В. Чеберяк – достопримечательность Лукьяновки.

Киев – город старый, для Православия священный. Расположен на правом, высоком берегу Днепра. Левый низкий берег вскоре войдет в городскую черту: пока его относят к Черниговской губернии. На песках, среди плавен размещены индивидуальные строения. Часть из них – ветхие. Почти каждой весной оказываются они затопленными паводками, разливами Днепра. Строения все деревянные: поражены грибком, в основании гниют и разносят плесень по полу и стенам.

Впритык к Днепру расположен холмистый Киев – город часто продуваем ветрами. На пространстве ровном, впритык с оврагами на Лукьяновке постоянно гуляют ветры. Свежо. Легко дышать. Приятно жить. Красочная эта местность привлекает, соблазняет на отдых. Отдельно кварталом расположены дачные строения зажиточных людей. Любители природы часто сюда вывозят детей: устраивают веселое семейное времяпрепровождение с аппетитными обедами.

Лукьяновка – холмистая окраина города. С высокого места – открывается чудный вид на Днепр. Местность пока не вся застроенная. Основное население района - городская беднота: ютятся в трущобах. Расположены вблизи фабричные и заводские строения – закопченные и серые, строительство прежних лет возведения.

Лукьяновка для полиции – непрекращающаяся даже на короткое время проблема. Достаточно организованы и опасны в Киеве бандиты. Нападения преступников дерзкие, иногда сопровождаются столкновениями с полицией. Перестреливаются. Не спешат отдаваться в жестокие руки правосудия.

Лукьяновскую окраину называли в городе "темной местностью». Здесь много ветхих домов, развалюх… Много шпаны… Среди обывателей привычно хамство, дикость, невежество, без боязни селятся, промышляют преступные шайки, даже банды…

Вера Чеберяк – полуцыганка, оставила кочевой свой образ жизни, перешла к оседлости Цыганка. Смуглая, темноволосая. Замужем за почтовиком, телеграфистом, мелким чиновником. У них трое детей. Ее никто не называет по имени, даже по фамилии. Знают, помнят все, называют саму - "Чеберячкой», иронически, даже оскорбительно звучит по смыслу, направлению. Иногда скрытым смыслом ее величают: "Сибирячкой": наводит на размышления. Ей предрекают такое «счастливое будущее»? Иронически поиздеваются без почтения: "Верка-чиновница". Свои, воры-преступники называют почтительно: «Вера-чиновница". К командному составу относят – она от урок отдельно существует. Надежная во всех смыслах.

Василий Чеберяк – человек тихий, молчаливый. Он оказался подкаблучником у властной жены Веры. Его самой жалкой, ничтожной, навязанной женой роли в семье – никто не позавидует. В момент доверительной откровенности признался соседу: уже давно он хочет от нее избавиться: не удается ему это. Квартирный хозяин выселял ее много раз: никакие хитрости не удаются – Вера возвращается. Действует решительно - с новой злостью. В последнее время полиция пришла ему на помощь: по другому поводу. Пусть хоть ее арестуют, отправят этапом в Сибирь. Говорят, дивные там края!

В протоколе допроса возраст Веры не отметили. На суде свидетели считают: немногим больше тридцати ей лет. Другие определяют Женщиной средних лет. Ни на какие чарующие ее свойства не указывают.

Вера малого роста. Вспыльчивая, несдержанная. Ее характер скандальный. Скорая на расправу. Однажды поссорилась она с соседкой с нижнего этажа: решение не оставила для другого раза: сразу надавала пощечин. Надолго запомнился мещанам района «любовный случай». Живет в их дворе любовник Миффле - без достаточного основания приревновал Веру к молодому человеку из уголовной среды: жестоко ее избил. Она несколько недель ходила с перевязанной головой. Но вскоре Вера потеряла полностью самообладание – в припадке ревности плеснула серной кислотой в лицо постоянного своего любовника, француза Миффле. Он ослеп. Стал инвалидом-уродцем. Сила страстного ее влияния не иссякла. На суде Миффле не требовал ничего, даже просил за нее. Его благородство, чистота естественных чувств повлияла на судью. Миффле тоже доволен: убедился в силе чувств - добился оправдания Веры. Она тоже не забыла свое чудесное спасение от каторги-тюрьмы: беспомощному Миффле помогала деньгами, иногда сын Женя приносил ему еду. Их любовная связь продолжается.

Свидетели не таятся – уверенно сообщают: квартира Чеберяк - притон шайки преступников. Посещали дом многие Мужчины, Женщины беспрерывно входили и выходили от них. Мужчины часто появлялись на входе дома в студенческих, чиновничьих мундирах: квартиру покидали в лругой одежде, гражданской. Происходило и другое переодевание. Не редкость: во дворе ее дома – валялись, протрезвлялись пьяные.

Все сходились в едином мнении: Вера Чеберяк –достопримечательность Лукьяновки. Заметно стала фигурой в период предварительного следствия и на суде.

Сосед оспорил обвинение: Вера Чеберяк квартиру свою использовала в качестве дома терпимости.

- Нет, Вера… она "легкомысленная Женщина». Ее мать – это сводня!

Сыщики осматривали стены гостиной: искали следы крови - стены забрызганы спермой.

Вера Чеберяк стала главной свидетельницей против Бейлиса. Она подучила членов своей семьи: повторяли ее версию почти дословно.

Администрация, прокуратура знали точно: без Веры Чеберяк убийство не обошлось.

Один из обвинителей даже предложил «компромисс –сделку»: привязать Веру Чеберяк к Менделю Бейлису: при таком варианте «все сходится».

Обвинитель записал в свой дневник о показании Чеберяк: защита его разгромила.

"Эта стерва запуталась в своей собственной лжи, и в этом - центр тяжести всего дела".

Чиновник правительственной администрации зорко следил за ходом следствия в Киеве. Арест Бейлиса не прошел спокойно: вскоре умерли двое детей Чеберяк. "Очень возможно, эта мать сама отравила своих детей; кто в курсе этого дела, считают это вероятным".

Вера Чеберяк имела небольшое образование, стаж на акушерских курсах… и в развитии: немного играла на рояле… Ее нельзя считать просто проституткой, воровкой. Ее характеризует замечательное свойство: «неординарная личность"! Даже присутствовавший на процессе Владимир Короленко написал:

"Эта Женщина - поразительного характера..."

"Чеберяк продолжает быть в центре внимания на процессе, - написал о ней корреспондент «Нью-Йорк Таймса». - Она сидит с выражением сфинкса. Лицом к лицу поставленная со свидетелями, показывающими против нее, всегда находит ответ".

"Она умна, сильна, умеет водить людей за нос и командовать подонками. – Написал журналист-еврей. -Что о ней не говорят, наблюдаешь, как она себя ведет и какую проявляет изобретательность, чувствуешь к ней некоторое уважение. Она, безусловно, гениальная Женщина - очень редкий тип преступницы".

"Маленькая, худенькая, беспокойная фигурка; верхняя часть лица и один глаз забинтованы, но достаточно видеть этот один единственный ее глаз, чтобы знать: она опасная Женщина, - видел Чеберяк в кабинете следователя Арнольд Марголин, защитник Бейлиса, Миффле ее избил, - она бросала злобные, лихорадочные взгляды во все стороны - подозревая всех, никому не доверяя". – Трезво ее оценил.

Вера Чеберяк рано вышла замуж; застенчивый, влюбленный и боязливый муж ее,, вызывал к себе жалость свидетелей, журналистов и прокуратуры. Он знал о творящемся в его доме. Часто бывал на ночной работе. Он был долго околдован своей женой, и в то же время хотел от нее спастись.

При деньгах – Вера Чеберяк проявляла уверенность: только редки эти моменты ее взлета. Очень скромный заработок мужа позволял держать скромный достаток. По природе натуры – она расточительница. Времена часто менялись, но часто одевала свои две маленькие дочки, словно «принцесс». Чаще наступали тяжелые времена: ей не хватало денег на самое необходимое: тогда ее дети выглядели запущенными, несчастными.

Вера Чеберяк поддерживала знакомства, связи со многими людьми. Самые прочные, постоянные связи поддерживает с преступными элементами. Прочно она «дружит» со своим сводным братом Сингаевским Петром. Он с рождения слабоумный тип, прекрасно справляется с взломами. Этот «медвежатник» нужен, незаменим в воровской шайке. Очень важную роль в их компании исполняет Борис Рудзинский – преступник прирожденный. Он смекалистый, решительный, носит кличку «министерская голова». В делах «организации преступления», да и сбыта краденного он слабоват. Руководит группой Иван Латышев. Он неуравновешен, неврастеник. Он очень осторожен, предусмотрителен. Друзья считают его трусом, но подчиняются.

Все трое – на учете в полиции, даже отбывали по сроку наказания. Встретились они, сговорились в тюремном ведомстве. Вышли на свободу, встретились.

Все соседи, свидетели обличали Веру Чеберяк: за нее даже никто не заступился. Слова доброго не сказал.

Троица названных преступников среди прокуратуры и чинов полиции вызывает сочувствие, сожаление, не осуждение.

На процессе Бейлиса вызвали обоих Сингаевского и Рудзинского в качестве свидетелей. Латышев до суда не дожил. Явно его друзья-товарищи не дооценили. На допросе у судебного следователя он попытался бежать. Есть две версии. Латышев выпрыгнул из открытого окна камеры следователя: тот задыхался в душной камере, проявил запрещенную беспечность… Версия вторая, дополненная: с Латышева сняли наручники… Пытался следователь с ним спокойно поговорить. Но тот нечто высмотрел… Заскочил на подоконник, затем выбрался на козырек… Держался за стену, осторожно, медленно передвигался – к наружной трубе: хотел по ней сползти… Не то оступился… Сорвался с высоты в несколько этажей – разбился.

Появились сведения: «люди» Веры Чеберяк хорошо постарались, активничали в Киеве в 1905, во время Еврейского погрома. Шайка много награбила добычи. Бедная Вера Чеберяк не успевала сбывать «Еврейское добро». Она топила печку узлами с шелком. Соседи могли донести: полиция могла заявиться с обыском. Она остерегалась наказания за укрывательство.

Осенью 1905 проявилось народное сопротивление. Власть не выдержала наскока – проявила слабость. Высказала готовность на уступки, компромиссы. Дни – открыли самые счастливые времена для Черной Сотни. Поднялась чернь – ее повели хоругви. Происходили грабежи в Еврейских домах, насилия, убийства… На руках понесли начальника полиции. Настроенный этот чин благодушно, некоторое время наблюдал за толпой – осознал их преступные действия.

«Братцы, а теперь, довольно!» - он крикнул.

«Братцы» удивленны предательством друга: на несколько минут прекратили свою «благородную деятельность». Один из них радостно воскликнул:

"Чего вы не понимаете, ведь это он только шутит..."

В другом районе, тоже при исполнении своих обязанностей, «прославился дипломатией» генерал-командующий. Он издал словесный приказ:

"Друзья, можете уничтожать - не грабить".

Вскоре произошло событие, в смысле продолжения. Грабитель вышвырнул из окна лавки кипу одежды. На улице, возле входа в лавку, дежурит его жена: сгребла, подхватила, уносит. Словно очнулся генерал - объявил:

"Ну, хорошо, это не воровство, ведь вы это нашли..."

Время продолжает свой бег… Отдаляются киевляне от той доходной эры… Пережили время успокоения – строгости висельника принесли свои плоды. В Киеве, других городах обходится без погромов. Полиция вся местная – подстраивается под настроения, приказы командиров, чиновников, администрации: враждебно те по-прежнему относятся к Евреям. Не преследуют распространителей листовок – провозглашают они жгучим напоминанием:

«Настало время!»

С приятной ностальгией вспоминают обычные обыватели-грабители о прошлых подвигах всех тех счастливых времен. Тоскуют по погромам: этой живой крови, немалой добычи. Сколько животной радости, азарта дарила резня безоружных Мужчин, Женщин и детей, стариков… Происходили изнасилования, эти малые дополнительные радости жизни… Мечтают о возвращении «счастливого времени полной свободы» члены «Союза Русского Народа», нескольких других «братских организаций». Объединяют они верных по гроб людей, страстных патриотов. Стоят блительно на страже. Оберегают страну, народ от опасных происков врагов-инородцев. Всенародное Самодержавие, родное Православие сохранят Матушку-Россию от происков и предательских действий внутренних врагов, внешних опасностей, жадных недоброжелателей…