Погожий октябрьский денек. Жарко как летом.

Он шел по набережной Ялты, поглядывая по сторонам. Что-то ему подсказывало: сегодня встретит ЕЕ. Этому способствовали выпитые у рынка два стакана дешевого разливного вина. Понятно, что никакое это не вино, а ядовитая смесь, продаваемая под красивыми названиями повсеместно в Крыму, приятная, впрочем, на вкус, да и уверенности прибавила. Позднее он решит, что невероятность последующих событий – не иначе результат пьянящего, точнее, галлюциногенного воздействия напитка.

Рыжеватый от природы, весь покрытый веснушками (о таких говорят: рябой), он не оставлял лучам светила ни пяди открытого тела, поскольку загар на него не ложился, а набрасывался, грозя ожогами уже через десять минут неосторожного пребывания под безжалостным южным солнцем.

Прошел городской пляж, с завистью поглядывая на редких купающихся, и… замер. ОНА!

Дама загорала, лежа на парапете, ограждающем ялтинскую набережную от моря. Головка прикрыта соломенной шляпкой. Выгнутый в пояснице, странно выкрутившийся ее стан, притягивал взоры окружающих неестественностью позы. Изысканностью – возразил бы он. Телесного цвета купальник как бы оголял ее, добавлял пикантности. Незащищенности – уточнил бы он.

Присел на парапет так, что стало возможным украдкой наблюдать загоравшую прелестницу. На нем были солнцезащитные очки. Сильная близорукость, сопровождаемая астигматизмом, не позволяла ему во всей полноте услаждать взор изгибами женского тела. Следовало сменить очки, да это дезавуировало бы его интерес…

 

Звали его Гуров Дмитрий Дмитриевич. Да, да, не удивляйтесь, именно так! Как и героя рассказа Чехова “Дама с собачкой”. Объединял с чеховским героем его и возраст. Этим сходство исчерпывалось.

Ничем ни примечательное лицо, небольшой рост, сложение хилое, и чтобы выглядеть солидней, обзавелся брюшком и лысиной. Был он небогат, скорее беден, и жил не в Москве, а в северном городке С-ке, где, верно, проживала (так ему хотелось) героиня рассказа – Анна Сергеевна.

Прочитав однажды рассказ, Гуров втемяшил себе в голову, что в Ялте его, как и чеховского героя, ожидает знаменательная встреча. Ведомый этой блажью, последние годы стал отдыхать в Крыму.

В Ялте не поселялся – дорого! Снимал жилье за совсем небольшие деньги где-нибудь в горном поселке между Ялтой и Алуштой.

Каждый день он на троллейбусе приезжал в Ялту, и, придав значительность лицу и походке, дефилировал вдоль набережной. Увы, дам с собачками не наблюдалось. Впрочем, встретилась. Не с собачкой, правда, а с обезьянкой для экзотического фото. Дама очень понравилась Гурову, увы, не он ей, зато понравился макаке, что закончилось утратой солнцезащитных очков и кепи, которые расшалившийся примат занес на недосягаемую высоту.

Нагулявшись, проголодавшийся Гуров обычно садился на скамейку на набережной, жевал пустую булочку, с завистью глядя на пассажиров, сходивших с очередного, пришедшего в ялтинский порт морского лайнера, представляя в воображении, что спускается с корабля вместе с ними, и вернется обратно к ужину, который, конечно же, разделит с очаровательной незнакомкой…

 

Перед каждой поездкой в Крым Гуров перечитывал Чехова, дабы ввести себя в соответствующее романтическое настроение.

Нет, он не бежал женщин, отнюдь. В их учреждении работала невзрачная особа критического возраста, лелеющая надежду женить на себе Гурова. После работы он частенько наведывался к ней. Они съедали приготовленный ею ужин, запивая принесенным им дешевым вином, и укладывались в постель. Он неумело и скучно любил ее, прикрыв глаза, представляя, что подле него – Анна Сергеевна, приехавшая к нему втайне от постылого мужа.

В Крым ее никогда не брал, она униженно терпела это, не надеясь уже, что Гуров выбросит из головы свою блажь…

 

В Ялте он непременно заходил в дом-музей Чехова. Посещал и другие популярные, и не очень, места, но лишь те, что не требовали существенных затрат. Деньги берег для предстоящей встречи с незнакомкой, с которой считать деньги уж точно не станет.

Давеча съездил в Ливадию, где в царском дворце разместился музей восковых фигур. Очень хотелось посмотреть восковые копии знаменитостей, да поскупился. На одну достопримечательность в Ливадии он все же потратился – на музыкальный платный туалет, и пусть в том не было нужды, зато позволило, сидя на стульчаке, наслаждаться сонатами Бетховена…

 

Гуров бросал незаметные взгляды на изящную незнакомку, и потихоньку пододвигался к ней ближе. Ему казалось, что распростертая на парапете дама игриво поглядывает на него из-под шляпки, отчего сердце его разве что не выпрыгивало из груди!

Вытянув незаметно кошелек, пересчитал наличность – на ресторан ему явно не хватало, а вот на часовую прогулку в море вполне. Пожалел, что взял мало денег, ресторан, похоже, придется отнести на завтра. Попенял себе также, что не навел справки о гостиницах.

Стал обдумывать, как к ней подступиться? А что, если начать так:

– Анна Сергеевна? Давно, надолго ль в Ялте?

– Анна… Вы не ошиблись? – удивится дама.

– Так звали героиню рассказа Чехова “Дама с собачкой”, вы похожи на нее, точнее на Ию Савину, игравшую в фильме.

– Вы находите? А вы – на Баталова.

– Вы мне льстите, – смутится он. – А не съездить ли нам в Ореанду?

– Извольте...

Дальше – по обстоятельствам.

Все, пора! Господи, благослови!

Заговорил, но от сильного волнения в горле забулькало, и в результате получилось:

– Вы… давно ль… Анна Сердешна?

Незнакомка недоуменно повела головой, приподнялась, затем встала в полный рост, значительно возвышаясь над Гуровым, но не это его смутило, другое. Что-то здесь было не так!

Дабы снять закравшееся подозрение, следовало сменить солнцезащитные очки на привычные – минус десять с астигматизмом.

Лучше бы он этого не делал! Перед ним стояла женщина неопределенного возраста, в том смысле, что обозначить его не имелось ни малейшей возможности. Лицо находилось в тени соломенной шляпы, отчего многочисленные морщины на нем ужасали не сразу.

А вот плоть?!! Солнце и время варварски надругались над ней, обезображенной складками, сетью борозд и морщин. Лифчик бесполезно прикрывал останки грудей, и давно уже не заполнялся ими.

Она напоминала фасад старинного некогда великолепного здания, нещадно разрушенного временем.

Гурову даже показалось, будто перед ним – именно та чеховская героиня, невероятным образом дожившая до наших дней, только без собачки, давно издохшей.

Единственно, что привлекало, – живые глаза призрака, смотревшие на него с лукавством и насмешкой.

Дама не стала более испытывать Гурова, совсем уже собравшегося брякнуться оземь, развернулась и последовала прочь, шелестя складками иссушенной плоти…

 

На следующий день, не догуляв отпуск, Гуров отбыл домой.

В С-ке уже выпал снег, мела поземка.

Говорят, он женился, создав со своей совсем уж было отчаявшейся пассией еще одну унылую ячейку общества, и они даже произвели на свет потомство.

Впрочем, это – непроверенные слухи…