Писатели. Литературный семинар.

С северо-востока вновь задул ветер страшенной силы. Зима малоснежная – выдувает с поверхности почвы не сцепленное органически комом. Подобно Бабы-Ягинскому сопровождению - шлейфом над поверхностью улиц проносится неубранный мусор. Ветер несется порывами, холодит, укольно врезается в тела прохожих. Бьется в дикой злобе, нервном дрожании. Зычно смеется – глушит прорывающийся хриплый голос на низкой частоте вибрации. Приглушенные стуки доносятся неведомо откуда. Расходится кругом амплитуда воющего писка. Лопаются с бульканьем стенки пустот – испаряется остуженная влага. Приглушенно доносятся ухающие расстрельные очереди из тюремного подвала НКВД… Трудятся братки-убойщики – выполняют свое плановое задание.

Ветер-задувальщик перемешивает, перемещает воздушные массы. Сопровождает хлопковым эффектом, порывистым выдохом. Он меняет направление движения. Угольными векторами расходятся заблуды-завихрения внутреннего порожистого обволакивания изгиба. Иссушающий ветер. Порывы меняют направление, скорость, силу… Угловые отклонения. Циркуляция вокруг не видимой оси. Наряду с физическими величинами – внутри ветра происходят биохимические, радиологические реакции. Отражаются рентгеновские излучения. Мгновенные лучи проносятся вспышками. Звуковой фон. Консилиум «врачей» утвердит диагноз заболевания. Сразу назначит системный процесс радикально-точного лечения.

Природа не любит спешки. Погода должна выстоять, устояться, проявить в себе компоненты, составляющие. Даже одного фактора неопределенность порвет всю цепь структур и компонентов. Погода нежно-изменчива, как и от нее зависящая кокетливая женщина. Составляющая средних годичных периодов и погодных колебаний - климат. Нельзя обращать внимание на вольности погоды и самой природы. Приходится трудиться.

Подкорнуев, Петр Филиппович очень удачлив. Из всех тружеников творческого труда – прозаиков, поэтов – он живет богаче всех и каждого. Объяснение тому простое: по наследству от родителей, не очень даже богатых, двухкомнатная квартира досталась! Невидаль такая в наше время… В героические, славные сталинские времена – соколов, Сокольников: много значила жилплощадь даже в коммунальной квартире. По обычаю: живут единой семьей три поколения. Что необычно для советского времени: имеют огромный салон – в двадцать или около квадратов. В дополнение к роскоши - приличную спальню… Махонькая на три квадрата кухонька с окном – вмещает печь и столик, даже комнатой не считают. Редкий в других домах – санузел. У них аристократическое или купеческое жилье: точно. Самое удивительное: имели возможность вмешаться, проявить власть - не реквизировали администраторы советского ЖЭКа. Семье трудящихся временно позволяют дворянствовать. Не одной семье – двум сразу, трем поколениям по возрастающей линии родства.

У его жены Ирины кормежно-кулинарная профессия – самая обычная, среди всех женщин-домохозяек распространенная. Далеко не все владеют ее в полном объеме. Удается далеко не всем приготовить пищу вкусную, еще питательную при постоянном дефиците важных градиентов - из наличного минимума продуктов. Фантазия экспромта хозяйки в этом случае имеет важное значение. К удивлению – сияет она сегодня: с какой радостью отхватила бараньи ножки – целых три! Вернулась домой с этой дефицитной покупкой: начала рассматривать, сравнивать… Все они – от разных животных. Как бы три судьбы – в одном чугуне: совместимой окажется такая варка? Решила: удовольствие – на три раза растянуть. К каждой ножке проявит индивидуальный подход - с вниманием. Обработает, затем сварит – отдельно. Сосед Петр Корнилович с Марфой Петровной снизошли до просьбы: позволили на время поместить ножки на сохранение в их погреб. Бесплатно – не потребовали за участие внести взымаемую мелочь по обычной таксе. Обе ножки - уже ошпаренные, очищенные, почти полностью приготовленные к основному процессу готовки - упаковала в газету. Самой осталось приятно повозиться с ножкой самой крупной, подколенной и с коленной чашечкой. Дополнительно ошпарила – для доочистки. На несколько остуженной – дополнительно обработала пятку… и по всей протяженности - дочищала ножичком. Залила водой – поставила на огонь. Варить нужно долго… Учили сослуживцы, да и сама поступала подобно: студень должен некоторое время выстояться – растворить в себе включенный желатин. Только после этого и получится вкусное изделие калорийного питания. Часто: закусочного свойства. По этому и другому поводу говорят: выварится, еще должно устояться в холоде.

Петр Филиппович дожил до склочного возраста. Вызвали в контору, а у него назначена встреча… Покряхтел несколько раз – переборол в себе лень. Вышел… Легкий и пушистый снежок – стелется мохнатыми слоями. В дни семинаров – так называет он веселые сборища с многоречивой публикой – выпроваживает загодя «посторонних домашних» из квартиры друга. Пусть рассосутся по разного рода общественным мероприятиям. За время бесед-застолий он закатывает разгульное пиршество. Иногда к творческому обществу присоединяется недавний школьник в качестве ученика - сын друга с проверенной надежностью. Он уже студент. Пишет стихи. Мечтает, стремится стать профессионалом - с удостоверением члена ССП: кормиться этой тунеядской профессией поэта. Совершенствуется. Выражаться не позволено при нем и так они – сдерживают страстные порывы бодрствующих органов. Не расходятся сильно в декламации острых выражений.

Общение: важнейшая функция жизни. Дополнительно важен традиционный фактор смысла-свойства классово-политического: закрытость советского общества. Постоянно приходится искать дополнительные источники знаний, конкретных направлений происходящего: скудость непомерна - чрезмерной процеженности официальной информации. От неосведомленности страдают многие. Остается неведомым даже рядом случающееся. Узнают немногое: только нашепчет на ухо скамеечная информатор-соседка из квартиры напротив. Сплетницы всегда первыми узнают, обо всем в курсе дела. Когда успевают? С какими источниками связаны?

Творческие люди особенно нуждаются в пополнении знаний, регулярном получении емких порций свежих новостей, обмене информацией. Писатели сотворили свой негласный клуб. Официально не учтенный, по современным понятиям – нелегальный. Встречаются они часто – не реже раза-двух в неделю. Чаще по дням «с»: в среду и субботу. Для творческих людей не всегда этого хватает. Иногда встречаются чаще. На посиделки приносит каждый свой «сидор»: выпивку, закуску – от присутствующего по возможности на данный момент. На общественных началах позже выпивают все и опорожняют, съедают. Между собой они ведут нормальные, разного направления разговоры. Даже часто специально между собой цапаются. Стараются не спотыкаться на серьезных проблемах. Уделяют время, должное внимание, заостряются - на творческие темы. Разговоры разбавлены алкоголем. Хмелеют мигом - при смеси разного пойва: водки, самогонки, браги, настойки, вина, пива, кваса, скудных порций плохой закуски. И тогда разговоры клеятся - не всегда.

Особенно зацепил многих, да всех подушно не оставил безразличным разговор по обычной теме: о жизненной, философской сущности собственной работы-увлечения.

- Вот пишем... Каждый - свое, несколько по-своему. А что конкретно хотим сказать? Для чего

пишем? – Прорвался Петр Скудоревич На этот раз. Поэт. Интересуется теорией. Для обсуждения

задал интересную тему. Продолжает он крутиться на месте. Словно пытается удержать готовый

вырваться пук. Понятно: дома заготовил еще вопрос.

- Ну, хватит: больше не задавай вопросов - этого хватит! – Остановил его Петр Филиппович.

- Еще хочу сказать-спросить: на полном серьезе этого слова-действия. – Прорвался Николай

Кукрыхтин.

- ... и что же? – Уточнил Петр Филиппович. Часто, почти постоянно председательствует – по

причине авторитета и положения хозяина.

- Вот для меня... для меня лично... письмо, писание мое... – Продолжает Николай Кукрыхтин.

- Это как... способ самовыражения. Сказать хочу – себе, людям! Не только нынешним, всем современным... Но и тем! Будут люди - после нас? И продолжает читать... Останутся от меня - мои написанные книги... или журналы... Прочтут их... Это и есть… жизнь! Даже… пусть она – после смерти!

- Во-он чего захотел?! Памяти?! – Ведущий Сыронизировал. - Способ самовыражения...

но ты... и ты: наивный такой! Надеешься: сохранится это... все... нами написанное... Его станут читать? Читать нас: в другом поколении? Потомки?! Никогда такого не будет! Не бывает!

Читают сегодня: читают! Многие читают?! Прочитают тебя, меня... дети, внуки, родные... узкий круг - потомков. И сейчас читают мало - только заданное. Потомки разучатся совсем читать! Работать надо! Нет времени! Чем не уважительная причина действия? И еще: посмотри читают сейчас – что? Про войну, путешествия... так мы: этого не пишем! Нет опыта, увлечения. Говорил наш общий знакомый Остап Бендер: "Пилите, Шура, пилите..." В смысле… любого понимания… трудитесь! производите впечатление. Еще пишите: каллиграфически и даже мелким почерком:

для экономии бумаги, чернил, перьев… Плотный текст даже сохранять легче от тления времени.

- Может, и так... а может, и нет! – Настаивает Николай Кукрыхтин. - Каждый сознательный

человек... особенно с творчеством связанный... сам творческий... стремится к самовыражению.

Это даже хорошо! Человек в этот мир является: для добрых дел... и жизни тоже доброй! Мечтать

и думать - никому не запретишь! Ничего плохого в этом нет - мещанского, даже реакционного.

И это еще надо уметь: мечты свои - осознать! Уже потом - воплотить! Иногда случается и такое

счастье! многое при этом зависит от... судьбы! и... еще... формы действия. Как распорядится

человек своим временем и... жизнью! Ведь время – и составляет нашу жизнь.

- Не одно время! – Вмешался Александр Зупоев. Он чаще молчит – дерзко высказывается.

- Кто станет возражать? – Ответил спокойно Николай.

- Я считаю так... – Петр Скудоревич опасается: по своей теме не успеет высказаться вдоволь.

- Пусть тобою написанного даже не прочтет никто... ну, и пусть! у тебя желание и потребность

есть - пиши! Хоть для себя! Только для себя! Но лучше… конечно, лучше: пусть прочтут! И пусть

хоть оценят! Даже похвалят! Не зря жил… Отдавал… всего себя – нужному делу!

- Это наивно говорить, считать: пишу только для себя! – Вставил слово Иван Крахмальников. Он привык на собраниях вставать с места: так и сейчас! Его остепенили: сиди! Сел. Продолжил высказываться: - Каждый скромничает по-своему. Страшится критики, разоблачений, свиста, насмешек… Но пишем мы: не только для себя! Больше для людей! Для общества! А дорогу себе избрали – такую: заметную – с общественной профессией.

- Самовыражение… это… мелко! – Тут как тут – Григорий Грузь. - Хочу стать знаменитым! Пусть читают! Пусть платят! Чтобы… Женщины знали! Девчонки всякие… в виде… чтения- читания-почитания… Пусть увлекаются и… даже дуреют! А как же иначе?!

- Это не просто – сказать людям нечто новое! – Петр Филиппович почти излагает резюме. –

Нужно поработать! Мозгой шевелить! Еще: стать классиком! Все тогда уложится в порядок. Так: кому охота вычитывать нами написанное? И чем – нашей писаниной удивим человечество?

Близкое и далекое? Нынешнее и грядущее?

- Давайте разделим два вопроса: не путаться. –вставил свое слово аналитик Михаил Поезд. –

Почему каждый из нас пишет? И почему публикуемся? Скажу о себе: интересно мне писать – для самого себя. Это и делаю. А вот публикуюсь…Тщеславие меня… тоже заело… Скрывать чего: числю за собой этот грех. О себе думаю – почти в превосходной степени.

- Может, это взыгравшееся самолюбие? – Предположила Юлия Ровотова.

- Ну, может: самолюбие? – Продолжил Михаил Поезд. - Между самолюбием, тщеславием –нет особой разницы. Разве не приятно - услышать о себе. Назовут уважительно: не просто фамилию, имя, а – по имени-отчеству, добавят профессию: писатель!

- Нравится мне писать – потому и пишу. – Откровенно вступила в дискуссию Мила Чубтарова. - Никому этим не мешаю. Ведь пишу не анонимки, даже не жалобы… Не отвлекаю от дел! Ни на кого не строчу… телеги! Мечтаю: в люди выбиться … или как еще говорят в таких случаях? Опыта еще мало, таланта… Трудную себе судьбу избрала – понимаю! Пообещают гонорар – тогда пишу с особой старательностью. Ведь приятно деньги зарабатывать и получать – за свою работу. Не просто трудиться – на… неведомо кого и… кому…

- Талант должен найти себе доброе отношение. – Вставил слово-мнение Петр Филиппович. – Канву, сюжет строить. Современный язык без банальной вульгарности.

- Спасибо за замечание. – Огрызнулся Григорий Грузь. Замечание почему-то принял на себя.

- Общение готов строить в форме и границах родного Русского литературного языка. Понимаю,

иначе меня не зауважаете. Имею опыт, практику общения: не специально это, постоянно мою

фамилию коверкают. То: Груз, Грыз, Груздь и еще как-то иначе. Подчеркивают: не выделяйся! И мы тебя: можем прижучить. Я уже не ребенок: по причине ерунды не обижаюсь. Не уважаете меня: ну, и не надо! По этой причине не стану впадать в душевные страдания. Автор я – состоявшийся: выбираю самостоятельно стиль для каждого из произведений. Категорически считаю: нельзя описывать ученых, спортсмена, рыночную торговку и… вора… однотипно. Выбираю отличный язык каждый раз. Такой у меня метод и подход.

- Пишу: и мне нравится писать. – Выпалила Юлия Ровотова. - Рада опубликоваться – хочу читателя услышать, голос со стороны. Отзыв критики не откажусь услышать Об одном прошу: окажется пусть критика доброжелательной. И в тщеславии: нет греха. Общение мне нравится с людьми интересными. Делаю это с великим удовольствием. Читаю известных авторов с удовольствием, учусь у авторов на талантливых произведениях.

- Не каждый желающий творить – на этот подвиг способен. – Николай Кукрыхтин вновь взял слово. Некоторое время он сидел тихо – слушал. - Многие берутся: не за свое дело. Но учтите… Почти каждый в начале этого пути… Никто не способен! И Чехов не способен… И Горький… И Булгаков… В работе способности… проявляют, развивают… до талантливости разной

степени, вплоть до гениальности! Но… при этом учесть: самомнение – опасно. И губит таланты –

оно! Высказываться в этом смысле: «Я – творец! Моё творчество…» очень даже вредно… даже

опасно… Нельзя уподобляться – Господу!

- Широкое хождение имеет мнение… - Вновь Прорезался Петр Скудоревич. - Творец наделен

талантом. Он самой природой… со знаком… его судьба вроде… предопределена. И должен он,

обязан: только следовать… персту указующему… Другие считают: писательство – рационально,

форма творчества. Каждая из этих точек зрения… имеет право на существование и… развитие… Они… не бесспорны!

- «…не бесспорны.»… может и так… - Петр Филиппович подтвердил.

- У нас часто в ходе спора рождается не истина - рукоприкладство! – Отметила Юлия Ровотова. – Мне интересно поговорить… с понимающим человеком. Не спорить: обменяться мнениями. Узнать… И из себя извлечь – нечто новое.

- Что первооснова творчества? – Петр Скудоревич вставил новую тему. - Откуда идет, возникает вдохновение? – Заглушил себя: - Спорить о подобных вещах – бесполезно. Каждый

вправе искать свой ответ. Делать свой выбор.

- Этот спор подобен – выбору веры! – На своем месте Петр Филиппович. - Утверждению сути… мировоззрения!

- Каждый конкретный человек… По своим мотивам внутренним … по побуждениям… в себя верить начинает: будто он способен писать, даже творить… и нужен, очень даже нужен: не только себе, но и знакомым всем… и… незнакомым… по призванию… что ли… наделен – этим даром! Не стыдится написанного – тычет каждому, всякому: «Вот прочитай!» Не задумывается вовсе, по какой причине, на каком основании «позволено» ему отвлекать других – от серьезной занятости и работы. Пишет…

- Каждому дано право: писать или не писать. Если писать: право искать, совершенствоваться.