Только я закончил последнюю лекцию, бежит секретарша: срочно зовет зав кафедрой. У нас на кафедре экономики всегда всё срочное. В этот раз ему понадобились труды конференции, в которых помещена его статья. А конференция эта начинает работать завтра в Москве. А сам он никак не может, так как ректор велел участвовать во встрече с датчанами. А он уже и командировку взял, и билет купил, и вступительный взнос оплатил. Не могу ли я съездить вместо него, поскольку по расписанию только у меня два свободных дня. А дальше пошли уговоры, в которых фигурировал голубчик, то есть, я, затем одноместный номер в очень хорошем отеле. Наш зав в плохих останавливаться не станет. И добил он меня вагоном СВ, то есть спальным вагоном с купе на двоих.

 

Я получил от него командировку, с просьбой отметить, программу конференции с адресом, билет туда и обратно. А, потом, он, немного смущаясь, выдал мне свои командировочные. Я рванул на маршрутке в дом, покидал в дипломат носки, какой-то детектив, еще одну пачку сигарет, и с запасом времени выскочил из квартиры. В магазине, возле трамвайной остановки, купил четвертинку Дагестанского коньяка в стеклянной фляжке, крохотную баночку любимых марокканских сардин с колечком на крышке и булочку. Теперь я был полностью упакован для поездки вечерним поездом в столицу нашей родины город Москву.

 

Здорово все-таки ездить в вагоне СВ. Никакой толкучки, никаких сумок и баулов. Проводницы вежливы и улыбчивы. Свет, в отличие от всех других вагонов, яркий. Белье в купе уже постелено, а сверху кокетливо закрыто одеялом с отогнутым уголком. Буквально следом за мной в купе вошел хорошо одетый, немолодой человек с тонким кожаным кейсом в руках. Он поздоровался, поинтересовался моей профессией, сказал, что ему крайне приятно. Поезд тронулся. Я тоже задал ему дежурные вопросы. Он успел ответить, что иллюзионист, был у нас в городе по делам. Появилась проводница. Она попросила наши билеты, отметила что-то у себя в планшете, спросила, хотим ли мы чаю. Чай заказал только я, попутчик просто вежливо поблагодарил.

 

Когда проводница закрыла за собой дверь, я открыл дипломат, и вытащил из него все свои запасы, заявив, что нам обоим не помешает принять по стопочке хорошего коньяка. Попутчик осмотрел коньяк и сардины, повертел фляжку в руках, улыбнулся и заявил:

- Вы правы. Рюмка коньяка нам не повредит. Но позвольте мне угостить вас.

И на столе появилась бутылка коньяка Варцихе. Я слышал про этот грузинский коньяк. Но никогда его не пробовал. О чем тут же сообщил.

- Вот и отлично. – Попутчик был предельно радушен. – Поскольку вы меня намного младше, вам и идти к проводнице за рюмочками.

- А дадут? – усомнился я.

- Конечно, - заверил меня он, - мы же в вагоне СВ.

 

Когда я вернулся с двумя рюмками, на столе был полный парад: Варцихе, ветчина, сардины, плавающие в масле. Нарезанная тонкими ломтиками булочка. Я подумал, что пригодилась моя баночка сардин, но нет. И моя фляжка и сардины стояли на столе, сдвинутые к окну. Мы, не медля, налили по первой. Ах, какой чудесный этот коньяк! Поэтому не замедлили повторить. В общем, каждому знакомы первые минуты совместной выпивки. И пошли разговоры. Я попросил рассказать о его работе. Оказалось, он не использует никакой техники. Я не поверил. Он предложил убедить меня. Из его кейса появилась обычная толстая веревка длиной метра полтора. Веревка, как веревка. Чуть лохматая. Иллюзионист сложил ее пополам, затем еще раз пополам, взял руками за концы и растянул сложенную веревку.

 

- Вы уверены, что это одна веревка? – спросил он.

- Конечно, - рассмеялся я.

- Одна, целая, сложенная вчетверо? – настаивал он.

- Ну, да.

Попутчик протянул сложенную веревку в мою сторону, и положил ее мне на колени. С колен свисали четыре одинаковые по длине веревки.

- Вот это, да, - восхитился я, и захлопал руками. – Вот это техника!

- Вы полагаете, техника?

 

Веревки оказались у него в руках. Он снова натянул их, подергал, как бы проверяя на прочность, посмотрел на меня, улыбнулся, и вдруг резко бросил пучок веревок снова мне на колени. Это была одна первоначальная веревка. Я тупо разглядывал ее, но никаких следов разрезов обнаружить не сумел. Подняв глаза, я увидел смеющиеся глаза попутчика.

- Еще по рюмочке, - предложил он.

 

Мы выпили, и я начал предлагать одно объяснение за другим. Тут были, и полимеризация, и супер клей, и ловкая подмена, и, наконец, гипноз. Иллюзионист смеялся и разводил недоуменно руками.

- Помилуйте. Я весь перед вами. Ни клея у меня, ни какого-иного вещества.

- Руки у вас золотые, - продолжал настаивать я.

- Не спорю, руки хорошие. Но причем здесь руки! Хорошо, Фома вы неверующий. Давайте другой пример. Ну, скажем, - он немного подумал, - скажем, с часами. Дайте ваши часы.

 

Я снял с руки часы и подал попутчику. Он рассмотрел их. Часы у меня хорошие. Тиссот. Морская Звезда. На металлическом браслете. Часы были уложены на освобожденный край столика и покрыты сложенным полотенцем, которое иллюзионист достал с откидной хромированной полки позади себя.

- Вы, вероятно, уверены, что часы лежат под полотенцем?

- Никаких сомнений.

- Ну, что ж, юноша, наливайте еще по рюмочке.

 

Я немедленно выполнил указание. Мы выпили душистый напиток. И мой попутчик предложил мне поднять полотенце. Часов не было. Он молча показал пальцем на мой дипломат, оставленный на сиденье возле двери. Я дотянулся до чемоданчика, открыл его. Детектив, пачка сигарет и мои часы. Черт! Он же даже попытки не сделал приподняться: накрыл часы полотенцем, мы выпили, я поднял полотенце.

 

- Гипноз? – предположил я.

- Помилуйте, это же не объяснение. Хотя, впрочем, этим магическим словом часто пытаются манипулировать. Хорошо. Сейчас в купе зайдет проводница спросить, не надо ли нам еще что-нибудь, и попросит расплатиться за чай. Вы должны дать ей десять рублей. Посмотрите заранее номер купюры. Теперь, внимание. Следите, куда проводница положит деньги.

Все немедленно произошло в точности, как он предвидел. Я наблюдал, как проводница уложила червонец в карман фартука и вышла.

- Проверьте свой карман, - потребовал иллюзионист.

В кармане у меня была десятка, которую я только что отдал проводнице.

 

- Как вы это объясните? Тем же гипнозом. Но теперь уже массовым. А?

Я молчал. А, действительно, что я мог ответить. А иллюзионист разлил по рюмкам остатки коньяка из бутылки.

- Нет. Чувствую, я вас не убедил. Давайте сделаем последний эксперимент. И баиньки. Смотрите. Я беру вашу зажигалку. Она, как вы знаете, металлическая, и довольно большая. Сейчас я помещу ее в бутылку.

Он приложил зажигалку Зиппо, которая была намного больше горлышка бутылки, к самому горлышку, накрыл ее ладонью, и резко опустил ладонь, обхватив бутылку. Раздалось звяканье о стекло, и я увидел мою зажигалку на дне.

- Как вы понимаете, гипноз, - проговорил попутчик, - может действовать на людей, но уж никак не на зажигалку.

Он взял со стола бутылку, перевернул ее, так что зажигалка, громко звякнув о стекло, скользнула к горлышку, накрыл это место ладонью, и резко опустил ладонь вниз. Я тупо разглядывал поданную мне зажигалку. На ее матовой поверхности блестели капли коньяка.

 

Кто-то притронулся к моему плечу. Я открыл глаза. Поезд стоял. За бледным утренним окном слышались голоса и смех.

- Доброе утро. Вы так крепко спите, просто завидно. Мы уже в Москве. - Мой попутчик был одет. В руке у него виднелся кейс. – Торопитесь. И все-таки, молодой человек, уверяю вас, есть вещи, которые объяснить невозможно. Полагаю, что Вы в этом еще убедитесь.

 

С этими словами иллюзионист вышел из купе. Я быстренько покидал все со стола в дипломат, одновременно натягивая джинсы и причесываясь с помощью ладони. И рванул по указанному мне адресу. В оргкомитете конференции я выполнил все указания своего зава: оформил командировку, получил направление в отель, забрал для него томик трудов конференции, в котором действительно был его доклад, мура, впрочем, страшная. И пошел шататься по Москве.

 

Номер в отеле оказался очень уютный. Я разделся, принял душ, затем стал приводить в порядок все бумаги. Открыл дипломат, достал оттуда фляжку коньяка, сардины, детектив. Уложил по порядку труды конференции, какие-то выданные мне информационные материалы, командировку. Так, а где билет. Поискал в карманах куртки, в джинсах, снова перерыл весь дипломат, перелистал все бумаги. Билета не было. Приказал себе вспомнить. Билет лежал на столике в купе рядом с фляжкой и сардинами. Они здесь. Я бессмысленно осмотрел бутылочку и баночку. А билета нет. Ну, скажем, уеду я в плацкарте. Не привыкать. А как зав будет отчитываться за командировку. Вот черт. Вот тупица. Раззява. Дурак. Так, надо перестать себя ругать. А что надо сделать? Надо выпить, успокоиться, и еще разок подумать.

 

Я безжалостно свернул горло фляжке. Налил. Взял баночку сардин аккуратненько за колечко, чтобы не брызнуть масло на себя. И как всегда, чуть не оторвал колечко. Ох, уж эти марокканцы! Я с трудом оторвал жестяную крышечку. Но к счастью, брызг масла не было. И, вообще, ни масла, ни сардин. А лежал в жестянке мой железнодорожный билет!