Когда-то в престижном доме в центре города выделили квартиру инструктору райкома, сильному партийному работнику, идущему на повышение. Жил он с супругой Антониной и двумя сыновьями.

 

Когда Мишка и Надя купили в этом доме и отремонтировали квартиру, Антонина Петровна жила уже одна. Муж, выслужившийся в высокие партийные чины, умер лет десять назад. Сыновья давно женились, имели свои семьи, и мать навещали нечасто.

 

Зимой Антонина из дома не выходила, боялась поскользнуться. Жила скучно, интересовалась жизнью соседей. Прислушивалась, не идет ли кто по лестнице, приоткрывала дверь, выглядывала. Кто-то из соседей непременно останавливался, и начинался долгий разговор. То же самое с Надей, как только она отпирала со звуком замок квартирной двери, собираясь выйти за покупками, так тут же приоткрывалась дверь напротив, и Антонина спрашивала, не купит ли соседка ей хлеба или кефира. Надя с готовностью соглашалась, и спешила по лестнице вниз.

 

На обратном пути, Надя звонила соседке, отдавала ей купленные продукты, на что получала многословную благодарность и восторженную фразу «Есть бог!». Потом соседка пускалась в объяснения, что уже три дня сидит без хлеба, что просила сыновей, но у них совсем нет времени.

 

Иногда Антонина звонила Наде, просила измерить давление или просто приглашала попить чаю. Надя заходила, измеряла, подолгу пила чай. Мишка тоже оказывал соседке помощь, но разговорами не баловал. Чинил краны, вворачивал лампочки, бестактно удивлялся, что же сыновья не помогут матери привести квартиру в порядок. Антонина объясняла, что времени у них совсем нет, да и руками ничего делать не умеют, а нанять, к примеру, слесаря не могут – с деньгами тяжело. И тут же принималась хвалить Мишку, его золотые руки, его доброту. И добавляла, какого хорошего соседа послал ей бог. Мишка на это хмыкал, и разглядывал соседку, о чем-то думая.

 

Однажды она попросила Мишку отремонтировать раму портрета. Пока Мишка рассматривал рассохшуюся раму, хозяйка квартиры пустилась в объяснения. Когда муж умер, она заказала этот большой портрет, сделанный с фотографии. И повесила его прямо перед диваном, на котором они с мужем спали. И с того времени каждый вечер и каждое утро она разговаривает с мужем, рассказывает, что произошло, а иногда просит совета.

 

Мишка принес инструменты, клей, а Антонина продолжала рассказывать, какой заботливый и домовитый был ее супруг. И, между прочим, призналась, что никаких других мужчин так в жизни и не знала. Услыхав такое, Мишка спустил очки на нос, с интересом посмотрел на полную пожилую соседку, и хмыкнул.

 

Когда рама была отремонтирована, и портрет водружен на свое место на стене, Мишка весело спросил:

- Ну, как, Антонина Петровна?

- Ой, Миша, вы просто молодец. Ведь совсем рассыпалась рама. А теперь! Есть то бог, есть!

- А как же расплата? – Миша веселился от души.

- Ой, Миша, вы же знаете. Где взять? И пенсию еще не приносили. Вот принесут и ...

- А натурой? – засмеялся Миша.

- Ой, батюшки, так нет у меня водки. Но вот принесут ...

- Антонина Петровна. Вы же знаете, я не пью. Я про настоящую натуру спрашиваю.

- Ой, Миша, вы что же это говорите, - удивилась Антонина. – Ведь я старуха.

- А я герантофил, - захохотал Мишка.

И не слушая возражений верещащей соседки, развернул ее, уткнул лицом в диван, и поднял подол халата.

 

- Антонина Петровна, - удивился он, - а зад то у вас какой гладкий, и не скажешь, что ста..., что пожилая женщина.

Антонина продолжала глухо верещать, но руками оперлась в диван.

- Домовитый, говорите, был, - продолжал Мишка, делая свое дело, - а денег не оставил. Пусть теперь смотрит, как супруга сама расплачивается.

Антонина Петровна перестала верещать. Ее бедра напряглись под Мишкиными руками.

- Ну, вот, - сказал Мишка, - видать понравилось расплачиваться.

- Есть бог, Миша, есть, - куда-то в диван произнесла Антонина.

 

***

Мишка перегнулся через спящую жену, взял с тумбочки газету, но читать не хотелось, устал. Глаза закрылись, газета скользнула на пол, Мишка уснул.

 

В комнату тяжело вошел крупный мужчина. Мишка узнал в нем супруга Антонины Петровны.

- Ну, прямо Пушкин, - во сне изумился Мишка, - каменный гость. И что? Он меня будет давить?

- Не может быть и речи, - глухо произнес гость. – Я пришел поблагодарить вас. У нас как было? Как нас воспитали, так мы и делали. В темноте, под одеялом, как положено.

- Да уж, скучная у вас была сексуальная жизнь. Мне Антонина Петровна рассказывала.

- Эх, если бы я видел ее зад, - продолжал гость, - непременно делал бы с ней это чаще. Так что примите благодарность, по партийной линии, и лично от меня. И примите в качестве поощрения самую для меня ценную вещь.

Он протянул свой дар Мишке. Тот даже во сне расхохотался, и от этого на секунду пробудился.

- Это же надо, какой бред снится, - подумал он, и тут же уснул.

 

Рано утром Мишку разбудила жена.

- Ничего не понимаю, - говорила Надя, - я на тумбочке оставила газету, а теперь здесь это лежит. Как сюда попал? Это же покойного мужа Антонины, нашей соседке.

- Чего? – Голос Мишки звучал спросонья хрипло.

- Чего, чего, - ответила Надя, - его партбилет.