Отпуск на материке

 

О чем мечтает большинство колымчан зимой? Правильно – об отпуске. Особенно женщины. Во-первых, надоедает постоянный холод, отсутствие солнышка, во-вторых, можно ходить в легком платье, почувствовать себя свободной от домашних постылых хлопот, в-третьих, возможность приобрести себе что ни будь такое, отчего на работе просто ахнут. И, наконец, хоть немного побыть с мужем, который в Магадане вечно сбегает: то на охоту, то на рыбалку, то в гараж, а иногда вообще встречается непонятно с какими друзьями и приходит домой поздно и в изрядном подпитии. Надо еще вывозить на солнышко и на фрукты детей, а если они выросли – племянников, затем внуков. Да мало ли что надо сделать и до отпуска и в отпуске – у настоящей женщины всегда хлопот хватает! И если у мужчин вся жизнь умещается в трех словах: родился, женился, помер, то у женщин она подразделяется на различные периоды, а каждый год тщательно спланирован и расписан. И неважно, осуществятся ли ее планы на 100 процентов или на 50, могут и не осуществятся вообще (в чем, конечно, будет виноват муж) – главное постоянно стремиться вперед!

Поэтому, как только отгремят новогодние праздники – каждая семья начинает потихоньку готовиться к отпуску. Определяется маршрут, собираются деньги на билеты, уточняется состав отпускников, составляется первоначальный план дел, которые надо сделать в отпуске и, наконец, место, где просто можно позагорать, покупаться и предаться заслуженному безделью. Все это до боли знакомо каждому северянину.

Конечно, раньше было проще, билеты стоили дешевле, самолеты были одной авиакомпании и за срыв рейса летели головы и должности. Ныне большое количество северян годами не может позволить себе такие сумасшедшие траты на отпуск, а те, кому раз в два года полагается оплата билетов, тоже не уверены ни в своем начальстве, ни в многочисленных алчных авиакомпаниях, которые обещают всяческие блага вначале, но могут надуть в конце.

И, тем не менее, люди летают, а куда деваться? Ни пароходом, ни поездом не доберешься ввиду их отсутствия. Не на оленях же в Москву ехать. Их съешь, не доехав даже до Якутска. А если на собаках, то они съедят тебя. Вот и летаем самолетами, платим бешеные цены за билеты. Одно только радует, что на материке считают, что у каждого магаданца в укромном месте стоит мешок с золотом. Хотя зарплаты в той же Москве и Петербурге в разы выше, чем у нас, но как это им объяснишь, а главное – зачем?

Так и было с одной моей знакомой семьей в прошлом году. Муж и жена – госслужащие, значит, раз в два года им оплачивали билеты в отпуск и обратно. Правда, оплаченные отпуска у них не совпадали, но подкопить деньги на билеты одному много проще, чем двоим. А летать каждый год было необходимо, поскольку мать жены – Кира Константиновна, жила в Магадане, а мать мужа - бывшая фронтовичка Лидия Васильевна, которая перевалила 80-летний рубеж, жила в 100 километрах от Саратова.

Кроме того, у жены, как у всех магаданцев, в душе жила робкая мечта заиметь жилье на материке. Истинная горожанка, она и слышать не хотела о том, чтобы жить в селе, даже в районном центре, где обитала Лидия Васильевна. Нравилось ей Подмосковье, но там цены были вовсе запредельные, не говоря уж о самой Москве. У семьи имелись некоторые сбережения, но за них в Москве можно было в лучшем случае, если повезет, приобрести туалет, но не более. Но же было все решено на всякий случай накопленные деньги взять с собой. Чем черт не шутит, пока бог спит? Правда, жена непременным условием поставила захватить с собой в отпуск племянника Константина. У его матери - Людмилы, которая его воспитывала вместе с Кирой Константиновной, была однокомнатная квартира в Саратове. Она в ней не была уже более десяти лет и сдавала внаем. На вырученные деньги Людмила оплачивала коммунальные услуги и оставалось еще какая-то сумма, которая служила ей небольшим подспорьем к мизерной магаданской зарплате.

Билеты до Саратова и обратно приобрели в марте, относительно по божеской цене в компании – Аэрофлот. Приобретала их жена. То ли само название внушило ей ностальгические воспоминая, то ли довольно скромная, по сравнению с остальными цена, муж так и не понял. Не понравилось только что взамен ставшего для магаданцев почти родным аэропорта Домодедово, самолет прилетал в Шереметьево. Но жена сказала, что ей все равно какой аэропорт, главное билеты не такие дорогие, а что Домодедово, что Шереметьево – плевать, лишь бы до Москвы долететь! И, в конце концов, она главный бухгалтер в семье!

Три с половиной месяца пролетели незаметно. Правда, муж все - таки, в мае взял десять дней отпуска и сбежал на весеннюю охоту. Особой радости по этому поводу в семье не наблюдалось. Но привезенные, по ее завершению, несколько гусей разрядили напряженность и отлучник был благосклонно прощен.

За повседневными хлопотами наступило, короткое, как первая любовь, северное лето и магаданцы, как гуси потянулись на материк. В отличие от весеннего перелета птиц в первом потоке у них было много молодежи, от орущих младенцев до школьников и студентов.

В аэропорту Магадана стоял обычный для летнего сезона ажиотаж. Толпы возбужденных пассажиров, усталые и все повидавшие сотрудники аэровокзала, густой запах копченой рыбы, икра на многочисленных прилавках, за которыми разбитные продавцы убеждали, что цена высокая потому, что у них рыба только вчера была поймана, за ночь и завялена и закопчена. Эту картину знает каждый магаданец. Поскольку эти непременные подарки многочисленным родственникам и друзьям были приобретены заблаговременно, многие пассажиры, в том числе и наша знакомая семья, отнеслись равнодушно к завываниям продавцов.

Регистрация, а затем и посадка прошли на удивление без приключений. Только при посадке выяснилось, что мужу предоставлено место в первом салоне, а жене с племянником – во втором. Муж не возражал, поскольку первый салон отличался от второго более комфортными условиями. Жена, бросив на него проницательный взгляд, тоже не стала качать права. Вскоре после взлета она пришла его проведать и увидев рядом с ним молодую мать с двухлетним ребенком, который от избытка энергии орал и извивался в ее руках, успокоилась и с чувством исполненного долга вернулась в свой салон. Вскоре принесли обед, который, как обычно, не отличался особыми кулинарными изысками, и пассажиры стали его поглощать, послушно выполняя расписание рейса. Муж съел все, выпил две чашки чая и попытался задремать. Не тут-то было! Вредный малыш перестал орать. Вначале он делал все, чтобы помешать есть своей мамаше, затем обнаружил новый объект – девочку того же примерно возраста прямо сзади его кресла. Её родители дремали после обеда и не мешали ребенку наслаждаться самостоятельной деятельностью. Малолетний мой сосед мгновенно заинтересовался девицей с куклой и попытался привлечь ее внимание. Она же, как и положено порядочной девушке, не реагировала на его усилия по завязыванию знакомства. За что и получила игрушечной машинкой по голове. Раздался рев и обидчик принял в свою очередь удар куклой. В результате, сила рева удвоилась, а к детской разборке подключились молодые мамаши.

Сон мгновенно улетучился. Причем у всех пассажиров салона одновременно. К чести детей, пока их родители выясняли отношения, они успокоились и, похоже, даже понравились друг другу.

Так незаметно долетели до Шереметьева. У трапа, сошедший первым муж встретил веселого племянника и с совершенно зеленым лицом жену.

- Ну что еще произошло? - спросил он у супруги.

- По-моему я зверски отравилась и сейчас меня опять тошнить начнет, - ответила она.

- Этого нам как раз не хватало для полного счастья, - озадачился муж.

Тем временем подошел автобус, и как только магаданцы в него загрузились, жена рванула на выход. Хорошо хоть нашелся полиэтиленовый пакет, и водитель автобуса внял ситуации. В Шереметьево муж закупил в аптечном киоске активированный уголь и заставил жену съесть всю пачку.

Кое-как удалось добраться до Павелецкого вокзала и сесть на поезд идущий до Саратова. Состояние жены особо не улучшилось. Лишь после лошадиной дозы левомитицина она немного забылась. В Саратове, когда магаданцы очутились в квартире, она напилась чая и рухнула в кровать.

- Ну, хоть с приключениями, но добрались, - подумал муж и после похода в ближайший магазин и кормежки племянника отключился сам.

Спустя несколько дней, магаданцы окончательно пришли в себя. Перестали ночью «колыхать» холодильник и спать днем, переоделись в легкую одежду и даже побывали на Волге, несмотря на жуткую жару.

Муж отправился ненадолго навестить Лидию Васильевну, жившую в ста километрах в районном центре с интригующим названием «Лысые Горы», а жена и племянник остались в городе.

Лидия Васильевна, несмотря на преклонный возраст, чувствовала себя неплохо. Морозильная камера у нее была забита собранной клубникой и смородиной. Почти ежедневно она собирала до ведра огурцов, которые умудрялись вырастать за ночь, и засаливать их по две трехлитровых банки. Так что скучать было некогда. В погребе у нее оставались еще овощи с прошлогоднего урожая и соленые и свежие.

Еще при ней обитали кот Мурзик и пес Пушок, которых связывала такая крепкая дружба, что они, спасаясь от дневной жары, или от непогоды нередко спали вместе в собачьей будке. Ночью же кот гонялся за бабочками, жуками и мышами, а пес, как ему и было положено, нес охрану дома. Но все равно нередко за свои хулиганские выходки получали оба от хозяйки веником по мордасам, что, похоже, их особенно не огорчало. Отношения между ними начисто опровергали поговорку «живет, как кошка с собакой». Так, наблюдая за поведением Мурзика, часто можно было видеть, как он слопав свою порцию, нагло лез в миску Пушка и столовался еще и там, на что пес взирал с философско-отрешенной мордой.

Договорились, что после недолгого пребывания на Волге магаданцы прибудут в Лысые Горы уже в полном составе. После этого муж со спокойной душой вернулся в Саратов. За время его отсутствия жена полностью пришла в себя от общения с «хлебосольным» Аэрофлотом, встретилась с некоторыми своими родственниками и даже стала улыбаться.

В самом городе стояла жара. Асфальт плавился, вслед за ним плавились люди. Все, кто мог сбежать с работы, пропадали на Волге. Девушки ходили по городу едва прикрытые одеждой, загорелые, синеглазые до жути и разрисованные не хуже парней всевозможными татуировками. Парни вообще шлялись голые по пояс и в сандалетах на босую ногу. Немногочисленные молодые люди в белоснежных рубашках, галстуках и черных брюках видимо представляли банковскую элиту города и, хотя по их лицам струился пот – изо всех сил держали свою марку.

Вечером город оживал, в скверах и дворах домов заметно прибавлялось народу, на лавочках сидели молодые мамашки с детьми и многочисленные старушки, которые обсуждали все и вся. Ближе к ночи их сменяли компании молодежи, а ночью, похоже, вылезали алкоголики и наркоманы и куролесили до утра, поскольку рано утром симпатичные дворничихи бригадой выгребали из-под скамеек использованные одноразовые шприцы и стеклотару от дешевой водки и бормотухи.

Магаданцы, умаявшись за день, обычно наскоро ужинали и, лежа на диване, таращились в телевизор.

Так незаметно прошло несколько дней, как вдруг поздно вечером раздался телефонный звонок из Санкт – Петербурга от друзей, бывших магаданцев, у которых семья гостила в позапрошлом году. Супруга – Ольга интересовалась нельзя ли приехать на две недели с десятилетним сыном, который мечтает хоть раз побывать на Волге. Бытовые неурядицы их не волнуют, лишь бы нашлось, где переночевать. Ну, как тут можно было отказать в ее просьбе? Тем более в Магадане дружили семьями и жили в одном доме. Конечно, согласились сразу. Но на этом звонки не прекратились.

Лишь только положили трубку, проявилась Москва. Звонил Саша, высокопоставленный чиновник, в прошлом прокурор г. Люберцы, который неоднократно бывал в Магадане, в том числе и в их семье. Он находился в отпуске, в молодости срочную действительную военную службу проходил в десантных частях в Саратове и после 15-летнего перерыва также мечтал приехать на Волгу, отдохнуть от столичной суеты. Было от чего задуматься.

- Да пускай едет, - сказала жена, - до кучи. Какая разница, одним человеком меньше, одним больше.

- И это правильное решение, - одобрил муж. В крайнем случае, гостей разместим в комнате, а я буду ночевать в ванной, как артист Леонов в фильме «Афоня».

Так что дали добро на приезд еще одного гостя. Тем более Саша обещал приехать через неделю, а Ольга с сыном должны были выехать немедленно. Решено было оперативно определиться с непосредственным местом отдыха на берегу Волги. Всего предполагалось два варианта отдыха. Вариант первый – снять дачу и обосноваться там всем табором, вариант два – взять путевки в какой-нибудь пансионат или дом отдыха.

Вариант два отпал сразу. Путевки стоили больших денег, их надо было брать на срок не менее месяца. Кроме того, платить вперед и сразу, что само по себе настораживало. А если вдруг непогода, что сидеть и смотреть из окна на дождь и серую Волгу? Через три дня все взбесятся, а деваться некуда.

Первый вариант тоже проблематичен. Время оставалось в обрез, все саратовцы сами отдыхали на собственных дачах, кроме того, июль-август время массовых заготовок овощей и фруктов.

Но тут им неожиданно повезло. Дальняя родственница жены - Татьяна оказалась владелицей дачи на Волге в 100 километрах вниз от Саратова. Дача располагалась в кооперативе «Писатель» в местечке с милым названием Синенькие. Рядом находилась село Исеевка. Оттуда пошли корни генеалогического дерева мужа.

В нем родилась и провела детство бабушка Тая, у которой он воспитывался в Саратове и жил до переезда в Магадан. Тому очень хотелось взглянуть на места, где в начале прошлого века жила громадная старообрядческая семья его предков. Одних детей в ней было свыше десяти. Прадед Петр прошел тернистый путь от палубного матроса до капитана буксира. В царское время это была головокружительная карьера. По словам бабушки Таи нрава был крутого и непомерной силы. При нем никто из детей за столом и слова проронить не смел. И не из-за какого-то страха, а от чувства глубокого уважения к отцу и кормильцу.

О его силе ходили легенды. Однажды после окончания навигации, раздачи жалованья команде и отмечания этого знаменательного события в трактире прадед возвращался на пристань через саратовский затон, чтобы сесть на пароход и добраться в Синенькие, к семье.

И надо же такому случиться, что в это время там сорвался племенной бык и вырвав кольцо из носа, ошалев от боли валял народ, который спасался, как мог от взбесившегося животного. Прадед и бык повстречались. Бык остановился в недоумении и стал рыть копытом землю, а прадед ухватил того за рога, повернул голову резко в одну, затем в другую сторону и сломал ему шею. Затем пнул рухнувшего быка ногой, выругался и пошел своей дорогой. Самое замечательное, что окончательно протрезвев дома, он никак не мог вспомнить отчего у него так сильно болят плечи. Лишь после того, как из Саратова знакомые сообщили об этом прабабушке, она сама высказала свои соображения на счет того, что позволяют себе мужчины в нетрезвом виде, которые думают только о себе, а не о доме.

Каждую навигацию прадед Петя расставался с семьей и водил караваны барж по Волге. Лишь иногда, обычно поднимаясь с Астрахани, он давал два протяжных гудка и немного замедлял ход.

Из дома, стоящего на высоком холме в Синеньких по этому знаку старшие дети немедленно спускали лодку-двухпарку и в четыре весла выгребали на судовой ход. Там лодку чалили к борту буксира и на талях спускали мешки с мукой, крупами, сахаром, солью, бочки с маслом, сельдью, солониной и прочим провиантом. Между делом прадед интересовался, как дела дома, все ли здоровы и какой урожай в саду, огороде и бахчах. Затем звучала команда – «Отваливай!» и караван барж продолжал свой путь вверх по Волге, а груженая лодка шла в село, чуть не черпая воду бортами.

Прабабушка же полностью посвятила себя заботам о хозяйстве и воспитанию детей, которых регулярно рожала ным постоянством одного за другим. Поскольку она была очень хороша собой, прадед поступал просто: как начиналась навигация – прабабушка была беременна, рожала к возвращению мужа очередного малыша, а на будущий год все повторялось. Когда детей родилось больше десятка – прадед успокоился, справедливо посчитав, что с таким выводком ее уже никто из дому не уведет во время его отсутствия. Кроме того, православная старообрядческая вера категорически запрещала прерывание беременности. Так что тут налицо было явное совпадение интересов и божественных и человеческих.

Прабабушка, в то время как прадед отсутствовал, одна управлялась с оравой детей и многочисленными хозяйственными заботами. Ей в этом деле помогали не только старшие, но даже самые маленькие дети. Например, во время сбора яблок младший из детей, Николай, которого на этом правах старшей сестры пестовала бабушка Тая – у которой после войны рос магаданец, и ходить то не мог, но ползал и собирал опавшие яблоки в корзину. Наемных работников в семье не было, хотя хозяйство было большое: две лошади, три коровы, свиньи, овцы, а домашнюю птицу вообще и не считали. Хорошим подспорьем в питании семьи был еще громадный сад и большой огород, которые также нуждались в заботе и уходе.

Революция, война и репрессии железным катком прошлись по семье, из детей уцелело только четверо.

Веселый спивающийся сельский пролетариат радостно спалил дом. Однако, доказать, что прадед был кулаком, а следовательно, чуждым социальным элементом не удалось. И хотя наемных работников в доме не было, но это в те времена особо никого не волновало. Коли жил хорошо и богато – значит враг!

Село Синенькие и рядом расположенная деревня Исеевка все время переходили из рук в руки. Их занимали то красные, то белые, то анархисты, то просто бандиты. Всех объединяло одно – стремление чего-нибудь разрушить, отобрать лошадей, продовольствие и все, чего не успели утащить остальные. По пути через село насиловали женщин и изредка убивали мужчин.

Прадед к тому времени не обладал той могучей силой, которая снискала ему славу среди волжан, и поэтому решил просто – отправить дочерей в Саратов, дай бог, хоть там уцелеют. А сыновья выбрали себе дорогу каждый самостоятельно.

….К сожалению, никаких следов пребывания предков магаданцу в селе обнаружить не удалось. Да и от села осталось всего десятка два старых домов местных жителей. Остальное место занимали дачи саратовцев, которые выгодно отличались добротностью постройки и ухоженностью.

До дачи магаданскую семью с приезжими гостями доставили на двух машинах. Дача оказалась двухэтажной, просторной с приличным садом и небольшим огородом. Хозяйка дачи – Татьяна выдала каждому постельные принадлежности, определила спальные места и сказала, что пока она без работы и если гости не возражают, то поживет с ними вместе и покажет, чем располагает. А похвалиться действительно было чем. Она имела две лодки, два японских мотора, прямо около дома была яма, в которой ежегодно разводились дождевые черви. Как оказалось, она помимо того, что все буквально горело в ее руках, являлась к тому же и заядлой рыбачкой. Подстать ей оказалась и подруга – Нина, работник областной налоговой инспекции, которая появилась сразу после приезда гостей с двумя литровыми бутылками холодного пива. Оказалось, она тоже рыбачка и имела лодку «Казанку», которая досталась ей вместе со снастями от рано ушедшего из жизни супруга. Веселая, озорная дородная женщина из рта которой так и сыпались народные пословицы и поговорки – Нина моментально со всеми перезнакомилась. А напротив располагалась дача, где был ларек с улыбчивой Наташей, у которой можно было затовариться продуктами, прохладительными напитками и «огненной водой» в любое время суток. Мрачное настроение у нее появлялось только при виде собственного мужа - Евгения, совершенно свихнувшегося на рыбалке. Ради своей, пагубной, по ее словам страсти, он забросил дом, торговлю, дачу, да и саму супругу. На даче он появлялся иногда, и сразу же ехал в ночь на сомов, а затем утром уезжал в Саратов. Но, проклиная пагубную страсть мужа, Наташа в его отсутствие не прочь была и сама посидеть с удочкой, а жареную рыбу потребляла не хуже мяса.

Конечно, такое обилие рыбаков вокруг вдохновило приезжих мужчин. Магаданец достал свои снасти и стал готовиться к ночной рыбалке, остальные гости кто помогал хозяйке в готовке, кто просто бродил по саду, короче дело каждый нашел себе по душе. Юра – муж хозяйки дачи принял несколько рюмок, включил телевизор и под его бормотание сладко уснул.

Знакомясь со снастями Татьяны, магаданец обнаружил крупные крючки. Кованые, с оттянутым жалом и устрашающих размеров они были явно изготовлены лет сто назад. Он тут же засел за изготовление стометрового перемёта, а мальчишек и Сашу заставил точить крючки.

- Такой крючок только тогда наточен достаточно, когда под своей тяжестью прокалывает кожу на тыльной стороне руки, - вдохновлял он точильщиков.

Многочисленные соседи, которые вроде бы случайно заходили на дачу, слушали его с мистическим ужасом, глядя, как он, со зверским выражением лица, вяжет поводки с крючками на капроновый шнур, толщиной в палец.

- А кто может попасться на такой крючок? – между делом интересовался Саша.

_ Да кто угодно: сом, осетр, белуга, щука здоровенная, иногда и утопленник запутывается, - отвечал магаданец. Да и сам можешь влететь, если ушами хлопнешь. Ведь снасть браконьерская, ставят и проверяют ее глухой ночью, желательно на самом фарватере. Если рыба попадется крупная, то она лодку потащит, не то, что рыбака!

Вечером стали собираться на ночную рыбалку на сомов. Вышли на лодке втроем: Татьяна, муж Наташи и магаданец. Больше желания никто не изъявил, да и места в лодке было маловато. Браконьерскую снасть с собой брать пока не стали.

Как стемнело, стали на якорь и забросили спиннинги с наживкой из дождевых червей. Настораживало то, что встали почти на самом фарватере. Магаданец забеспокоился и настоял, чтобы отошли к берегу метров на 200. Беспечные саратовцы нехотя подчинились. Только заякорились на новом месте, прямо по прежнему месту стоянки лодки с шумом прошла самоходная баржа. Но это никоим образом саратовцев не встревожило, более того, Евгений поведал, что однажды на него так чуть не наехало судно и пришлось отпихиваться руками от его борта.

- Матов я наслушался на два месяца вперед – гордо заявил он, - но и я в долгу не остался, чего они рыбу ловить мешают!

В это время Татьяна что-то примолкла.

- А что это Татьяна затихла и её вроде совсем не видать? – спросил магаданец.

- Да спит она, видишь, на корме скорчилась, замучалась девка совсем - ответил собеседник. Татьяна ввиду своей портативности лишь угадывалась под брошенной на корме телогрейкой.

Волга тем временем успокоилась, вода стала похожа на огромное зеркало, в котором отражались звезды и огни села Синенькие. Вскоре задремал и Евгений. Не спал лишь магаданец, у которого от этой красоты что-то шевельнулось в душе, и он на миг ощутил себя мальчишкой, у которого вся судьба еще впереди, все родные живы, а жизнь прекрасна и беззаботна.

Вдруг кончик одного из спиннингов два раза резко дернулся, и его повело вдоль борта лодки. Магаданец резко подсек и почувствовал, как в глубине тяжело заходила рыба. Ногой он толкнул задремавшего напарника, тот мгновенно очнулся и схватился за сачок. Вываживали сома недолго, и вскоре он очутился в лодке. Весил он на взгляд килограмма три. Примечательно, что Татьяна проснулась, спокойно посмотрела на вытащенного сома, затем свернулась в уютный клубочек под телогрейкой и вновь задремала.

Больше поклевок не было, к утру посвежело и рыбаки засобирались домой. Сома они гордо пронесли мимо дач. Ребятишки на их даче уже встали и с нетерпением ожидали их возвращения. А когда узнали, что единственного сома выловил магаданец, то пришли в буйный восторг и помчались за фотоаппаратами.

Татьяна буквально пинками высвободила своего мужа из объятий Морфея и заставила разделывать рыбу. Тот, чертыхаясь, приступил к работе, но после двух рюмок успокоился и довольно сноровисто справился с порученной задачей, затем опять занял свое заветное место на диване у телевизора.

Жареного сома хватило на всех, еще и соседей угостили, а те, в свою очередь притащили холодного пива, к которому, кстати, пригодилась вяленая корюшка и копченая кета. Так что завтрак затянулся и постепенно начал перетекать в обед. Тут выручили мальчишки. Им до смерти хотелось купаться. Солнце меж тем припекало все ощутимее, поэтому на Волгу отправились и дети и взрослые, за исключением рыбаков, которые завалились отсыпаться. Тем более, что рыбацкая честь Магадана не была посрамлена.

Правда, спали недолго. Соседка Наташа, выждав час-другой, начала будить мужа и пытаться заставить его трудиться на даче. Делала это она весьма бурно, сопровождая свои действия довольно крепкими выражениями по поводу его самого, родни до пятого колена, проклятой рыбы и проклятой ее собственной жизни.

От этих приставаний Евгений рассвирепел и, прихватив ранее пойманных трех сомов из холодильника, быстро укатил в Саратов. А наступившая сумасшедшая жара (плюс 40 в тени) не позволила спать остальным. Самый стойкий оказался Юра. Он изредка просыпался, брел к холодильнику, выпивал рюмочку, аппетитно хрустел холодным соленым огурчиком, вновь ложился и мирно засыпал перед орущим телевизором. Иногда он звал Татьяну.

- Таня! – кричал он, - чай принеси!

- Хорошо, милый, - тут же отзывалась она.

- А сахар положила, - через некоторое время опять кричал он.

- Положила, дорогой, - откликалась заботливая супруга.

- А размешала?

- И положила, как ты любишь две с половиной чайной ложки и размешала, не волнуйся, уже несу!

Народ тихо подыхал от этого диалога. Через некоторое время, Юра опять вопил.

- Таня! Иди скорее сюда!

- Ну что мое горе, опять чаю хочешь?

- Нет, испугай меня!

- Это еще зачем?

- Я икать начал и остановиться не могу!

- Да как же я тебя испугаю?

- Ну, придумай что ни будь, ведь ты у меня умная!

И Татьяна, давясь от хохота, шла пугать мужа.

- Топор захвати, - на полном серьезе советовал ей магаданец, - тресни хотя бы обухом по кровати, враз или перестанет, или уже будет икать всю оставшуюся жизнь.

Вообще народ в дачном поселке в жару впадал в оцепенение и оживал только к вечеру. Только у Наташи бойко шла торговля прохладительными напитками и сладостями. Во дворе ее дачи под большим навесом располагался громадный стол, за которым почти всегда сидела компания из ее многочисленных подруг и пила то чай, то пиво, то квас. Когда она успевала принимать гостей, работать по даче, торговать, да еще и готовить – уму непостижимо. А поскольку ее жалобы и претензии, в основном, приходились не в свой адрес, а были направлены в сторону окончательно свихнувшегося рыбака-мужа, то этим как бы устанавливалось динамическое равновесие в ее повседневной жизни.

За ее столом собирались иногда прелюбопытные личности. Там магаданцы и их гости познакомились с настоящим бандитом. Толик, так он отрекомендовался, был хозяином шикарной дачи с прекрасной баней и бассейном, обладателем красавицы жены и двух мальчишек сыновей. Днем он на своей даче практически не бывал, а прочно обосновался за столом у Наташи. Выше среднего роста, худощавый, с многочисленными следами пулевых и ножевых ранений он был даже по-своему красив какой-то особой, слегка хищной красотой.

Магаданец и его гость Саша быстро сошлись с ним. Узнав, что у магаданца был период в жизни, когда он служил в войсках специального назначения, а Саша – бывший десантник, Толик неожиданно бросился обниматься.

Оказывается, он служил в горячих точках в подразделении краповых беретов. За период своей службы он нахватался там и наград и приключений по горло. А когда вышел на «гражданку», то неожиданно понял, что никому, в том числе и Родине, особо не нужен. К тому времени ушел из жизни отец, тяжело заболела мать, на руках оказался еще брат-подросток. Средств к существованию в семье практически не было. Специальности у Толика, кроме умения грамотно убивать, также не имелось. Поэтому он отправился к бандитам и попал как раз в то время, когда шел передел собственности и сфер влияния в Саратове. Криминал активно во всем этом участвовал.

Естественно, Толик с ходу включился в теневую жизнь города. Тем более, что знания и боевой опыт, приобретенные им за время службы в спецназе пригодились при многочисленных бандитских разборках. Резкий, недоверчивый, жестокий – он стал довольно быстро продвигаться наверх. Не обходилось и без всевозможных подставок и угроз. Дважды его просто хотели убить, всего изрезали ножами, но он выжил, вычислил своих врагов, отомстил им и забрал их сферы влияния под свой контроль. Потекли деньги, вначале не такие уж и большие, затем немалые. Он стал понимать, что их надо разумно вкладывать. Тем более, что передел собственности завершился, все более – менее крупные бандитские авторитеты стали вкладывать средства в недвижимость, производство и сферу потребления. То о чем кричал Егор Гайдар, что надо, чтобы создавался как можно быстрее класс собственников, и ему безразлично, откуда они будут брать средства, стало с его легкой руки воплощаться в жизнь.

Толик женился, обзавелся жильем, машиной и дачей, короче, стал постепенно превращаться в нового русского. Но прошлое продолжало напоминать о себе дикими головными болями, разболтанной психикой, неожиданными всплесками дикой агрессивности. Он даже побывал у «Кутанина», так по имени знаменитого городского психиатра саратовцы нарекли областную психиатрическую лечебницу. Да и криминальное наследие не давало покоя. Надо было волей-неволей поддерживать контакты в преступном мире, чтобы не оказаться в положении очередной жертвы в акульих зубах свежеявленных «бизнесменов», а это тоже требовало тонкого расчета, постоянной готовности к любой пакости и, отнюдь, не настраивало на благодушный лад.

Радовали дети, два сына, но с их появлением усилилась боязнь за семью в целом. Поэтому только на даче, в кругу близких он чувствовал себя в относительной безопасности, и душу несколько отпускало. Но, с одной стороны поделиться своими проблемами с семьей, по вполне понятным причинам он не мог, да впрочем, и не особо стремился. С другой стороны он нуждался в собеседнике, который не имеет к нему материальных претензий, но может его спокойно выслушать, а может быть и что-то дельное посоветовать.

Поэтому Толик страшно обрадовался нечаянному знакомству, и каждый день буквально дежурил у Наташи, закупая пиво упаковками и ожидая встречи с гостями из Магадана, Москвы и Санкт-Петербурга. Но женщины его несколько стесняли, поэтому он особенно был рад посидеть втроем в чисто мужской компании.

- Вот видите, - говорил он, - все-таки есть польза от демократии! Например, сидим мы за одним столом. Один бывший прокурор, другой – бывший офицер, а сегодня юрист, я в прошлом спецназовец и бандит, а сейчас предприниматель. И спокойно беседуем, а в советское время можно было о подобном даже мечтать?

- В советское время, таких, как ты я посадил не меньше сотни, - потягивая пиво, хладнокровно заметил Саша. Да и ты уцелел на свете чудом. Пора за ум браться, видишь, какие у тебя парни замечательные растут! Им что, отец – бандит нужен?

- Да нет, конечно, - отвечал тот, - я им сам бошки пооткручиваю, если замечу, что они в криминал полезут.

Магаданцу вся эта ситуация до жути напомнила известное произведение Марио Пьюзо – «Крестный отец». Только с саратовской спецификой. Тем более, что буквально на следующий день Толик пригласил его одного на дачу, где он получил конкретное предложение переехать в Саратов и принять официальную должность советника. Причем вопросы квартиры, машины, гаража и оклада было обещано решить немедленно. Было бы желание с его стороны.

- Понимаешь, - говорил ему абсолютно трезвый Толик, - мне нужен советник в моих делах, которому бы я мог доверить интересы и дела и семьи. Я не верю никому из своего окружения. Я верю, что ты меня не предашь. Это мое единственное условие. А если что со мной, не дай бог случится, то и о семье смог бы позаботиться. А о деньгах не думай – это мусор и мне их не жалко!

Магаданец обещал крепко подумать, чтобы не обижать отказом сразу, хотя будь на его месте другой, может быть, и не отказался. Да и с Магадана на историческую Родину пока не сильно влекло. Странно, но в душе шевелилась жалость к Толику. Видимо, не зря говорят, что богатые тоже плачут! И какая у него жизнь? Ждать, когда тебя грохнут конкуренты, изувечат жену и может быть, похитят детей? И вся твоя с виду благополучная жизнь рассыплется, как карточный домик.

Саша просто посмеялся от души, когда он с ним поделился. Его больше волновал вопрос, удастся ли ему половить рыбу в Волге. Чтобы доставить ему удовольствие, на следующий день вышли на рыбалку на моторной лодке на «Карибы». Так местные дачники называли небольшие песчаные острова среди Волги, которые густо поросли небольшими деревьями, в основном ивами. Некоторые островки были так тесно расположены друг к другу, что проходы между ними знали только заядлые браконьеры, которые ставили здесь многочисленные сети и вентеря. Проверять их чужому человеку было небезопасно, поскольку с неподалеку расположенной лодки с якобы мирными рыбаками - поплавочниками можно было запросто получить или заряд дроби, или в лучшем случае по морде.

С вечера накопали червей, проводили в Саратов супругу магаданца с Ольгой, которые взяли с собой не без некоторого сопротивления мальчишек, слегка отметили их отъезд, приготовили снасти и легли спать.

Выехали рано утром, лишь только начало светать. От Волги, спокойной и ровной, будто ее всю ночь проглаживали гигантским утюгом, потягивало прохладой. Для Саши, поскольку он был белокожий, на всякий случай захватили простыню. Сам он надел еще футболку. Остальные: магаданец, Татьяна и Нина в одежде не нуждались, кроме кепок и купальников на них ничего не было. Кроме того, женщины еще с весны были загорелые, как мулатки, а магаданец смугл от природы.

Волгу, вернее ее фарватер, пересекли без особых приключений и вошли в сеть рукавов между островами. Было уму непостижимо, как Татьяна находила проходы между островами, но, тем не менее, она уверенно управляла лодкой и та буквально кралась меж камышей. Они, вместе с низко нависшими ветвями деревьев буквально лезли в лодку. Саше досталась нелегкая задача: он оберегал удилища с лесками. Делал это старательно. Ложился на них буквально грудью, при этом исцарапался сам и все-таки умудрился оторвать одну леску вместе с крючком, грузилом и поплавком, от чего всерьез расстроился. Его утешили, поскольку взяли с собой запасные снасти.

Еще «доставали» утки. Осень выдалась жаркой, и утки умудрились загнездиться второй раз. Они плавали вместе с хлопунцами и уже вставшими на крыло утятами из первого выводка. Поэтому открытие охоты на них сдвинули на две недели позднее, чем обычно, и похоже утки совсем обнаглели и перестали даже прятаться в камыши при виде лодки. Особенно их поведением возмущался магаданец, как заядлый охотник.

- Это же надо так себя вести, - бурчал он, - даже на Чукотке утки, за исключением, пожалуй, морянки и гаги до такого состояния не опускаются! Так те хоть рыбой воняют и охотники на них патроны жалеют. А эти совсем обнаглели!

Саша и рыбачки, отвернувшись, молча давились от хохота.

Наконец лодка вырвалась на небольшой плёс и уткнулась носом в заросший травой берег. Течения почти не было, и вода была на удивление прозрачной. Было видно заиленное дно, невысокие заросли водорослей и стайки мелкой рыбешки.

Меж тем солнце уже поднялось высоко и стало отчаянно припекать. Сразу захотелось пить. Предусмотрительные женщины захватили с собой холодный сок и минералку на которые набросился Саша.

- Не пей много, козленочком станешь! – заметил, глядя на его жадные глотки магаданец.

- Скорее не козленочком, а козлом, - мгновенно среагировал тот. Тебе что, воды для друга жалко?

- Да не жалко, просто она мгновенно чрез пот выйдет, а пить еще больше захочется. По себе знаю, когда по степям и полупустыням студентом шлялся.

- А за козла ответишь! – со смехом заметила Татьяна.

После этого достали червей, размотали удочки, привязали новую снасть взамен утерянной, наживили крючки, и каждый забросил снасть в свой сектор, в душе уверенный, что у него червяк самый живой и вкусный. Плохо только, что рыба этого не знала. Она наотрез отказывалась клевать, будто всю ночь ела, а теперь завалилась спать.

- Нина, ты помнишь, в прошлом году в это же время и на этом же месте какую сорогу мы с тобой таскали? – сказала Таня. Каждая грамм по триста. А сейчас она куда подевалась?

- А черт её знает, откликнулась та, - может быть, на самом деле облопалась, а может, как и мы от жары подыхает.

- Ей бы сейчас пивка холодного в рот залить, - мечтательно заметил Саша, враз бы оклемалась и интерес к жизни почувствовала.

- А на закуску потного мужика, вроде тебе и меня, - включился в разговор магаданец.

- Похоже, потные мужики никому не нужны, даже рыбе, - подсекая первую рыбку, проговорила Нина. Ловись рыбка большая и огромная!

Но больших, тем более огромных, что-то не было. В основном вяло клевала всякая мелочь. Да и она куда-то подевалась к 11 часам утра. Лишь близ зарослей камышей, метрах в тридцати от лодки пару раз крепко плескануло.

- Наверное, щука досыта не наелась, - предположил магаданец.

- Не обязательно щука, - сказала Таня, - может быть и окунь крупный или сазан. Правда я не слышала, чтобы кто-то сазана здесь на удочку поймал, но в сети влетают иногда такие поросята, что мама дорогая, умучаешься их потом выпутывать.

Меж тем жара навалилась во всю. Сашу, не смотря на отчаянное сопротивление, все-таки заставили прикрыться простыней, поскольку руки и особенно ноги у него приобретали багровый оттенок. Он стал похож на огромное привидение из фильма про Карлсона. Остальные изредка окунали в воду и надевали на голову мокрые бейсболки, которые мгновенно высыхали. Сидеть стало не интересно, и компания засобиралась в обратный путь. Только магаданец пристально вглядывался в воду.

- Ты там кого увидел, – ехидно поинтересовался Саша, - русалку или водяного?

- Русалок у нас и на борту хватает, ты посмотри, какой здесь косяк окуней балдеет.

В воде на самом деле была видна стая больших окуней. Они стояли, лениво шевеля плавниками, и с отвращением таращились на крючок с извивающимся червяком.

Нина профессионально перебросила свою удочку и ее червяк оказался прямо возле носа окуня. Тот оглядел червяка и презрительно от него отвернулся. Тогда она слегка потянула леску на себя, и червяк опять придвинулся к носу окуня. Тот буквально шарахнулся от наживки. Стая окуней, казалось, с вялым интересом наблюдала за этими потугами рыбаков, но с места ни один из них не двинулся.

Явно обалдели от жары, - заметила Татьяна, - их тут без толовой шашки хрен возьмешь!

Рыбаки молча с ней согласились и начали собираться. Татьяна завела двигатель и лодка уверенно стала выбираться из лабиринта островов. На обратном пути неожиданно обнаружили оторванный утром кусок снасти с поплавком, грузилом и крючком.

- Хоть маленькая, но радость, - хмуро заметил Саша.

На него было больно смотреть. Видимо, простыня от ультрафиолетовых лучей яростного солнца защищала также как, ковбойская шляпа от ядерного взрыва. Все тело, особенно руки и ноги казались свежесваренными.

Пакость, как известно, не приходит одна - лишь только вышли на основное русло реки, отказал двигатель. Нет, вообще-то он заводился, но, поработав несколько секунд, замолкал. Возможно, теплая вода его совсем не охлаждала, а может быть, у него были свои собственные причины. Но лодка не шла – хоть убейся!

Магаданец взирал на это безобразие, и похоже терпение у него совсем лопнуло.

- Татьяна, перестань ты его терзать, давай я сяду за весла, так быстрее домой доберемся, - рявкнул он.

Так и сделали. Лодка медленно двинулась, магаданец размеренно махая веслами, завел песню про Стеньку Разина, но остальные почему-то не подпевали. С переправой через Волгу повезло, поскольку на судовом ходу пароходов почти не было. Когда до берега оставалось метров 700, их догнала большая лодка полная веселых пассажиров, которые начали орать что-то издевательское. Видимо при этом следовали поговорке, что нет большей радости, чем глядеть на горящий дом соседа. И внезапно, как на грех, у них самих заглох двигатель.

- Дохихикались, гады, - мстительно промолвила Нина.

На большой лодке засуетились, сели за весла вчетвером и попытались обогнать рыбаков. Но не тут-то было. Магаданец перестал орать песни, посуровел лицом и уперся покрепче ногами в переборку. Так обидчикам и не удалось догнать рыбаков. С берега отдыхающие дачники с интересом следили за стихийно возникшими лодочными гонками. Когда лодка рыбаков уткнулась носом в берег, то толпа отдыхающих бросилась к ним, и лодку буквально на руках вынесли на берег.

- Ребята, молодцы! – кинулся обниматься какой-то лохматый мужик, - я благодаря вам ящик пива немецкого выиграл. Пойдем к Наташке – угощаю!

- Чуть попозже, - скромно откликнулся магаданец. Надо хоть немного себя в порядок привести!

На том и договорились. Саша по дороге домой заметил, что если бы его посадили на весла, то сейчас бы он находился уже в реанимации.

- Я вообще не понимаю, как можно грести без отдыха в такую жару, да при этом еще и песни горланить! – с тяжелым вздохом промолвил он.

- Да ничего особенного, - откликнулся магаданец. Я ведь на Волге вырос, занимался греблей, даже первенство города однажды с другом на каноэ двойке выиграли на десятикилометровой дистанции. И на первенстве России удалось побывать. Правда, не повезло мне там – весло сломал на старте. А подготовлен был хорошо, на прикидках мастерское время выдавал!

Когда пришли домой, то Таня за полчаса сварганила обед. С наловленной рыбешкой возиться не стали, сложили в один пакет и запихали в морозильную камеру. После обеда засобирались пить пиво, тем более, что радостный мужик уже прочно обосновался у Наташи за столом и с нетерпеньем ожидал компанию. Саша отказался и лег спать, хотя Таня предлагала обожженные места намазать сметаной.

- Не надо, - застеснялся он, - а то придете навеселе и еще меня зажарите на ужин, прямо как карася в сметане.

Это, как оказалось, и явилось его большой политической ошибкой. К вечеру на местах ожога выросли огромные пузыри, и он почти не мог ходить. Вдобавок поднялась высокая температура. Женщины перепугались. Да еще Нина сказала, что в этот день на солнце температура была +50 градусов по Цельсию. Поэтому все силы были брошены на его спасение. Ночь решили пережить, а утром переправлять его в Саратов, тем более, что подходил срок его возвращения в Москву.

Побегав по поселку, женщины разыскали противоожоговую мазь, широкие бинты, жаропонижающее и договорились насчет машины до Саратова. Они рьяно взялись за лечение больного: заставили его выпить пригоршню таблеток, нанесли на волдыри мазь и обмотали его конечности бинтами.

- Зря вы так хлопочете, - находил в себе силы шутить Саша, - лучше помогите уйти из жизни спокойно, пусть, в крайнем случае, меня друг добьет и прикопает на высоком берегу великой реки.

- Да я не против, - вторил ему магаданец, - но как быть с его величеством Законом. У нас в стране ведь эвтаназия законодательно не закреплена. Поэтому, как пить дать, меня привлекут наши любимые правоохранительные органы. Сам, как бывший прокурор, должен понимать. Лучше всего тебе самостоятельно утонуть. Но весь поселок уже знает, что ты заболел, поэтому сразу же догадаются, что тебе помогли. Ведь не топить же тебя, как котенка вблизи берега! И кто поверит, что ты в одиночку спустил лодку и поехал топиться. Да и лодку жалко, унесет ее вниз по течению, а на чем тогда на рыбалку ходить?

- Спасибо, друг, - с чувством отвечал больной, - я знал, что в тебе юриста больше, чем простого человеческого сострадания!

- Нашел, у кого искать сострадания – у юриста, и кто – бывший прокурор! – отвечал тот. Коль тяжело заболел, так нечего небо коптить, пора, как чукчи говорят, уходить к верхним людям. Только я тебе в этом деле не помощник – пиши прощальную записку и совершай насилие над собой самостоятельно. Так и быть листок чистой бумаги и авторучку я тебе принесу. А затем с отпечатками твоих пальчиков аккуратно упакую в полиэтиленовый пакетик и лично передам следователю. Что ему бедному голову ломать в поисках прямых улик. Скорее хоть дело закроет, и раскрываемость у него квартальная повысится.

Но шутки шутками, а ходить Саша почти не мог. Утром, он с магаданцем тепло попрощавшись с соседями и Татьяной, отбыли в Саратов, где их встретила жена магаданца. Оля с сынишкой уже уехали домой, поэтому в квартире было относительно просторно.

Вначале она напала на мужа, обозвав его извергом, которому нельзя доверять порядочных людей: уж если не погубит, то изувечит обязательно. Заодно прошлась по мужчинам вообще, которые ведут себя всю жизнь, как маленькие мальчишки, и только притворяются взрослыми.

Сашу уложили в кровать, настрого запретив даже ворочаться с боку на бок. Поручили племяннику присматривать за ним. Жена принялась готовить обед, а мужа погнала в аптеку, написав ему подробную инструкцию чего и в каком количестве купить.

Поскольку температура у больного отсутствовала, то врача вызывать не стали. Ноги и руки обильно намазали противоожоговой мазью и заставили Сашу лежать перед телевизором. Через три дня ему надо было возвращаться в Москву.

Все время до самого своего отъезда он пролежал в кровати, и ему стало заметно легче. По крайней мере, в вагон поезда он вошел без посторонней помощи. А поскольку в Москве его должны были встречать, то магаданцы немного успокоились. Доехал Саша до Москвы, без приключений и после сверхактивного отдыха очутился, наконец, дома. Думается, что этот отпуск он запомнил надолго.

А у магаданцев после отъезда гостей начался новый этап.

Пока мужчины героически ловили рыбу и ставили на себе эксперименты по выживанию в пятидесятиградусную жару, жена магаданца лихорадочно листала многочисленную прессу, посвященную вопросам обмена, сдачи и приобретения жилья. Обнаружилось, что цены на жилье в Саратове растут примерно такими же темпами, как и в Москве. Они, конечно, не такие запредельные, как в любимой столице, но по саратовским понятиям тоже зверские. Так что с жалкими магаданскими накоплениями даже на однокомнатную квартиру типа «хрущобы» не хватит, не говоря уже о новой в хорошем районе. Все это было грустно. Но внезапно появилась надежда. В виде ипотечного кредита.

В Энгельсе, бывшей столице республики немцев Поволжья, который располагался на левом берегу Волги, напротив Саратова, строился элитный район, недалеко от городского пляжа. И цена двухкомнатной квартиры чуть превышала полтора миллиона рублей. Причем в состав холдинга входил немецкий банк, который предоставлял кредит до 75 лет под 12% годовых, предприятия строийиндустрии, на которых изготавливались железобетонные панели типа «сэндвич» и строительная фирма «Кронверк», которая непосредственно осуществляла постройку 10-ти и 20-ти этажных домов.

Магаданцы помчались смотреть уже построенные дома. Они были прекрасны. В 150-ти метрах от городского пляжа, утопал в зелени микрорайон «Покровский берег», рядом трасса Энгельс-Саратов с остановкой троллейбусов и автобусов. Вначале решили выбрать трехкомнатную квартиру с лоджией, выходящей прямо на Волгу на третьем этаже. Но после звонка в Магадан и совещания с сыновьями решено было брать квартиру на десятом этаже, чтобы был настоящий вид и на Волгу и на Саратов. Но пока решали, эту квартиру скупили пронырливые москвичи. Пришлось согласиться на примерно такую же, но двухкомнатную с двумя лоджиями, с которых отлично просматривались верховья и низовья реки. Утешало, что стоимость ее была пониже, и восход солнца можно было встречать на кухне, а закат в спальне.

Это был шанс! Несколько осложненный тем, что один из вкладчиков должен был иметь саратовскую или энгельскую регистрацию. Но, казалось бы, эта мелкая деталь и оказалась камнем преткновения. Никто из друзей и родственников не хотел помочь магаданцам. Они в толк не могли взять, что ничем не рискуют и в случае несвоевременной выплаты ипотечного долга квартиру банк просто заберет себе, а в долговую яму их никто бросать не будет.

Потребовалось для того, чтобы убедить их в том, что риска для них не существует вообще, прибегнуть к таким веским аргументам, как литровая банка красной икры и пять тысяч рублей.

Возникла и еще одна проблема. Надо было срочно предоставить в банк справки о здоровье. Казалось бы, у магаданцев, как у госслужащих со здоровьем проблем не было. Но сроки! Выход был предложен служащими банка. Они порекомендовали обратиться в хозрасчетную поликлинику и получить справку там. И вот по сорокапятиградусной жаре магаданцы помчались оформлять справки. У жены здоровье оказалось в порядке. Но когда врач замеряла давление у мужа, то изменилась в лице. Давление у того явно зашкаливало.

- Что делать? – спросила она, - По идее я должна срочно отправить вас в больницу.

- Да Вы что! – подскочил на месте муж, - у меня при виде каждой симпатичной женщины давление подскакивает, да еще жара такая бешеная, а мы из Магадана.

- Ладно, - согласилась врач, - беру грех на душу. Идите в процедурный кабинет, вам сделают укол и если давление в течение десяти минут не снизится, то не взыщите.

После укола давление снизилось, а врачебный грех удалось легко снять коробкой конфет и энной суммой. В результате справки были выданы. Таким образом, оба магаданца оказались на редкость здоровыми. Но жена, тем не менее, накупила лекарств для снижения давления и японский приборчик для ежедневного контроля.

Лишь после этого ипотечный кредит был оформлен полностью. Правда, квартира должна быть сдана в начале 2009 года и как сейчас заведено, без отделки, но сердце у жены магаданца стало биться ровнее, поскольку в довольно близком будущем появилась перспектива заиметь приличную квартиру в шикарном, экологически чистом месте. И это можно было рассматривать и как долгожданное материковское жилье на момент наступления настоящей старости и как выгодное помещение капитала. Не зря же захапистые москвичи скупали строящиеся в этом микрорайоне квартиры десятками!

На радостях магаданец поехал с племянником в роскошный охотничий магазин и купил импортное ружье-автомат стоимостью более пятидесяти тысяч рублей. Жена вначале обомлела от такой покупки, но, справедливо полагая, что за квартиру выплачено во много раз больше и вообще все мужчины – это большие дети, - сменила гнев на милость.

Остаток отпуска в Саратове прошел прекрасно. Почти каждый день семья валялась на городском пляже в Энгельсе и смотрела на строящийся свой дом. После купания ехали домой в Саратов, по пути выбирали арбуз по смехотворной для Магадана цене три рубля за килограмм, накупали еще овощей и фруктов и устраивали ужин. А утром после завтрака все повторялось.

Добирались до Магадана без особых приключений. И если из Саратова отъезжали в жару, то примерно на полпути до Москвы зарядил дождь, а сама столица встретила таким откровенным холодом, что не хотелось никуда выходить из дома. Благо, что до вылета в Магадан оставалось всего три дня.

Обратный путь проделали без приключений. В самом Магадане было ясно, солнечно и холодно.

Друзья и родственники одобрили результаты отпуска. Да сама магаданская пара считала, что в отпуск съездила не зря. Муж жалел только, что зверский перемет с огромными крючками опробовать в деле не удалось.

Но что за жизнь без надежды? Будет новый отпуск, и будут новые свершения. Уж кто-кто, а магаданцы на них всегда готовы!

___________________________________________ __________

Материк – чисто дальневосточное понятие, обозначающее центральные районы России