"Над небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой..."

Анри Волохонский

 

« Если я забуду тебя Иерусалим, забудь меня, десница моя.

Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего ».

Псалом 136 п.2,6

 

«Эрец Исраэль посредине мира.

А Иерусалим в самом сердце Эрец Исраэль.

Храм посредине Иерусалима,

Святая Святых в центре Храма,

Ковчег Завета посредине Святая Святых,

А под Ковчегом – краеугольный камень,

На котором основан мир».

(Мидраш Танхума)

 

В этот город не приходят и не приезжают, в этот город поднимаются. Поднимаются духовно, на иврите - лаолот, дословно - возвыситься.

В этот город поднимаются не для того, чтобы любоваться его красотами, как Римом или Парижем. Поднимаются, чтобы прикоснуться к святыням...

Этот город гостеприимен, здесь всем хватает места: людям, «Мерседесам», осликам, гружённым тяжёлой поклажей.

В этом городе особая, невозможная энергетика, спрессованная за три тысячи лет сотнями миллионов молитв.

По узким, мощёным булыжником улочкам Старого города, не спеша, двигается время. Его движение совсем незаметно, кажется, что оно остановилось в позапрошлом тысячелетии, и вот, сейчас, из той арки, забранной тяжёлой, кованой дверью, выйдет древний иудей, и направится в Храм. Да, да, в Храм, который разрушили римские воины в 70-м году новой эры. Дверь медленно отворилась, я напрягся, шагнул вперёд. В проёме показался старик…

Он молитвенно коснулся рукой косяка двери, и не торопясь, постукивая посохом, пошаркал вверх по улице, придерживая длинные, белые одежды. Я отёр пот со лба.

Виа Делороса - мостовая, по которой шёл Иисус, и нёс свой крест. Камни - те самые, их откопали потому, что за прошедшие тысячелетия они углубились в землю. Я останавливаюсь там, где Несущий крест упал, под его непомерной тяжестью. Опускаюсь на колени, и касаюсь ладонью тёплого, шершавого камня. Неужели,по этому камню ступала босая нога Спасителя. Внезапно, чувствую под рукой небольшую вибрацию и лёгкое покалывание. Я отдёргиваю руку, и меня охватывает ужас: вот, сейчас, я увижу Его…

Закрываю глаза, и проваливаюсь на две тысячи лет.

 

- О-о-о-а-а-а,- гортанный голос выводит меня из оцепенения. Я открываю глаза и вижу группу тёмнокожих туристов, обтекающую меня, и не обращающую на меня никакого внимания. К таким сценам здесь привыкли. Говорят, не все иерусалимцы чудаки, но все чудаки - в Иерусалиме.

У камня «Мория»- первого камня, заложенного Создателем в основание мироздания, наши пути с женой разошлись. Она направилась в Храм Гроба Господня, а я – к Стене Плача. Уже потом, позже, я понял, что у мужчины и женщины бывает та самая начальная точка, первый камень, около которого, начинают расходиться их пути. В физическом смысле, или в духовном…

Мы поднялись с женой в Иерусалим для того, чтобы он разъединил нас.

Теперь мы прощались с ним. Жена, одетая в длинное чёрное платье, сказала:

- Вот, сподобил Господь посетить Землю Святую раз в жизни.

- Не печалься, ещё наездишься сюда,- голос мой был, нарочито, бодр.

Но она только головой покачала. То, что она знала тогда, я понял значительно позднее.

 

У Стены Плача было мало людей. Я достал из кармана заранее заготовленную записку к Создателю, и подошёл к Стене. Огромные, трещиноватые блоки уходили вверх - остатки былой ограды Вечного Храма. Я закрыл глаза, чтобы сотворить молитву. Потом стал искать, куда бы всунуть свою записку. Наконец, нашёл место, и потеснил другие записки. Одна из них выпала, и я поднял её.Простая бумага в клетку, из ученической тетради. Я недолго боролся с искушением, раз она выпала, значит, обратно уже возвратиться не может.

Я развернул записку и первое, что мне бросилось в глаза - это моя фамилия.

Боже мой! В этом городе совершаются невообразимые чудеса. Лишь через минуту я сообразил, что записку написал мой дед. Он уехал в тогдашнюю Палестину в конце двадцатых годов, совсем ещё молодым, и возвращаться не стал. Да и невозможно уже было это. Моему отцу, в то время, исполнился год. Всю последующую жизнь он получал редкие весточки от деда, а в пятидесятые годы в тогдашний Союз приезжала дочь деда от второго брака , но отец не захотел с ней встречаться. В 37-м, вместе с матерью он попал в лагерь, и ему чудом удалось избежать смерти. С тех пор, страх, пережитый в детстве, не отпускал его до конца жизни. Я знал, что в девяностых годах дед был ещё в добром здравии, а отца уже не было в живых. Возможно, мой дед где-то здесь, неподалёку.

Аккуратные русские буквы, написанные дрожащей рукой, и уже немного расплывшиеся от сырости, сезон дождей ещё не кончился. Сколько дней пролежала эта бумажка в глубине стены, дожидаясь моего приезда. Текст записки уже читался с трудом, но разобрать можно было:

«Боже, взываю к тебе!

Внука моего вразуми, пусть продолжит род наш на Земле Обетованной.

Яков - Илья Рубин».

В одно мгновение сотня вопросов возникла в моей раскалённой голове. А может эта записка вовсе и не обо мне, а может у деда есть и другие внуки, а может это и, вообще, не мой дед, просто – совпадение. А может…а может…. Нет ответов.

Я воспринял это послание, как приказ, ничего случайного здесь быть не могло. Я вытащил именно тот билет, который приготовило мне Провидение. Один шанс из миллиона.

 

В последующие два года случилось много событий, но все они были направлены на то, о чём просил дед в своей записке. Жена наотрез отказалась ехать в чужую страну. Мы развелись. Я уехал на Святую Землю, там поднялся в Иерусалим, и выполнил просьбу деда, обращённую ко мне через Всевышнего.

Вскоре я женился и родился у меня сын.

 

А через несколько лет мне предстояла срочная операция на окрытом сердце, которую в России в то время не делали. Операция прошла блестяще. И понял я тогда, что спас себе жизнь, исполнив заповедь - "почитай отца своего, предков своих и род свой, исполняй просьбы их, и да продлятся дни твои на этой Земле".