Гриша Гольц, как аспирант второго года, был освобожден от призыва в армию. Аспирантуру он проходил по кафедре чистой математики Санкт-Петербургского императорского университета. Область его научных интересов была весьма далека от реальной жизни и это мучало Гришу безмерно. Записаться добровольцем на фронт мешала ответственность перед женой и малыми детьми, а помочь армии профессионально как математик никак не удавалось.

Как и прежде он начинал свой день в университетской библиотеке, но до литературы по теме диссертации очередь доходила не всегда и не сразу. Невозможно было ни на чем сосредоточиться без просмотра свежих газет. В библиотеке имелась богатая подписка и было захватывающе интересно прочесть сводки с театра военных действий не только в газетах Питера и Москвы, но и в германских, английских, американских и французских. Довольно часто одни и те же события подавались по-разному. Фактически это были и не новости, а интерпретация новостей. В результате знакомства с этими интерпретациями в голове у Гриши рождались версии, которые непременно требовали проверки. Наступал момент, когда чтение газет прерывалось и ноги сами несли Гришу в курилку. Курилка знала все. Более эрудированного и демократичного места на свете Грише ни в прежней, ни в будущей жизни встречать не довелось. Курилка принимала всех. Каждому предоставлялась возможность высказаться на любую тему. Это было уникальное место, где степени, должности и звания не играли никакой роли. Авторитет приносили внятность, доказательность, осведомленность.

Время в курилке пролетало незаметно. Начинало подсасывать под желудком и это вынуждало Гришу выйти из дискуссии, вернуться к рабочему столу сунуть под мышку в очередной раз не открытые публикации по теории функций действительного переменного, сдать литературу в обмен на читательский билет и выйти на набережную. В зависимости от того, сколько времени было на часах адмиралтейства, Гриша выбирал дальнейший маршрут. Если раньше четырех, то направо к подвальчику за манежем кадетского корпуса. Там до четырех продавали свежие пирожки с горячим бульоном. Если позже, то налево по набережной до Биржевой площади к блинной Сазонтьева. К шести нужно было оказаться на кафедре. Там к этому времени традиционно собирался народ. По понедельникам это были заседания кафедры. По вторникам научные семинары. По средам и пятницам консультации для студентов, ну а по четвергам отчеты аспирантов. Собирались даже и по субботам для методической писанины и просто поболтать.

Домой на Литейный Гриша добирался уже после восьми. Дверь открывала Лена, подставляла щеку для поцелуя и скрывалась в своей комнате, едва успев изречь:

Ну наконец-то, вот и он, радость моя бородатая. У меня Таня (… Маня, Света, Марина, … или кто-то еще из бесчисленных подружек), так что ты сам займись ребятишками. Поужинай с ними и укладывай. Потом поговорим.

С радостными криками: “Папа пришел!” на Гришу налетели дети: старший сын Тимофей и две дочки-погодки Екатерина и Александра. Александра, впрочем, говорить по младости лет еще не начала.

Обычно Гриша жарил картошку с котлетами. Это было самое популярное в семье Гольцев блюдо. Во времена денежных затруднений мясные котлеты заменялись рыбными, а картошка кашей. Если лень было готовить, то разогревался обеденный суп с лапшой на курином бульоне или с фрикадельками. В зимнее время по сибирской традиции размораживались приготовленные заранее пельмени, борщ или щи.

Гриша в сопровождении детей прошел на кухню. Вымыл руки, осмотрел припасы. Решил сварить картошку нового урожая в мундирах. Сливочного масла не было, зато была сметана и огурцы с помидорами. Раскочегарил примус, поставил вариться картошку в кастрюльке. Занялся овощами для салата. Дети наперебой делились с отцом своими новостями. Гриша только слушал и поощрял к беседе взглядом. После ужина начался традиционный спор какую книжку читать на ночь. Катюшка просила про Красную шапочку. Тимофею эта сказка казалась слишком детской и он предлагал про Конька-Горбунка. Примирил всех Пушкин. Сошлись на сказке о царе Салтане.

 

* * *

 

Только в одинадцатом часу супруги встретились на кухне. Гриша зашел туда, аккуратно прикрыв дверь в детскую. Лена стояла спиной к двери, мыла в тазу посуду. Гриша подошел к ней, положил ладони на плечи, погрузил лицо в копну светлых волос. Его левая ладонь скользнула под мышку, нашла щелку между пуговицами легкого халатика и наполнилась правой грудью жены. Одновременно левая грудь оказалась в другой ладони. Гриша замер, прижавшись всем своим телом к жене. Только ладошки его нежно взвешивали ее тяжелые груди кормящей матери.

Лена оставила посуду в покое, наклонилась, потянулась за полотенцем. Вытирая руки, ощутила сзади твердую готовность мужа.

Как там детки, миленький?

Катюшка с Санькой уже сопят. Ну а Тимка, сама знаешь, ворочается, сказки сочиняет. Сам в себе.

Давай здесь, родной. А то проходить будем мимо детской – потревожим. Ты дверь в кухню затвори, а я пока свет погашу. Одной свечки нам хватит.

Гриша с сожалением оторвался от любимой и, отступив к двери, через мгновение был уже без брюк. Лена, погасив свет, сбросила халатик и с восторгом посмотрела на мужа. Он медленно приближался к ней и его отчужденная расслабленная поза как и тогда при первом знакомстве будто говорила ей: “Хочешь – потанцуем; не хочешь – как хочешь”. Сочетание абсолютно расслабленных мышц с дрожащими от напряжения чрезвычайно притягивало. Хотелось не только видеть, но и осязать, обонять, вкушать тело любимого. Лена, встав на цыпочки, потянулась к мужу всем телом. Гриша наклонил голову, нашел губами ее глаза, щеки, нос, губы. Тело Лены напряглось от глубокого поцелуя. Она ощутила пальцы Гриши на своих набухших сосках. Эти пальцы замерли там ненадолго и отправились в путешествие по спине к талии и ниже к ягодицам.

Лена, оторвавшись от поцелуя, тихо прошептала мужу на ухо:

Погоди, Гришенька, я полотенце подложу.

Быстро сняла с крючка махровое полотенце и разложила его аккуратно на кухонном столе. Гриша обнял жену и, легко приподняв ее, посадил на полотенце. Лена немного поерзала в поисках устойчивой и в то же время открытой позиции. Гриша левой рукой обхватил жену за спину, а правую опустил вниз. Однако его ладонь была перехвачена нежными пальцами Лены:

Не надо, милый. Я сама.

Все нервные рецепторы Гриши сошлись в одной точке. Чувствительность этой точки такова, что любые прикосновения к ней вызывают легкую судорогу всего тела. Даже руки любимой оказываются для нее недостаточно нежными.

Лена крепко обнимает мужа за шею и замирает. Вот он - долгожданный момент, ради которого стоит жить. Тела влюбленных слились в объятьи. Их мышцы напрягаются в неподвижности. И только в одном месте контакта движение друг к другу продолжается. Лена чувствует как нечто раздвигает ее, наполняет ее. И вот, казалось бы, все уже переполнено, однако движение продолжается. Возникает потребность проглотить его полностью, не оставить ничего вне себя. И место находится. Что-то там внутри растягивается. И от этого совсем не больно. Сладко. Замереть. Не отпустить.

Дыхание его замирает. Казалось бы двигаться уже некуда. Однако остановить это наслаждение немыслимо. Руки его опускаются к ее ягодицам, сжимают их и с силой насаживают ее на возбужденную плоть. Это помогает продвинуться еще на несколько микронов. Оба замирают без сил, т.к. все силы отданы на это встречное движение друг к другу. Но мгновение проходит. Тела расслабляются. Отступают. Тут же приходит неодолимое желание повторить только что пережитое наслаждение. Возвращаются силы и с еще большей энергией навстречу. Новая пауза наслаждения. Отход. И вновь в атаку. Наслаждение хочется продлить и усилить. И кажется, что чем сильнее будет удар, сцепляющий обоих в единое целое, тем выше и продолжительнее будет блаженство. Оттого постепенно нарастает амплитуда и частота.

Лене становится трудно себя контролировать. Если вначале она старалась избегать лишних звуков, то теперь в забытьи ее голые пятки стали ритмично постукивать о вертикальную стенку стола на каждом обратном движении мужа. Голова запрокидывается и из горла вырывается неразборчивая речь, переходящая в стоны.

Завершается эта речь спазмом, останавливающим ее движение. Тело ее напрягшись замирает. И только там, внутри движение продолжается. Гриша чувствует сжатие ее мышц, открывающее путь горячей пульсирующей радости бытия. Оба замирают в объятьях друг друга. Наступает сказочное расслабление и нега.

 

* * *

 

… Лена зачерпнула ковшиком воды из бака, расставила ноги над тазиком и, осторожно поливая сама себе, стала смывать малофью:

Не смотри на меня, родной. Мне неудобно.

Гриша, улыбнувшись:

Само собой. Чту Ваши причуды, царица моя, - подошел к умывальнику, сполоснул водичкой ниже пояса.

Супруги протерли друг друга полотенцем, надели сброшенную одежду и присели за стол друг против друга.

Мне так хорошо с тобой, милый. Ты не представляешь.

Лена взяла руку Гриши, прижала его ладонь к своей щеке.

И я тебя очень люблю, родная моя. Что-то во рту пересохло. Давай-ка чайку согреем.

Гриша разжег примус. Лена, набирая воды в чайник:

Ты ведь больше двух стаканов пить не будешь. А мне не надо. Я не хочу.

Да, и одного хватит. Только губы смочить.

Лена встрепенулась

Что же это я? Вот растяпа. Любаша ведь мне “Правду” передала со статьей Ленина об отношении к войне.

Пока заваривался чаек Гриша прочел газету. Задумался. Лена, наливая чай в стакан с подстаканником,

К чаю нет ничего. Только вот баранки с медом.

Гриша, выходя из задумчивости:

Ничего. Я ведь только что поел с ребятишками. А у меня тоже для тебя новость: меня берут на полевые испытания в лабораторию баллистики. Зарплата 135. Плюс полевой коэффициент полтора. Итого почти двести в месяц дополнительно к аспирантской стипендии. Заживем.

Лена энтузиазм мужа не разделила:

Заживем? … Полевые испытания?... Лаборатория баллистики?... Там ведь стреляют?

Ну разумеется. Секретная разработка. Вполне серьезно: никому ни звука. Сегодня на семинаре Копаница докладывал о ракетных снарядах для миномета. Понимаешь, они придумали такой снаряд, в котором взрыв капсуля зажигает порох в специальной камере. Порох сгорает в процессе полета мины. Мина получает дополнительный импульс. Растет дальность.

Капсуль, … порох, … мина... А ты-то тут при чем?

Э-э не скажи. Без математики нигде не обойтись. Копаница – инженер. Это верно. Над составом пороха у него работают химики. А вот аэродинамика профиля снаряда это уже к нам. Впрочем аэродинамику ему рассчитывает Михаил Швецов с кафедры теоретической механики. Я ему нужен для другого.

Это для чего?

Понимаешь, этот дополнительный импульс все таблицы стрельбы делает бесполезными. Нужны совершенно новые таблицы. Иначе никакой точности не обеспечить.

Ну хорошо, а ты-то тут причем? - Лена готовилась к аспирантуре по кафедре дифференциальной геометрии и могла судить о предмете разговора вполне квалифицированно.

Суть в том, что Копаница заблуждается. Если бы все дело было в дополнительном импульсе, то учесть изменения было бы проще простого: сложил два вектора и все дела. Дело тут сложнее и менять надо всю теорию полета.

Что ты имеешь ввиду?

Помнишь, на конференции в Киеве три года назад был доклад профессора Мещерского по динамике материальной точки переменной массы. Здесь тот самый случай: мина летит, порох в ней сгорает. Соответственно масса ее меняется. В уравнениях движения Ньютона масса уже не константа, а некая функция времени. Разумеется интегрирование этих уравнений приведет к совершенно иным результатам. Вполне понятно, что таблицы стрельбы не работают.

Да, похоже, что ты прав. У Мещерского, как я помню, теория готова. Все частные случаи рассмотрены. Бери и пользуйся. Так ты что же, взялся новые таблицы стрельбы составить? За 130 рублей?

Ну во-первых, не за сто тридцать, а за 200. И учти, что это в месяц. А сколько месяцев тут пахать прийдется, никто не знает.

Вот именно. Тут работы на целый институт. И то за год не управиться. И как только ты умудряешься вляпаться в очередное рабство. Опять работа на дядю. А диссертацию опять придется отложить в долгий ящик.

Лен, ну не переживай ты так. Не могу я отсиживаться в стороне, когда моя страна воюет. Не время сейчас для диссертации. А здесь реальная помощь армии.

Гриша сидел на табуретке, прислонившись спиной к стене. Лена встала из-за стола, подошла к нему, обняла за голову, прижала к груди, села к нему на колени, заглянула в глаза:

Гришка, а ты хорошо подумал? А как же статья Ленина? Ведь он там называет эту войну империалистической. Призывает партию воспользоваться тем, что армия по сути – это вооруженный народ. Считает, что этот народ должен побрататься с такими же народами Германии, Франции, Англии, Америки и других воюющих стран и повернуть свои штыки против собственных правительств. Большевики должны выступать за поражение России в войне, а не способствовать укреплению ее армии.

Знаешь, что я тебе скажу, Ленка. Я думаю об этом уже почти год с самого начала войны. Да, я знаю: единство и сплоченность партии необходимы для победы мировой революции. Я согласен с этим. В теории. Но практикой это не подтверждено. Ведь никто ее не видел – эту мировую революцию. А раз практикой не подтверждено, значит это пока не теория, а всего лишь гипотеза. А вот защита Отечества – это тысячелетняя практика. Я детям своим сказки читаю и в каждой сказке любовь к родной земле, уважение к мужеству и благородству ее защитников, презрение к трусам и предателям. И что? Предать все это? Нет, это выше моих сил. Никакое светлое будущее не способно оправдать сегодняшнюю подлость. Ну а партия Ленина? Что ж. На них свет клином не сошелся.

Лене послышалось в этой последней фразе давнее: “Хочешь – потанцуем. Не хочешь – как хочешь”. Нахлынула волна нежности к мужу. Она взъерошила ему и без того торчащую в разные стороны шевелюру. Посмотрела на него с восторгом:

Какой же ты у меня разумный да самостоятельный.

Внезапно тревога погасила восторг:

Постой, постой. Что же это я сразу-то об этом не подумала? Полевые испытания – это значит что? Уедешь? И куда? А надолго?

Гриша нахмурился:

Два дня на сборы. Сегодня вторник – сбор в пятницу, в полдень. Завтра получаю обмундирование и оружие.

Оружие? Обмундирование? - из глаз Лены хлынули слезы ручьем. Расставание с мужем было немыслимо.

Гриша пальцами и поцелуями смахивал с ее лица слезы. Ничего не помогало. Лена рыдала взахлеб. Наконец она успокоилась, встала, подошла к умывальнику, умылась, протерла лицо и руки насухо полотенцем, вернулась к столу:

Рассказывай.

Рассказ мужа нисколько не избавил ее от тревоги за него, хотя он и пытался говорить обдуманно, подбирая наиболее безобидные слова. Оказалось, что экспедиция финансируется военным министерством. Для обеспечения надежности испытаний решено провести их в условиях, близких к боевым. Место дислокации определено во фронтовой полосе в районе, где линия фронта установилась и наступление противника маловероятно. В целях конспирации чтобы не бросаться в глаза в прифронтовой полосе признано целесообразным одеть всех в военную форму: запасников в форму, соответствующую званию, неслуживших в форму рядовых. Точное место дислокации и продолжительность командировки из соображений секретности не называется.

 

* * *

 

… Владимир Андреевич Копаница в детстве не отличался усидчивостью и усердием в учебе. Реальное училище закончил одним из последних в выпуске. Профессиональных успехов от него никто не ждал и за ним с малых лет закрепилась репутация легкомысленного балбеса. Однако все радикально изменилось с его назначением сменным мастером Обуховского завода. Появились собственные деньги. Рабочие стали называть его по имени-отчеству и снимать шапку при встрече. Появилось самоуважение, которое, слившись с природным азартом, заставляло его сидеть по ночам за чертежами и учебниками, чтобы с утра быть способным ответить на любой технологический вопрос рабочих. Пришел интерес, а вместе с ним страсть к изобретательству. Его устройство подачи боеприпасов в башенную установку линкора почти в два раза увеличило скорострельность, за что Копаница лично получил именной кортик из рук командующего Балтфлотом адмирала Эссена.

Этот кортик был главным участником экспедиции. Без него не обходилось ни одно сколько-нибудь важное событие. Лазарев вырубал им вешки для геодезической привязки после чего участок болотистой лесостепи превращался в стрельбище. А на стрельбище рябиновый куст, березовый околок или немецкий блиндаж становились уже не элементами пейзажа, а пронумерованными объектами с точно известными координатами. Гольц со Швецовым снимали кортиком бересту для растопки или просто метали его в деревья, соревнуясь в точности. Копанице кортик заменял отвертку, когда он вращением установочных винтов менял параметры стрельбы. Кортиком резали хлеб, разделывали подстрелянную дичь, чинили карандаши, подрезали копыта лошадям, но главное предназначение кортика было все же в другом. Кортик был главным орудием научного творчества. А научное творчество в экспедиции было коллективным и совершалось всегда в одном и том же месте у валуна. Из под валуна бил родник, образуя омут. Вот на берегу этого омута и собиралась научная группа для обмена мыслями. У каждого было любимое место и поза. Копаница обычно располагался прямо на песке по-турецки. Лазарев полулежал на бревне, которое он специально вырубил в лесу и лично приволок к валуну. Швецов занимал валун, а Гольц присаживался на корточки, но часто вставал и прохаживался, разминая колени. Кортик использовался для того, чтобы начертить схему или формулу на вытоптанном участке почвы. Очень быстро кортик стал своеобразным символом власти. Поскольку дискуссии нередко проходили горячо, договорились впредь слушать не перебивая того, у кого он в руках.

В тот день разговор затеял Лазарев. Обращаясь к Копанице, он ядовито молвил:

Андреич, может демобилизуешь меня?

Это почему, Михалыч?

Ну сам посуди, я твоей Василисе позиции привязываю одна другой краше. Выверяю координаты с точностью до сантиметров, а она вместо того, чтоб вскопать все аккуратно, дрищет как в первый день. Ты ей координаты цели своими винтами задаешь, а она как нарочно выбирает траекторию с таким отклонением, что не сантиметрами, а хоть верстами измеряй. Видно не дожила еще твоя Василиса до геодезии. Так что и моя работа тут лишняя.

Копаница нахмурился. Василисой называли миномет по определению того же Лазарева. Наблюдая как нежно ухаживает за минометом Копаница, а вслед за ним и все остальные шестеро участников экспедиции, он провел аналогию с русской народной сказкой о Василисе Прекрасной и семи богатырях. Имя закрепилось намертво.

Не сыпь мне соль на раны, Михалыч. Все делаю одинаково: и масса, и плотность, и состав – все одинаково, а кучности никакой.

В разговор вступил Гольц:

А помнишь, Вольдемар, в первые два дня, когда для смеси тебе какого-то там компонента не хватало, и мы решили болванками пострелять? Ты тогда координаты фиксировал?

Само собой, Гриша. Кучность была завидной, хотя дальнось слабенькая – не более сотни сажений.

Ну это и понятно – раздался баритон Швецова. - Опускаем гильзу с болваном капсулем вниз в утробу Василисе. Гильза падает внутри ствола вниз. Чем длиннее ствол, тем выше скорость в момент удара о боек. Умножаем скорость на массу болвана – получаем импульс. Этим импульсом определяется мощность взрыва капсуля. А мощность – это сила на время. Время взрыва мало. Не зря ведь это называется взрывом. И чем меньше это время – тем больше сила, с которой вылетает болван. Закон сохранения энергии. Никуда от него не деться.

Копаница достал из-за сапога кортик, вручил его Швецову:

Ты давай-ка поподробнее, Михаил. И от импульсов и мощностей подвигайся поближе к кучности.

Ну хорошо. Успевайте вникать. Что такое кучность? - Это близость друг к другу координат падения мины при различных выстрелах. Так? - И отвечая самому себе: - Так... Как добиться этой близости? Разумеется, реальный вариант один: траектории двух различных выстрелов должны совпадать. Или по крайней мере почти совпадать. И чем меньше это “почти” - тем выше кучность.

Ну это ясно. Ты давай побыстрее запрягай, Миха – подал голос Лазарев.

Не суетись, Михалыч. Всему свое время. Так вот … Основная наша задача – добиться одинаковости траекторий снаряда при различных выстрелах. А чем определяется траектория?

Ответил Гриша Гольц:

Известно чем: массой, углом наклона и начальной скоростью.

Швецов продолжал нараспев: казалось все гласные в его словах были ударными:

Совершенно верно: траектория болвана определяется тремя главными параметрами: массой, углом наклона и начальной скоростью. Итак, в чем же проблема? Владимир нам только что сообщил, что равенство углов наклона, т.е. одинаковость положения установочных винтов на миномете он обеспечивает независимо от того, болван это или ракетный снаряд. Начальную скорость он также обеспечивает, засыпая одинаковые по составу и массе заряды... Рассматриваем два различных выстрела. Их траектории определяются тремя параметрами. Неизменность двух параметров из трех гарантирует наш командир. В случае стрельбы болваном остается неизменным и третий параметр – масса болвана. И кучность в этом случае вполне удовлетворительная. Как только стреляем ракетой, траектории меняются практически произвольно: летят куда хотят. И какой же мы из всего этого делаем вывод?

Гриша перехватывает мысль Михаила:

А вывод такой: все дело в переменной массе ракеты. И главной становится не внешняя баллистика, а внутренняя. Иными словами, если болван, получив пинок единыжды, летит себе дальше и не трепыхается, то ракета во все время полета получает дополнительный импульс. Этот импульс пока ничем не контролируется, а потому и полет получается непредсказуемым. Командир, конечно, пытается найти рецепт топлива, сгорающего равномерно и в то же время достаточно интенсивно. В лабораторных условиях все работает прилично. Я смотрел журнал испытаний. Может быть и сейчас в полете топливо горит штатно. По крайней мере ничего пока не говорит об обратном. Значит причина разброса траекторий не химическая (либо химическая лишь отчасти) а механическая. И определяется самим процессом горения. Надо разбираться.

Гриша, - Лазарев привстал с бревна – вот ты говоришь болван летит и не трепыхается. А он трепыхается и еще как. Кувыркается прилично. Хотя центр тяжести действительно летит стабильно.

Я думал над этим – вступил в разговор Копаница. - Все это дело ближайшего будущего. В планах у меня два направления развития. Направление первое: нарезной ствол. Направление второе: использование вместо ствола рельсов. В первом случае устойчивости полета мы добиваемся за счет вращения вокруг собственной оси, а во втором за счет стабилизаторов. Размер снаряда тогда не будет ограничен калибром ствола. В одном бою можно будет использовать снаряды разных калибров. Рельс можно установить на автомобиле или на тракторе, обеспечив таким образом мобильность.

Присутствующие замерли, открыв рты. Настроение всех передал Лазарев:

Владимир Андреевич, ты велик. Я всегда говорил, что если соединить Эдисона с Менделеевым, то получится Копаница. Я уже перестал удивляться, но сегодня ты и меня удивил. Артиллерия без ствола! Это ж надо такое придумать.

Копаница рассмеялся:

Артиллерия без ствола – это еще что. А как бы тебе понравился, Михалыч, снаряд без артиллерии?

Снаряд без артиллерии? Ты не ошибся, Дмитрий Георгиевич?

Ничуть не ошибся, Михалыч. Ведь артиллерия это что? - Средство доставки снаряда из одной точки пространства в другую. Так?

Ну так.

Ну а если это так, то мы вполне можем рассматривать реактивный импульс, который снаряд получает при сгорании пороха в полете, не дополнительным импульсом, а основным. Иначе говоря, снаряд может не только лететь, но и взлетать за счет реактивного импульса. Ни рельсы, ни ствол тогда в принципе вообще не нужны.

Лазарев только хлопал выпученными глазами:

Не нужны?

Ну а зачем, Михалыч? Ты только подумай.... Поехали дальше. Артиллерия, ствол, снаряд, картечь, шрапнель, осколки... Это все про войну и смерть. Так?

Так.

Ну скажи мне, Михалыч, если артиллерия – это средство доставки снаряда из точки А в точку Б, почему доставка эта должна быть обязательно с целью убийства? Почему это не может стать обычным транспортным средством?

Обычным транспортным средством? Это как?

Ну вот так, Михалыч. Захотелось тебе, скажем, письмо отправить своей барышне, заряжаешь снаряд почтой и отправляешь в Питер. А если захотел ее лично по головке погладить, или в Париж на выставку смотаться, или на Луну - садишься в снаряд и летишь.

На Луну?

Ну да, на Луну. Не сомневаюсь, что если бы люди поменьше убивали друг друга, а побольше думали о будущем, мы бы смогли еще при нашей жизни увидеть полеты на Луну.

Ну это весьма спорное утверждение, - вступил в разговор Швецов. - Если человека не поставить перед необходимостью хвататься за последнюю соломинку ради выживания, то он колеса не изобретет. Просто не будет надлежащего стимула. Сытая, спокойная, мирная жизнь без войн приводит человечество к деградации и застою. Великие потрясения приводят и к великим достижениям.

Гриша Гольц взял из рук Михаила кортик и, подняв его над головой обратился ко всем сразу:

Друзья мои, давайте о философских основах прогресса и застоя поговорим после ужина, а сейчас по сути. Я вот о чем подумал. Михаил тут упоминал уже закон сохранения энергии. Давайте-ка рассмотрим процесс горения повнимательнее. - Андрей изображал кортиком на земле схему камеры сгорания. - Вот она камера сгорания. Это цилиндр. Одну половину, треть или три четверти этого цилиндра командир забивает порохом. Это уж как ему понравится. Оставшаяся часть свободна. Так?

Так, так. Не тяни резину, Гриша. - нетерпеливо молвил Лазарев.

Так вот, - продолжал Гриша. - В момент отрыва вот сюда передается искра, и порох загорается. Оставим сейчас вне обсуждения все вопросы о равномерности горения пороха. Будем считать, что порох сгорает равномерно и в результате формируется однородный поток пороховых газов. Удельное давление пороховых газов умножаем на площадь сечения цилиндра, получаем равнодействующую. Вот эта равнодействующая и есть реактивная сила. Василиса выплюнула снаряд, а реактивная сила постоянно подталкивает этот снаряд в полете. Так?

Так, так. Пока все верно. - глубокомысленно изрек Швецов. - Продолжай.

Идем дальше. Стреляем болваном – кучность нормальная. Добавляем реактивную силу – получаем разброс. Значит...?

Значит все дело в реактивной силе – заключил Лазарев. - Это и так ясно. Стоило ли огород городить?

Не торопись, Михалыч. Раз отклонение снаряда зависит от реактивной силы, значит надо внимательнее посмотреть чем определяется ее направление. Вот мы считаем, что если горение равномерное, давление газов однородное, то и реактивная сила пойдет по оси цилиндра. А так ли это? А может это тот самый случай, когда любое, даже бесконечно малое отклонение от идеальной модели не является пренебрежимо малым. Что-то подобное происходит при потери устойчивости сжатого стержня, например. Посмотрите на крупицы пороха. Все они разные. И по величине и по форме. Я уж не говорю о составе. Значит однородности давления реально достичь нельзя. Значит реактивная сила всегда будет отклонена от оси. И пренебрегать этим отклонением направления нельзя. Его и вычислить невозможно. Оно имеет случайный характер. И именно этим случайным отклонением реактивной силы от продольной оси снаряда и объясняется разброс.

Присутствующие задумались. Молчание нарушил Лазарев:

Так что получается, Гриша? Выходит что ты только что, вот в эту самую минуту основную идею всей нашей экспедиции похоронил. Выходит, что все было зря? И три месяца жизни коту под хвост?

Не суетись, Михалыч. Во-первых, отрицательный результат это тоже результат. Ну а во-вторых, этот результат отнюдь не отрицательный. Обычное уточнение постановки задачи. А это всегда шаг вперед.

Ну-ка, ну-ка, расшифруй. Не понял.

Хорошо. Поясняю. Основная задача наших исследований заключается в том, чтобы найти конструктивные средства, которые в полете принудили бы реактивную силу вернуться в соосное положение. А не в том, как мы считали ранее – добиться соосности реактивной силы раз и навсегда еще до полета химическими методами, что в принципе невозможно.

Швецов поднял вверх палец:

Молодец, Гриша. Круто развернул. Но, кажется, все верно.... Конструктивные средства для повышения устойчивости реактивной силы?!.... Интересно. Вот задачка, достойная нашего командира. Ну а ты? Наверняка ты об этом уже размышлял. Что придумал? Выкладывай.

Гриша, польщенный похвалой друга, покраснел, улыбнулся смущенной улыбкой:

Да, признаюсь кое-что смутно вырисовывается. Плотность газа в камере надо увеличивать. Вот смотрите. - Андрей подобрал снарядную гильзу, которую использовали для зачерпывания воды из омута и насадил ее на лезвие кортика. - Гильза – это камера сгорания, кортик – это реактивная сила. Вот начальный момент полета. Видим: полный порядок – реактивная сила параллельна оси. Трах, бах, тарарах … Полетели. Центр тяжести описывает что-то близкое к параболе. Где наша вожделенная соосность, параллельность? - Нет ее и в помине. Теперь все то же самое, но с повышенной плотностью. - Андрей набивает гильзу мокрым песком. Пронзает песок кортиком и повторяет полет. - Что происходит? А происходит то, что нам и надо – параллельность сохраняется.

Швецов прищурившись:

И как же увеличить плотность газов?

Гриша с достоинством:

Ну это просто: нужно камеру делать не цилиндрической, а в виде усеченного конуса. А дальше все сделает закон сохранения энергии. При уменьшении сечения реактивная сила будет увеличиваться линейно. А вместе с ней и давление. Причем квадратично. Давление сожмет газ. Увеличит плотность.

Вступил в разговор молчавший до сих пор Копаница:

Да. да. Конус. Именно конус. Кстати его уже вовсю применяют в насадках для пожарных шлангов. Помпой подают воду в шланг. На конце шланга конус, уменьшающий сечение. За счет этого конуса происходит то, о чем говорит Гриша: поток сжимается, давление увеличивается. А вместе с ним реактивная сила, скорость потока и, соответственно, дальность.

Швецов недовольно поморщился:

Господа, будьте точнее. Ну нельзя же все валить в одну кучу. Что за каша в головах. Вода сжимается! Это ж надо такое сказануть. О том, что вода несжимаема, было известно еще Архимеду.

Копаница виновато:

Извини, дорогой Михаил Александрович. В реальном училище и в мичманской школе меня этому не научили. А сам я не догадался. Расскажи, что там действительно происходит в конусной камере сгорания.

Не обижайся, Володя. Это я любя. Гриша прав: конус действительно повысит устойчивость потока, а вместе с ним и реактивного движения. Прав он также и в том, что на устойчивость течения влияет два фактора: увеличение реактивной силы и увеличение плотности выхлопных газов. А вот в чем он не прав, так это в том, что он преувеличил влияние одного фактора и преуменьшил влияние другого. И пример нашего командира с пожарным шлангом это блестяще подтвердил. Меняется скорость. Это изменение скорости происходит как в сжимаемом потоке, так и в несжимаемом и зависит только от изменения площади сечения. Изменение скорости приводит к появлению ускорения, а вместе с ним к появлению реактивной силы.

Гриша Гольц задумчиво:

Да, Мишка. Ты, пожалуй, прав. Кстати пора уточнить терминологию. Мы вот уже привыкли к термину “реактивная сила”. А ведь этот термин справедлив только для газового потока. Вот для него при сгорании пороха действительно появляется “сила реакции” стенки камеры сгорания. Или другими словами “реактивная сила”. Если же мы рассматриваем снаряд, то по отношению к потоку этот снаряд будет связью. Поэтому на связь будет действовать “активная сила”. Правильнее ее называть силой тяги. То, о чем говорит Мишка, - это фактически то, что сила тяги складывается из двух составляющих: статической и динамической.

Совершенно верно, Гриша, - радостно подхватил мысль Швецов. - Статическая составляющая определяется давлением сгорающей пороховой смеси. Динамическая – ускорением потока за счет конуса. Статическая составляющая, как мы выяснили, может отклоняться от оси за счет случайной неоднородности смеси. А вот динамическая будет определяться только геометрией профиля, которую мы можем контролировать качественной выточкой. Значит чем больше динамическая составляющая силы тяги по величине, тем ближе к оси будет суммарный вектор силы тяги.

Обрадовался и Копаница:

Точно так. Это как при езде на велосипеде: жми на педали чтобы не упасть. Чем выше скорость – тем устойчивее движение.

Лазарев встал с бревна и резко сел:

Владимир Андреевич, ну ты велик! Сказал как припечатал. И точно в глаз. Не то что эти двое. Вечно как разведут диспут – не остановить. А толку никакого.

Копаница, отряхивая песок с брюк:

Кончай, Михалыч, подлизываться. Знаю я тебя. На спирт намекаешь? Налью сегодня по стопке. Заслужили. Ужинать пора. Пойдем пожалуй.

 

* * *