новелла

 

- Сюжетная и композиционная компликации, на мой взгляд, позволяют

создать концепцию текста, прибавляют нюансы и расставляют акценты,

придающие многоплановость структуре, стилевые особенности

произведения…

Сквозь дремоту в сознание проникали сначала лишь отдельные слова. Но

последняя фраза была длинной, полной, и Виктор понял, что проснулся

окончательно. Он приоткрыл глаза.

У бассейна, в тени большого серого зонта с эмблемой отеля, на

деревянных темно-коричневых лежаках с поднятыми спинками, восседали

две миловидные женщины в закрытых купальниках. Время было

послеобеденное, вокруг - никого. Женщины примерно одного возраста –

чуть за шестьдесят. На одной – полной – черный купальник, на другой –

повыше и потоньше - вишневый. У той, что в черном, на коленях лежала

небольшая книга в мягкой обложке. Другая курила. Потом она вложила

дымящийся тонкий окурок в пепельницу и негромко произнесла:

- Многомерность структуры художественного текста, уважаемая

Маргарита Васильевна, предполагает инвариантность его интерпретаций.

Категоризация же обусловлена альтернативными проекциями сознания.

Прозрачность текста и приводит к его автоматическому восприятию.

На открытую террасу ресторана вышел среднего роста широкоплечий

крепкий мужик пятидесяти лет в длинных цветастых шортах, синих

шлепанцах и в белой кепке с черным козырьком и черным околышком.

Мужчина стал спускаться по широкой витой лестнице к бассейну. В правой

руке он держал высокий стакан с коктейлем.

Солнце жгло. От тротуарной плитки песочного цвета вокруг бассейна,

казалось, шел пар. Барабанной дробью раздавалось рядом:

- Мы знаем друг друга уже столько лет, и вы совсем не понимаете меня,

Марина Владимировна. Вы все время спорите со мной. Автоматический

примитивизм основан на безусловных рефлексах…

Мужчина поравнялся с женщинами, посмотрел в их сторону и споткнулся

о едва выступающий край плитки. С левой ноги его слетел шлепанец. Рука

со стаканом безвольно дернулась. Часть молочного коктейля вырвалась на

свободу и, окончив стремительный полет, приземлилась на пышную грудь в

черном купальнике. Женщина вскрикнула и вскочила. Три белых капли

упали на мягкую обложку книги. Мужчина замер, подцепил ногой шлепанец

и, бросив короткое «извините», как ни в чем, ни бывало, засеменил прочь.

Словно из воздуха, вдруг, с большим бело-синим полосатым полотенцем

перед женщиной возник служащий отеля. Женщина промокнула остатки

коктейля и что-то крикнула своему обидчику.

- Привет от Леона Фестингера, - тихо сказал Виктор.

Служащий принял полотенце у женщины, поклонился. Он работал в

отеле недавно и научился понимать только отдельные слова иностранных

туристов.

«Ты что …ел?», - распознал он начало фразы и ее короткое окончание.

«Он ничего не ел, только пил», - мысленно ответил себе служащий и

растворился в воздухе.

 

- А «Пина Колада» ей не понравилась, - весело сказал мужик,

присаживаясь на деревянный лежак напротив Виктора. На черном

околышке его кепочки-фуражки истрепавшимся от времени золотом было

написано: «Saint-Petersburg». Мужик сделал глоток и спросил:

- Давно здесь?

- Неделю.

- А мы только приехали. Роман, - протянул руку мужик.

- Виктор.

- Ты откуда, братан?

- Из Екатеринбурга.

Роман улыбнулся, снисходительно протянул:

- А… из Сибири…

- Вообще-то - это Урал - опорный край державы. Слыхал?

- Ка-анечно.

- А сам-то откуда?

- Из Питера! – небрежно бросил Роман, поднимая стакан ко рту.

- А где это? - почти искренно удивился Виктор.

Роман поперхнулся. Капли коктейля брызнули на его шорты.

- Когнитивный диссонанс! - усмехнувшись, негромко произнес Виктор. - А

ты говоришь - Сибирь…

Тихий ветер встревожил верхушки пальм. В наступившей тишине был

слышен только шум волн близкого Восточного моря.

- Братэлло, - на Виктора в упор смотрели две узенькие щелки вместо

глаз. Чуть приоткрытые красные пухлые губы и почти сомкнутые

безукоризненные белоснежные зубы низвергали слова:

- Я здесь на отдыхе. С женой, младшей дочерью и младшим зятем. И с

Вовчиком - сыном старшей дочери. Две недели за триста штук…. Я скажу

тебе просто. Я кое-что могу на этом свете…. И в Питере, и в Ленобласти…. И

твои мудреные слова мне на хер не нужны. Ни ананас, ни когти…

Виктор поднялся.

- Диссонанс - это у нее, - сказал он, кивая головой в сторону женщин. –

А у тебя - гендерная реакция. Мне пора, удачи.

- И ты - береги себя. Не заплывай за буйки…

 

Спустя три часа, зайдя на рецепшин, Виктор увидел Романа второй раз.

На нем были уже другие шорты. Указательным пальцем правой руки он

показывал девушке в бордовом аозай на огромные коричневые

лакированные кресла и стол, занимавшие почти всю левую часть

просторного зала:

- Я хочу такой стол и десять стульев. Где это можно купить?

- Это дерево мун. Или эбеновое дерево, - отвечала девушка - старший

менеджер отеля - с легким акцентом. При слове «эбеновое» Роман громко

хмыкнул.

- Это осень дорого.

- Ты что, мои деньги жалеешь? – Не унимался Роман.

- Хоросо, хоросо, - быстро согласилась девушка. – В Хосимине продают

мебель из провинций Биньдинь и Биньзыонг.

К ним подбежал босой мальчик лет пяти-шести в синих плавках с

красными, по-видимому, уже обгоревшими плечами, с футбольным мячом в

руках, и тронул за руку Романа:

- Деда, пойдем играть в футбол.

- Подожди, Вовчик. Я тут меблишки хочу прикупить, - Роман потрепал

мальчишку по голове. - Такая тыщу лет простоит. Тебе и правнукам твоим

достанется.

Девушка продолжила:

- Потом по морю из порта Сайгон мозна отправить в любой порт мира в

сорокафутовый ясик.

- Сама ты - ясик, - захохотал Роман. – Контейнер. Ты где русский учила?

- Хи-хи-хи, - задергал светловолосенькой головкой Вовчик.

Девушка поправила очки на лице, ее большие глаза смотрели на Романа.

- Русский я усила в Москве. Еще я знаю французский, английский,

итальянский и немного испанский. А мозет, вы хотите говорить на

вьетнамский?

 

Темнота обрушилась внезапно и вытеснила в море весь дневной свет.

Виктор поднялся в ресторан. На другой стороне открытой террасы

официанты подавали ужин. В мерцающем свете свечей Виктор увидел

знакомых дам-лингвисток.

Снизу от площадки караоке послышалась музыка, и слабый женский

голос фальцетом запел:

- Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе…

Земля в иллюминаторе видна…

Голос не поспевал за мелодией. К нему добавился другой – тоже

женский, но низкий, который мелодию опережал:

- Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери,

Грустим мы о земле - она одна…

Женщины добрались до припева:

- И снится нам не рокот космод...

Пение внезапно оборвалось. Мелодия улетала к Млечному Пути.

Официанты замерли в ожидании. И вдруг нестройный хор из двух мужских

голосов грянул:

- Рома!

Из чернеющих кустов тамариска, хлопая крыльями, взлетела испуганная

птица. Четверо пьяных космонавтов орали во все горло:

- Не эта ледяная синева,

А снится нам трава, трава y дома,

Зеленая, зеленая трава…

 

Заснуть Виктор не мог. Он долго читал, но в бурную жизнь Шурика

Улицкой беспардонно и настойчиво вторгался ноющий мерзкий звук

вентилятора кондиционера. Выключить же кондиционер было равносильно

самоубийству…

Сон пришел, но тревожный, с черно-белыми и цветными картинами. То

кто-то большой и невидимый говорит Виктору, что он живет, не так и делает

не то. То Виктор в серебристом скафандре идет по бесконечной красной

ковровой дорожке, а справа и слева, сверху и снизу - ничего и никого нет –

только звезды мерцают в темноте. То он маленький стоит в огромной

аудитории у большой доски с раздвижными грифельными панелями, а за

высокой кафедрой восседают Маргарита Васильевна и Марина

Владимировна в закрытых купальниках. Виктор хочет что-то сказать им,

возразить, но не может. И женщины бьют его по голове длинными толстыми

тяжелыми указками: одна - вишневой, другая - черной. А он становится все

меньше и меньше. И вот это уже вовсе не он – Виктор, а босоногий мальчик

с обгоревшими плечами…

 

Море было спокойным. Солнце только-только осветило его и

прибрежные желтые дюны. Метрах в двухстах от берега как рокада,

повторяя очертания береговой линии, тянулись шесть или семь рядов

рыбацких сетей. В лазоревой дали, там, где море сливалось с небом, плыли

белесые суденышки вьетнамских промысловых артелей.

Виктор в маске, с дыхательной трубкой и в ластах плавал вдоль берега в

поисках больших ракушек. Он погрузил лицо в воду. В ушах – безмолвие

моря.

Под водой со стороны мелководья внезапно возникли две огромные

тени.

«Акулы!» - пронеслось в голове. Виктор глубоко нырнул, развернулся в

воде под прямым углом, лег на спину, выставив вперед ноги с ластами, и

глянул в сторону надвигающейся опасности…

На него плыли две крепких мужских фигуры. Их головы, торчащие над

поверхностью, здесь под водой казались уродливо-маленькими.

Виктор вынырнул и чуть не столкнулся с одним из пловцов.

- Опять ты, Ананас, - сказала одна из двух, торчащих из воды, голов с

кепкой «Saint-Petersburg».

- Рома, а может, утопим его? – Спросила вторая голова. – Несчастный

случай на воде.

- Пусть живет, - коротко ответил Роман, выбрасывая попеременно вперед

то одну, то другую руку - саженками обогнув Виктора, добавил:

– Эх, пропала командировка…

 

После завтрака Виктор направился к бассейну.

Роман с младшим зятем плавали в голубой воде. Возле ванны-джакузи

молодая девушка в откровенном купальнике натирала кремом от загара

женщину средних лет. Обе не сводили глаз с мальчика, сидящего рядом на

деревянном лежаке под зонтом.

- Вовчик, накинь на плечи полотенце, - через каждые две минуты

говорила одна.

- Вовчик, уйди в тень, - кричала другая.

Вовчик хотел пепси-колу, мороженое и купаться. Ему не разрешали ни

то, ни другое, ни третье.

- Ты обгорел вчера. Сегодня сделаешь перерыв, - объясняла ему

молодая.

- Мороженое нельзя есть каждые полчаса, - рассказывала постарше.

- Вовчик, лопнешь, - вмешивался младший зять из бассейна.

Вовчик канючил, жалобно скулил, и в один момент взревел на всю

округу.

- Марш в бунгало, - гаркнул Роман, но через секунду мягко добавил, -

Посмотри мультики на планшетнике, мася моя.

Вовчик, не переставая реветь, побежал прочь от бассейна.

- Бедный ребенок, - громко, чтобы слышали все, сказала женщина в

черном закрытом купальнике.

- За это нужно лишать родительских прав, - вторила ей женщина в

розовом.

 

Вовчик жил в правой половине бунгало с дедушкой и бабушкой. Левую

часть занимала тетя с мужем. Уборку к этому времени уже закончили.

Войдя в распахнутые настежь двери, Вовчик первым делом включил

телевизор, вытер кулачками слезы, затем включил кондиционер,

потолочный вентилятор и только потом достал планшетник. Не снимая

шлепанцы, забрался на огромную кровать.

В комнате было жарко. Минут через пять Вовчик соскочил с кровати,

подошел к минибару и открыл дверцу. Знакомой пепси-колы не было.

Вовчик еще не умел читать, да и вряд ли знание русского языка помогло бы

ему сейчас. Он взял самую красивую зеленую баночку. Привычно поддел

язычок краешком расчески и через образовавшееся маленькое отверстие

стал пить. Выпил полбаночки. Выдохнул. Икнул. Газированный прохладный

напиток был чуть горьковат. Настроение Вовчика улучшилось. Он допил из

баночки и достал другую…

 

- Что-то Вовчика долго нет. Пойду, посмотрю, - Роман направился в

сторону бунгало.

- А я сгоняю за пивом, - весело отозвался зять. – И Вовчику пепси

куплю…

 

Через несколько минут, подняв глаза от книжки, Виктор увидал, что

Роман, что-то бормоча на ходу, мчится в сторону рецепшин.

Еще через пару минут Роман выбежал к бассейну.

- Люди! – крикнул он хрипло. – Помогите! Кто-нибудь…. Есть доктор?

- Рома, что случилось? – испуганно взвизгнула жена.

- Вовчик, - зарыдал в голос Роман.

Виктор тронул его за плечо:

- Идем.

Роман вздрогнул, моргнул и бросился к бунгало. Виктор за ним.

В темной комнате на кровати лежал, скрючившись, маленький человек.

Виктор рывком отодвинул тяжелые шторы и наклонился к нему. Вовчик был

в сознании, но очень бледен. Вокруг него на кровати лежали пустые пивные

банки. Все было предельно ясно.

Виктор спросил:

- Сода есть?

Роман что-то промычал.

- Я к себе. Бери чайник, нужен литр теплой воды.

Роман переминался с ноги на ногу.

- Что стоишь? – крикнул на ходу Виктор. – Я – быстро.

В комнату вбежали жена и дочь с зятем. Вовчик, постанывая, смотрел на

мир полоумными глазами.

 

Виктор заставил мальчишку выпить три стакана теплой воды с содой.

Вовчик слабо сопротивлялся. Все это время Роман был рядом, властно

удалив остальное семейство в другую половину дома.

Промывание желудка сделали три раза. Дед носил Вовчика на руках. Все

это время Роман шептал:

- Вовчик, родной…. Старшой нет, а эти по-русски ни хрена… мяу… мяу…. Я

им доктор нужен, а они – спик, спик… парле, парле…

Виктор дал мальчику несколько черных таблеток. Потом его напоили

горячим чаем и уложили в постель, укрыв одеялом. Вовчик уснул.

Роман тяжело опустился в кресло. Из дверного проема за происходящим

испуганно следили жена, дочь и зять.

- У тебя много внуков? – спросил Виктор тихо.

- Один, первенец, - ответил Роман, опуская глаза.

- Как проснется, нужно выпить эти таблетки. Сегодня – только теплый

чай. Завтра-послезавтра, когда появится аппетит, давай ему местный суп

Фо. Он нежирный. Здесь он всегда есть. Можно и утром, и днем, и вечером.

Несколько дней исключить жареное, жирное, молоко, хлеб, фрукты…

 

Роман вскочил, рванул к шкафу, достал из сейфа бумажник, подошел к

Виктору:

- Сколько, братан? Не стесняйся, скажи…

- Убери, - Виктор легко ударил по руке с бумажником, повернулся к

выходу.

Бумажник с грохотом упал на пол. Вовчик во сне повернулся на другой

бок.

- Да, рядом тут местная аптека. Возьми алоэ, соком натрите ребенку

плечи…

- Друг, - Роман сорвал с головы кепку и мял ее в руках. - Кто ты?

Виктор обернулся. Четыре пары глаз смотрели на него восторженно

удивленно:

- И я кое-что могу… на этом свете…

 

июнь 2013г.