Интервью с Юрием Бергом. Германия, земля Гессен.

 

В предыдущих номерах «Православия Луганщины» я уже знакомила читателей с авторами православного литературного объединения «Свете Тихий». Это были Луганчане – прозаик Юрий Кукурекин и поэт Ирина Журавлева. Сегодня я хочу вам представить нового члена ПЛО «Свете Тихий» моего друга и критика по Международному союзу писателей «Новый Современник», одного из самых титулованных писателей и поэтов в русскоязычном мире – Юрия Берга.

 

Сегодняшнего гостя можно так представить нашим читателям: поэт и писатель, фотожурналист, корреспондент бизнес-журналов «Тенгри» Международных Казахских Авиалиний «Air Astana» и «RoJo» (Бавария). Дипломант конкурса «Национальная литературная премия Золотое перо Руси – 2007». Лауреат Международного литературного конкурса «Литературная Вена – 2008». Лауреат Международного литературного конкурса «Перекрёсток- 2009». Лауреат Международного литературного конкурса «Литературная Вена – 2010», обладатель Знака особого отличия и звания «Золотое перо Руси». Кавалер ордена «Владимир Маяковский».

Несмотря на титулы, Юрий Берг очень приветливый и прямодушный в общении человек. С ним можно поговорить на любые темы. Обязательно с юмором, но и серьезно, исчерпывающе и профессионально ответит на поставленные вопросы. Примером – это интервью по интернету. А познакомились мы с Юрием на литературном сайте «Что хочет автор?», созданного на базе МСП «Новый Современник». Оказалось, что автор хочет, чтобы его произведения были замечены читателем, жюри конкурса, получили лестные отклики. А как на счет критики? Правильно воспринять ее очень трудно, ведь каждый себя мнит чуть ли не Пушкиным. Все влюблены в то, что сотворили. Прочитал как-то – сам Юрий Берг! – пару моих стихотворений, да как раскритиковал их! В «пух и прах» разнес, а сам ко мне: «Землячка дорогая! Рад встретить тебя в международном сообществе писателей». Честно скажу – еле пережила. Но и стимул появился выписаться. Я исправила ошибки, а Юрию Бергу все не так. Даже сказал, что если я этого не понимаю, то лучше к прозе обратиться. К прозе-то я обратилась, но и поэзию не бросила. А недавно заглянул на мою лит. страницу Юрий Берг, прочитал мое «Увы, увы мне старому пройдохе» и написал: «Землячка, искренне рад за тебя...» Вы знаете, и большей награды не нужно. До сих пор благодарна земляку за то, что он когда-то в «пух и прах» разнес мои «шедевры».

С.Т. – Юрий Семенович, рада видеть Вас среди членов православного литературного объединения «Свете Тихий». Как не банальна фраза, но, пользуясь случаем, кому бы Вы хотели передать привет из луганчан?

Ю.Б. – Добрый день, мои дорогие земляки! Пользуясь предоставившейся возможностью, я пишу эти строчки для вас в скромной надежде на то, что кто-нибудь вспомнит журналиста, печатавшегося в восьмидесятых – девяностых годах в местных газетах под псевдонимом Юрий Семёнов. Моё настоящее имя – Юрий Риссенберг, а в современном литературном мире я известен под псевдонимом Юрий Берг. Я не знаю, кто из моих друзей или коллег, живущих в Луганске, ныне здравствует, кто помнит меня, кто читает. Всем им, а так же всем луганчанам передаю горячий привет и самые добрые пожелания.

С.Е. – Юрий, вы родились в Луганске? Какие наиболее яркие детские воспоминания остались у вас о степной малой родине?

Ю.Б. – Я родился в Артёмовске в тот день и год, когда в пику империалистам всех мастей официально было объявлено о создании рабоче-крестьянского государства ГДР. Вероятно, это совпадение каким-то образом повлияло на мою судьбу, но об этом – позже.

Шесть лет спустя мой отец получил назначение на службу в Луганск (я происхожу из семьи потомственных железнодорожников), и с той поры, почти сорок лет, моя жизнь была связана с этим городом. Первым детским впечатлением после переезда было то, что мама, отправившаяся за покупками в центр города, переходя улицу где-то ближе к нынешней Советской, потеряла в уличной грязи новые резиновые боты. Это событие серьёзно отразилось на семейном бюджете, а потому и запомнилось как смешной анекдот.

Отцу дали две комнаты в коммуналке в том доме, о котором можно рассказывать долго и интересно, но, из уважения к вашему терпению, я скажу лишь следующее: это был уникальный дом! Во всём Ворошиловграде, я думаю, это был единственный дом, построенный в форме подковы. Он располагался (а может быть, и сейчас там же стоит, если его не снесли) в Батумском переулке, неподалёку от старого ж.д. вокзала, как раз напротив моста через Лугань.

В те времена это была глухая городская окраина, и вокруг нашего дома располагались брошенные, никем не ухоженные сады и огороды – т.н. «Коллектив». Это был район малоэтажной, послевоенной застройки, и единственным развлечением, которое могли позволить себе наши жильцы, было кино, которое раз в неделю привозили в малюсенький клуб соседнего кирпичного завода. Правда, совсем рядом располагался огромный, запущенный парк им. Горького, но там жизнь оживлялась лишь в дни всенародных праздников.

В нашем доме жила одна семейная пара, с женской половиной которой была дружна моя матушка. Её все называли «дрыгалкой», и лишь много лет спустя я узнал, что это было не прозвище, а фамилия. Я помню, что она всё время ходила в наглухо застёгнутых платьях с юбками до земли и была набожна до чрезвычайности. Жили они на первом этаже и через низко расположенные окна их квартиры всегда была видна зажжённая лампадка, освещавшая иконы. Однажды, играя под их окнами, я нашёл маленький нательный крестик. Поняв, что эта находка могла принадлежать только «дрыгалке», я робко постучал в её дверь. С тех пор началась моя дружба с этой замечательной женщиной, настоящей подвижницей православной веры.

В детстве я часто болел. Простуда и ангины преследовали меня постоянно, мешая развитию детского организма. Помню, моя мама, слушая советы этой женщины, решила меня окрестить. Был назначен день, и из церкви был приглашён батюшка. Но всё сорвалось. Об этом узнал отец и сказал: «Нина, ты понимаешь, что об этом уже на следующий день станет известно моему руководству? Мне придётся партбилет положить на стол, а это означает увольнение со службы. На какие средства мы будем тогда жить?». И мама сдалась.

Многие годы спустя, уже в начале девяностых, я сделал то, к чему был готов всегда – я принял христианскую веру, крестившись во Владимирском соборе города Киева.

С.Т. – Когда-то в личной переписке вы упоминали, что в Луганске вы с друзьями поэтами организовали свое лито. Расскажите о первых своих шагах в литературе.

Ю.Б. – Потихоньку шла жизнь, старели родители, менялись Генеральные Секретари и названия нашего города, росли дети моего поколения и, вмести с ними, рос и я, превратившись из дворового пацана Юрки сначала в Юрия, а затем и в Юрия Семёновича.

Уже будучи тридцатилетним мужчиной и отцом семейства, я свёл знакомство с ребятами из Городского клуба Туристов. Все они работали тогда на заводе «ОР», все были молоды и романтичны. Это была пора начала всесоюзного движения бардовской песни. У всех на слуху были имена Галича, Высоцкого, Окуджавы. Решением Горкома Комсомола, для молодёжи, увлекающейся авторской песней, был выделен подвал в центре города. Это было старое бомбоубежище, располагавшееся под одним из домов по ул. Советской, примерно второй или третий дом от угла Советской и Оборонной. В свободное время десяток «энтузизистов» привели в порядок, побелили и покрасили этот подвал, а наш товарищ, известный художник-график Александр Дудник повесил в одной из комнат сделанное собственноручно панно, на котором средневековый менестрель распевал свои песни. Первым президентом клуба, который вскоре назвали «Белая Ворона», стал Виктор Забашта – местный бард, работавший тогда вторым секретарём Комитета Комсомола завода «ОР». Я тогда выполнял обязанности клубного фотографа. В те времена появление клуба авторской песни стало заметным явлением в жизни Луганщины. Как правило, в ДК им. Ленина или в ДК Строителей раз в месяц мы проводили концерты известных бардов. Зрители съезжались со всей области и даже были моменты, когда сажать их во время концерта было некуда. Нашими гостями были Юрий Кукин, Александр Дольский, Александр Розенбаум, Владимир Ланцберг, Григорий Дикштейн, Алик Мирзаян, Дмитрий Сухарев, Александр Городницкий и многие, многие другие авторы. Очень популярны тогда были фестивали авторской песни – известный всем Грушинский и наш, местный, который назывался «Большой Донбасс». В то же самое время я познакомился с журналистами, работавшими в местных печатных изданиях. Сотрудничество с газетами началось тогда, когда мне предложили написать очерк о работе клуба. Он вышел в газете «Молодогвардеец» и с той поры началась моя журналистская «карьера». Тогда же я познакомился и много лет был дружен с Петром Шевченко, который работал в «Молодогвардейце» зав. отделом писем.

А стихи я начал писать, будучи ещё совсем молодым человеком, но, как я понимаю, это были «ещё те опусы». Очень хотелось получить оценку своим потугам, и я, собравшись с духом, принёс однажды свою тетрадку в редакцию «Молодогвардейца». Помню, показал стихи своей хорошей знакомой, зав. отделом культуры. Она посмотрела их и, то ли из вежливости, то ли чтобы я побыстрее отстал, сказала: «Я в стихах ничего не понимаю. Отнеси Пете – он у нас поэт, пусть посмотрит». Петя почитал-почитал, потом снял очки, задумчиво на меня посмотрел и сказал: «Старик, если ты можешь без этого прожить, то не пиши». Я всё понял и следующие одиннадцать лет писал лишь «в уме». Да и время наступило суровое: не до стихов стало, надо было как-то выкарабкиваться из того дерьма, в которое нас загнали участники Беловежской встречи: вместе с развалом Союза закончилась обеспеченная жизнь и началась борьба за выживание в условиях «дикого капитализма».

С.Т. – Вы переехали жить в Германию еще в лихие 90-е годы. Это была вынужденная мера или дань моде?

Ю.Б. – Новая жизнь у меня началась в 1989 году. Волею судьбы я оказался в Киеве, где начал всё с нуля. Родным город не стал, потому что я его, фактически, так и не познал. За одиннадцать лет, что я там прожил, сменил несколько мест работы: был начальником отдела в проектном институте, затем – продавал мебель в Детском Мире, потом организовал с друзьями фирму и стал в ней генеральным директором; потом, через шесть лет, обанкротился и стал безработным.

Помог случай. В один прекрасный день раздался телефонный звонок и моя двоюродная сестра, с которой связь прервалась ещё десять лет назад, спросила: «Юра, а что ты до сих пор делаешь в этой стране?». На мой недоумённый вопрос «что ты имеешь ввиду?», она сказала, что уже четыре года живёт в Германии и мне того же желает. Тогда это был единственный выход из того тупика, в котором я оказался. Через два года, в феврале 2002 года я пересёк границу, став «иностранцем с правом постоянного проживания в Германии». С тех пор живу и работаю в земле Гессен, в городке, где расположено основное производство автомобилей «Опель». Городок небольшой (в Германии больших городов мало), спокойный, почти идиллический. Рано утром, по дороге на работу, здесь можно встретить бегущую по своим делам лису, а на пасущихся вдоль тротуаров кроликов вообще никто внимания не обращает. Даже воспитанные немецкие собаки делают вид, что длинноухие их совсем не интересуют.

С.Т. – Несмотря на ностальгические нотки некоторых ваших стихотворений, знаю от Вас же, что, в целом, вы неплохо устроились в Германии. Пару лет назад переехали на новую квартиру, для Вас не составляет труда поехать отдохнуть на какой-либо курорт Европы. Что к сказанному хочется добавить? Поделитесь негативами и позитивами жизни в Европе с бывшими соотечественниками.

Ю.Б. – Если кто-то из читателей думает, что жизнь «за бугром» сладкая, то это не так. Советские дипломы здесь не признаются, а те, что всё-таки признаны, не дают гарантию получения равноценной и хорошо оплачиваемой работы. Я приехал в Германию поздно, мне было уже почти 54 года, поэтому я не стал «рыпаться» и после окончания языковых курсов пошёл работать слесарем. Упорный и добросовестный труд со временем «сделал из меня человека». Здесь, как и везде, сначала ты работаешь на авторитет, потом он работает на тебя. Так случилось и со мной, и теперь я временами шучу, называя себя «ударником капиталистического труда».

К сведению: в Германии социализма больше, чем его было у нас во времена СССР. Рабочие и служащие имеют право отстаивать свои требования и они этим правом пользуются. Здесь относительно спокойно и чисто. Здесь полная свобода отдельно взятой личности спокойно уживается с ответственностью этой личности за свои поступки. Здесь уважают законы и представителей власти. Здесь уважают право на собственность. Здесь надо просто жить и пользоваться всем тем, чего нет и никогда уже не будет в тех странах, откуда мы приехали, потому что «это» «таки есть» и в Украине, но «этим» пользуются лишь те, кто очень богат.

Но! Здесь нужно много и трудно работать. Здесь нужно навсегда забыть слово «пофиг». Здесь нельзя болеть (а кому ты нужен, болеющий?), и потому немцы держат себя в очень спортивной форме. Здесь соседи могут донести в полицию о вашем неправильном поведении в одиннадцать вечера. Здесь ваш начальник может уволить вас за то, что вы ездите на машине более крутой марки, чем у него (ну, очень завидущие начальники, а о коллегах и сказать стесняюсь – о личной жизни вам лучше молчать). Здесь очень легко попасть под суд или в полицейский компьютер. И тогда это пятно многие годы будет мешать вам жить и находить хорошую работу. Здесь вы можете всю жизнь платить алименты вашей бывшей жене, родившей чужого ребёнка, если на момент его рождения вы были ещё не разведены. Здесь вы никому, кроме себя самого, не нужны: ваши проблемы никого не интересуют до тех пор, пока они не начинают мешать окружающим. Здесь вам все рады до невозможности, но не обольщайтесь: эти улыбки – просто рефлекс. Здесь редко кто любит иностранцев (понаехали!). Здесь трудно найти хорошую и высокооплачиваемую работу, но легко её потерять. Здесь нужно хорошо владеть немецким, иначе даже на приёме у врача вам будет отказано в помощи, если он вас не понял. Здесь ничего не дают «на шару», здесь даже положенное по закону нужно добывать путём приложения неимоверных усилий. И последнее: здесь очень хорошо, здесь просто чудесно, но очень дорого жить! Лично у меня 60% зарплаты уходит на ежемесячные выплаты разного рода, т.ч. приходится жить скромно.

И снова о творчестве: работа руками оставляет свободной голову, поэтому мне здесь хорошо пишется. Правда, литературный труд не кормит. Прав был Булгаков, говоря о себе: «Для того чтобы писать по ночам, нужно иметь возможность существовать днём». Уже живя в Германии я издал первый сборник стихов и написал две книжки прозы, правда, ещё не изданные. Одна из книг – документальная повесть о временах нацизма, вторая – сборник повестей и рассказов. Никакой чернухи-порнухи, никакого детектива, никакой изотерики, поэтому я вряд ли найду издателя. Кроме стихов и прозы пишу ещё и очерки, посылая их в толстые журналы, для них же делаю фоторепортажи. В общем – на месте не сижу. Всё это даёт возможность за свой счёт много ездить по стране и за рубеж (гонорары покрывают, в лучшем случае, лишь затраты на эти поездки). За последние три-четыре года успел повидать много стран и городов. Был в Лондоне, Вене, Зальцбурге, Страссбурге, Риме, Ватикане и во многих немецких городах. Как такового, отдыха нет: уж если я куда-то приехал, то бегаю с камерой, как заводной, – снимаю, набираюсь впечатлениями, подпитываюсь позитивной энергией этих фантастических мест. Потом этот заряд разбазариваю на стихи и прозу.

Теперь о ностальгии. «Таки да!», этого немного есть, но, когда я начинаю размышлять и сравнивать, то жизнь «там» и жизнь «здесь», как говорят в Одессе, – «две большие разницы». Да и не нужен я своей Украине, и тому есть веское подтверждение: не моя Украина, а чужая Россия заметила и оценила литературный талант! Но, для этого мне нужно было сначала стать эмигрантом. Как говорится: «Большое видится на расстоянии». В 2010 году, в Москве, в Большом зале ЦДЛ, Михаил Ножкин вручил мне Знак Лауреата литературной премии «Золотое перо Руси», а Председатель Московской писательской организации Владимир Гусев – орден «Владимир Маяковский». Ещё год спустя я стал Лауреатом премии им. Ивана Бунина «Гранатовый браслет».

У меня нет обиды на мою бывшую Родину, я понимаю: ей сегодня не до литературы, а тем более – до какого-то Юрий Берга. Лучшее, что я могу получить от неё, так это прозвище «москаль».

С.Т. – Юрий Семенович, знаю, что вы православный человек. Легко ли оставаться таковым в Германии? Что из себя представляет Русская православная церковь в Германии?

Ю.Б. – На официальном уровне страна очень толерантна ко всем религиям. Разрешена деятельность многих конфессий и ни одна религия в стране не запрещена. Соблюдай законы, не проповедуй розни и насилия, и тогда – полная свобода вероисповедания! Правда, не во всех коммунах жители относятся лояльно к Исламу, но исламисты сами в этом виноваты – не нужно лезть в чужую страну со своим уставом, размахивая при этом бомбами. Что же касается православия, то здесь дела обстоят следующим образом: православные приходы и храмы есть, но, как правило, они расположены в крупных городах. Верующим, живущим в отдалении от храмов, довольно сложно к ним добираться. Я, например, трачу на поездку в церковь (в одну сторону) около двух часов своего воскресного времени. Да и проездной билет может оказаться неподъёмным для тех, кто живёт на социальную помощь или на очень маленькую пенсию. Эти сложности используют в своих целях баптисты, заманивая православных в свои секты. И не безуспешно!

Вы, наверное, знаете: в Германии есть Русская Православная Церковь Зарубежья, лишь недавно нашедшая общий язык с Русской Православной Церковью Московского Патриархата.

Я не большой знаток всех тонкостей существовавших между ними разногласий. Я знаю лишь основную, как мне кажется, причину этих разногласий: Зарубежная Церковь всегда считала себя истинно русской церковью, сохранившей после прихода к власти большевиков святость и православные традиции. В отличие от Московской, вынужденной идти на соглашение с большевиками и всегда поддерживавшей политику Кремля. Этому способствовало и то, что большинство иерархов Православной церкви за рубежом были, есть и остаются ярыми антибольшевиками. Таков и Протоиерей Димитрий Игнатьев (Игнатьев Дмитрий Леонидович), настоятель храмов во Франкфурте (Св.-Николая Чудотворца) и в Бад-Хомбурге (церковь Всех Святых), настоятель той церкви, где молюсь и я. Он родился в Париже, в аристократической семье. Граф, сын протоиерея Леонида Игнатьева, во время последней войны воевавшего на стороне фашистов. Учился в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже. Переехал в Германию, принял священный сан. Организатор благотворительного фонда. Его дед, Алексей Николаевич Игнатьев был последним киевским генерал-губернатором. (Сведения об Отце Дмитрии почерпнуты мной из Википедии. Сведения о его отце, графе Леониде Игнатьеве – из рассказа самого Отца Дмитрия).

Я знаком с Отцом Дмитрием, потому что одно время был прихожанином в его церкви во Франкфурте. И всё было бы ничего, если бы не его ярый антисемитизм. Я этого не понимаю и не принимаю: как можно быть Пастырем Православной Церкви, проповедующей любовь к ближнему; как можно молиться лику еврея Иисуса Христа; как можно цитировать Евангелия, написанные первыми христианами и учениками Христа, евреями Иоанном, Матфеем, Марком, Лукой и в то же время с ненавистью говорить «жиды и коммунисты». Батюшка слово сказал – прихожане на ус намотали.

В Германии есть замечательный анекдот: «Древние немцы не знали, что на свете существуют евреи, а потому все невзгоды, сваливавшиеся им на головы, считали явлениями дикой природы».

С.Т. – В завершение: советы мастера пера начинающим писателям и поэтам нашего православного литературного объединения «Свете Тихий», участником которого вы так же недавно стали.

Ю.Б. – Хочется верить, что поэзия будет и в последующем пробуждать в людях светлые и добрые чувства. Мне очень отрадно было узнать, что и вы, мои дорогие земляки, решили собраться под крылом литературного объединения «Свете Тихий». Несомненно, многим из авторов придётся ещё многому научиться. Я не хочу выступать в роли мудреца. Сам ещё только на пол-пути к вершинам творчества. Но всё же!

Читайте классику, обогащайте ум примерами прекрасного русского и украинского языков, учитесь мыслить образами, старайтесь передать бумаге свои самые лучшие, самые «спелые» мысли. Никогда не «делайте мне хорошо»: от желания «написать красиво» часто-густо родятся бездарные и пошлые стихи. Не ленитесь читать стихи своих коллег по ЛИТО – чаще собирайтесь и коллективно обсуждайте новые стихи. Учитесь не обижаться на мнение коллег по перу, принимайте их критику без амбиций, относитесь к дару, которым вас наградил Господь Бог бережно и чутко.

Пусть всем вам везёт и Спаси вас Господь!