Дженни слышит в трубке – «Приезжай, я скучаю который год»,

Она скидывает в чемодан юбки, какой-то свитер, ворох носков, колгот,

Этот вечер до боли хрупкий, она его не заденет, не разобьёт…

Вот полоса готовит взлёт…

Дженни волнуется, кусает губки – он позвонил, а, значит, он её снова ждёт…

 

Она прилетает к нему очень быстро, ловит машину с руки, бежит в дом,

Ей кажется – вот та искра, которую можно снова разжечь вдвоём,

Вот только где же найти канистру, ну, вдруг найдётся, вдруг искра – и что потом?

Опять натуральный дурдом?

Она стоит на пороге с одной мыслью – пусть будет хоть как-то, остальное переживём.

 

Джордж ведёт себя просто вначале, говорит, обнимает, гладит по волосам,

И кажется – всё хорошо, нет печали, она расслабляется – это же Джордж, он позвал её сам,

Плевать, что бы про них сказали – пусть все катятся в тартарары к чертям!

Но утро расставляет всё по местам.

Дженни понимает его едва ли, целует в щёку по-старому, но, видимо, Джордж не там.

 

Дженни улыбается через такую силу, что знал бы Джордж, он, наверное, так не смог,

Его бы эта боль пополам сложила, сломала бы, порвала бы как листок,

Его бы эта боль до смерти забила, взяла за руку и повела бы к себе в чертог,

А Дженни улыбается мило,

И Джордж не видит, как боль по жилам, как разбивается болевой порог…

 

Через пару месяцев Дженни слышит – «Приезжай, скучаю, ты мне нужна»,

Она отнимает от уха трубку – Джордж всё тише, и накрывает боли опять волна,

Что ж, Дженни думает, едет крыша, раз это яд – значит, пей до дна…

Она от боли опять пьяна…

И смс она Джорджу пишет – «Приеду первым. Встречай. Жена».