Часть 4

 

Больше года Колька зависал на одном интернет-форуме под названием «Deadland» («Деадленд» должно было по-русски означать «Мёртвая земля» или что-то подобное) где шизанутые придурки на полном серьёзе обсуждали когда наступит конец света. На их сленге это называлось по-разному: «Большой Писец» или « БП», постапокалипсис, сокращенно - «ПА» или просто «Бада-бум».

 

Эти помешанные постоянно находились в режиме ожидания какого-нибудь несчастья, которое, по их мнению, могло ежесекундно придти со всех сторон: начиная от ядерного взрыва и заканчивая нашествием зомби-мутантов. Все они считали, что глобальная катастрофа случится обязательно и беспрестанно готовились к ней. В этом, собственно говоря, и заключался весь прикол. На полном серьёзе они обсуждали какую модель противогаза лучше всего постоянно носить при себе, как обороняться против враждебных банд зомби-мутантов и куда бежать после ядерного взрыва, когда грохнет.

 

В своей массе ребятишки они были тихие и безобидные: кто копали себе на даче щель-бомбоубежище, кто ныкал тушенку по тайным схронам или мастерил динамо-машину, чтобы в условиях всеобщего кризиса жить припеваючи при электрическом свете.

 

На майские праздники выживальщики-«деадлендовцы» решили провести совместную тусовку на природе.

Колька, от нечего делать, решил поехать развеяться с ними, и не пожалел. Было весело и прикольно. Публика оказалась весьма разношерстная: от безграмотных школьников-двоечников, мечтающих о том, что с концом света закончатся их школьные страдания, до мускулистых бывших десантников, прошедших не один настоящий апокалипсис. Приятно поразило, что в компании оказалось даже несколько девиц довольно-таки смазливого, но, в тоже время, очень воинственного вида. Тогда же, после шашлыков, травки и пива договорились на летних каникулах, всем скопом поехать тренироваться на природе. Провести что-то типа полевых сборов.

 

Как только закончилась сессия, Колька тут же устремился на сборы выживалищиков. Игра понравилась. Под руководством солидного мужика по прозвищу - Лесник, они учились разной скаутской лабуде: еду добывать, костры разводить, землянки строить и по компасу ориентироваться. Кстати, очень удивило, что даже такие взрослые дядьки увлечённо в «выживание» играют. Впрочем, в наше время, каждый сходит с ума по-своему….

 

Как ни странно, большое внимание уделялось боевой подготовке. При этом туманно объяснялось, что после «БП» обязательно надо будет от толп мародёров и зомби отбиваться. Естественно, культовыми книгами здесь были «Метро 2033» Глуховского и «Мародёр» Беркема аль Атоми. Причем последний чувак явно был их литературный кумир: они по любому поводу, по делу и без дела, цитировали его.

 

Арсенал у хлопцев оказался весьма солидный: несколько боевых Макаровых (где только взяли?), куча разного гладкоствола и пневматики. А самая бойкая девчушка Ленка была вооружена супер-пуперским арбалетом с лакированным прикладом и серьёзной цейсовской оптикой. Удивила всех тем, что по прицельности и мощи, это средневековое оружие даже охотничьим ружьям не уступало.

 

Собственно из-за этого дурацкого арбалета он и схлестнулся с Ленкой. Уж очень завлекательно смотрелась она в камуфляже, в снайперской кепке с большим козырьком и экзотичным оружием за плечами, которое всегда носила с натянутой тетивой. Была Ленка ладная такая, стройная и гибкая как пантера. Её так все и называли – Ленка-Пантерка. Ножи ещё классно метала и любому парню, не задумываясь, по яйцам могла дать…. Рукопашница! А на характер своеобразный, он, первое время, внимания не обращал. Девчонка-то классная! Своя в доску, выживальщица….

 

Как-то так само собой получилось, что после окончания сборов переехала она к нему на квартиру, которую Колькины родаки для него снимали, чтобы любимый сынок учился, ни в чем не нуждаясь.

 

В принципе, девка она была нормальная. В постели так вообще супер! На жизнь сама себе в какай-то больничной столовке зарабатывала, кой-какие продукты приворовывала чтобы Кольку подкормить, да ещё и носки-трусы стирала.

Чего еще надо простому российскому студенту? Только вот помешена была на «конце света» и всё к нему готовилась. Всяким оружием экзотическим не на шутку увлекалась, да часами в Интернете просиживала, чатясь с себе подобными «выживальщиками». Впрочем, это общение совершенно не беспокоило: благо Интернет – «безлимитка».

 

А у Кольки был другой интерес. К четвертому курсу он всерьёз научной работой занялся. Тема была интереснейшая: «Факторы ускоренного деления клеток простейших организмов». Научный руководитель только языком цокал, читая Колькины выводы и просматривая результаты. Раз даже в шутку обмолвился, что на Нобелевскую премию они уж точно потянут…. Колька и сам догадывался о том, что придуманное именно им комплексное ультразвуковое и электромагнитное излучение в анаэробной среде дает неожиданные результаты. Эукариотические клетки стали проходить стадию митоза в тысячи раз быстрее. Это около десяти миллионов эритроцитов в секунду! Скорость, сопоставимая с движением живой материи!

 

Кольку охватил исследовательский зуд. На свой страх и риск поставил ряд опытов у себя дома с более высокоорганизованными животными - пиявками. В тайне он действительно опасался, что профессор может присвоить его труды. Такое в науке нередко случается.

 

Через неделю Ленка зачаровано кормила живыми мышами гигантских медицинских пиявок, живших под толстым стеклом в ванной. Колька увлечённо снимал всё на видеокамеру, фиксировал в лабораторном журнале и по ночам подскакивал посмотреть как живут его подопечные. Ленка с удовольствием помогала ему, иногда задавая толковые вопросы и вникая в суть дела.

 

В тот вечер, она особо старательно сделала Кольке минет и, облизнув липкие от спермы губы, неожиданно спросила:

 

- Кольк! А ведь эти твои пиявочки ещё могут подрасти? Ну, хотя бы раза в три или четыре больше?

 

Кольке после секса смертельно хотелось спать, а не вести научные беседы. Лениво растянувшись в постели, он критически посмотрел на свою сожительницу. Однообразные ласки Ленки-Пантерки, уже, если говорить начистоту, стали надоедать. Ещё постоянно пахло от неё прогорклой грязной посудой и хлоркой.

 

Вблизи, без вызывающего макияжа, была она обладательница низенького неандертальского лобика, близко посаженных бесцветных глазок и длинного толстого носа. Тонкие поджатые губки в сочетании с бесформенным подбородком придавали сходство с лягушкой. При разговоре имела неприятную особенность мелко трясти головой, одновременно наклоняясь к собеседнику, что ещё больше придавало ей сходство с земноводным животным. А без воинственного камуфляжа и снайперского прицела, в голом виде, с крохотными грудками, выглядела вылитой лягушкой. К таким существам, Колька, как истинный естествоиспытатель, отвращения не испытывал, но Ленка начинала понемногу тяготить. Он уже решил, что ближе к весне, найдя благовидный предлог, обязательно расстанется с ней.

 

- Могут и в десять раз больше, если питательной среды их эмбрионам давать побольше. Спать давай! - буркнул он и отвернулся к стене. Его больше беспокоили непонятные всплески электромагнитных колебаний, зафиксированные прибором. Неужели пиявки сами могут их генерировать? Это теоретически возможно, но в принципе исключено. А вдруг это так? Тогда он на пороге мирового открытия, которое сделал самостоятельно!

 

Ленка, не думая спать, вспрыгнула на него верхом:

- Коленька! Давай всамделишный конец света устроим! Давай пиявок везде разведём чтобы они всех пожрали? Я уже с десяток штук спустила в канализацию. Так просто, на всякий случай…. Ты сам же сам говорил, что плодиться они могут как бешеные. Ну, помнишь «Роковые яйца» Булгакова? Читал? Про то, как там один сумасшедший профессор змеев гигантских развёл. Это же почище конца света будет! Все умрут, только мы выживем! Анархия и хаос наступят, а мы будем править миром. Как в «Безумном Максе» будем по дорогам гонять! Убивать всех будем как Бони и Клайд!

 

- Да ты сумасшедшая сука! – заорал Калька и, взбрыкнув, сбросил её с себя. Такого всплеска эмоций он и сам не ожидал от себя. Сказывалось напряжение последних дней, фантастические результаты опытов и непреодолимое желание выспаться перед завтрашним днём.

 

-Таак… – неожиданно зловеще протянула Ленка, поднимаясь с пола:

- Значит, конца света ты не желаешь? Хочешь прозябать в своём загнивающем капитализме и питаться кровью трудового народа? А ты, падла, подумал о том, как мне в вонючей посудомойке по двенадцать часов, за копейки, посуду захарканную драить? А ты подумал, на какую пенсию моя мать в коммуналке себя, бабку, да брата содержит? Тебе хорошо - предки квартирку подогнали и учебу оплачивают. А мне образование никакое не светит, хотя поверь, не глупее тебя буду. Школу-то с золотой медалью кончила….

 

С этими словами она хорошо поставленным ударом расплющила нос бедному Кольке. Зажимая фонтан крови, он почти безучастно наблюдал, как Ленка ловко защёлкнула какое-то блестящее кольцо на его собственных яйцах и с явным удовольствием подёргала длинную никелированную цепочку, прикреплённую к нему.

 

- Ну вот, голубчик, теперь ты никуда не денешься – с удовлетворением произнесла она,

- А вот это тебе на всякой случай. Чтобы не сбежал!

 

С обезьяньей ловкостью выхватив откуда-то странного вида кривой нож, она с размаху полоснула по сухожилию Колькиной ноги чуть повыше пятки. Несчастный студент взвыл, глотая слёзы, а Ленка, словно заботливая санитарка времён Отечественной войны, стала перебинтовывать его, ласково присюсюкивая:

 

- Ты потерпи. Потерпи родимый. Так-то лучше будет, это чтобы ты бегать не смог. Да и не надо тебе никуда далеко ходить будет. Наукой начнёшь в полную силу заниматься. А как дело сделаем, то ножку твою вылечим. У меня один старый дружок в медицинском учился. Сошьёт тебе сухожилия, если надо будет. И справочку тебе о бытовой травме состряпаем…. А вот если бунтовать начнёшь – тогда за яйца подвешу и позвоночник перережу. Будешь «вьетнамской головой на палке»: руками двигать сможешь, а ходить: ни-ни – нам Лесник объяснял, как это сделать. Это, говорят, самый удобный способ ученого заставить работать, чтобы не убежал никуда…

 

Уткнувшись в подушку, Колька плакал навзрыд. Сильно болела нога с перерезанным сухожилием, и нестерпимо стыдно было от жёсткого кольца, плотно охватывающего его мошонку и член. Стерва Ленка сидела рядом совершенно голая и, бесстыдно раздвинув ноги, спокойно попивала кофеек. Цепочку она пристегнула к спинке кровати и, качая головой со скорбно поджатыми губками, внушала:

- Ты пойми Коленька, конец света нужен не нам. Он нужен всему человечеству. Нас слишком много на этой планете и мы вырождаемся…

 

* * *

 

Колька в своей собственной квартире стал натуральным рабом. Под предлогом больной ноги Ленка достала ему академическую справку и учебу пришлось бросить на неопределённый срок. Целыми днями он просиживал за кухонным столом, переоборудованным в лабораторный, с цепочкой пристёгнутой к яйцам. Задачей его было работать над мутациями пиявок, выводя наиболее злобных и больших особей.

 

Ленка оказалась очень зловредной стервой с ярко выраженными садистскими наклонностями. Если ей казалось что Колька плохо работает, она с наслаждением дёргала за цепочку, наблюдая как слёзы выступают на его глазах. Имея дьявольскую изобретательность, на ночь устанавливала «самострел». Взведённый арбалет, привязывался к спинке кровати, а кончик злополучной цепочки крепился к стреле с таким расчетом, что при выстреле всё Колькино хозяйство, вместе с цепочкой, улетело бы напрочь. Капроновая нить, тянущаяся к спусковому крючку, ограничивала передвижения несчастного Кольки, боявшегося лишний раз повернуться в постели. По утрам, под хихиканье и скверные шуточки своей мучительницы, он вынужден был смазывать вазелином и обматывать ватой хитроумное кольцо с замочком, которое растирало пах до крови.

 

Однажды попытался Колька взбунтоваться, но был жестоко избит. Ленка била сильно, без жалости, в самые уязвимые места.

Несколько раз приезжали навестить Колькины родители, и тогда Ленка играла роль добросердечной хозяйки: усердно накрывала на стол и ухаживала за Коленькой, умиляя ничего не подозревающих предков. Никелированною цепочку, пристёгнутую к ножке кухонного стола они совершенно не замечали. Честно говоря, и не хотел Колька того, чтобы увидели они эту злополучную цепочку. Во-первых, стыдно, что баба на цепь за яйца посадила, а во-вторых, от сумасшедшей сожительницы можно было ожидать чего угодно.

 

Часть 5

 

Подготовка к концу света шла полным ходом. Операцию решили назвать красивым словом «Гирудинеи». За зиму группа выживальщиков смогла опустить в деревенский пруд несколько пластин генераторов, замаскированных под всякий хлам, установить источник питания и, самое главное, – провернуть акцию с затоплением в пруду комбикормов, предназначенных для птицефабрики. Для эмбрионов пиявок создалась идеальная питательная среда.

 

Ленка, которую все стали уважительно именовать уже не «Пантеркой», а Пантерой, проявила недюжинные способности в организации всего этого.

 

По расчётам, которые она заставила сделать несчастного Кольку, выведенные монстры-мутанты способны были выпивать до пяти литров крови за раз, прокусывать толстую одежду и, что самое главное, каждая особь, благодаря тому, что пиявки гермафродиты, могла давать до нескольких тысячи единиц потомства! За лето, они, с помощью своих пиявок, возьмут под контроль огромнейшую территорию, а потом и весь континент. Конец света был близок!

 

В подвале заброшенной деревенской церкви члены группы «Деадленд» (так они себя стали называть) тайно оборудовали убежище и стали, со знанием дела, готовиться к постапокалипсису. Запасались продукты, тушёнка в ящиках, крупы, сухари, автономные источники электроэнергии, самое разнообразное оружие и зачем-то противогазы. На всякий случай, как туманно пояснил лидер «деадлендовцев» – Лесник.

 

Вскоре, община выживальщиков содрогнулась от затеянного ими конца света. Со старой колокольни они наблюдали, как трёхметровые змеееподобные создания гонялись за скотом и людьми. По Колькиным расчётам они должны были бы быть раза в три меньше и не такие агрессивные. Очевидно, сказалась способность к самогенерации импульсов роста. Более того, они мутировали, приобретя способность жить без воды, и переселились в леса. О темпах роста и размножения необычных пиявок приходилось судить только приблизительно, но расплодилось их за пару месяцев страшно много. В бинокль, было видно как почти под каждым кустом, притаилась грозная тварь. Охотились они практически на всё живое: скот, лесную дичь. Не брезговали даже мелкими пташками, молниеносно заглатывая их на лету.

 

Спустя несколько дней, часовые с наблюдательного пункта, оборудованного на колокольне, принесли жуткие вести.

По центральной дороге в деревню заехали армейские «Уралы» с тремя взводами автоматчиков, в сопровождении нескольких бронированных машин. Бой продолжался всего пару часов. Солдаты отстреливались до последнего патрона, атакуемые прыгучими и коварными гадами. Автоматные очереди почти не причиняли пиявкам вреда и только подстёгивали их ярость. Погибли и прибывшие вместе с солдатами огнемётчики – запаса горючего вещества в их ранцах хватало только на 10-15 минут и, что удивительно - покрытые плотным хитиновым покровом пиявки почти никак не реагировали на высокую температуру. Огненные змеи, не испытывая видимого урона от горящего напалма, грамотно взяли солдат в кольцо и за несколько минут превратили их в обескровленные трупы. Огонь, казалось, только усилил жажду кровососов.

 

БМП, ревя моторами и хаотично строча из пулемётов, спешно увозили офицеров, предусмотрительно не отходивших далеко от машин. Присосавшиеся к броне пиявки, словно гигантские живые шланги, волочились следом…

Тяжёлые армейские грузовики, застряв в кустах и между деревьев, ещё сутки гудели моторами – лобовые стёкла не оказались препятствием для кровожадных тварей.

 

* * *

Среди деадлендовцев-выживальшиков воцарило плаксивое настроение. Долгожданный конец света наступил, но радости это не принесло. Уныло сидели они в вонючем, сыром подвале. Изредка пользовались подземным переходом, чтобы подняться на колокольню и подышать свежим воздухом. Лесник, опасаясь демаскироваться, такие вылазки не поощрял. Вскоре эти хождение прекратились: пиявки странным образом научились подниматься по отвесным стенам и почти мгновенно растерзали одного из выживальщиков, вышедшего на пост наблюдать за окрестностями. Его напарнику удалось убежать вниз. Через несколько минут все с тревогой прислушивались к тому, как дубовая дверь сотрясалась под ударами мощного тела. Однако неугомонный Лесник не растерялся. Запустив электрогенератор, он, с помощью портативного сварочного аппарата, тут же заварил дверь железными полосами. Вскоре удары стихли. Случай этот произвёл тягостное впечатление. Но, страшнее всего было то, что они практически оказались замурованными в средневековом подвале.

 

Дисциплина катастрофически падала. Занятия, которые пытался организовать Лесник, перестали всех интересовать – теория оказалась слишком далека от реальности. Выживальщики разбились по кучкам, облюбовав укромные углы и выходили оттуда, чтобы поесть и оправиться в огромный алюминиевый бак, служивший туалетом.

 

В достаточно просторном, но низком подвале с массивными колоннами, где, наверное, прятались монахи ещё от татаро-монгольского ига, не было предусмотрено канализации.

Первое время нечистоты сливали в специальную «отхожую» яму, которая вскоре наполнилась до краёв. Вонючая жижа стала растекаться по всему подземелью. К счастью, пол был неровный и кое-где оставались относительно сухие островки, уменьшающиеся с каждым днём. Чтобы не задыхаться от зловония, одели противогазы, припасённые продуманным Лесником.

 

В центре внимания оказался Колька, хромающий на костылях и освобождённый от ненавистной никелированной цепочки. Расспрашивали его, естественно, только про пиявок. Информацию он выдавал неутешительную: без еды твари могут обходиться более двух лет, морозов не боятся, но от холода впадают в спячку. С наступлением тепла оживают и начинают вновь размножаться….

 

Все, кроме Лесника и Ленки-Пантеры, открыто сожительствующей с ним, были полностью деморализованы. Счет времени в темноте подвала давно уже потерялся. Только Ленка, по поручению своего любовника-командира, отмечала прожитые дни в календаре. Она же взяла в свои руки распределение еды. Срочно ввели режим жесточайшей экономии продуктов, которых вдруг резко перестало хватать. Голод стал ещё одной реальной угрозой.

 

Когда завозили припасы, меню никто не составлял, а количество скрупулезно не учитывалось, так как отсиживаться в подземелье предполагалось не более месяца. Да и не верилось всем в то, что затея с пиявками получится. Мозги выживальщиков, воспалённые от компьютерных игр и безумных фантазий не воспринимали это всерьёз. Все считали происходящее новой игрой в выживание, которая так и останется игрой. В первые дни, когда никаких ограничений не было, быстро съели все деликатесные продукты вроде копчёной колбасы и консервов, а когда спохватились, оставались только крупы и сухари, которые в подвальной сырости начали гнить.

 

Мерзкое варево с запахом плесени стало постоянной пищей выживальщиков. Многие мучались от резей в желудке и поноса, добавляющего струю своеобразного аромата в донельзя вонючую атмосферу убежища.

 

Вдобавок ко всем несчастьям, в колодце, вырытом в центре подвала, уровень воды стал катастрофически падать. Похоже было на то, что её просто вычерпали, не экономя в первое время и считая источник бездонным. Пришлось отменить все гигиенические процедуры и использовать воду только для питья и приготовления пищи. Впрочем, на большинство выживальщиков этот запрет не произвел впечатления. Им было уже всё равно. К подвальной вони, режущей глаза, многие настолько притерпелись, что научились обходиться без противогазов, которые поначалу не снимали даже во сне. Грязные, во влажной от подвальных испарений одежде, они уже ни о чем не грезили и только сожалели о затеянном ими же «конце света». В мечтах всё выглядело совсем иначе…

 

Спасительные морозы, когда пиявки должны были, по уверениям Кольки, впасть в спячку, наступят не ранее чем через два месяца. Только тогда они смогут выйти из подземелья и, как их любимые литературные и киношные герои, приступить к настоящему романтическому «выживанию». Только уже мало кто надеялся дожить до этого времени. Задуманный конец света явно шёл не по намеченному плану…

 

* * *

 

- Всем встать немедленно! Общий сбор! - прозвучал в гулкой подземной темноте зычный голос Лесника, когда все спали или дремали. По времени, похоже, была глубокая ночь, потому что после ужина ещё не так сильно хотелось есть, а мающиеся животом бедолаги стали реже бегать в «сортир», подсвечивая себе путь свечками и шлёпая по зловонным лужам.

 

Проворная Пантера, быстро разожгла целых четыре керосиновых лампы – такого не было с первых дней заселения в подвал.

 

Сонные выживальщики нехотя подошли к канцелярскому столу, за которым восседал Лесник. Рядом с его стулом, так чтобы можно было легко дотянуться рукой, стояло помповое ружьё. Наплечная кобура, одетая поверх камуфляжной куртки, демонстративно расстёгнута. Полуседая бородка командира была ровно подбрита, на шею намотан почти чистый платок-«арафатка» - дань «выживальщецкой» моде. На фоне своих подопечных - закопчённых, худых, в грязный одежде, потерявший свой первоначальный цвет, он поразительно отличался свежим и цветущим видом. Под стать ему, не менее впечатляюще, выглядела и Ленка-Пантера, с неизменным заряженным арбалетом в руках. Неизвестно по какому случаю, она вырядилась в абсолютно чистый новенький камуфляж – вероятно, достала из неприкосновенных запасов.

 

Лесник пристально оглядел собравшихся, пересчитывая их. Все были на месте. Достав пистолет, положил его перед собой и, выдержав эффектную паузу, неторопливо заговорил:

- Вы все знаете, что наше положение крайне тяжёлое. Многие из вас поддались панике и уже не верят, что смогут выжить. Действительно, выйти наружу и пробиться сквозь такое количество пиявок невозможно. Выход один – продержаться ещё два месяца до наступления холодов. Потом мы будем спасены, и всё пойдёт как надо. За зиму запасёмся продуктами и снарягой. Думаю магазины и склады наши пиявочки не тронули. Подыщем и оборудуем новый комфортабельный бункер, учтя все нынешние ошибки. Построим несколько рубежей обороны от пиявок. Следующее лето заживём как надо…. Запомните, мы с вами остались единственным очагом цивилизации и на нас лежит ответственность за человечество, за сохранение всех наших знаний и культуры…

 

Голос Лесника звучал всё сильнее и производил почти гипнотическое действие.

Колька, опираясь на костыли, вдруг явственно понял, что он находится среди сумасшедших. Лесник в своём идиотском платке, Ленка с арбалетом, безмолвная кучка людей, у которых в глазах, блестящих от света керосиновых ламп, вдруг стала появляться надежда - всё это напомнили кадры из какого-то полузабытого фантастического боевика про безумного диктатора, мечтающего погубить весь мир. Но, то было кино, а сейчас всё происходит наяву. Если не весь мир, но часть его уже точно гибнет. Или уже погибла…. Причём с его помощью...

 

- Выяснилось, что среди нас завелась крыса!

Колька вздрогнул оттого, что Лесник в своей речи перешёл на крик и стал вникать в смысл его слов:

 

- Все хотят дожить до Большого Писца, но не у всех это получится! Кто-то, ворует у нас последние сухари, и мы должны поймать эту крысу! Вора будет ждать суровое наказание. После этого, я оглашу новый план выживания.

Сейчас все строятся в шеренгу, подходят по одному и выкладывают на стол всё, что есть в карманах. Потом дышат на меня, а я нюхаю. Упаси Бог, если у кого изо рта будет пахнуть сухарями.

 

Процедура обнюхивания и обыска затянулась надолго и Колька, которому разрешили сесть на табурет в конце очереди, слегка задремал...

 

Очнулся он от торжествующего крика Лесника:

- Попался, гадёныш! От тебя же ванильными сухарями воняет. Мы специально сверху ванильные положили, чтобы крысу вычислить!

Держа за грудки тщедушного парнишку со странной кличкой Сгиня, он расчетливым ударом в челюсть свалил его на пол:

 

- В карманах сухарей нет. Не дурак, видать. А ну-ка обыскать его лёжку!

 

Несколько добровольцев схватили керосиновую лампу и вскоре принесли с места, где спал Сгиня, два сухаря, заботливо завернутые в грязную портянку:

 

- Вот, в одежде своей прятал. В сапоге резиновом лежали.

 

Вскоре был выявлен ещё один расхититель продуктов – здоровенный бывший десантник Серп, на которого никто даже подумать не мог, – он был ярый поборник всех гласных и негласных правил выживания.

 

Подавленный Сгиня заикаясь и судорожно сглатывая кровь, текущую из разбитого рта, рассказал, как Серп научил его бесшумно ходить босиком и, чтобы ориентироваться в полной темноте, заставлял наощупь запоминать едва приметные бугорки на неровном полу, выложенном каменными плитами.

 

Далее стало происходить совсем невероятное. По приказу Лесника с пленных сорвали всю одежду и, скованных наручниками, поставили к стенке подвала. Бывший десантник нагло ухмылялся и презрительно сплёвывал сквозь зубы. Сгиня смотрел вниз и было видно как мелкой дрожью тряслась его худые кривоватые ноги.

 

Серп с нагловатым хохотком спросил:

- Слышь, начальник! Последняя просьба – закурить, можно?

- Можно, - серьёзно ответил Лесник и велел дать прикуренную сигарету.

В подвале стояла гробовая тишина. Никто не шевелился. Было слышно, как с лёгким хрипом десантник набирал в лёгкие дым и с наслаждением выпускал его. Табачные изделия среди выживальщиков хоть и не считались стратегически важным запасом, но были в дефиците и пользовались редко.

 

Не вставая из-за стола, будничным и даже каким-то усталым голосом Лесник произнёс:

 

- В связи с чрезвычайным положением в нашей группе «Деадленд», бывшие члены группы за воровство продуктов приговариваются к высшей мере наказания – смертной казни. Приговор окончательный, в исполнение привести немедленно.

 

Из тени шагнула гибкая фигурка Пантеры и быстро вскинула арбалет.

Звонко щёлкнула тетива. Стрела, с глухим стуком, вонзилась в грудь десантника.

 

Покачнувшись от удара, он продолжал твёрдо стоять, прислонившись к стене. Сначала показалось, что смертельный снаряд не нанёс его мускулистому коренастому телу ни малейшего ущерба. Только зажжённая и наполовину выкуренная сигарета упала под ноги. Потом нагловато прищуренные глаза стали широко раскрываться. Он с недоумением смотрел на яркое оперение стрелы, торчащей из него. Рот полуоткрылся и две алые струйки крови закапали на грязную волосатую грудь.

 

- Вы што, суки…. Вы совсем охуе….. - прохрипел он и рухнул лицом вниз на грязный пол. Трёхгранный боевой наконечник стрелы торчал у него между лопаток и мелко дрожал от агонии, сотрясшей тело.

 

-Аааааааа! – вдруг забилась в истерике одна из выживальщиц.

 

- Молчать! - грохнул по столу кулаком Лесник.

 

-Аааааааа! - неожиданно заорал Сгиня и, высоко вскидывая голенастые ноги, оскальзываясь на влажном полу, с необычайной прытью начал метаться но всему подвалу. Толпа шарахалась от него из стороны в сторону как от зачумлённого.

 

- Ну, видно без меня не обойтись, – Лесник прыжком перескочил через стол и, в несколько шагов, настиг Сгиню, сбив ловкой подножкой. Подоспевшая Ленка-Пантера почти в упор, не целясь, выпустила стрелу под лопатку несчастного.

 

Через несколько секунд бульканье и предсмертные хрипы в груди умирающих затихли. Бившаяся в истерике девушка замолкла, боялась вздохнуть. Едва сдерживая всхлипы, она пряталась за спинами других обитателей подвала. Жуткий страх осязаемо заполнил всё подземелье.

 

- Так будет с каждым, кто нарушит наши правила, – спокойно продолжил Лесник, проходя к столу и усаживаясь вновь.

- Они должны быть благодарны нам, за то, что их умертвили быстро и гуманно. Стрелять из пистолета в подвале нельзя – пуля рикошетом может других ранить. Да и патроны беречь надо. Вешать и душить некрасиво, а резать ножом - крови много бывает. Так что арбалет для казни самое то… – он сделал многозначительную паузу.

Повернувшись к Пантере, строго спросил:

- А ты почему так долго во второго не стреляла? Людей вон, напугала до истерик…. Мне пришлось вмешаться….

 

- Я ж не рассчитывала, что крысятников двое будет. А в арбалете ведь и тетиву натянуть надо и стрелу вложить. Это ж не пистолет-пулемёт…

 

- Понятно…. На будущее придётся привязывать к стене, чтобы не прыгали по всему помещению как зайцы – рассмеялся Лесник и, вынимая из нагрудного кармана смятую бумажку, вновь обратился ко всем присутствующим:

 

- Как я уже говорил, положение наше угрожающее, но не безвыходное. Два месяца мы продержимся. Нас сейчас осталось двенадцать. Если мы употребим в пищу вот этих, – он небрежно кивнул в сторону убитых:

- Тогда сможем продержаться на их мясе две недели. Я всё подсчитал. За оставшиеся полтора месяца придётся съесть ещё трёх или четырёх человек. Ценой своих жизней они спасут всё человечество в нашем лице! И это будет справедливо! Лучше пусть погибнут несколько человек, чем все мы умрем от голода. Таков закон нашего «Деадленда»!

Кого будем съедать следующим, решим позже. Может провинившиеся появятся, может по жребию, а может быть я сам приму решение…. Всё будет зависеть от вас, вашего поведения и вашей упитанности…Бу-га-га-га….

 

Зловещий хохот Лесника гулко прокатился под сводами подземелья, отчего у каждого из присутствующих пробежали по спине холодные мурашки.

- Вопросы есть у кого? Если нет – все свободны. Общий сбор окончен.

 

- Ты и ты, – он ткнул пальцами в ближайших выживальщиков:

 

- Поможете туши разделать. Завтра на обед мясо будет.

 

Отказываясь верить в происшедшее, Колька лежал в своём углу на топчане, сооруженном из досок и кусков ржавого железа. Зловещие тени, отбрасываемые светом керосинкой, метались по закопчённому потолку подземелья. Из угла, где Лесник деловито руководил разделкой трупов, изредка доносился весёлый смех Ленки-Пантеры - она добровольно вызвалась помогать в работе и, похоже, отпускала какие-то шуточки по поводу убитых.

 

Вскоре лампу погасили и всё стихло. В наступившей тишине явственно были слышны приглушённые сладострастные вздохи Пантеры, так хорошо знакомые Кольке. Вскоре и они прекратились.

Сон никак не приходил. Зловещая тишина подземелья давила на уши. Через пару недель есть будут его. Он постоянно чувствовал неприязненное отношение Лесника к себе. Наверное из-за Ленки. Скорее всего, не нужен будет хромой калека-соперник в будущей деадлендовской жизни.