Что хочет автор. Литературные конкурсы

С подушки мгновенно срывается золотистое руно растрепанных волос. Персей так резко сел в кровати, что ему самому на мгновение показалось, что это вскочил не он, а тот, кто еще спит… и еще там. Удивленно оглядел примятую подушку, потом перевел взгляд на окно. Окно поверху затянуто морозным узором, слегка поблескивающим от уличного фонаря, а понизу толстой наледью с лохмотьями инея, похожими на фантастические горы.

- Ма… почему так темно, что ли еще ночь?

- Сынок, зимой утром всегда темно, ты это уже знаешь. Вставай быстрее, опаздываем.

- Ну, ма… еще рано.

- Быстренько умываться, зубы чистить и одеваться. Через полчаса дядя Володя с Медочкой заедут.

- Не хочу с ней ехать в машине, она дура.

Персей соскочил с кровати и босиком побежал в туалет. А мать уже из кухни, наливая из-под крана чайник:

- Персей, так нельзя говорить. Она еще маленькая.

- Все равно, дура, дура, дура… ду-ду-ду-рочка. И вода холодню-ню-чая…

- Ну, и что теперь? Не ворчи, как древний старичок. Не выспался, сам виноват, не надо было допоздна у телика торчать. Мигом садись за стол. Осторожно, какао горячее – не обожгись.

- Что, снова?

- Да… там было тепло и такое большое-пребольшое солнце, красное. И много-много цветов. Еще дядька страшный… Он меня будил и куда-то звал идти…

- Это всего лишь сон. Жуй быстрей, вечером расскажешь.

- Кхе, кхе, кхе… у меня, кажется, болит горло.

- Покажи язык. Скажи «а-а-а-а»…

- Горло чистое и температуры нет. Ты здоров, не выдумывай. Ешь.

- Ну, давай не пойдем сегодня в сад. Холодно. Видишь, окошки совсем замерзли, значит, больше сорока пяти. Вадька точно в школу не пойдет.

- У Вадима есть бабушка.

- И отец… А-а-а?

- Давай не будем… Сынок, ты уже не маленький, все понимать должен, мне на работу надо. Сегодня зарплату обещали выдать, валеночки тебе новые купим. Ешь-ешь быстрее. И хлеб не кроши на стол. Слышишь, кажется, машина.

- Нет, это КРаЗ из карьера. А вот «Волга» проехала к Управлению.

- Директор, верно поехал.

- А вот это дяди Володи «Москвич».

- И как только ты их различаешь?..

В машине совсем не жарко. На заднем сидении в углу, укутанная по самые глаза подремывает Андромеда. Персей же ухитрился просунуть голову между передними креслами и напряженно смотрит на дорогу. Ехать совсем недалеко, но ночью подвалило снега и весь транспорт еле ползет.

- Владимир Иванович, что нового слышно в мире? Я вчера так устала, что все новости пропустила.

- Новостей, Даша, слава богу, нет. Все движется своим чередом, от нас с вами очень мало зависящим…

Андромеда, встрепенувшись, вдруг подает голос:

- Как же это, ничего! Перестройка же! Ох-хо-хо… за какие такие грехи еще?

Владимир Иванович с Дашей переглядываются и старенький «москвич», тоже кажется, начинает весело подпрыгивать от их дружного хохота.

- Вот это выдала, доченька! Вот это умыла!

Персей не понимает, что такого смешного сказала Андромеда, но тоже смеется и валится на сиденье. Андромеда хватает его за конец шарфа, притягивает к себе и шепчет прямо в ухо:

- Это я нарочно. Нарочно, понимаешь! Папка давно уже… как нашей мамки не стало, даже не улыбается совсем. А с твоей мамой он… он, наверно, влюбился.

Персей в недоумении хлопает глазами, потом стягивает с одной руки варежку и сует ей под нос свой маленький кулачок.

- А это видала?

Но Андромеду это не пугает, и она продолжает хихикать. Это «происшествие» не успевает перерасти в ссору, уже приехали…

- Все, граждане, выгружайтесь. Ведите себя хорошо. Персей, будь джентльменом, присмотри за Медой, будь ей братом…

- Ну, вот еще…

Вроде бы от мотора должно быть тепло, но «печка» еле тянет. А без детишек, стало… не то чтобы еще холоднее, неуютно в салоне стало, даже мрачновато. И разговор не помогает, будто через силу он.

- Ну, все, сбагрили с рук своих чад до вечера, можно теперь и на трудовой подвиг. Даша, закройте плотнее дверцу.

- Годится. Поехали… как настроение, как герой?

- Беспокоит он меня…

- Что такое?

- Осенью еще было. Во сне по-немецки разговаривал, я немного знаю, но ничего не поняла, странный какой-то диалект. Воевал вроде с кем. А сегодня… сегодня очень похоже было на французский, но тоже…

- Глубинная память.

- Как бы это тебе… сам толком не знаю, читал где-то. Одним словом, память о прежних рождениях. Врачу надо бы показать.

- Вы верите в реинкарнацию? Вот уж никогда бы не подумала…

- Вопрос не в вере. Мы еще многого не знаем о самих себе. Так что… одним словом, показать надо специалистам.

- Может быть… да, может быть так и надо...

И длинная пауза зависла, кажется даже «дворники», своим скрежетом по мерзлому стеклу не могут ее смахнуть. Оба знают, о чем дальше нужно говорить… или все же лучше молчать? Давно уже назревает этот разговор. Нет, все же нужно говорить. Владимир Иванович, наконец, решается.

- Даша, сама-то ты как?

- Нормально Владимир Иванович… нормально.

- По голосу так не скажешь. Понятно, тяжело без мужика.

- Вам, я думаю, не легче…

- Не надо Владимир Иванович.

- Даша, мы же не дети.

- Я замужем.

- Да, знаю я, знаю. Только где он теперь твой муж? Был да сплыл. – Владимир Иванович понял, что начинает злиться, а потому выдержал паузу - Все спросить хочу, как вас сюда-то, на край земли занесло? Что в столице не сиделось?

- Вышло так, молодая совсем была. Обещал золотом осыпать. С родителями крепко поссорилась, поехала за ним. А потом…

- Ну, ясно дело – привез, а сам слинял.

- Сказал, чтобы ждала… приедет, верно, скоро.

- Как же! Пишет?

- Высоко уже забрался. Пишет, что скоро заберет нас отсюда. Так что, не выйдет у нас с вами, Владимир Иванович… ничего не выйдет.

- Жаль. А я так себе нафантазировал… оба мы как бы брошенные, с детьми. Вот и пригрезилось, как… ну, и Персей с Андромедой подружились бы тоже… как в том мифе. Не перестаю удивляться, это надо же, какое совпадение имен. Как подарком судьбы не назвать? Вот, и было бы все у нас… более чем…

- Лучше не надо. В любом случае, недолго нам с Персеем здесь жить осталось. Может, весной этой и уедем.

На дороге встречный самосвал заносит на встречную полосу. Владимир Иванович резко вывернул вправо, чуть не въехав в сугроб. Едва-едва разминулись.

- Да… черт, да куда же ты прешь? С утра глаза залил что ли?

- Может, с ночи человек? Засыпает за рулем.

- Нам от этого не легче. И до беды недалеко. Прости, заговорились, сегодня Андромеда предупреждала об этом самосвале.

- То есть как?

- Она знала, что этого идиота занесет. Вот видишь, и у моей дочери не все в порядке… не знаю, детишки пошли чудные, или мне это только кажется.

- Я к разговору… меня ведь, Даша, в Москву переводят. В главк.

- Поздравляю.

- А там у меня квартира… то-се… Вот поэтому, собственно… такие дела, значит.

- Я прошу вас…

- Что ж, будем считать вопрос исчерпанным… остается… остается нам только музыку включить. Даша, если не трудно, включите.

- Это здесь?

- У-гу, жмите.

- Новости зарубежной печати. Любопытная заметка из «Ньюс таймс» штата Калифорния. Очень смахивает на очередную газетную «утку». И, тем не менее, позвольте процитировать. «Как стало известно из независимых источников, на прошлой неделе в Лиме, в обстановке беспрецедентной секретности состоялось совещание Совета Безопасности ООН. Из просочившейся информации, речь шла о первом контакте с внеземной цивилизацией. На Совете с докладом выступил официальный представитель планеты Нибиру, входящей в нашу солнечную систему. Мы надеемся, что в самом скором будущем мы сможем информировать читателя о подробностях этой встречи»… Дорогие радиослушатели, как я уже говорил, все это очень похоже на первоапрельскую шутку… вот только конец ноября к этому как-то не сильно располагает. А мечтать, как говорится, совсем даже не вредно…

- Нибиру? Владимир Иванович, Вы слышали о такой планете?

- Первый раз… напридумывают же…

В детском саду тепло и время уже к обеду. Из кухни доносится запах чуть подгоревших котлет. Из малышковой группы, что ниже этажом, слышны визги и топот. В старшей же группе тишина, все заняты делом. Воспитательница Вера Андреевна читает сказку, а дети рисуют. И появляются на бумаге цветы и деревья, корабли и самолеты, танки и пушки, ракеты… и почти на каждом листе – непременное солнце. Всем хочется тепла. А само солнце, где оно? Да, вот же оно, за окном - маленький замерзший, желтенький кругляшек катится по горизонту, а по сторонам его – еще пара бликов. Холодно.

Вера Андреевна ходит от окна к двери и по памяти негромко, почти напевая, мурлычет:

- «И царицу в тот же час

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян –

Так велел-де царь Солтан»…

Персей отрывается от листа, долго смотрит в окно, потом неожиданно спрашивает.

- Вера Андреевна?

- Что ты хочешь спросить, Персей?

- Как же они там дышали? Ну, если бочку закрыли? Хоть какая-нибудь дырочка в ней была?

- Это же сказка, Персей. Не задохнулись. Дети-дети, не шумим, слушаем дальше.

«В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам»...

- Вера Андреевна?

- А теперь что тебя не устраивает, Персей?

- Можно мне выйти?

Персей медленно встает и идет в туалет, на ходу отстегивая помочи. А на его столике остается рисунок. На переднем плане цветок с лепестками всех цветов радуги. Солнце огромное, красное в пол-листа. А к этому солнцу по кривой черте-тропинке идут гуськом дети, в руках длинные палки, на концах которых небольшие перекладины в виде креста…

2. Бунт игигов.

Не спится Энлилю на новом месте. Чувствовал, что не нужно было отправляться в эту инспекционную поездку, но не захотел ослушаться отца. Вот и супруга Нинлиль наотрез отказалась его сопровождать, сославшись на то, что жена его брата ее просто ненавидит. Быть может, так оно и есть, но что-то подсказывает ему, что теперь, в это же самое время, она ложе свое делит с Теттой. Тьфу, уж лучше бы нашла себе мальчика из игигов – хотя и это само по себе не подарок, но все же терпимо… ох, и в желудке тяжесть, надо было своего повара захватить, отравят ненароком. А братцу только того и нужно. Вот и теперь, заранее сообщил же ему, что прибуду – надлежащей, какой полагается правителю планеты, встречи не организовал, да и сам отсутствует и не выходит на связь уже второй день. Знал бы отец… Ладно, я ему все это припомню, придет время.

Тяжело поднялся Энлиль с постели, откинул москитную сетку, подошел к столику и выпил полный бокал воды. Потом взял фонарь и, как был в нижнем белье, не спеша, вышел на верхнюю террасу зиккурата. На выходе его встретили двое дозорных. Удивленно переглянулись, но тут же почтительно поклонились и неслышно растворились в темноте за колонами.

Какие здесь в Апсу холодные ночи. И это почти экватор. Надо было хотя бы в одеяло завернуться.

Вокруг, до самого горизонта, в полной темноте живет своей ночной жизнью непроходимый тропический лес. На западе, далеко полыхают зарницы. Там бушует гроза. А здесь все спокойно, тихо, не считая редких предсмертных криков животных, попавших на зубы ночным хищникам.

Что же так давит голову? Неужели эти холодные звезды, щедро рассыпанные полночью, почти не мигая, уставившиеся на него. А где же… ах, да, вот он, Шом-ель, орбитальная станция, яркой звездой прямо над ним. А рядом еще несколько небольших звездочек цепочкой – грузовые контейнеры. Маловато их пока, маловато. Сколько еще придется находиться в этой почетной ссылке, на этой совсем не ласковой планете, пока эта цепочка не станет драгоценным ожерельем, дарящим жизнь для Нибиру.

Шея затекла от долгого разглядывания небесной сферы и Энлиль начал растирать ее рукой, взглянул, наконец, вниз.

На огромной территории, обнесенной высокими каменными стенами, мелькали фонари, слышались какие-то команды. С севера почти бесшумно прилетел патрульный шом-ол, на пару минут осветивший своим прожектором посадочную площадку. Не успел приземлиться, как тут же, скорее всего, по команде, все фонари погасли. А дальше, за стенами, город полностью во тьме затаился.

Энлиль успел основательно замерзнуть, начал дрожать, а потому еще раз, напоследок задрал голову вверх, подумав, что вот где он теперь хотел бы находиться… а еще лучше, вообще бы сюда не прилетать а жить себе…

До конца не додумав этой своей предательской мысли, поспешил в теплую кровать.

Не успел снова заснуть, не успел даже согреться…

- Господин мой, господин…

Как он умеет так бесшумно подкрадываться?

- Что тебе Нуску? Да, зажги, наконец, свет. Видишь, все равно не сплю.

Верный помощник и слуга три фонаря зажег, осветил спальню и только потом почтительно приблизился, коснулся края кровати.

- Беда, мой господин. Беда!

- Не причитай, говори.

- Игиги взбунтовались. Идут сюда.

- Ты ничего не путаешь? Игиги?

- Калькаль только что мне передал. Он только на шом-ол прилетел от копей. Ворота надежно закрыл, оружие приготовил. Игиги толпой идут сюда. В руках у них ме-мотыги.

- Кто ведет их? Кто посмел подбить на бунт игигов?

- Пока не ясно. Но слух есть, что Горгон давно там воду мутит.

- Схватить и привести.

- Да как же взять его, когда толпой он окружен?

- Отдай приказ… всех уничтожить! Сжечь! Испепелить!.. Как они посмели? Подай одежду. Сам я пойду и накажу всех до единого.

- Но, Господин мой…

- Я не позволю…

- Да, кто ж тогда работать будет, мой господин? Кто золото нам будем добывать? Быть может, посоветоваться с Анну? Зачем брать на себя деяния плохие?

- Ты, мудр, мой верный Нуску… теперь нам торопливость ни к чему. А копи золотые, к тому же, во власти брата Энки. Пусть будет он в ответе. Чего стоишь, я приказал подать одежду…

- Мой господин…

- Что умного еще сказать ты хочешь?

- Разрешите мне… позвольте бунтовщиков уговорить. Узнать, чего хотят. Хотя бы время потянуть и не допустить кровопролитья.

- Ты думаешь…

- Как представителю Верховного Владыки планеты всей, они должны поверить. Может гнев их ослепляет и только на Энки лежит вина в том? Так будет же у вас, мой господин, что доложить Всевышнему Анну?

- И снова прав ты… если жизнь тебе твоя не дорога, то стоит попробовать.

- Обо мне не беспокойтесь, мой господин, умею ладить я с игигами. Помните, как два шара тому назад…

- Я это не забыл, мой верный Нуску. Тогда тебя к себе приблизил я и ни разу не пожалел о том. Кому как не тебе могу еще доверить переговоры с этой толпой безумцев, ищущих себе погибели от гнева моего. Можешь обещать им что угодно, всегда возможность будет обещанья эти забыть. Возьми шом-ол, охрану, ме-карды…

- Я без оружия и без охраны должен идти, иначе хуже только будет, и точно головы тогда мне не сносить.

- И в третий раз ты… тогда не мешкай, и пусть с тобой пребудут мои молитвы Господу. Амон.

- Уже иду. Поклон нижайший. Всевышнего Анну оповестите.

- Сам знаю я. Ступай.

Совет на станции. Не успела Терра два оборота совершить, как все собрались. По обе стороны от Анну, сыновья его, Енлиль и Энки. За ними жены их, Нинлиль и Нинки. Дальше по кругу, по обе стороны – Нанна с Нингал и Шамаш с Иштар. Замыкает круг Адад и Нинхурсаг. Вот и весь совет главнейших анунаков. Правда, отсутствует Анту, супруга Анну, но она летит теперь к Нибиру и обратно будет только через четверть шара.

Половину прозрачной сферы станции занимает Терра голубая, из-за которой медленно восходит спутник ее вечный, безжизненный и бледно-серый Яих.

Анну поднял руку и указал Энлилю

- Говори, что знаешь. Зачем совет собрал так спешно.

Энлиль в средину круга вышел.

- Всевышний, отец мой. Игиги из Апсу мне лично нанесли урон. Задумали разрушить зиккурат и покушались на жизнь мою, работу прекратили, рабочий инструмент сожгли и поломали.

- В чем причина бунта?

Здесь Энки не выдержал, и хоть Нинки его пыталась удержать, все же сказал.

- Отец, я вам докладывал уже…

- Ты, Энки, помолчи. Я слышал, тебя при этом не было.

- Я был на севере. Готовил место связи с Богами нашими.

- Похвально, но молчи пока, мы слушаем Энлиля. Так что же в копях, в Апсу случилось, сын мой?

- Что случилось? Что глаза мои узрели? Еще немного и подошла бы битва к моим вратам! И Нуску я советника послал, узнать причину…

- Что ж, Нуску узнать сумел?

- Не только сумел, но уговорил их главаря прийти и говорить. Если ты позволишь… но после, предводитель мятежников казнен быть должен — в противном случае я слагаю с себя все полномочия.

- У тебя, мой первенец всегда подошвы ног бегут быстрее головы. Воителю похвально, но мудрецу-правителю… И так, решил я. Я позволяю игигу говорить со мной. Надо быть отцом для всех, не только для вас, моей супругой, вашей матерью рожденных.

- Всевышний, нужно твое решение, чтобы подняться к нам простому игигу. Он готов предстать перед тобою.

- Хочу я слышать храброго игига, что даже готов подняться к нам на шомол-ель. Хотя, постой. Мысль новая пришла мне только. Приближается пора моя уйти к Богам, шаров моих осталось мало, а на Терру еще нога моя ни разу не ступала. Повелеваю Совет продолжить в Апсу, я сам хочу увидеть все.

- Но это не безопасно, отец мой.

- Почему? Кто посмеет решиться посягнуть на Повелителя Небес? Я так решил. И так оно и будет! Совет на станции закончен. В путь. Омон.

И снова верхняя площадка зиккурата в Апсу. Палящий полдень. Состав Совета великих анунаков тот же. На высоком троне Анну премудрый. Едва немного успел он отдохнуть с дороги, как тут же приказал начать расследование бунта.

Во дворе сплошной стеной теснятся игиги под усиленной охраной младших анунаков. Вот сигнал звучит и по многочисленным ступеням к ним начинает подниматься Горгон, остальные в пыль упали ниц и ждут покорно решения своей судьбы…

Анну кивком подзывает Энки

- Сын мой, как много их. Я удивлен безмерно. Еще недавно, в начале их было только триста. Неужели Терра способна пробуждать желанье продолженья рода? Теперь их сколько?

- Всевышний, отец мой. Здесь теперь их три раза по триста. Не всех вместить смог двор. Там, за воротами еще раз пять по триста… на севере шестьсот. И это не считая женщин, детей…

- Не ожидал я, и повторяю, что удивлен чрезмерно этим… но будем слушать.

Горгон последнюю ступеньку с трудом преодолел и рухнул. Не только от присутствия Всевышнего небес, но от головокруженья. Сердце колотится у горла, ноги свинцом наполнились, и слезы с потом пополам лицо залили…

- Ну, полно, полно валяться у наших ног. Разрешаю подняться и говорить причины, по которым мне, Владыке небес пришлось сюда спуститься.

Вот отдышался Горгон, и на колена встав рассказ свой начал

- Всевышний Анну, позволь тебе поведать. Вот уж три по десять шаров, как мы Нибиру покинули с желанием одним – найти своей планете спасение от бед.

- Ты, игиг, немного переначал. На Нибиру вы были в узах. Вы были для Нибиру преступниками, в оковах ждущими конца своей ничтожной жизни. Здесь же вы свободны.

- Лучше было бы нам умереть, но на родной планете! Цена свободы этой нам непосильна. Не зная света, в чреве Терры нам трудиться положили! Непосильное нас убивает бремя, тяжек труд, невзгоды велики…

Все, что может сказать, этот гнусный игиг, Энлиль уже слышал. В тень колоны отступил, чтобы не свариться заживо под нещадными лучами Светила. Хорошо отцу, он «ме» не снял, ему комфортно, не мучит зной. А тут хоть…

- Мой господин…

- Ты как всегда крадешься. Нуску, я слушаю тебя.

- Мой господин, приглашай всех. Время трапезы пришло.

- Я не могу отца прервать.

- Да и не надо. Просто поближе встаньте и делайте движенье ртом, как будто пьете и едите. Как Всевышний заметит движенья эти, тут же пожелает…

- Так хитростью мне предлагаешь заманить отца в укрытие? А ты…

- Иначе, из нас самих обед готов здесь будет скоро…

- Попробую. Так говоришь, жевать губами?

- Будто манну вкушаете…

- Попробую… ну, хитрец…

- Как могу, служу вам, мой господин.

За общей трапезой, Анну бокал свой поднял, и тихо стало в трапезной, лишь ветерок прохладный, рожденный в чреве зиккурата, чуть слышно завесами шелестел. Все замерли послушно.

- До слез пронял меня рассказ игига. Не знал я глубины страданий, всех горестей хоть и отверженных, но все ж детей Нибиру, не знал… Надо облегчить труд их как-то. Что посоветуете? Поскольку игигов больше стало, гораздо больше, чем я предполагал, быть может, им урок уменьшить? На отдых больше время отводить? Что скажешь, Энлиль? Ты мой наместник на Терре, тебе решать.

Энлиль поднялся.

- Всевышний, отец мой. Ты мудр и справедлив, но что же можно ждать здесь от преступников? Они ленивы. И если бы не плети и колодки, то ни одного диру, так нам необходимого металла мы не добыли бы. Я предлагаю половину игигов уничтожить, а в копях кормить лишь тех, кто за урок нам принесет два по десять диру.

- Предложение твое не стоит капли из моего бокала… Дольше двух по десять шаров Нибиру не выдержит, мы просто задохнемся. А за это время несчастным этим не набрать и половины оставшейся нужды. Не выход это. Нам надо обещать им… что-то, отчего они бегом вернутся в копи и будут там трудиться до полного изнеможенья, видя впереди себя надежду на лучшее. Что младший сын сказать нам может? Ты, кажется, у нас всерьез влюбился в планету эту. Изучаешь, будто навсегда на ней остаться хочешь. Что скажешь? А ты, Энлиль, садись и передай мне тот плод диковинный, что здесь растет. Хочу понять, что же здесь едят игиги. Быть может, от этого плода они здесь так неумеренно… плодятся.

Шутка, судя по вызванному веселью, удалась. Но в каждой шутке есть… и у Энлиля от затаенной радости от новости в скорейшем уходе Анну к Богам, забилось сердце, едва сдержался, чтобы не ответить – «Здоровья тебе, отец на сто шаров». Все же успел подумать, что будет выглядеть при этом не совсем прилично, когда проблемы старческие у Анну начались…

Нинки за рукав одернула супруга своего - Энки задумался так крепко, что кажется и вовсе не слыхал, что говорил Анну. В недоумении встряхнулся, окинул взглядом весь совет и вышел в круг.

- Отец, Всевышний, вы анунаки, чей совет мне так же дорог… я долго думал. Думал и считал. Если даже все мы начнем работать в копях не покладая рук и жизнь свою положим на добычу золота, то и тогда за два по десять шара нам не удастся собрать в достаточном количестве его. Я долго думал…

- Сын мой, это мы уже слышали. Так что ты предлагаешь?

- Хочу я, при вас, при всех с поклоном глубоким обратиться к Нинхурсаг, помощнице моей в исследовании Терры. Ты, Нинхурсаг, сестра моя, одна нам можешь дать надежду и спасенье. Для этого тебе придется сотворить работника из материала Терры, который мог бы заменить нам игигов в копях. Игигам же несчастным теперь же обещать, что не позднее, чем через шар один они все станут такими же, как мы - вернется младших анунаков имя им. Конечно, если на то будет воля Всевышнего, твоя, отец мой. Но иного я пути не вижу.

Все ахнули, и зашумели - невероятное решенье, такого еще не было. Чтобы прощали преступников. Но Анну поднял руку, и все притихли.

- Далеко глядишь, сын мой. Не ревнуй, Энлиль, но если б Энки был бы тебя старше, я с большим рвением на него бы возложил правление на Терре. Я понял его мысль. Через два по десять шара, нам надо будет покинуть планету эту. Но обратно на Нибиру мы не в силах будем забрать всех… и анунаки младшие тогда…

- Отец, об этом я не думал, прости…

- Вот и славно. Славно, что и мне оставил место для решения. Благодарю. Один лишь вопрос остался. На Терре есть материал, который может послужить созданию Адапы? Ведь так именно хотел бы ты назвать творенье это?

- Хочу напомнить, отец мой, что в далеком прошлом Нибиру и Терра были созданы из одного и того же материала. И одних Божественных семян, что именуем жизнью. И если жизнь на Нибиру на миллион шаров возникла раньше, то это облегчает задачу нашу. Нам нужно просто поторопить рожденье Адапы. Мы для него Богами станем, как когда-то наши Боги нам помогли стать им подобными...

- Что скажешь нам, Богов праматерь, Нинхурсаг? Иль ждешь, как мы… я первый, будем на коленях просить тебя?.. Готов я, во имя родной моей Нибиру…

- Всевышний мой, - Нинхурсаг, от неожиданного предложения лишь теперь смогла прийти в себя, - Повелитель Небес, готова я попробовать создать разумного Адапа из праха Терры. Тем более что вблизи животные здесь есть, что ходят на двух ногах и проявляют любопытство.

- Да будет так. Амон. И если все случится, как мы того желаем, то… тебе ж, Энлиль, не медля повелеваю игигам передать… вернее, кхм… мне самому еще привыкнуть нужно… младшим анунакам, что через один-два шара они во власть свою получат столько, сколько смогут взять из неосвоенных территорий Терры. И стать на них богами. Да, будет так. Совет окончен. Кстати, Энлиль, как тот плод назвал ты?

- Пришли мне на Шом-ель…

Кто я? Очень редко задаю себе этот вопрос. Если хорошенько разобраться, то это глупый вопрос, совершенно дурацкий вопрос. Прежде я никогда на нем не циклился, что-то такое на редкость убедительное сам себе отвечал и успокаивался надолго. На этот раз все оказалось не так просто - вопрос колом застрял…

Еще позавчера… нет, еще раньше, третьего дня, мне в очередной раз явился этот вопрос, а вместе с ним предчувствие, что в жизни моей наступает очередной поворот. Вдруг, без причины начал шарахаться из угла в угол, отвечать невпопад и… одним словом, со стороны должен был казаться если не шизиком, то уж точно ненормальным. Но я ничего не мог с собой поделать, не мог остановиться, и все тут. Ну, чую я грядущие в моей жизни перемены, и ничего не могу с собой поделать. Вот, кажется, и дождался.

Нет, сейчас я все же держу себя в руках, собран и готов к разного рода неожиданностям. К этому обстоятельства вынуждают. А обстоятельства таковы…

Не люблю, когда на меня обращает внимание начальство, но хуже всего, когда правительство, в лице своих наблюдающих, указующих, упреждающих, пресекающих, наказывающих и прочих исполнительных органов.

Больше всего я не люблю эту «контору», в кабинете которой нахожусь. Не люблю по определению, по воспитанию, самообразованию, да и просто, по генетической памяти не люблю. Как-то меня коробит даже само мое присутствие в этом помещении.

Если на секунду забыться, то кабинет ничем не отличается от тысяч других чиновничьих кабинетов, стены которых пропитаны пыльной скукой, вызывающей постоянную зевоту. Только вот глазки Феликса с портрета пристально пытаются разглядеть в тебе… если не врага, то хотя бы человеческую слабость или червоточинку. У меня с этим как раз все в порядке, с моей точки зрения. А вот с точки зрения товарища в штатском, листающего, как я догадываюсь, мое удивительно пухлое досье, не знаю. Неужели, за свое сравнительно короткое земное существование, я успел скопить на себя столько «материала»? Надеюсь, что не компромата… а там кто их разберет.

«Товарищ» выглядит старше меня лет на десять, может чуть больше, слегка близорук, щурится. С виду совсем незапоминающаяся личность, через пару дней забудешь, как и выглядит. Может так и нужно выглядеть в этих самых «органах»? Перелистывает бумаги не внимательно, время от времени поглядывает на часы, словно ждет чего-то, и к тому же одним глазом «давит косяка» на экран телевизора с выключенным звуком, что в углу кабинета притаился. Я его понимаю, есть на что посмотреть – БТРы не каждый день по бульварному кольцу столицы разъезжают.

Мне, понятное дело, до всех этих политических игр, с очередной тусовкой власти, никакого дела, потому как мое единственное и твердое убеждение состоит из двух слов – «все проходит». Как простуда, как грипп. Мне гораздо интереснее мое личное пребывание на земле со всеми сопутствующими обстоятельствами. Но как раз на этом они меня, кажется, и подловили.

Вчера на даче, их «человек» с повесткой меня буквально с Ирки снял на самом интересном моменте. Надо же, почти в Рязанской области ее дачка, а вот, и туда дотянулась их рука. Не могли подождать, пока я вернусь? Настораживает это. А может, действительно, что-то срочное, архиважное? Ха… что от этой «конторы» может быть ко мне важное? Три ха-ха…

- Да, веселого, во всем этом немного.

Эти слова ко мне обращены или так, как говорят на сцене – «в сторону»? На всякий случай придется изобразить внимание.

- Простите, вы о чем?

- Извините, Гермес Викторович, я, кажется, не представился. Майор госбезопасности Рыжов Николай Борисович.

- Отчего ж, в повестке стоят ваши позывные.

- Ну, так то, бумага - хоть и с печатью, а самостоятельно даже высморкаться не может…

Надо же, с юмором у них здесь совсем неважно. Впрочем, думается, армейский юмор распространяется и на этот госаппарат.

- …Я по поводу веселья. Про то, что на улицах Москвы происходит.

- Товарищ майор… можно мне все-таки так вас называть? Вы меня простите, но я надеюсь, что там как раз все происходит именно так, как написано в сценарии, созданном в этих стенах. Или не так? Или я ошибаюсь? Тогда поправьте.

- Ну, как сказать…

- Чего уж тут говорить, все и так ясно. Так что, чему удивляться и тем более веселиться?

- Вы про ГКЧП?

- Ваш начальник, так сказать, в представительстве. Да, и где ж ему быть-то…

- Да, бог с ними со всеми. О политике мы с вами не будем говорить, Гермес Викторович… или к вам лучше обращаться, товарищ гвардии старший сержант?

- Пусть так. Так вот, политику в сторону, да и телевизор можно выключить – будет мешать. Если не трудно, я вас попрошу. Пульт справа от вас.

- Мне не трудно. Напротив, если я могу быть хоть чем-то полезным…

Чего это я вдруг так засуетился? Вскочил вот… сдержаннее, сдержаннее надо быть.

- О полезности мы и будем говорить. За этим вас, Гермес Викторович и пригласили. Вот только… Курите? Если да, то не мешает вам пересесть за журнальный столик, пепельница там. Да и мне пора бы снять с себя «официоз», поговорить, как говорят, без протокола.

Мы перешли и сели в достаточно жесткие кресла. Закурили, предварительно достав свои пачки сигарет и выложив на столик.

- Ну, для начала, мне хотелось бы вам задать два вопроса, напрямую к нашему делу не имеющие. Вы позволите?

Надо же, все-таки «дело» имеется. Вежливый, однако. Даже настораживает. Пожалуй, кивну.

- Ну, и отлично.

- Можно, я угадаю ваш первый вопрос?

- Пожалуй. Пробуйте.

- По поводу моего имени?

- Нет, не угадали. Это как раз должно быть просто… это что касается вас. В последнее время у меня с именами… поветрие такое, не иначе, или же только мне так представляется – многовато стало в моей работе мифического. А с вами как раз все просто и вполне объяснимо. Отец – бывший дипработник. Мать – гражданка Греции. Имя греческого происхождения. Насколько мне память не изменяет, Гермес у них был вроде бог… или герой, вечно путаю. Одним словом, кажется бог торговли?

- Ну, у него было много обязанностей, в том числе и торговля. Случалось также быть вестником богов. К тому же не стеснялся провожать на тот свет души умерших.

- Да, и вам, Гермес Викторович, это, кажется, не чуждо. Скольких «духов» проводили? Судя по боевым наградам…

- Вот вы, куда… не считал.

- Так что первый мой вопрос о вашем боевом прошлом. Разрешите мое недоумение – как это с дипломом университетским в кармане, вдруг в самое пекло… да к тому же еще и рядовым? Не понимаю.

- Да, тут и понимать нечего. Поспорил с одним засранцем… теперь не важно, по какому поводу. Да в один день оба добровольцами… в общем, дурака сваляли. Этого «засранца» в первом же бою не стало… так что, получилось, что «за того парня». Устраивает такой ответ?

- Сойдет. Еще полюбопытствую – Родители укатили на ПМЖ в Грецию, а вы-то что ж? Говорят, «в Греции все есть»?

- А мне как раз «всего» не нужно. Мне здесь хватает…

- И именно поэтому за три года семь мест работы поменяли?

- Пусть так будет. «Летун» выходит?

- Если честно… не могу, да и не хочу на одном месте долго. Болезнь такая, вроде шила в одном месте.

- Могу такое понять… с молодостью это проходит. А вот по своей специальности так и не… тоже вот…

Встал, отошел к окну и задумался. Надолго. Вроде, как один в кабинете. Совершенно идиотская ситуация. Или у них здесь так принято, брать «клиента» измором? Чтобы этот «клиент», то есть я в данной случае, начал нервничать, потом сорвался с тормозов и сам начал «колоться».

«Колоться» не пришлось. Зазвонил телефон. И снова я, чуть было не вскочил с места – нервы стали ни к черту.

Майор как-то облегченно выдохнул, сел за свой стол и взял трубку.

- Да. Ну, наконец. Да, мурыжу уже битый час… В своем репертуаре, то понос, то золотуха… Ну, не знаю… час от часу… Хорошо, записываю…

Левой рукой притянул лист бумаги, и почти не глядя, левой же рукой, как-то наискось начал быстро записывать.

- Записал. В следующий раз… меня увольте от… очень хорошо. Передам. Всего.

Положил трубку на место, хмыкнул про себя, довольно потянулся и только потом протянул мне листок.

- Держите, Гермес Викторович, это вам. Поезжайте на встречу.

- Не понял! – Я совершенно искренно удивился. – Я вроде бы еще не давал своего согласия на вербовку в ваше хозяйство, а меня уже отправляют на спецзадание.

- Снова не угадали. Всего лишь на встречу. А моя миссия на этом закончена. Приятно было с вами познакомиться.

- Еще скажите, что сию инструкцию прочитать, запомнить, а потом непременно съесть.

- Не рекомендую. Впрочем, как знаете, если желудок в порядке, то…

Почерк у этого майора почти каллиграфический. Написанный адрес подробен до мелочей.

- А пароль? – я, кажется, начал входить в роль.

- Какой пароль?

- Как какой? Пароль, по которому, я узнаю резидента?

- Он сам вас узнает. Главное, будьте вовремя на месте. Всего. Давайте пропуск, я подпишу и…

- Понял… а дальше, катитесь к такой-то?

- Что-то вроде того. И до встречи.

- Так у нас с вами еще будет встреча?..

- Да, куда ж вы от нас денетесь… товарищ!

- Успокоили.

Я вышел из кабинета, и этот прощальный посыл «товарищ» потащился за мной, и всю дорогу до выхода из этого «богоугодного» заведения, продолжал колоть мне затылок. Так и хотелось вернуться, рвануть дверь и вякнуть, что, мол «гусь свинье…». Но с другой стороны… с другой стороны, этот «товарищ» все же лучше, чем просто «гражданин начальник». Между этими понятиями в этих стенах пролегает перегородка, разделяющая на своих и чужих. Но я-то здесь при чем?

Я мог бы жить и по ту сторону перегородки… и над этой перегородкой, разделяющей нечто положительное и отрицательное, абстрактное добро и такое же зло. В общем-то, мне кажется, что я давно поднялся над такими разделениями и создаю некую гармонию двух этих начал, выраженную в… э… только, конечно, само собой не в категориях этики. Говоря по существу, мы, конечно, еще не начинали жить. Мы уже не животные, но, несомненно, еще и не люди, мы так себе – миф. Не более… но и не менее. С той поры, как возникло искусство, об этом твердил нам каждый великий художник. А художник… ну, то есть, почти всякий, считающий себя таковым…

Вот такую бредятину я и нес про себя, пока не очутился на улице.

Я еще раз внимательно прочитал записку, вышел на Мясницкую… еще никак не могу привыкнуть к ново-старому названию улицы Кирова. Так вот, вышел на Мясницкую и пошел к главпочтамту.

Совершенно глупая ситуация – ума не приложу, кто бы так мог меня разыгрывать. Чем дальше я отходил от здания КГБ, тем больше во мне росла уверенность, что меня разыграли. А когда свернул на Чистопрудный бульвар, уверенность стала убеждением. Что там не говори, а это чей-то мастерский розыгрыш… или я все же таким образом пытаюсь сам себя успокоить? Ладно, посмотрим. По крайней мере, пока будем считать, что меня красиво лохонули. Так спокойнее.

Времени до встречи у меня оставалось почти девять часов. Уже одно это говорило, что во всем этом есть какой-то подвох. Кисловато, конечно, ну и ладно, подыграем если что…

Само собой, разумеется, на работе я не собирался появляться, чтобы не сочинять шпионский детектив, а посему решил с пользой употребить дополнительный выходной. И никаких вопросов до времени.

Для встречи выбрано романтическое место. Смотровая площадка на Ленинских горах. Где-то здесь Герцен с Огаревым клялись… не помню в чем.

А не был я здесь… да, пожалуй, что после школы и не был… нет, еще перед армией. Да, надо же, забыл вот.

Народу совсем немного, в основном приезжие, у которых посещение этого места входит в план посещения столицы. Да, еще новобрачные, прямиком из загса. Вот и им наплевать, какие страсти кипят в центре – они теперь собой более заняты. И это тоже правильно.

Конечно, вид неплохой – почти полгорода как на ладони. Вон там, в центре, сейчас кипят политические страсти, и всякое может произойти, если в данный момент не происходит, а здесь полная идиллия.

К вечеру стало прохладно, ветрено, и я уже подходя к месту встречи, всерьез пожалел, что не захватил ветровку. Взглянул на часы и решил, что если в течение ближайших пяти минут ко мне никто не подвалит, я могу со спокойной совестью…

Несколько раз в моей жизни такое уже было, не помню когда, но было. Вдруг, перед глазами, а точнее, где-то там, в собственной голове, каким-то непостижимым образом я начинал видеть такое золотистое мерцание, словно очень мелкие мушки начинают роиться. Прошлые разы это было, кажется, связано с…

- Ну, и долго вас, Ваше Величество, нужно ждать? Не налюбовались еще?

Этого не может быть! Здесь какая-то ошибка!

Я резко обернулся на голос

- Только не надо обмороков, не мамзель. Быстрее падай в тачку, времени у нас с тобой немного, так что лобызаться потом будем…

Более чем машинально я неловко сел в машину, по ходу отметив, что эта BMV 1983 года, скоро сыпаться начнет. И уже одна эта «отметина» дала мне основание для уверенности, что нахожусь при своем уме. Да, и это еще - с места тачка очень резво берет, но движок пора менять, клапана стучат и сцепление…

А Арес? А что, Арес? Он совсем не изменился за эти пять лет, будто вчера расстались. Одежонка, правда, классная. Но он всегда этим отличался…

- Рассказывай.

На всякий случай я все же решил уйти в глухую защиту. А защита предполагает…

- Ну, вот ни фига себе! Меня целый день водили за нос, и я же должен еще… Я, между прочим, тебя похоронил.

- Я похоронил тебя! Я сам твою «цинку» отправлял.

- А я взял, да и вылез.

- Я тебя похоронил! Ты понял это?

Неожиданно для самого себя, я начал злиться, но Арес будто этого и не заметил.

- Заладил. Ты меня в гробу видел? Вот и не свисти. Не было меня там. Понял? Не было и не могло быть. И потом… ты же… мы же с тобой… ты, что забыл, кто мы с тобой?

- Я-то помню. И на кой хрен было надо мной прикалываться с КГБаром! Думал, в штаны наложу? Не дождешься!

- Не ори – Арес, кажется, перешел на серьезный тон - Я честно не мог тебя найти. Потерял с тобой связь еще тогда, в Афгане.

- Какую связь? Какую связь? Что ты мне лапшу…

- Вот этого я и боялся. – Арес резко затормозил и припарковался возле церквушки на проспекте Вернадского. – Так, надо проверять, что ты помнишь вообще.

- Какого черта я должен? Кому должен, всем прощаю.

- Заткнись и отвечай на вопросы.

- Ты мне что, прокурор?

- Я – Арес. А ты - Гермес. Здесь на Земле мы с тобой олимпийские боги. Не высшего разряда, понятное дело, но все же.

- Что с того? Я не помню, чтобы мы с тобой в эти игры играли.

В это время в сторону центра на большой скорости промчались два БТРа. Арес проводил их насмешливым взглядом. И, вдруг, заорал на меня.

- Это у них игры, старик! Очередная агония очередного тоталитарного режима. В этих консервных банках сидят пацаны и от страха писают в штаны. От страха, что придется по приказу мочить безоружных своих же сограждан, может быть близких родственников. Игра у них такая. Наша же с тобой «игра» на тысячу порядков круче. И я хочу, чтобы ты сам все вспомнил! – И так же вдруг разом успокоился. - У тебя еще четыре года назад должна была включиться программа…

- Арес, я никак не врублюсь – по ком из нас психушка плачет? Я понял, что ты стал крутой, перед тобой гебисты на цырлах ходят, но меня-то ты зачем пытаешься мозгами тронуть?

И повисла пауза, нехорошая, гнетущая. Вдруг, Арес взглянул на часы, потом выбил ладонями чечетку на руле и сказал:

- Так, давай выйдем. Пройдемся. Времени у нас с тобой, кот чихнул, но до тех пор, пока я не пойму, что с тобой происходит, мы все равно с места не стронемся. Выходи.

Мы вышли из машины. Стало уже совсем темно, на проспекте зажглись фонари. Но от их призрачного голубого неонового света, кажется, стало еще холодней, и я еще раз пожалел, что не захватил ветровку.

- Слушай, старик… - Арес достал «Мальборо». Закурили. – Ты мне вот что скажи… ты как, Афган нормально проскочил? Без потерь?

- Если не считать, что похоронил треть роты, и тебя в том числе, то…

- Я тебя не о том… самого тебя, ни разу не зацепило? Не должно было, но…

- Что значит «не должно было»? Я что…

- Если не считать царапины и контузии… месяц провалялся, то…

- Не может быть! Хреново. Куда тебя задело? Не слева над ухом?

- Откуда ты знаешь? С духом схватился, он саперной лопаткой… Над самым ухом вскользь зацепило. А тут свои же накрыли… пустяк, даже шрама не осталось.

Арес взял мою руку и провел у себя за ухом.

- Что чувствуешь?

Под кожей «катался» небольшой шарик. Не больше спичечной головки.

- Похоже на осколок... или дробина. Ну, и что?

- У тебя такой же срезало. Хотя по всем правилам не должно было.

- При чем здесь…

- Все ясно. Мне нужно было сразу об этом догадаться. Все, садись в машину, погнали.

- Никуда я с тобой не поеду, пока ты мне не объяснишь всей этой ерундистики.

- Куда ты денешься. Поедешь. Впрочем, погоди. Еще скажи… ничего необычного раньше… или вот сегодня, не испытывал? Ну, скажем, каких-нибудь мерцаний или еще чего-нибудь в этом роде?..

- Ну, как… перед тем, как тебя увидел, что-то было.

- Фу… Слава Высшему Разуму! Может, не придется тебя отправлять на переформатирование.

- А это еще что за хрень?…

- Не важно. Хотя нет, кое-что придется еще проверить. Извини, но это просто необходимо в целях… Руку в сторону подними.

- Давай, давай, подымай. Только медленно.

- Да, пожалуйста.

Мне кажется, что я еще даже не успел поднять руку на уровень груди, как Арес выхватил пистолет с глушителем и, почти не глядя, шмальнул в мою ладонь. Я взвыл от боли, зажав ладонь другой рукой.

- Мать твою! Ты, блин, что, совсем?!

- Заткнись и смотри на свою «рану». Тебе совсем не больно. Это тебе твоя башка «сообщает», что должно быть больно. Смотри.

Я ожидал увидеть в ладони дыру, кровище и все такое. Но рана была совсем небольшая и прямо на моих глазах становилась все меньше и меньше, пока не исчезла совсем, не оставив никакого следа. Я поднес ладонь к самым глазам. Нет, правда, ничего! Ни удивляться, ни радоваться, ни тем более сопротивляться, у меня уже не было сил.

- Я думаю, что это более чем ощутимое доказательство твоей, как в прочем и моей причастности к иным мирам, должно подействовать. Правда, я огорчен, что самое простейшую регенерацию организма ты воспринимаешь почти на доисторическом уровне. Поехали. У нас совсем не осталось времени.

И все же я сделал последнюю попытку сопротивления.

- Мне завтра на работу.

- Забудь. Сегодня ты уже прогулял.

- И что? А вот завтра я…

- Ты уволен по собственному желанию с сегодняшнего дня, поступаешь под мое начало и начинаешь заниматься своим непосредственным делом.

- Надеюсь, что тебе удастся все вспомнить. Я тебе, конечно, помогу, по дороге в общих чертах кое-что напомню, но лучше, если бы ты сам. Поехали.

«Объяснил», называется. Всю дорогу молчал как партизан. А мне, честно говоря, было совсем не до слов…

Уже через полчаса мы были на летном поле Внуково. На КПП аэродрома, машине «козырнули» и мы проехали к дальнему ангару, прямо к греющему моторы старенькому ИЛ-18. Кажется, ждали только нас. Не успели мы подняться на борт, как люк за нами закрыли, и самолет начал выруливать на взлетную полосу.

В салоне было всего человек десять, все спали или делали вид, что спят. На нас обратил внимание только негр, судя по торчавшим коленям, баскетбольного роста. Он открыл глаза, кивнул Аресу и уставился на меня. И снова на какое-то мгновенье у меня в голове пронеслись «золотистые пылинки».

- Со всей командой будешь заново знакомиться потом. А поскольку Аполлон проявил любопытство, то… это наш друг Гермес.

- Зови меня просто Пол. Так звучит лучше – Аполлон протянул мне руку, но пожал как-то вяло - Вали ко мне, будет с кем поболтать.

Но Арес потащил меня дальше по проходу.

- Извини, Пол, но моему другу крайне нужно успеть получить от меня большое количество информации.

- Ну, так подключи его к «Геро». Всех дел-то…

- Есть проблемы, Пол. Еще раз извини. Лучше выспись.

В хвосте самолета рядов пять подряд были пустыми. Арес усадил меня к окну, словно боясь, что я смогу сбежать. Только мы уселись, как самолет начал выруливать на взлет.

- Так. Ну-ка, еще раз покажи мне свои… свой «стигмат».

Арес старался говорить спокойно, но я чувствовал, что он явно не в своей тарелке. Я протянул ему свою ладонь.

- Что чувствуешь?

- Ничего. Чешется немного и все, – я, кажется, обрел дар речи, – этот Пол, он кто?

- Он наш. Или ты имеешь в виду, какую земную «бирку» он носит? Он, например, астрофизик. Я, как ты уже понял, отвечаю за связь и еще кое за что. В общем, по дипломатической части. Ты у нас историк, литератор… и если, конечно, на что-нибудь годен еще, сам сообразишь.

- Я и история? Шутишь? На уровне…

- В твоем мозгу вполне земного происхождения почти все данные по истории Земли, начиная с ее возникновения.

- Не понял. Откуда бы этим знаниям появиться?..

- От верблюда. Они всегда там были. Вернее, последние десять земных лет.

- А раньше, что ж я совсем дураком был?

- А раньше тебя… меня… нас вообще на Земле не было.

- Красиво поешь. Двадцать лет жизни взял да и вычеркнул.

- Земных лет, еще раз повторяю.

- Послушай, Арес, я тебя знаю…

- На Земле ты меня знаешь как Ареса, а я тебя как Гермеса только десять лет.

- А что же до того?

- А до того, нас здесь не было! Усек?

- Ну-ну, и где мы до этого были с тобой?

- Дома мы были! Понял. Дома. У себя дома. На Нибиру.

- М-да… либо я свихнулся, либо этот самолет – одна палата с известным номером…

- Посмотрим, что ты будешь говорить, когда у тебя восстановят твой чип.

- Ты надеешься, что я тут же, с каким-нибудь Дейлом, вроде тебя, помчусь спасать кого-нибудь.

- В самую точку. Значит не все потеряно. Давай, вспоминай – мы волонтеры… если тебе ближе по совковому духу, то - добровольцы. Мы здесь действительно находимся для того, чтобы в очередной раз, и надеюсь, что в последний, спасти земную цивилизацию, дать ей возможность перейти на новую ступень.

- Да-а, конечно! На меньшее, я и не согласен. Сейчас только мышцу подкачаю…

- А ирония в данном случае неуместна. Тебе что, мало доказательств?

- Это ты про фокус с пушкой? Кио вместе с Коперфильдом отдыхают, признаю, но при хорошей тренировке…

- Замечу только, что возможности регенерации твоего организма не безграничны, экспериментировать не советую.

- Я теперь вроде этого… как его… Конрада Маклауда?

- Это ты про киношного «Горца»?

- Типа. Ну, и где мой меч?

- Герка, помню, ты всегда был скептиком. Ладно, коротко придется тебе напомнить, о чем мы с тобой до хрипоты спорили десять лет назад.

- Ну, ты вспомнил. Сопляками мы были тогда, жизни не нюхали. Книжные разговоры у нас были…

- Книжные не книжные, а вот основные законы мы вроде бы уяснили. Пора их на деле проверять.

- Ну, и как ты теперь эти самые законы трактуешь? Напомни.

- «Человеческий разум ничего придумать не может, чего не существовало бы во Вселенной».

- Так, это ты поводу «Горца»?

- В том числе. А самое главное – «Что вверху, то и внизу, что внизу, то и вверху». Но об этом ты еще не раз сможешь убедиться.

- Ты мне еще скажи – «Вселенная разумна».

- Еще не все забыл. И то хорошо.

- Ладно, убедить ты меня все равно ни в чем не убедил. Но по старой дружбе я тебе верю, а потому спрашиваю, куда мы направляемся? На какое задание?

- Вот так, пожалуй, будет лучше. Пока. Если очень коротко, то мы летим организовывать некое учебное заведение. В котором тебе предстоит быть не только педагогом, но и ангелом-хранителем… в общем кем-то вроде дядьки. Если понадобится, научишься задницу подтирать. Шучу, будущему твоему подопечному уже возле тринадцати лет. Одним словом, тебе придется отвечать за его жизнь. Не боись, не сразу, у тебя будет время самому адаптироваться.

- С тобой не заскучаешь.

- Это точно, скучать не придется. А теперь спи. Или подожди. Ты когда в последний раз жрал?

- Днем что-то клевал…

- Понятно. Держи.

Арес пошарил у себя в кармане и протянул мне зеленую пилюлю.

- Горючее. На очень долго хватит. Не жуй, сразу глотай. С непривычки не очень… Не бойся, глотай. А потом спи. Еще есть время…

- И все же, что это? Травка, косяк?

- Гера… скажи, ты хорошо знаешь, как устроен телевизор?

- В общих чертах.

- Вот и это… пока скажу, что в этой пилюле всего-навсего колония нанороботов, способных, на атомном уровне из воздуха синтезировать все необходимое для твоего земного организма. Лет через… двадцать-тридцать, может раньше, эти технологии будут доступны землянам. Разумеется, если все пойдет как надо.

- Ну, да! А нам – «зелененьким» это пройденный этап.

- Представь себе. И не иронизируй.

- Ладно, впечатлил, хотя я ни хрена и не понял.

- Одним словом, по желанию, будешь питаться «святым духом». Удовлетворяйся пока сказанным и спи.

Я надеялся, что в полете мне удастся каким-нибудь образом собрать свои мысли в логическом порядке, но все события со мной происходящие в этот день были так лихо «закручены»… одним словом, я заснул мгновенно. Даже не услышал, как взлетал самолет.

4. Андромеда

Андрей спохватился и выключил магнитофон, последние минут десять записывающий лишь раскаты грома и шум дождя. Встал из-за стола и прошелся по террасе. С листьев дикого винограда, побеги которого добрались уже до самой крыши, с легким шелестом скатывались последние капли пронесшейся грозы. После сильного и короткого дождя немного стало свежее. Солнце, стряхнувшее с себя тучи, с новой силой стало жарить по-летнему, и мокрые камни дорожки прямо на глазах высыхали.

Надо было что-то отвечать. Но в голове стоял сумбур из несвязных обрывков. Надо же, и это он, привыкший к подобным паранормальностям. Сам от себя не ожидал такой растерянности. Так и не придумав с чего начать разговор, Андрей снова сел на свое место и внимательно посмотрел на Владимира Ивановича.

- Ну, в общем, так… - все же схватился за спасительную сигарету и долго прикуривал. Наконец откинулся на спинку плетеного кресла и изрек - А вот… скажи, Володя, сам-то ты, что по этому поводу думаешь?

Владимир Иванович только хмыкнул и разлил по бокалам красное вино из оплетенной бутыли.

Андромеда поняла, что сейчас предстоит длинный и нудный взрослый разговор, подала голос.

- Па, можно я пойду, а? Я к Люське. Ей щеночка подарили. Он такой хорошенький, маленький, только глазки открылись. А?.. Ну, я же уже все рассказала.

- Ну, что Андрей, отпустим нашу пленницу?

- Конечно, щенок это же гораздо интереснее…

- Иди. Только недолго, через пару часов пойдем на Оку купаться.

- Ура!!! – стул полетел в угол, а по террасе пронесся вихрь в коротких голубых шортах и оранжевой маечке.

- Стой, метеор! – спохватился Андрей, - еще один вопрос. Последний, ладно?

Андромеда уже на дорожке, ведущей к калитке, затормозила, соскочила на мокрую траву и стала в нетерпении приплясывать

- Самый-самый последний и я побежала.

- Скажи, ты помнится, говорила… вот тебя там… гмм… лунатики угощали. Кормили, одним словом. Ты помнишь, что ты ела?

- Дядя Андрей, я же говорила уже. Что-то похожее на густую сметану с крупинками, только черную, как нефть. Неприятно было есть. Но я ела.

- А по вкусу?

- Немного сладкая. Совсем чуть-чуть… в следующий раз я обязательно спрошу, что это за дрянь. Теперь все?

- Теперь все. Беги.

- Меня уже нет здесь. Я скоро!

И она убежала, хлопнув калиткой.

Андрей взял свой бокал и посмотрел его на просвет

- Трудно одному с ребенком? Поди, уже девушка.

- Вначале было трудно, а теперь… привык, что ли. Давай мы с тобой выпьем, а потом ты мне станешь байки травить.

- Почему байки?

- Фантастику хорошо на ночь почитать, а так… я человек грубо реальный и ко всему такому отношусь весьма скептически. А последние десять лет даже до газет руки не доходят.

- Тогда на кой хрен я к тебе приехал?

- Давно не виделись. И потом, ты у нас теперь известный уфолог, может статься, скажешь, что за фантазии у моей дочери.

- Фантазии, говоришь? Ладно, так быть, дам тебе кое-что почитать. Материал пока закрытый, и Андромеда нигде его не могла достать.

- И то. За здоровье.

Андрей сделал несколько глотков, отставил бокал на столик. Ухмыльнулся и полез в свой «дипломат». Долго листал пачку довольно потрепанных листов, наконец, выудил из этой пачки несколько и протянул Владимиру.

- Читай, скептик. А я пока по участку пройдусь.

- Ты бы рубаху скинул. Загорай, когда еще на природу вырвешься. Последнее солнышко, осень на двор просится…

- Ну, на природу я отправлюсь скоро и надолго. Ты, давай-давай, читай. Тема, которая затрагивается в этой статье, правда, стара как мир. Во многих старых преданиях и былинах идёт речь о том, что боги пришли с неба, и раньше у Земли не было спутника…

- Андрей, ты что, это все серьезно воспринимаешь?

- Я, Володенька привык верить только фактам. Ты читай-читай. Я тебе, так сказать, самую «выжимку» даю.

Владимир Иванович взял со стола яблоко, внимательно его рассмотрел, понюхал даже, и только потом надкусил. Задумчиво пожевал и, наконец, развернув листочки, принялся читать.

«В первый раз это случилось в 1879 году, когда в Британское астрономическое общество пришло сообщение о появляющихся и вновь исчезающих на поверхности Луны огнях, линиях и непонятных геометрических фигурах. За два года астрономы получили более двух тысяч таких сообщений. Ученые обсудили их и сделали только один вывод... на Луне творится что-то странное.

В следующий раз интерес к нашему спутнику проснулся у астрономов в 50-е годы нашего столетия. Во многих обсерваториях стали обнаруживать на плоских лунных равнинах маленькие круглые купола. К 1960 году на карту Луны было нанесено уже более 200 белых сферических Объектов.

А с 1963 года от астрономов стала поступать информация, которая вообще не лезла ни в какие теории. Сначала из Ловельской обсерватории сообщили, что в ночь на 29 октября были замечены две группы ярких огней севернее кратера Города. Затем огни исчезли, но вскоре были обнаружены уже около другого кратера - Аристарха.

И вот, наконец, пришло время полетов вокруг Луны. В руки исследователей попали сотни снимков лунной поверхности, сделанные с космических кораблей. Их детальное изучение позволило дать объективную оценку того, что же происходит на нашем спутнике. По мнению специалиста, на поверхности Луны находятся многочисленные огромные механизмы. Большинство из них брошены и в настоящее время разрушаются, но некоторые продолжают работать.

Особенно большая активность наблюдается в зоне кратера Кинга. Здесь хорошо видны механизмы, имеющие "Х" - образную форму. Размеры их достигают до 1,5 мили, и, похоже, что они разрабатывают склон кратера, разрушая скалистый грунт и отбрасывая его струей в сторону.

Здесь же были обнаружены двух и трехэтажные прямоугольные сооружения, причем верхний этаж представлял собой аналогичный прямоугольник, но меньшего размера. Иногда в основании нижнего прямоугольника можно было увидеть большие круглые отверстия, расположенные в ряд на одинаковом расстоянии друг от друга. На дне кратера Коперника - сооружение в виде треугольника, поставленного на основание. На его боковой поверхности можно различить знаки, напоминающие цифры и геометрические фигуры. Что касается знаков, то на поверхности Луны, судя по фотоснимкам, можно обнаружить светящиеся (возможно, в отраженном свете Солнца) знаки, например, в виде синих крестов, установленных вертикально в грунт. Обычно один и тот же знак установлен в тех местах, где находятся механизмы, объединенные какой-то одной технологической функцией. Так, около кратеров, в которых работают «Х-Дроны», установлены синие кресты. В других местах видны знаки в виде стрелы.

Кратер Кинга и его окрестности могут быть чем-то вроде базы иной цивилизации, так как именно там расположены платформы, возвышающиеся над поверхностью на 0,5 мили. Многие из них имеют в поперечнике от 6 до 10 миль.

Основные выводы:

Суть деятельности инопланетян на Луне - извлечение нужных элементов из пород лунной коры. Луна когда-то пережила катастрофу, и была направлена сюда для проведения длительного восстановительного процесса. Основание: пробы лунного грунта показывают, что Луна намного старше Земли.

Восстанавливаются сооружения, механизмы и, вероятно, системы под поверхностью Луны…».

Под конец он так увлекся, что и не заметил, когда подошел Андрей и стал у него за спиной.

- Ну, и что ты на это скажешь, Фома неверующий?

Владимир Иванович от неожиданности даже вздрогнул.

- Андрюха, ты меня так заикой сделаешь…

- Ой, ли! С коих пор ты стал такой пугливый?

- Ладно, Андрей, колись. Ты, я так думаю, хочешь «привязать» фантазии моей девочки к якобы… я повторяю, якобы, к существующим обитателям Луны. И вопрос даже не в реальности их существования, верю я во всю эту… ахинею или нет. Вопрос, что мне с этим…

- Володька, все очень просто. Андромеда типичный контактер.

- Что значит «типичный»?

- То и значит, что не она первая, не она последняя. Случаи подобные уже были зафиксированы. И это уже никак не зависит от нашей веры.

- Так что с этим делать?

- Вот это уже по-нашему, по-научному. Изучать! Как раз именно этим я теперь и занимаюсь. Придется везти Андромеду к нам в лабораторию. Под Новосибирск, потом… потом, может быть, еще чуть дальше, в Хакассию.

- И как ты себе это представляешь? У меня на работе черте что происходит, разваливается все…

- Так это не только у тебя. Вся экономика под откос летит. И еще долго не опомнится. Но…

- Я спрашиваю, как ты себе это представляешь?

- Я и отвечаю. Представь себе, что у государства есть такие интересы, которые не могут быть пущены на самотек ни при каких условиях.

- Имеешь в виду оборону?

- Не только, хотя оборона, безопасность страны в числе приоритетов стоит на первом месте. Кроме постоянной разработки все более мощных систем вооружения, существует совершенно закрытая тема, связанная с безопасностью страны… хотя я лично считаю это глупостью, от нападения из Космоса.

- Это что, серьезно?

- Весьма серьезно. Скажу больше, на эти цели выделяются просто астрономические средства. Гораздо больше, чем… впрочем, это не важно. И началось это, как ты должен сам понять, не с пустого места. Помнишь, что было в 1977 году?

- Я женился. И целых пять лет был счастлив…

- М-да… это я тоже помню, извини… Налей-ка мне еще, Анну помянем…

Выпили молча и задымили. На террасу вдруг, словно за ним гнались, влетел совсем молоденький воробышек, как-то неудачно сделал разворот, чуть не врезался в перила, возмущенно чирикнул и улетел.

- Хороший знак – улыбнулся Андрей. – Анна нам весточку подала, что у нее все нормально.

- Андрей, давай не будем хоть о загробной жизни.

- Я знаю, что ты и в это не веришь. Твое дело, конечно. Только мне придется тебе кое-что напомнить. Кстати, об этом сообщали по советскому телевидению. Ну, и «вражьи голоса», конечно. В конце ноября было это.

- Мы с Анной медовый месяц на Курилах были, могли и не слышать.

- Тогда слушай. 27 ноября 1977 года юго-западнее Лондона. Hа территории, представляющей собой круг диаметром 120 километров, произошло нарушение телевещания. Изображение с экранов исчезло, и неизвестный голос сказал, что он представитель внеземной цивилизации, что земная цивилизация идет по неверному пути, землянам необходимо уничтожить все орудия зла, времени для этого осталось очень мало и, если люди не предпримут необходимых действий, им придется покинуть пределы Галактики.

- Очередная попытка разного рода пацифистов, зеленых…

- Если бы! В то время ни у кого не было таких технических возможностей, чтобы такую «шутку» выкинуть. Понимаешь это? А наши умельцы пошли дальше, посчитали, примерили, во лбах своих поковырялись и выдали, что такая передача могла вестись только с Юпитера… или с его спутников.

- Час от часу. То у него Луну карьерным способом грабят, то Юпитериняне вещают.

- Смейся, смейся…

- Да, не до смеха мне. У меня ребенок на руках…

- Вот я тебе и предлагаю. Судя по всему, у твоего ребенка экстраординарные способности. Конечно, это еще нужно проверить. Не беспокойся, она будет жить, учиться в таких условиях, о которых ты даже и мечтать не можешь. И, что совсем немаловажно, на полном гособеспечении. Уразумел? Скорее всего, она принадлежит к новому поколению детей. Слышал что-нибудь о детях «Индиго»?

- Ты же знаешь, что я очень далек от подобных «сенсаций».

- Темнота! Слушай, коротко проинформирую. Ну, сам термин «дети Индиго» ввели в лексикон люди из среды изучения паранормальных способностей - при обследовании ауры необычных детей они выявили, что она у них темно-синего цвета - так называемого цвета Индиго. Объяснить сколько-нибудь вразумительно этот феномен никто не смог, а название «дети Индиго» так и осталось. Дети Индиго - это не просто дети с необычным цветом ауры. Кстати говоря, что такое аура, тоже пока никто не может толком объяснить, и я не берусь, но думаю, что это энергетическое поле человека. Надо понять, что это в первую очередь неординарные дети, которые буквально всем отличаются от обычного представления о детях. За ними будущее развития Земли…

- Ну, уж, конечно же, не за нами.

- Добавлю еще. В очень узком смысле, они даже не люди – у них на одну пару хромосом больше. Как тебе?

- А вы что же, их… этих, по-вашему «не людей», пытаетесь загнать в резервацию и изучать как кроликов?

- Ты, Володька, говори, да не заговаривайся. «Резервация», скажешь тоже. Что б я так жил… Янки лучших программеров в «Селиконовую долину», как ты говоришь, «загоняют». Потому как понимают, что за информатикой будущее. Думаю, что и с детишками, у них тоже что-то делается. Только мне почему-то думается, что это не мы их будем изучать, а они нас…

- Па, я хочу… мне нужно ехать с дядей Андреем.

Андромеда вышла из-за угла и стала посреди террасы. И столько внутренней твердой уверенности прозвучало в ее словах, что у отца язык не повернулся даже пожурить ее за… пусть даже невольное подслушивание.

5. Се будет человек.

Все-таки неисправность у шом-ол была. Достаточно серьезная для волнения. Пилот анунак уже над большой водой перешел на ручное управление. Это заметил Энки и вся его радость от сделанных накануне открытий заметно поубавилась.

- Что, Айди, как-нибудь дотянем до Апсу?

- Дотянем, мой господин. Сейчас поднимемся повыше, нам навстречу несется мощный ураган, но мы над ним пройдем. Светило путь домой укажет. Неудачное приземление в горах повредило навигационную систему, двигатель хотя т исправен, но едва тянет. Долго будем лететь.

- Как связь?

- А вот связь в порядке. Так что долетим, не беспокойтесь, мой господин.

- Хочу я с Нинки говорить.

Через легкое потрескивание в эфире и мерцающий экран почти тотчас же возникло лицо сына. Энки с удивлением увидел, что в трудах своих он и не заметил, как вырос и возмужал Мардук.

- Сын мой, рад видеть я тебя.

- Привет тебе, отец мой. Я тоже очень рад. Давно не видел.

- Немного уже осталось. Не успеет Светило после ночи взойти, обнимемся.

- Отец мой, ты в полете?

- Закончен труд. Нашел я большие залежи металла на другой стороне Терры. С этим радостным известием лечу. Теперь уж над большой водой. Есть неисправность небольшая у шом-ола, летим исправно, но медленно. Что нового в Апсу?

- О, новостей здесь предостаточно. И главная из них, что принял я участие в создании человека.

- Как ты сказал?

- Да, это мать моя творенье это решила именем назвать – Адапа – человек.

- Пусть будет так. Я доволен. В чем выражено твое участие?

- Тому уж полных девять циклов Яих совершил, как по твоему совету мы добыли самку молодого зверя, что ходит на прямых ногах. В доме Шимти тетя Нинхурсаг яйцо взяла у этой самки, мне ж велела дать семени… отец, я взрослый уже стал и могу излить…

- Понятно, поздравляю и горжусь тобой. Дальше.

- Дальше. Смешали яйцо и семя.

- Очень хорошо. Кто из анунаков женщин его в свое лоно принял?

- Как ты велел, плод этот носит Нинки, мать моя.

- Как чувствует себя она?

- Отец мой, теперь уж скоро она готова будет раскрыть чрево и родить. Тетя говорит, быть может даже этой ночью. Или завтра. Тогда ты точно успеешь к этому событью.

- Странно… очень уж быстро… Где теперь она?

- В доме Шимти, живот огромный, уже лежит…

- Все ясно, сын. Передай, что непременно к утру я буду.

Много разных событий празднуют анунаки. Но прежде всего творение славят Нинхурсаг. За столом, во главе сам божественный Энки, рядом Нинки, Мардук. Только что Всевышний Анну с Шом-еля передал поздравление с победой. Радостны все, чаши ходят по кругу.

Задумчив лишь Энки сидит, почти недвижен, погружен в себя, и будто что-то такое видит, что скрыто от всех пока… и верно совсем не слышит, как принимает Нинхурсаг хвалы и чашу ответную подняв, говорит с сияньем радостным глаз своих:

- Я сотворила. Род людской с нами, с богами, общим кровным родством связаны будут теперь. И до последних Терры дней, плоть и душу общую будут иметь. Я предлагаю Нинки, давшей надежду нам на лучшее бремя для Нибиру, именем Мамми великой назвать. Вы же, подруги мои, тоже будьте готовы в лоно свое принять и выносить семь мужей и семь женщин, чтобы не пресекся и продолжался род человеков. Пусть мне ответит божественный Энки, брат мой, права я? Так ли нам поступить? Эй, Энки, брат мой, ты слышишь меня? Смотрите же все, если наш Энки взор свой обратно послал, то верно толпою в его голове премудрые мысли роятся… Брат мой, очнись, пир сегодня у нас. Ну, же! Радуйся с нами! Вот так, уже лучше. Смотрите – улыбкой и он, наконец, осветился, к нам возвратясь из странствий далеких своих. Расскажи нам, мыслью своею куда ты летал? Слушать тебя мы готовы.

Энки устало взглядом обвел всех, будто только увидел и, улыбнувшись слегка, покачал головой:

- Я все слышал, рад вместе с вами, не очень далеко мысли мои отлетали. Этою ночью в Таблицы Судьбы удалось заглянуть мне. Многие знанья приводят с собою тревоги и скорби. Сами судите – создали мы человека из плоти. Нужда подтолкнула сделать разум пригодный работать на нас, управлять инструментом. Только короткою будет жизнь у него. Поясню на примере. Вкруг Светила эта планета бежит очень быстро. За один шар успевает больше трех тысяч кругов обежать. Во столько же раз жизнь короче на Терре прибудет. Вот почему Нинки-Мамми лишь девять рождений Яих плод и носила. На Нибиру в сотню раз срок тот длиннее…

- Отец, мой господин. Позволь мне прервать твою мысль?

- Я слушаю, Мардук.

- Выходит, что для них… для будущих этих рабочих человеков, мы казаться будем бессмертными?

- Выходит. Пройдет и сто и больше колен человеков, а все так же ты будешь молод. И так же будешь отца своего прерывать неучтиво.

- Но, отец мой…

- Не обижайся. Очень скоро, по крайней мере, для нас, для анунаков очень скоро, ты будешь править ими. Очень мудро, надеюсь.

- Во всем, что ты поведал нам, отец, есть и отрада – люди плодиться будут быстро и скоро их будет так много…

- Как и проблем для нас. Еще ты молод, но рассуждаешь здраво уже. По секрету от всех здесь сидящих громко скажу – жениться тебе пока рано, хоть семя твое и созрело.

- Но отец, смутил ты безмерно меня - не о себе я пекусь, лишь о людях. Я также рожден был на Терре и на Нибиру не был пока. Так что могу считать планету эту своей. Я здесь первый. И я должен здесь…

- Об этом рано даже шептаться во тьме. У брата, Энлиля, хвала Властетелю Терры, здесь тоже есть дети. И они наследовать эту должность должны. Впрочем, покажет все время. Что до людей, то пока еще рано думать… - у нас есть только первенец. Нинки, жена моя, надеюсь, имя ему ты придумала?

Нинки лишь немного подумав, окинув всех взглядом, с легкой улыбкою тихо так молви:

- Конечно, мой господин. Поскольку он первый, пусть будет - Адам.

- Ты сказала. Все слышали? И еще…

- Супруг мой, что еще тебе Таблицы Судьбы рассказали? На лице твоем я читаю, что ты пред нами скрываешь тревоги…

- Нинки, жена моя, Божественная Мамми, родные, друзья мои. Что обсуждать до времени, что случится когда-то? Таблицы тоже могут ошибаться.

- Но быть может удастся как-то несчастья избегнуть, если такие готовы будут совершиться.

- Скажу лишь одно – любому началу, конец свой положен. И возможно, что роду сему человека уготовано не раз исчезнуть почти и вновь возродиться – всему тому причины пребудут. Но пока нет нужды нам печалью полнить сердца нам. Пока нам забот и сегодня довольно. Очень скоро вновь рожденным будет нужно, что есть и пить и, судя по «оперению» Адама – одеянье ему не лишним будет. Нужно искать на Терре то, что сможет им обеспечить жизнь пристойную новому званию. Я предлагаю Уту с Инанной заняться проблемой этой – так же, как Нинхурсаг смогла смешать семя божественное с глиной-яйцом от Терры, так и вам предстоит при помощи семян Нибиру, на Терре создать растения пригодные для пищи и производства одежды. Я думаю, что это вполне возможно. Уту, что в ответ сказать хочешь? Говори.

- Энки… меня извини, пьян я немного и язык скован слегка мой, но…

- Уту, тебе ли об этом… не узнаю я тебя. Хитришь – первая чаша твоя лишь начата, и я знаю, что десяток таких выпить придется тебе, чтобы сковать язык твой. Мы же пили с тобою – я всегда был слабее тебя в испытаньях подобных. Ты нам прямо скажи. Или хочешь, чтобы я сказал тут при всех об опытах тайных твоих?

Уту, чьи глаза хитро попытались спрятаться за множеством морщин, вдруг удивленно распахнулись. Он встал, при этом действительно сильно шатаясь.

- Как ты узнал? Да, пью другое вино я. Я здесь его вырастил, признаюсь. Из семян ирайя с Нибиру. Лишь для себя хотел немного, но…

- Сказать, мой друг, хочешь, что вино на Терре намного крепче вышло, чем ты ожидал?

- Да… и увы, увы, и увы…

- Так, почему ж, «увы»? За это будущие поколения людей тебя восславят и нарекут, быть может, богом Бахусом иль Дионисом. Что больше по нраву тебе из этих имен придется?

- Меня устраивает и то и это… и можно еще… да хоть сотню, лишь бы веселье в себе таило оно.

- Вот и славно. Теперь же, неси на общий стол свое творенье.

- Но фазы не все испытания еще оно не прошло.

- Одну из этих фаз ты нам теперь с успехом дал увидеть - остальные пройдем мы все вместе. Слава Уту! Слава создателю… а кстати, как ты на Терре назвал растение, что из семян ирайи взошло и прижилось отлично.

- Виноградом.

- Да будет так! Амон.

- Сын мой… эй, Адам, ты слушаешь меня?

- Не… не внимательно.

- Повторяю. Ты должен это запомнить и передать своим потомкам…

- Да, слушаю я, Тот, слушаю.

- Это что-то новое. Почему ты меня называешь Тот, а не Энки?

- Ну, как же… я – это я. А ты – не я. Значит ты – Тот.

- Разумно. Эта мысль будет началом науки, которую мы назовем философией.

- Пусть будет так. Я запомню.

Сильно взволнованный Мардук вошел на половину Энки без предупрежденья, и тому пришлось прервать занятие с Адамом.

- Адам, на сегодня хватит, продолжим завтра. Ступай к себе.

- Но я хотел…

- Слово бога для тебя – законом должно быть. А потому, ступай.

- Я повинуюсь.

Мардук едва дождался пока Адам покинул их, плащ свой скинул и сел на место, где только что сидел Адам.

- Отец, тебе не надоело возиться с этим… животным?

- Не более чем с тобой, когда ты был вот так же молод, как он. И не нужно его животным называть. Этим ты оскорбляешь, прежде всего, самого себя – твое семя в создании этом. И только поэтому я принял на воспитание его. И сказать я должен, он оказался гораздо разумней, чем я предполагал.

- Прости, отец… скорее это просто ревность, что вдруг во мне проснулась...

- Вот новости еще…

- Я думаю, пройдет. Тем более, что есть новости действительно. И новости плохие. Этот мой дядя, Энлиль, чтоб ему…

- Ты сильно возбужден. И гнев плохой рассказчик и советчик.

- Я знаю. Сейчас я успокоюсь…

- Хорошо. И что твой дядя? Ты постоянно хочешь столкнуть нас лбами. Я тебе давно уж объяснил, что твой брат двоюродный наследует власть на Терре. Хотя во многом ты его и превосходишь. Смирись с этим. Хватит тебе того, что ты уже имеешь.

- Отец, я понял это… хоть и не вполне смирился. Как прежде говорил ты – «поживем – увидим». Я, о другом…

- Что на этот раз?..

- Анунаки Энлиля, без нашего ведома и согласия, забрали часть человеков и увезли!

- В этой новости только одно плохо – «без нашего ведома и согласия», как ты сказал.

- Но это же наши рабочие!

- И ты бы непременно хотел, чтобы так и было всегда? Ты смотришь не далеко, сын мой. Они теперь жители Терры и могут жить, по всей планете.

- Сын мой, рано и поздно их все равно станет очень много, и они заселят всю поверхность Терры, пригодную для жилья. Энлилю же тоже нужны рабочие. Он и так бы их заполучил… чуть позже. Даже, скажу я больше… у меня есть далеко идущие планы. Я хочу показать Адама Анну и…

- Как? Отец, ты хочешь этого… Адама поднять на Шом-ель?

- Представь себе! И не перебивай отца.

- Рано или поздно, людей будет так много, что ими управлять нам анунаков просто не хватит. Как ты успел заметить, дети у нас рождаются так редко… разумеется, в сравнении с людьми Терры.

- Да, они плодятся просто… как мухи…

- И также мало живут. Увы…

- И что тогда?

- Когда их станет очень много, мы самых способных сделаем правителями над ними же. Эти, их правители, цари, будут отчитываться перед нами.

- Ты переносишь законы жизни Нибиру на Терру?..

- Ты можешь предложить иное? Мы дадим Законы, Знания их правителям дадим.

- Преклоняюсь перед твоей мудростью, отец.

- Надеюсь, что очень скоро, ты также мудро будешь править вместо меня. Я же, увы, старею.

- Здоровья тебе, отец еще на сто шаров.

- Так много мне не нужно. Наши Боги уже говорили со мной. Так что…

- Амон. Теперь иди, устал я что-то… а сделать предстоит еще так много.

6. Отцов не выбирают

Порывистый ветер с дождем сшибает последние, ржавые листья с тополей и они обреченно пластаются на асфальт, липнут на стены домов, фонари, куда придется. Тоска, одним словом. Тоска такая, какая только и бывает осенью в ненастную погоду, когда кажется, что лето не только кончилось, но его и не было вовсе…

- Ну-с, молодые люди, начнем, пожалуй.

Шушорик, аккуратно положил стопку тетрадей перед собой и начал протирать очки, исподлобья поглядывая на притихший класс. Под этим взглядом класс весь как-то съежился, втянул головы в плечи и замер в ожидании «расстрела».

Николая Васильевича, педагога по литературе, ученики за глаза называли Шушориком. Что это за «зверь», и откуда взялась эта его кличка, не знал никто. Скорее всего, она за ним приплелась с институтской скамьи, а может, прилепилась и срослась с ним еще раньше, когда он и сам сидел за партой в этой же школе, чем он очень гордился.

- Тэк-с… Отоценим вашу любовь к родной литературе. В целом вы меня в этой любви убедили… почти все, и на том спасибо. Само собой разумеется, я верю что Синицына, как обычно выучила наизусть весь материал учебника. С ее фотографической памятью, это не мудрено. Что ж, оказывается, так тоже можно любить литературу. Правда, от себя ей удалось все-таки добавить в конце сочинения несколько очень жалостливых предложений по поводу плача Ярославны, что значительно обогатило содержание. Итог, надеюсь, понятен.

Понятно также, что эта ее любовь не прошла незамеченной от Куприянова, причем слово в слово. Он трепетно передрал все сочинение вместе с двумя синтаксическими ошибками у своей соседки, добавив от широты своей души еще две, но уже грамматические. Но это уж действительно свои, родные можно сказать ошибки, выстраданные.

Но вот объясните мне, пожалуйста, каким образом Клюев, сидя впереди за две парты смог, мягко говоря, позаимствовать не только текст, но и все ошибки сочинения Куприянова, для меня осталось загадкой. Иначе, чем телепатией этот феномен не назовешь. Но и тут вкралась погрешность, у Клюева на одну ошибку оказалось меньше, что для меня явилось радостным открытием. Так что справедливости ради, мне пришлось шесть баллов разделить между этими друзьями почти поровну, плюс-минус туда-сюда. Справедливо? Я тоже так думаю.

Но вот что меня, как бы это сказать, поразило, если не сказать, потрясло.

Тут Николай Васильевич порылся в стопке и выудил одну тетрадку.

- Хотел я это сочинение напоследок оставить, но, извините, не удержался.

Он встал, снял очки и начал почти торжественно вышагивать по классу, чеканя слова в такт своих шагов.

- Не умаляя достоинств «Слова о полку Игореве» как памятника русской словесности конца ХII века, ваш одноклассник провел исторические изыскания и пришел к выводу, что никакой битвы между дружиной князя Игоря и половцами не было и в помине! Потрясающе!

Класс облегченно выдохнул, поняв, что «снаряды» полетят в другую сторону и можно слегка расслабиться.

- Я не знаю, из каких источников почерпнуты подобные сведения, но мне они показались любопытными, хотя и весьма спорными. Быть может, сам автор просветит нас, неразумных, утрет нам нос своими познаниями. Ну-с, Громов, мы вас внимательно слушаем.

Из-за парты поднялся Персей. Поднялся и стал переминаться с ноги на ногу.

- Вы, молодой человек, не скромничайте, а извольте на лобное место, так чтобы все могли лицезреть вашу гениальность.

Персей вышел к доске и задумчиво посмотрел в окно, хотя смотреть там было не на что – очередной порыв ветра полоснул косым дождем по стеклу…

- Ну, что, Громов, вы нам поведаете? Если битвы с половцами, как вы пишите, не было, то, что же там случилось на самом деле?

Персей вздохнул, по привычке подергал себя за мочку уха и начал свой рассказ.

- Значит так было дело. Не было у князя Игоря намерений воевать с Кончаком. Не было и не могло быть, потому что они это… дружили они, в общем. Хан Кончак, когда было нужно, даже становился под знамена князя Игоря, а тот в свою очередь тоже не давал его в обиду, из-за чего постоянно ссорился с киевскими князьями.

- Ясно дело как. Ну, там… тайной у них дружба конечно была. А как раз в этот год, великий князь Киевский, Владимир Глебович совершил свой очередной поход и захватил много знатных половцев в плен. И держал их в Киеве, в ожидании выкупа.

- Что-то такое было, признаюсь. В летописях упоминается этот поход. – Николай Васильевич долго пристраивался и все же сумел втиснуться в парту на место Персея, чем, кажется, остался весьма доволен. – Ну, и где же тут связь?

- Да, все просто. У другого хана, Гзака, другана Кончака, родственники оказались в этом самом плену, а бабок… ну, там денег достаточно для выкупа у него не было. Вот он и договорился с Игорем через хана Кончака провернуть дело. Прикиньте, пошел в поход князь Игорь на половцев не с полком вовсе, нет в тексте слова «исполчился», как в летописях тогда писали - просто «поехал» и все. И взял с собой до полсотни человек, родственников и сына Владимира, которому в то время… вот как мне теперь было. Да еще прихватил воз злата-серебра. Спрашивается, на кой ему было с собой возить казну, когда воевать надумал?

Тут Шушорик конечно же вставил свое.

- Это точно, в степи киосков со сникерсами и кока-колой по тем временам не водилось.

Класс обрадовано захихикал.

- Ну, вот. Вышли они к речке… Сюурлий, кажется. Речка так себе, коню по брюхо, а на другой стороне, на холме половцы стоят. И их может в десять раз больше. И их лучники как увидали князя Игоря, так сразу в сторону русских по стреле горящей выпустили, да так, чтобы ни одна не долетела, все в воду попадали. Фейерверк устроили маленький, вроде приветствия. Ну, тут русские стали орать сильно, шлемы в воздух бросать, мечами о щиты стучать. И что вы думаете? Половцы страшно перепугались, на коней попрыгали и в степь ускакали, только пыль подняли. И так испугались, что все свои шатры… ну, такие большие кибитки на колесах, побросали, все свои съестные припасы оставили, а главное, дочку хана Кончака с прислугой забыли. Это как вам?

- Ну-ну, и что дальше?

- А что дальше? Дальше, наши переправились через речку, захватили все добро, потом поженили сына князя Игоря Владимира на Кончаковской дочке и стали пировать. И дозора никакого в степь не выставили.

- Это что же получается? Выходит, что князь Игорь с собой калым вроде вез? Чтобы потом заплатить «за бесчестие»? Лихо!

- Персей, а сколько лет было невесте? – это уже Гуля Рахимова со второй парты голос подала.

- Сколько-сколько. Не знаю, может столько же, сколько тебе, может еще меньше.

- Ой! Да, как же?

- А что? Тогда это запросто было… - вставил свое слово Клюев, - раз и в дам… ки!

Этих слов оказалось вполне достаточно, чтобы класс зашевелился, а Рахимова сильно покраснела и стала рассматривать свои ногти.

- Клюев ерничать будешь за дверью. – Николай Васильевич с трудом вылез из парты и чуть не охнул, нога затекла - В этом есть своя серьмяга, был такой обычай, детей женили, чтобы породниться. Очень похоже на степную свадьбу с умыканием невесты и прочим… Тебе, Клюев, это не грозит, не то время, а ты, увы, не сын князя.

- Почему, увы? Слава Аллаху! Представляю, женили бы меня на Рахимовой, и что тогда?

- Помолчи, Клюев. – Шушорик поморщился, но не стал делать «оргвыводов» - Ну, хорошо, Громов, скажи ты нам еще, чем там дело кончилось?

- Кончилось, как наверно и договаривались. Все наши разлеглись в шатрах, водки… или что там у них было,

- Верно, медовуха.

- Наверно, это не важно. Важно, что они все перепились, да и расползлись кто куда. А утром наехал хан Гзак, повязал их всех, в плен, стало быть, взял. Конечно никого, в клетки не сажал. Только гонца тут же отправил в Киев, что, мол, есть и у него пленники русские. Ну, это для того, чтобы обмен произвести. Вот и все. Остальное все придумали позже. Историю-то эту переписывали несколько раз. И каждый раз, по разному, по своему пониманию. Вот в итоге, спустя почти сто лет, и получилось «Слово». Может, так и надо было, ну чтобы всех князей объединить, да все земли русские собрать в кучу. Чтобы потом Куликовскую битву выиграть.

- Да, Персей, задал ты нам задачку. Может, ты и придумал все, надо бы в летописях поковыряться. Но версия весьма любопытна. Напоследок только скажи, какими источниками ты пользовался при…

В это время дверь в класс открылась и на пороге возникла завуч школы Лидия Семеновна, дама с необъятной талией.

- Николай Васильевич, извините за вторжение, но дело, не терпящее… одним словом, мне нужно на время забрать у вас Громова.

- К вашим услугам, Лидия Семеновна, хотя и весьма некстати, Громов нам самим нужон, но делать нечего, так и быть, забирайте, воля ваша.

- Громов, к директору.

- Можешь взять. Хотя тебя же не арестовывать собираются… - класс тут же «отреагировал», - Тихо, дети, тихо, успокойтесь. Николай Васильевич, продолжайте урок.

- Разумеется, что нам остается делать. До звонка еще ого-го сколько времени. Так что мы еще успеем обсудить возникшую проблему со «Словом о полку Игореве».

Персей прошел к своей парте, затолкал учебники в сумку. Уже уходя, еще раз взглянул в окно. Очередной порыв ветра швырнул и приклеил к стеклу желто-красный кленовый лист. Испуганно дрожа, лист не успел рассмотреть, что делается в теплом классе, дернулся, и полетел, кувыркаясь дальше, наверно так толком и не поняв, за что его оторвали от дерева.

В котельной, правильнее ее нужно было бы называть «газгольдерной», потому как на газе работает, тепло и полумрак. Тихо гудят горящие печи, да где-то в дальнем углу в какую-то посудину звонко капает вода. Главным здесь отец Вовки Клюева, но сейчас он пошел ужинать, оставив вместо себя наблюдателем Вовку.

- Вовка, ты здесь?

- Перс, ты? Топай сюда. Покурить оставить?

- Ты же знаешь, что я не курю.

- А вдруг сегодня начал… от тебя всего можно… Чего притащился?

- Да так… попрощаться зашел. Мы с мамкой завтра уезжаем.

- Что, отец в Москву вызвал?

- Нет. На Алтай едем.

- Где-где… в Сибири. Тоже мне…

- Да, ладно тебе… А что так?

- Хотят меня в какую-то спецшколу запихать. И работу для мамки хорошую предлагают.

- Это другое дело, если работу… Перс, ты вот чего… ты чо, правда по летописям лазил, чтобы сочинение забабахать?

- Что, насвистел про свадьбу, да? А я дурак, поверил. И Шушорик тоже.

- Да ни че. Был и все. Считай, что во сне… приснилось мне.

- Приснилось, что я тот самый Владимир, сын князя Игоря.

- Зашибись! И что? И во сне женился? Ну, ты ее?..

- Скажешь тоже. Рано еще, маленькая ведь. Понял?

- А я бы эту половчанку…

- Дурак ты, Клюев, хоть и тезка тому пацану.

- Да, ладно… Перс, а тебе часто такие сны снятся?

- Постоянно.

- И что, каждый раз разные?

- Ну, конечно. Понимаешь, я кем и когда захочу быть, то и снится.

- А слабо, тебе… что бы такое придумать… ну, вот Адамом стать?

- Не пробовал.

- А вот бы, а? И Бога бы увидел? Ведь он Адама создал? Интересно, какой он?

- Обыкновенный, наверно. Отец. Создатель. Ну, как все отцы.

- Ну, мой-то… нет, если бы не кирял часто… то вполне.

- А я своего отца не видел никогда, у мамки даже карточки нет. Так что тебе повезло.

- Да… отцов не выбирают.

- Сын… эй, да ты слушаешь меня?

- Не… не внимательно.

- Повторяю. Ты должен это запомнить и передать своим потомкам…

- Да, слушаю я, Тот, слушаю.

- Это что-то новое. Почему ты меня называешь Тот?

- Ну, как же… я – это я. А ты – не я. Значит ты – Тот.

- Разумно. Эта мысль будет началом науки, которую мы назовем философией.

- Пусть будет так. Я запомню.

- Мой мальчик, на тебя ложится весь груз моих знаний, уготованный для всех будущих поколений людей. От тебя произойдут на Земле многие народы. Ты должен это осознать. Осознать свою миссию.

- Я осознаю.

- Запомни главное – Все есть мысль.

- Ты мне уже говорил это много раз.

- Я вижу, что ты этого не понимаешь. Чем только занята твоя голова?

- Тот… ты сказал, что от меня пойдут народы. Как они могут пойти, когда я один?

- Хмм… это тоже мысль. И очень неглупая, надо сказать. Как же это мы упустили из виду. Придется пойти еще на один эксперимент, создать для тебя женщину. Она будет рожать тебе детей. Разумеется, с твоего согласия и… при твоем участии. И имя ей ты сам дашь

- Пусть это будет Ева.

- Да, будет так. Амон.

- Амон… давно хотел спросить.

- Так спрашивай.

- Что такое – Амон?

- Амон – всему венец. Начало и конец. Мы к этому еще не раз вернемся.

Весна на Алтай, хотя и припозднилась, но ворвалась стремительно, словно наверстывая упущенное время. В несколько дней, заголила верхушки хребтов и сопок, заплескалась шумными ручьями по ущельям и распадкам.

Больше двух часов карабкался на эту сопку. Вот уж, действительно – «охота пуще неволи». Огромный валун, на котором я теперь сижу, теплый и, как мне кажется, слегка вибрирует. Тонн на триста потянет, если не больше. Интересно, каким образом он оказался на вершине этой крутой сопки? Какой Сизиф вкатил его сюда, а главное, зачем?

С моего места очень хорошо видна, сильно вытянутая лощина, у дальнего конца которой широко разлегся поселок, еще недавно бывший санаторием ЦК КПСС. Десятка три двухэтажных коттеджей, отсюда почти не приметных из-за сосен, да несколько административных корпусов. Еще дальше, большая вертолетная площадка, ангар, какие-то строения, назначение которых мне неизвестно. А вокруг, во все стороны, куда только может достать взгляд, тайга. Совсем уж далеко белеет своей вершиной Белуха.

Солнце в зените. А из-за дальнего хребта выглядывает сильно обгрызаная, и, наверно, поэтому бледненькая луна. Голова слегка кружится от воздуха, наполненного запахами пробуждающейся природы, кедровой смолы, прелой листвы и… почему-то арбузов.

Я ложусь на спину и закрываю глаза. Хорошо.

За полтора года моего здешнего присутствия, мне удавалось вот так побыть наедине с природой всего лишь несколько раз. Так что можно подвести, так сказать, предварительные итоги моей деятельности. А «итоги» эти никакого энтузиазма во мне не вызывают. Так что «хорошо», это сильно сказано, не подумав ляпнул…

Я резко сажусь и будто новыми глазами оглядываюсь вокруг. Я давно уже догадываюсь, что за всем этим идиллическим пейзажем скрывается еще кое-что. Здесь, может быть как раз прямо подо мной, в это самое время что-то делается. Потому и валун этот вибрирует. А вон за той сопкой, куда теперь эта бледнолицая луна украдкой заглядывает, находится… нет, я не знаю, что там находится. Но то, что там что-то происходит, строительство, шахта или еще что-нибудь в таком роде, одним словом, объект, я знаю точно. Но у меня туда допуска нет. И это как раз и является ударом по моему самолюбию – что же получается, если меня сюда притащили как… как, каким-то боком причастного к… будем это пока условно называть экспериментам, то будьте любезны, карты на стол.

Арес доставил меня сюда и бросил на произвол судьбы. «Обустраивайся, осваивайся и до встречи» - все, что я от него услышал. Ни должностных инструкций, ни… вообще ничего. Сказал и тут же слинял.

По началу, так просто «валял дурака». Но оказалось, будто это самое мое «валяние», для окружающих является естественным и, я бы даже сказал, заслуживающим почтения, действием. Что будто только так я и должен себя вести. Это меня несколько сбивало с толку.

Иногда, в здешнем подобии клуба по вечерам собираются «аборигены» из обслуживающего персонала. Пьют какие-то дурацкие коктейли, гоняют шары, да смотрят «ящик». И как-то все чересчур сонно, что ли, вполголоса, без особого веселья. Будто каждый в себе тащит непомерный груз, и только я один…

Пробовал напиваться, даже задираться пробовал, думал, что посмотрят на меня, посмотрят, да и выкинут к едрене фене. Но создалось впечатление, что и такое мое существование здесь всем по барабану - ноль внимания и ноль эмоций. И, главное, никто на контакт не идет – улыбаются, коротко и уклончиво отвечают и… и все, никаких объяснений. «Мерцающие»… это я так их для себя «окрестил», насчитал шестерых, вообще сторонятся. В общем, ерунда полная, бойкот, не иначе. Ну, и я тоже обрезал все, как-то все больше сам с собой, заткнулся в своей конуре и… поначалу ну разве только что не выл от одиночества.

Чтобы совсем не свихнуться от безделья предложил себя в качестве физрука. Приняли, как должное, и даже как будто с радостью, будто ждали от меня нечто подобного. Отдали мне спортзал и бассейн в полное распоряжение. Начал заниматься с ребятишками, так сказать, развивать их физически. Все, хоть какое-то дело.

Все, что я понял, это только то, что здесь школа-интернат для особо одаренных детишек. Вундеркиндов, которых собрали в эту «резервацию» со всей России. У кого родители здесь же поблизости работают, те изредка навещают их, а у иных, похоже, их нет совсем, прямиком из детских домов набрали. Для какой цели, пока непонятно, но то, что обучение их поставлено, как мне представляется, на самом высшем уровне, это точно. На моих занятиях, тренировках иногда от них такое услышишь, что, кажется, закрой глаза и вполне можно представить, что это не дети, а сплошь лауреаты нобелевских премий. Могу судить так еще и потому, что на каждого из них приходится как минимум пять-шесть педагогов, да еще по несколько человек, вроде меня, так сказать, «обслуживающего персонала». Что б я так жил!

Перед самым новым годом мне подкинули обещанный Аресом «подарочек». Наконец, определили в мой коттедж воспитанника. Пришлось тут же вспоминать древнегреческие мифы, потому имя у пацана оказалось, кто бы мог представить, Персей. Ну, и выходило, что я именно тот, кто ему нужен.

Только вот никак не получается у меня с ним сближения. Со мной он замыкается, отвечает через силу. Вот этого я никак не могу взять в толк, чем я ему…

«Это все лишь ревность. Ревность ребенка, выросшего без отца. И это неприятие распространяется на всех мужчин «кладущих глаз» на его мать. Ревность и ничего более…».

Эта фраза прозвучала у меня голове одновременно с золотистым мерцанием. А еще через мгновенье рядом со мной материализовалась девушка лет двадцати пяти. Я ее не встречал прежде, невозможно было бы такую красавицу, жгучую брюнетку, с зелеными кошачьими глазками не запомнить, точно. И… с каким бы удовольствием я ее…

- Опаньки! Вот и я. Еле вскарабкалась, дай отдышаться. Ну, что, знакомиться будем? И рот закрой, ворона залетит. И прямо вот так сразу мы не начнем трахаться, не надейся. Хотя местечко к этому располагает. – И она звонко засмеялась.

Я всегда распознаю людей по тому, как они умеют смеяться. Правда-правда, это верный признак душевного здоровья человека. Если в ответ хочется тоже широко улыбнуться, а лучше также рассмеяться, это означает только одно – «мы с тобой одной крови». Сейчас как раз такой случай. Так что я как-то вдруг, разом успокоился и… кажется, покраснел до корней волос, чего со мной не случалось, думаю, лет двадцать. Этого еще не хватало.

- Фу… ты так легко врываешься в мысли. Это что, телепатия?

- Вроде того. Хотя можно было бы обойтись и без этого. А то, что ты не разучился краснеть, без телепатии говорит о том, что на личном фронте у тебя не все благополучно. Все твои проблемы совсем не сложно понять, побеседовав кое с кем. Так же не сложно, как и найти тебя здесь…

- Никто не знает, куда я пошел.

- Ой, ли? С балкона твоего коттеджа без бинокля отлично видно твою скорбящую фигуру.

- Так… значит и ты?..

- Бедненький, я совсем забыла, ты же меня не помнишь совсем. Я знала, что у тебя… как говорится, «не все дома», словом, последствия контузии или еще чего, но так чтобы… Ладно, будем знакомиться занова, хотя мы друг друга знаем… э… сколько же это будет на пересчет земных лет… ну, примерно годков этак тысяч десять.

- Иди ты! Так долго…

- На Земле не живут, хотел сказать? У Нибиру свои часы. Я – Диана, а на Нибиру я была твоей младшей сестрой Мауной. Вот. Устраивает? Э-э-э-э… только ушами не двигай! Слава Высшему Разуму, хоть эта привычка осталась.

- Ладно, поверил…

- У-гу, попробовал бы не поверить!

- Ну, хорошо, хорошо… в любом случае мне такая сестренка бы подошла. Только каким ты ветром здесь?

- Главным образом из-за тебя. Меня послали, чтобы немного привести в порядок твои мозги.

- Они у меня в порядке.

- Ой, ли? А говорят, ты тут… как это… бука букой существуешь, на весь мир надулся. Такой бедненький, несчастненький, все его бросили, ничего не объясняют. Ведь так?

- Так кто тебя послал? Арес?

- Ну, не без его содействия, конечно, на малом Совете. Но мне и самой было любопытно взглянуть на тебя, земного. И потом…

- Послушай… Диана. Хоть ты, наконец, мне объяснишь, что вокруг меня происходит, что со мной происходит? Кто я? Для меня Нибиру, малый Совет, все эти «мерцания» в голове, просто загадка… сплошное недоумение и только. Как и мое заключение в этой дыре.

- Радуйся, брат мой! Я твоя спасительница. Меня назначили к тебе поводырем.

- В смысле, когда тобой всерьез займутся? Отвечаю, что толком не знаю. Знаю, что у тебя какие-то особые проблемы и то, что решение по твоей миссии будет принято, не скоро. Так что у нас с тобой есть время, чтобы попытаться поправить твою ситуацию. Понимаю, что у тебя должна быть куча вопросов. Тебе нужно было Пола поспрошать, он спец по глобальным проблемам. Ладно, как и что сумею, то и объясню. Я не историк, по земной «бирке» я психолог, но что вспомню, расскажу. Устраивает?

- Вполне. Можно прямо сейчас?

Диана откинула назад длинные, антрацитно-черные волосы и подозрительно меня оглядела.

- У меня такое впечатление, что ты всех просто разыгрываешь. Ты остался таким, каким и был. Такой же торопыга.

- Ты тоже… угадал?

- И, правда! Не успела прилететь, тут же полезла на эту гору! Обалдеть! – и мы снова захохотали, как ненормальные так, что нас, наверное, слышно было и внизу. А когда отсмеялись…

- Нет, для ответов мы найдем время. А сейчас я хочу просто немного погреться на солнышке. Я же прямиком сюда из Мурманска, а там еще холодрыга.

- Я тут сознательно «ящик» не смотрю. Что там, на большой земле?

- В приличном бардаке порядка больше. Но нас это не касается, у нас свои танцы. Вечером начнем «ликбез». Ладно?

- Все, смирился со своей участью. Все вечером…

- Между прочим, я поселилась пока с тобой рядом, в соседней комнате. Только скажи мне, Гермик, ты действительно того… ну, с матерью Персея?..

- Если честно, то… в общем, я был бы не против, но пока дальше реверансов… и потом, она очень редко бывает. Да и когда бывает, Персей ее от себя ни на шаг не отпускает. Такой вот… телок.

- Ну, это как раз нормально. Ревнует… я, наверно, тоже буду ревновать.

- Упс… вот так, сразу?

- Посмотрим.

Вечером я как обычно зашел к Персею. Привычная картина – на голове наушники, какая-то простенькая игрушка на мониторе компьютера и очередная толстенная книга, раскрытая на середине. Пришлось легонько постучать ему пальцем по затылку, чтобы он «вышел из полета».

- Все нормально? Как прошел день?

- А что уже вечер?

- Да, одиннадцатый час. Пора отрабатывать храповецкого. И потом, тебе не помешало бы гулять больше, а то скоро совсем дойдешь. Ты мне скажи, почему утром со мной не пошел? Ты же знал, что мать сегодня не сможет быть с тобой.

Персей только плечами пожал и отвел взгляд в сторону.

- Слушай, парень… ты уже достаточно взрослый, чтобы не держаться за мамкину юбку. Ты понимаешь это? И потом…

- Что потом? Что потом? – Персей вскинулся на меня вдруг заблестевшими глазами. – Что вы понимаете? - но так же вдруг и успокоился и уже почти себе под нос пробурчал - То же мне… воспитатель.

- Перс, мы же договорились «на ты». И потом, никакой я тебе не воспитатель.

- А кто же тогда?

И тут я слегка блефанул

- Ты же знаешь, что нас с тобой ждут очень важные дела. Как только ты будешь к ним готов, конечно. Пока больше ничего добавить не могу, сам понимаешь. Так что мы с тобой не воспитатель с воспитанником. Мы с тобой партнеры. Вот это себе уясни хорошо. Мне нужен достойный партнер, надежный товарищ. С которым и в разведку можно и к звездам, если пошлют. Вот такие дела у нас с тобой. Поэтому должен понять, что между нами не может быть ничего такого… никто нам не должен мешать.

- А эта тетка, что сегодня приехала? Она к вам?

- Ты хотел сказать, «к тебе, партнер»?

Ну, вот… полезло все наружу. Давно надо было так поговорить.

- Понимаешь… у тебя своя подготовка, у меня – своя. Подготовку проходим по индивидуальному графику. А Диану прислали ко мне инструктором по некоторым моим проблемам. Такие дела. Давай, укладывайся.

- Мне еще главу надо дочитать.

- Что читаем?

Персей нехотя протянул мне открытую книгу. Меня хватило на один абзац.

- «Концепция физического устройства мира базируется на теории суперструн. Общей и Специальной теории относительности Эйнштейна (для предельных случаев пространств с мгновенно меняющейся кривизной). Гравиодинамике Поля Гербера (для предельных случаев пространств с запаздыванием гравитационного потенциала). И, конечно, общих подходах к проводимости вакуумов и пластичности пространственно-временных континуумов, а также современных наработках в области Единой теории поля и квантовой гравитации».

Мне осталось только почесать затылок.

- Слушай, и ты в этом что-нибудь понимаешь?

- В общих чертах… пытаюсь. Интересно. Еще минут десять…

- Ну, ладно, договорились. Только быстро. До завтра.

- Спрашивай.

- А в другой раз меня с собой на сопку возьмете... возьмешь?

- Да хоть в следующее воскресенье. Спокойной ночи, партнер.

- Спокойной…

- Ах, братец, сколько же ты постился?

- Год… и не называй меня «братец».

- А то, что? Попахивает инцестом? Дурачок, это всего лишь…

- Все равно.

- Ну, хорошо-хорошо. Ты сердит на меня за…

- Скорее, на себя.

- Пусть так… ты сердит, потому что считаешь этот нормальный секс своего рода изменой твоей еще даже не начавшейся любви? Или уже начавшейся? Только другая сторона об этом не догадывается? Да, похоже, ты, дружок, сильно вляпался. Может и к лучшему. Но чтобы понять это, тебе предстоит еще много узнать и вспомнить. Ты не нальешь вина? У нас еще осталось?

Я встал с кровати, голый прошел в гостиную. В полутьме нашарил бутылку «Мускателя» стоящую на журнальном столике, чуть не опрокинув при этом бокал. Пришлось зажечь бра и несколько секунд привыкать к свету…

Не успел я выйти из комнаты Персея, как почувствовал… вернее, не так – я точно знал, что Диана теперь в моем «двухкамерном кубрике», и что на ней практически ничего нет, кроме влажного махрового полотенца…

Вина хватило как раз на два бокала.

- Ну, где ты там застрял? Я уже готова начать первую лекцию.

- Оставь там свет.

Диана успела накинуть мою рубашку и теперь забралась с ногами на кресло. Я передал ей оба бокала и быстро из простыни соорудил себе «тогу». Не то чтобы я как-то застеснялся своей наготы, но…

- Ну, конечно, «олимпийцы» всегда должны быть в форме. – Диана засмеялась, но, видя мое смущение, быстро остановилась. - Ладно, не буду прикалываться… но предупреждаю, я еще до тебя доберусь, если не возражаешь… позже.

Я взял свой бокал, поставил на подоконник и стал искать сигареты.

- Я не против.

- Ладно, с чего же начать?

- С чего хочешь. Я все равно ничего не знаю и, как вы все утверждаете, ничего не помню. Так вот, прежде всего я хочу знать, что я должен помнить.

- Просто ты не любопытен, а то давно уже все сам бы и узнал. Рядом с тобой такой ученый…

- Об Аполлоне. Он этим занимается всю свою сознательную жизнь. Ладно – проехали. Ты должен… нет, не так. Я тебе сначала про себя немного расскажу. – Она сделала маленький глоток из бокала. – Ты как к фантастике относишься?

- Очень сдержано. Я бы так сказал.

- Вот и я тоже в свое время. Когда еще была вполне земной девчонкой. От той девочки, в теле которой я теперь, остались воспоминания и очень маленький жизненный опыт. Она теперь во мне, а я в ней, хотя моя прежняя «оболочка», мне тоже нравилась… но теперь это неважно. И об этом потом, отдельно.

Тогда мы жили в Петрозаводске. Отец у меня… у нее, конечно же, был капитаном сухогруза «Волгобалт»… Все же я буду от ее лица рассказывать, иначе окончательно запутаюсь. В тот день я была на борту, а сам этот корабль… мне тогда казалось, что это был самый прекрасный корабль на свете, он был на подходе к Петрозаводску.

Мне, наконец, удалось найти сигарету и закурить. Чуть приоткрыл форточку, чтобы дым вытягивало.

- Постой. Что-то знакомое. Ты хочешь рассказать про… признаюсь, что-то такое я слышал… или читал где, не помню. Давно уже. Я еще в школе учился. В конце семидесятых было?

- Точно. 20 сентября 1977 года это и было. Вот, а говоришь, что с фантастикой не дружишь.

- Ну, тогда шумели об этом долго. Об НЛО над городом, дырках в стеклах от «звездного дождя». Ты об этом?

- Ну, я этого «дождя» не видела, я же в это время в рейсе была. Под утро встала в туалет, вышла из своего кубрика, поднялась на палубу, а там… прямо над кораблем висит такая огромная штукенция, круглая и по краям светится, как гирлянда. А потом, как какой прожектор, луч голубой осветил весь корабль. Мне тогда показалось, что меня вдруг, как будто по голове чем задело. Я еще помню, рукой так… вроде как от комара отмахнулась. А потом эта громадина улетела… и все. И я долго даже и не вспоминала об этом случае. Пока, наконец, все это не проявилось.

- Гермес… или как мне тебя лучше называть?

- Друзья Герой кличут.

- Гера, ты постарайся вспомнить. У тебя в жизни обязательно должен был быть такой… ну, или похожий случай. Если вспомнишь, все наполовину на место встанет. А пока… а пока, может быть ты, наконец, расстанешься, с этой дурацкой простыней?

Как же я мог забыть? Ведь было же, было!

Раскаленный звенящий полдень. Пшеничное поле и я посреди этого поля сморенный жарой лежу. А вкруг меня…

Сколько же мне было тогда? Лет десять или чуть больше. В то лето родители меня «закинули» к старикам в деревню под Волгоградом. Сверстников в деревне не оказалось… вернее, были, но одни девчонки, которыми я в то время еще не интересовался. Целыми днями бродил один по окрестностям или сидел с удочкой на Волге. Рыбак из меня был еще тот, но коту Маркизу мой улов нравился.

В тот самый день, повинуясь какому-то непонятному желанию, я с самого утра ушел в лес, который начинался сразу за оврагом с южной стороны деревни. Я там еще не был. Лес оказался реденьким, небольшим, насквозь пронизанный солнцем, с большими полянами, полными ягод. И только я начал было ползать на коленях в поисках самых спелых земляничек, как кто-то меня позвал. От неожиданности, я резко вскочил и стал вертеть головой – никого. Но я ясно так слышал. Дальше больше, этот некто вполне доброжелательно попросил меня не пугаться и идти прямо…

Пшеничное поле, куда меня привел голос, широко раскинулось сразу же за лесом. Прямо по полю я прошел еще с полкилометра…

Прямо надо мной появилась звезда. Да, в яркий солнечный день, звезда. И это меня как будто не удивило. Более того, обрадовало почти до слез восторга. Я звал ее к себе, и она очень быстро приближалась…

Раскаленный звенящий полдень. Пшеничное поле и я посреди этого поля лежу. Вокруг меня очень большой круг аккуратно в одну сторону, также по кругу уложенной пшеницы. И я в самом центре этого круга…

К сожалению, что было со мной во время, от приближающейся звезды и тем, как я проснулся и пошел домой, мне так не удалось вспомнить… пока.

8. Всемирный форум

- Господа, я закончил свое сообщение и если перерыва не требуется, готов ответить на ваши вопросы.

В большом зале Parliament House столицы Австралии, наступила полнейшая тишина, будто с момента создания этого архитектурного творения в него не входила ни одна живая душа. А между тем, в зале присутствовало около тысячи человек, представителей правительств более сотни стран. В этой тягостной тишине, были слышны только шаги Ареса, прошедшего от трибуны к отдельно стоящему столику, да скрипнувшее под ним кожаное кресло. Пауза явна затянулась. Арес пододвинул ближе к себе микрофон

- Господа, я прекрасно понимаю ваше состояние. На вашем месте я, наверно тоже испытал бы подобный шок, но мы собрались здесь, чтобы принять решения к началу согласованных действий. Поэтому давайте высказываться. Если я не ошибаюсь, представитель Франции, господин Жирорден хочет нарушить затянувшееся молчание. Можете спрашивать с места господин Жирорден.

Где-то в ряду седьмом огромного амфитеатра, наконец, возникло движение. Очень полный, начинающий лысеть господин медленно снял очки, потер переносицу и с небольшой хрипотцой в голосе произнес:

- Действительно, господин Арес, кто-то должен начать. И чтобы присутствующие в зале не подумали, что этот молодой человек, вернее, этот «инопланетянин», вогнавший нас всех в ступор своей речью, знает здесь всех поименно, с подробностями личной жизни каждого, спешу заверить всех, что мы знакомы. С господином Аресом на прошлой неделе мы встречались в Лиссабоне. Так что его сегодняшнее выступление, разумеется, в тезисном содержании, мне также известно. И вопрос, который я задам возник у меня не сегодня, а несколько дней назад. И, тем не менее – господин Арес, чисто технический вопрос. Для создания защитного экрана… зонтика или как его еще назовут, сколько потребуется ммм… строительного материала?

- Мое сообщение со всеми техническими деталями сейчас изучается всемирным конгрессом ученых, который в данный момент, как вы знаете, проходит в Алис–Спрингс. Мы же собрались здесь для того, чтобы выработать единые варианты ответов на политические, экономические, и моральные, в конце концов, проблемы. Кстати, ваш вопрос, уважаемый Мишель, напрямую затрагивает все эти направления. Итак, для создания защитного экрана Земли потребуется около трехсот тысяч тонн золота.

Этот ответ словно реанимировал зал. По крайней мере, привел в чувство тех, кто еще находился в прострации. Возникли даже отдельные реплики где-то на самом верху амфитеатра. А с первого ряда поднялся представитель Японии с калькулятором в руках

- Арес-сан, 300 000 тонн? Я не ослышался? Это же намного больше, чем мировой золотовалютный запас. Как вы себе это представляете?..

- Извините, господин Тахиро Микаи, но это вы, то есть все собравшиеся, представители почти всех стран мира, должны решить этот вопрос. Что же касается количества, то на сколько мне известно, на сегодня весь мировой запас золота, плюс весь металл, находящийся в ювелирных изделиях, плюс все месторождения, как добывающие, так и только разведанные… Одним словом, все это как раз и будет составлять эту величину. Я думаю, что все же необходимо объявить перерыв, чтобы вы смогли в экстренном порядке провести совещания на уровне правительств ваших стран.

Вот теперь все пришло в движение. Из общего шума стали слышны реплики:

- Авантюра…

- Мировой экономический коллапс!

- Не только экономический. Это затронет все сферы жизнедеятельности…

Арес встал, поднял руку, призывая к вниманию.

- Если не разрешить все эти вопросы теперь, через двадцать два года действительно настанет первобытный хаос, земная цивилизация прекратит свое существование. Альтернативы просто нет. Ее не существует, поймите же, наконец, это. Перерыв, господа. Перерыв до завтрашнего утра.

Ровное гудение моторов небольшого пассажирского самолета располагает ко сну. Но какой тут сон, когда у тебя несметное количество вопросов к твоему бывшему студенту, теперь непостижимым образом, ставшим представителем внеземной цивилизации. Даже австралийский пейзаж с высоты пяти тысяч метров не вызывает особого интереса. Хотя нет, изредка Андрей Николаевич все же успевает взглянуть в иллюминатор. И все же главное, это понять…

- Арес… можно вопрос? Никак не могу привыкнуть, что вы…

- Андрей Николаевич, мне удалось захватить вас собой как раз для того, чтобы вы задавали вопросы. И я, как ваш бывший студент готов отвечать на них.

- Но вы же теперь, так сказать, официальный представитель…

- Ну, да, инопланетянин. Вы, как мне помнится, всегда мечтали о контакте? Ну, вот, он и состоялся. Правда, совсем не такой, каким вы себе могли представить? Верно? Придется поверить на слово, что, несмотря на внеземное происхождение, во мне… правда, очень крохотной частью остается жить и все тот же студент. Так что экзаменуйте.

- Потихоньку начинаю привыкать к этому… Хорошо. Сегодня у меня были некоторые сложности, а потому я присутствовал лишь на заключительной части выступления. Не могли бы вы…

- Андрей Николаевич, все таки называйте меня «на ты» или по фамилии. Так будет проще.

- Ну, хорошо. Арес Бушуев, отвечайте… - Андрей Николаевич даже сумел усмехнуться, - …двенадцатая планета солнечной системы, с которой вы… ты изволил появиться на Землю, где она находится и почему наука о ней ничего не знает? И вдогонку еще – что конкретно угрожает Земле?

- Древние… инки, шумеры, знали о нашей планете гораздо больше, чем современная наука. Хотя бы потому, что видели сами - с нее спускаются на Землю боги. И вам, как историку, археологу и уфологу, должно быть об этом известно. По крайней мере, артефактов сохранилось достаточно много на Земле. Но за последние десять тысяч земных лет, кое-что изменилось с моей планетой. Она стала практически невидимой. Причин тому много и одна из них – наличие у Нибиру такого… по меткому выражению одного из сегодняшних участников форума, «зонтика». Чуть позже я расскажу, что наличием этого «устройства», мы обязаны Земле. Нибиру – планета невидимка, в каком-то смысле. То есть, Нибиру не отражает света, то есть сохраняет всю свою и полученную энергию Космоса. Но от этого она не перестала существовать, не перестала существовать ее масса, ее гравитационное поле. Вот это поле и является главной причиной надвигающейся катастрофы, при которой в очередной раз само существование цивилизации на Земле находится под реальной угрозой. Последний раз это был, всемирный потоп, после которого уцелело ничтожная доля процента живущих на планете в то время людей. В этот раз будет еще хуже. Период обращения Нибиру вокруг Солнца 3600 земных лет. Орбита ее очень вытянута. На третьем, иногда на пятом обороте, Нириру подходит к Земле на очень близкое расстояние, влияние ее гравитации всегда сказывается очень сильным геологическим потрясением для Земли. То сближение, которое произойдет через двадцать два года, может оказаться катастрофическим. Правда, произойдет в последний раз…

- Нибиру покидает солнечную систему. Вам очень сложно понять смысл этого, но Нибиру после сближения с Землей, дальше очень близко подойдет к Солнцу. И, используя ее массу для разгона, уйдет навсегда из солнечной системы. Мало того, она перестает быть материальной, в привычном земном понимании…

- То есть она погибнет?

- Нет, она перейдет на новый уровень, на новую ступень существования. Правда, для наблюдателя с Земли, повторяю, если будет кому наблюдать, ее просто не станет.

- Мда… - Андрей Николаевич, поморщился, представив себе эту «картинку» - Но что за дело для Нибиру, если на Земле случится катастрофа?

Арес усмехнулся

- «После меня хоть потоп»? Андрей Николаевич, скажите, вот если бы вашему ребенку грозила опасность, тем более что причиной этой опасности были бы вы сами, как бы вы поступили?

- Причем здесь ребенок?

- У вас срабатывают стереотипы сознания, что все, что приходит из Космоса, несет в себе угрозу. Верно?

- А теперь допустите еще одну, немаловажную деталь – боги, сходившие с небес в древние времена, и есть создатели… родители земной цивилизации. И несут ответственность за свое создание.

- Признаться, что нечто подобное предполагал и сам я – жизнь на Землю пришла из Космоса.

- Уточняю, я имею в виду человеческую цивилизацию. А то, что вы называете «жизнью», имеет бесконечное количество форм существования, и эти формы присутствовали на Земле и три миллиарда лет назад. Нами… то есть нашей цивилизацией, еще около полумиллиарда лет назад совершались попытки создания на Земле разумной жизни.

- Так сколько же времени существует, как ты изволил сказать, разумная жизнь на Нибиру, если уже полмиллиарда лет назад, вы высаживались на Земле?

- Примерно столько и существует. Ну, чуть больше. Сколько потребовалось человечеству на Земле, для того, чтобы после очередного Потопа, выйти в Космос? Каких-то 12 тысяч лет. Для Вечности это мгновение, для Нибиру всего три года, в земном понимании. Кстати, я был в младенческом возрасте, когда это произошло. Помню только, что это событие всех потрясло…

- Так сколько же вам… тебе… Мда-с… все относительно.

- Вот именно.

- Ну, предположим, что это так. Ну, а ваша цивилизация? Откуда она? Уж, не с Сириуса ли?

- Ну, вот, а вы говорили, что не знаете. Я ждал этого вопроса. На Нибиру, разумеется, несколько раньше, тоже спускались боги. Но не с самого Сириуса. Все же будет вернее сказать, с планеты Сириуса Котеры. Мы с ними находимся в неплохих отношениях. Это еще более древняя цивилизация. И далеко не последняя.

- Выходит, что и у вас есть свои «родители»?

- А как же! Конечно. У наших создателей свои… и так далее, с вектором в Бесконечность и Вечность. До самого Создателя-Творца.

- Ну, слава Богу, хоть здесь выходит, что Создатель в самом начале у нас все же общий, один! Это выяснили. Вернемся на нашу грешную Землю. Если земляне не создадут «зонтик», чем все это может обернуться? В худшем варианте.

- А вариант всего один. Мы сейчас летим с вами в Алис–Спрингс, где в данный момент идет Всемирный конгресс ведущих ученых мира. Так вот, без защитного «зонтика», именно на географическом месте Алис-Спрингса, может оказаться южный полюс Земли. А весь многокилометровой толщины панцирь Антарктиды в одночасье, сползет в океан со своего постамента. Я думаю, что только самые высокие пики гор, скажем в Гималаях, при такой создавшейся при этом волне, не подмочат свою репутацию. Далее – землетрясения, извержения, движения материков и т.д. на несколько сотен, а то и тысяч лет…

- Невеселая картина.

- Мы… то есть мои родители, наблюдали уже такую картину. Они ничем тогда не могли помочь. Теперь дело обстоит иначе. Мы можем, но вот смогут ли в этом помочь нам Земляне – вот вопрос.

- Но почему именно золото? Вы, надеюсь, представляете те проблемы, которые могут возникнуть с «экспроприацией» этого металла? Впрочем, насколько я понимаю, по всем древним источникам именно золото считалось божественным…

- Наши предки начали добывать золото на Земле еще четыреста тысяч лет назад. Вспомните заброшенные шахты в южной Африке. Сколько им? Более четырехсот тысяч лет. Золото достаточно редкий и в своем роде уникальный металл солнечной системы. Он защищает органическую, в конечном итоге и разумную жизнь от многих нежелательных воздействий Космоса. Не случайно же именно золото на Земле в ходе развития земной цивилизация стало эквивалентом всех ценностей. Так что и теперь оно является эквивалентом самой жизни на Земле. У Нибиру защитный экран… «зонтик» имеется. Он полностью создан из золота, взятого на Земле. Если теперь подобная защита будет создана для самой Земли, с большой долей вероятности можно будет надеяться, что космическую катастрофу можно будет избежать. Для этого всему человечеству придется, я так думаю, отказаться от многого.

- Это кажется фантастической утопией. Но без создания единого Земного правительства, новых законов существования…

- Вы правы, Андрей Николаевич. И, прежде всего, землянам… всем, без исключения, придется очень сильно поменять свое сознание. Если, разумеется, у землян есть желание выжить. А работа по созданию такого правительства давно уже ведется. Скажу больше, теневое правительство, уже существует.

- Я думаю, что найдутся психи, которые будут не против решать свои проблемы силовыми методами. Столько оружия…

- Андрей Николаевич, вы, как уфолог, знаете, что НЛО всегда появляются там, где много оружия, где происходят конфликты.

- Понимаю ваше возмущение. Да, мы не вмешивались. До сих пор не вмешивались. Но если будет решение землян о сохранении самой цивилизации, уверяю вас, ни одна ракета, да что там, ни один патрон не выстрелит.

- Тогда человечество вернется к дубинкам. Или же отдельные группы будут заниматься только проблемами собственного выживания. Разумеется в ущерб остальным. Честно говоря, я не представляю, каким образом можно без насилия разрешить все эти вопросы.

- Будем надеяться, что до этого не дойдет. Не дойдет до этого по той одной причине, что мы, уходя из солнечной системы, предполагаем, оставить на Земле совершенно нового человека. Это наша миссия. Это, так сказать, наш последний подарок… - Арес заметил, что от такого обилия информации, Андрей Николаевич сильно устал - Но об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас вам нужно как следует отдохнуть, впереди вас ждут не менее яркие впечатления. После того, как мы побываем на конгрессе, я покажу вам… в нескольких милях от Алис-Спрингса установку, с помощью которой… вернее, с помощью которых, а их будет шесть, будет «раскрываться зонтик» над Землей. Это для вас будет в некотором роде экскурсия, с тем, чтобы в самое ближайшее время вы смогли возглавить строительство подобной установки в России.

- Да, но я не строитель. И я не давал согласия…

- Андрей Николаевич, после того, как вы увидите все собственными глазами, этот вопрос, я очень надеюсь, будет решен положительно.

- Но я же в технике ничего не смыслю. И потом, почему именно я?

- У вас будут все необходимые знания в этой области. Еще другим будете объяснять, а что касается выбора именно вас… то и в этом… одним словом, считайте, что у вас есть в моем лице поручитель. В общем, в результате контакта у вас появилась межпланетная «лапа».

- Никогда связями не пользовался.

- Будем считать, что это само собой вышло. Не смейтесь, это действительно очень серьезное предложение.

- Мда… действительно, какой уж тут смех…

9. «Инопланетянин»

Снег пошел еще ночью. В безветрии медлительный и какой-то задумчивый. К тому же, до того густой, что дальше десяти метров, разглядеть ничего невозможно - сплошная размытость и унылость.

А в помещении бассейна тепло и светло. В воде резвятся старшеклассники, человек двадцать - плеск воды, визги девчонок эхом отражаются от стен и потолка, сливаясь в один гул.

Мое дело наблюдать, чтобы кто-нибудь ненароком не нахлебался воды, не вздумал забраться на пятиметровую вышку для прыжков, хватит им пока и метровой. Как исключение из правил, это не касается Камова. Тот из Одессы, он может на зависть остальным и с пятиметровой «солдатиком» сигануть. Да, еще надо следить за временем. А времени для купания этой группы осталось всего… да, еще есть пятнадцать минут.

Из взрослых кроме меня присутствуют несколько родителей. Сегодня воскресенье, день встреч с чадами, у кого из них такая возможность есть. Кстати, плескаться вместе со своими детьми, родителям не возбраняется, чем они с явным удовольствием и пользуются.

Это я так только говорю, что должен наблюдать…

На самом же деле, я уже с полчаса не могу себя заставить оторвать свой взгляд от, как мне кажется совершенной, фигурки в красном купальнике, что сидит на противоположном краю бассейна. Она что-то весело кричит своему сыну, только что прыгнувшему с метровой вышки.

Но, Бог ты мой, она смотрит в мою сторону. Потом встает и идет ко мне. Она идет ко мне! Фу, как сердце заколотяколось, будто тебе лет пятнадцать, будто застукали тебя за чем-то неприличным. Этого еще не хватало… Да, знакомы около года, вскользь правда, но разве это что-нибудь меняет? Надо успокоиться, это всего лишь мать твоего подопечного. Ну, да, вон он и сам сюда саженками гребет… ревнует паразит. И очень похоже, что не напрасно. В одно мгновенье отметил в себе смешение страха, растерянности и какого-то дикого восторга. Ничего себе «коктейльчик»? И что, это я? Сам себя не узнаю.

- Гермес Викторович, здравствуйте. Что-то давно мы с вами не виделась. Вы избегаете меня? Почему?

А я вдруг, будто с «катушек» слетел. И откуда только все взялось…

- Да, Дарья Павловна… Даша, Дашенька, бегаю я от вас как от огня, самому за себя стыдно. Боюсь показаться сумасшедшим. Потому как видеть вас для меня - счастье откровенное, не видеть – смертная тоска. Вот такое странное противоречие…

Должно быть, выглядел я при таком «выступлении» как-нибудь… Странно так посмотрела на меня, будто пытаясь понять, не ослышалась ли. А потом присела рядышком и так тихо, почти что неслышно, шепотом:

- Ой, так громко-то и не надо. Прямо ошарашили меня своим признанием. Прямо из романов прошлого века. Откровенно смутили, хотя и не девица давно. Признаться, что уже с год заметила ваши страстные взгляды, но… вот ведь беда-то, какая, замужем я. Так что… как говорится, и весь тут сказ.

Дарья Павловна ловко пересела на край бассейна и вдруг весело рассмеялась.

- Ох, уж эти мужики. Где ж вы раньше были, когда совсем молоденькая была. Я же вас, Гермес Викторович, лет на десять, поди, старше…

- На семь всего, - сорвалось с моего языка, - да и причем здесь возраст?

- И все-таки давайте прикроем эту тему, сынок мой подплывает, не надо при нем чувства изливать. И потом, у вас, кажется, подружка здесь имеется? К тому же, как и вы – инопланетянка.

- Откуда вы? И вообще это товарищ по работе… к тому же еще и сестрой была на Нибиру.

- Да, у моего сына от меня секретов никогда не было. Вы лучше расскажите мне, если можете, конечно, как вы-то сами стали инопланетянином? Мне Персей все уши прожужжал.

А тут и Персей из воды вылез, шапочку резиновую снял, «локаторы» свои настроил.

- Вы, Даша… Дарья Павловна, не смейтесь. Я может и вправду инопланетянин, хотя сам этому до конца не верю. И даже если и инопланетянин, то совсем на какую-то мизерную часть. Можно просто считать недоделанным инопланетянином.

И тут все втроем дружно рассмеялись. А Персей от смеха чуть обратно в воду не свалился.

Ну, вот, кажется, разрядил обстановку. Теперь главное, заинтересовать собственной персоной, а дальше… дальше, хоть трава не расти. Главное, не останавливаться. Да, еще неплохо было бы Персея спровадить.

- Послушай, напарник, держи свисток. Назначаю тебя своим заместителем. Через минуту всех «старичков» из воды, седьмые и восьмые классы запускай. Я тебе уже рассказывал, а твоей матери…

- Но я бы еще раз послушал.

- А кто вместо меня тогда за купанием будет следить? Серьезное, сам понимаешь, дело. Если кто воды нахлебается, нам обоим по первое число достанется. Вперед.

Персей вздохнул, с неохотой взял судейский свисток и пошел выполнять мои «функции».

- Гермес Викторович…

- Лучше просто Гермес.

- Если вам… ну, хорошо, Гермес, вы не обижайтесь, хоть Персей вас и боготворит, но чтобы окончательно закрыть тему… одним словом, вы не герой моего романа. Так что давайте останемся на дружеской ноге. Вы для меня действительно интересны, хотя бы как наставник моего сына.

- Ладно, проехали. Извините, не знаю, как и сорвалось с языка. Но я же, в самом деле…

А из меня вдруг как будто воздух выкачали, до того мне стало тоскливо. Словно я что-то потерял. Потерял самое важное. Хотя в самой глубине своей очень хорошо понимал, что я потерял – потерял иллюзию, разнес вдребезги то, что «выстраивал» сам себе, с чем жил вот уже почти год. И от этого понимания сам себе я вдруг стал настолько противен, что с трудом начал подбирать слова.

- Значит, рассказать вам, про инопланетян?

- Хотите самое смешное?

- А самое смешное, что они постоянно живут среди нас. Из века в век, из тысячелетия в тысячелетие.

- И что в этом смешного?

- Смешного?..

- Ну, да, что в этом смешного? Вы же сами сказали…

- Действительно, ничего смешного в этом нет…

- Ну, хорошо. И много их? Ну, живущих «зеленых человечков» между нами, простыми смертными?

- На самом деле, они вовсе не такие, какими их рисуют в комиксах. И внешне они во многом похожи на нас, хотя гораздо совершеннее. И их достаточно много на Земле. «Присутствуют» так сказать в наших телах, пользуются нашими организмами. Правда, большая часть «подопытных» об этом не подозревает.

- А то и есть… живет, живет себе человек и не подозревает, что его глазами, ушами… и прочими органами пользуются совершенно иные существа. И не знает бедолага, зачем его жизнь мотает по белу свету. Или же наоборот, хочется человеку попутешествовать, а всю жизнь далее своего населенного пункта не вылезает.

- Ну, всяко, конечно, бывает…

- А все дело в том, что вся его жизнь уже вперед запрограммирована… ну, скажем, на наблюдение за данной местностью или же… одним словом, человек объясняет себе, что это судьба им так распоряжается. Только на самом деле выходит, что у человека это миссия, насильно данная ему другой цивилизацией, с его непосредственной помощью эта цивилизация имеет односторонний контакт с нами. Вот примерно так все и обстояло до недавнего времени.

- А с недавнего, как вы говорите, времени, что произошло?

- Как я догадываюсь… с недавнего времени, эта цивилизация пришла на Землю, в лице своих представителей, занявших… «поселившихся» более плотно, что ли, в некоторых телах. Так что выходит, что теперь они большей своей частью «замещают» человека, а… вот только со мной у них что-то не получилось, сбой какой-то. Я остался на 90 или сколько там процентов земным.

- В это трудно поверить, хотя по своей работе я сталкиваюсь с этим ежедневно.

- Даша… Дарья Павловна, если не секрет, чем занимаетесь?

- Ну, от вас какой может быть секрет. Я горный инженер. Работаю совсем рядом, здесь, да вот прямо как раз под нами, под землей, на совершенно фантастическом объекте.

- Я так почему-то и думал.

- Пока идут проходческие работы, в строительстве это называется нулевой цикл.

- Если идет разработка недр, то, как я своим земным умишком представляю, должны быть отвалы породы, терриконы…

- В этом все и дело. Я только тогда и поверила в инопланетный разум, когда столкнулась с этими совершенно необычными технологиями, когда скальная порода, путем невероятного сжатия превращается в еще более прочный материал, служащий стенами тоннелей, и прочих помещений объекта. Вы бы напросились на экскурсию…

- Опоздали, Дарья Павловна, на следующей неделе такая экскурсия запланирована для детей. Ну, и я, разумеется, с ними буду…

- Мне, Персей что-то и про Луну говорил…

- Ну, на Луну экскурсия планируется в январе.

- Вот так запросто?! Кто бы мне еще год назад сказал…

- А как мы прежде пели – «мы рождены, что б сказку сделать былью»? Американцы по Луне ходили…

- Ну, так на то ракеты, несколько суток в один конец и так далее. Сложно и дороговато.

- Ну, американцы первые и открыли, что они не первые на этом спутнике…

- А кто там побывал до... или прямо сейчас живет?

- А вот сам побываю, тогда и расскажу…

Эти мои слова прозвучали как-то очень уж громко. Или мне только так показалось во внезапно, вдруг, наступившей тишине. Первое, что увидел, оглянувшись, это, что у всех находящих в помещении бассейна, в воде и у стен какие-то удивленно вытянутые неподвижные лица.

И действительно, было чему удивиться и застыть – на дальней стороне бассейна, на трехметровой вышке, держась за руки, стояли Персей и Андромеда. Удивительно было не это. Удивительно, что они, явно того не замечая, зависли в воздухе, сантиметров в десяти-пятнадцати над площадкой, а вокруг них явственно виден золотисто-желтый ореол, похожий на сполох северного сияния…

- Перс, ты что, совсем меня не помнишь?

- Как не помню? я тебя встречал не раз во сне. В последний раз то было…

- Что ты несешь? Очнись. Я Меда. Вернее, Андромеда. Ты меня в детсад еще водил и за косичку дергал. Помнишь?

- Смутно припоминаю. Ты стала такой… верней всегда была такой, какой тебя я помню. И у тебя так много имен там было, что…

- Эй, Персей, ты что это, ку-ку? Очнись. Я - Андромеда

- Да, но также – Беата, Лаура, Гайша, Сара… а более всего тебя запомнил – Ева.

- Ты все также живешь во снах своих?

- Вернее, в прежних жизнях. И в каждой из них тебя встречал я. Ты всегда была…

- Такой же, красивой?

- Перс, ну, ты даешь! Я знала, что здесь тебя я непременно встречу. И так хотела сюда попасть. И честно, не ожидала, что ты таким же остался, что и десять лет назад.

- А это плохо?

- Не знаю… мне нравится…

- Еще скажи мне… Медка, ты мостов боишься?

- Каких мостов?

- Ну, через реку? Железнодорожных?

- Откуда знаешь ты?

- Mai ordinaire, мon printemps était l'ouragan lugubre…

- Это по-каковски? Я инглиш зубрю.

- Я тоже. Но эти строки ты должна бы помнить. Если вспомнишь…

- То, что должны они обозначать?

- Ты постарайся вспомнить… ну…

«Моя весна была зловещим ураганом,

Пронзенным кое-где сверкающим лучом;

В саду разрушенном, не быть плодам румяным —

В нем льет осенний дождь и не смолкает гром»…

- Красиво… ты сам?

- Шарль Бодлер. Тебе читал его я, перед тем как разбомбили нас, и тот самый санитарный поезд под Руаном с моста рухнул. А ты тогда…

- Я, кажется, тогда сказать успела… Sur, la Vierge Maria, rends me mon Jean!.. Вот это да!

- Ну, вот, теперь сама ты видишь, что мы с тобой вернулись… и было так всегда…

- Вот ни фига себе. А теперь, ты, может быть, отпустишь мою руку? Ну, больно же.

Ничего с этим не поделаешь, такая привычка у этого черного двух с лишним метров роста Аполлона – перед началом очередной лекции как-то уж очень интенсивно всеми пальцами расчесывать свою короткую «барашковую» растительность на голове. Вероятно, это помогает сосредоточиться на предмете разговора.

Уж больно любопытная тема. По крайней мере, для меня. Я все-таки поборол свою гордыню и напросился к нему на лекцию и теперь сижу, понятное дело, позади всех в тесноватой аудитории. Сижу и пытаюсь сообразить, с чего бы этой моей гордыне было взяться? И ответа не нахожу. Иначе как временным помрачением и не назовешь. Да что-то как-то все затянулось…

Закончив свой «ритуал», Пол вздохнул, напялил на нос очки (уже смешно - ни разу в очках его не видел) и...

- Итак, господа-товарищи, друзья мои, начнем. Для начала я все же сяду, чтобы быть с вами на равных, хотя бы с точки зрения роста. Именно на равных, поскольку я предполагаю сегодня не читать лекцию, а вместе с вами попытаться представить то, чего представить невозможно. А именно, сегодня мы попробуем подойти к вопросу строения Вселенной, вернее, ее материальной части, несколько с другой стороны. Напомните мне, что мы уже знаем. Есть желающие покопаться в архивах своей памяти? Кажется, Лапиков мечтает сообщить. Хорошо. Давай с места, Игорь. Можно не вставать.

Лапиков все же встал. Мне виден лишь его стриженый затылок и слышен голос с хрипотцой. Курит, засранец, точно.

- Ну, значит, так. Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Каждая частичка вселенной имеет свое начало и конец, как во времени, так и в пространстве, но вся Вселенная бесконечна и вечна, так как она является вечно самодвижущейся материей.

Вселенная - это всё существующее. От мельчайших пылинок и атомов до огромных скоплений вещества звездных миров и звездных систем. В принципе, любая наука изучает Вселенную. Химия изучает мир молекул, физика – мир атомов и элементарных частиц, биология – явления живой природы. Существует наука, объектом исследования которой служит сама Вселенная, космология. Космология – учение о Вселенной в целом.

- Доходчиво объяснил. Забыл только добавить, что Космология изучает лишь то, что доступно человеческому восприятию и в этом ее, если не ошибка, то ограниченность, от которой не спасает даже такая наука, как философия. Философия, в свою очередь, тоже пытается как-то объяснить строение Вселенной. Все верно, садись. К уже сказанному добавлю. Мироздание, как многослойный пирог состоит из 144 пластов, назовем их – уровнями. Каждый уровень, в свою очередь состоит из 12 частей, назовем их измерениями, а каждое измерение состоит из 12 частей, называющихся обертонами. В сумме это составляет 20736 основных слоев. Я пока не буду затрагивать первопричинные миры, следственные миры, квазимиры, антимиры, домены и параллельные миры, которые в свою очередь тоже имеют соответствующие особенности. Любое изменение в одном из аспектов вызывает цепочку изменений в остальных. А ведь изменения, - это принцип существования мироздания. Как и человек, с момента оплодотворения яйцеклетки, проходит череду изменений до своего логического конца, одновременно привнося изменения в окружающую среду.

Кстати, земные ученые… их у вас почему-то обзывают альтернативщиками, вероятно лишь потому, что их соображения никак не вписываются в общепринятые рамки официальной науки. Тем не менее, эти самые ученые уже высказывают мысли, весьма схожие с тем, что я вам только что поведал о строении Вселенной.

Мы в прошлый раз остановились на том, что по теории относительности любая материальная масса искривляет окружающее ее пространство. Это было многократно подтверждено астрономическими наблюдениями, и всего через каких-нибудь тысячу лет стало ясно, что геометрия Лобачевского описывает реальную окружающую нас Вселенную. И, наконец-то земные ученые пришли к сенсационному, с их точки зрения, открытию, в котором предполагают, что «Большому взрыву», благодаря которому из пустоты якобы возникла Вселенная, предшествовал «Большой всплеск». А произошел он в неком многомерном пространстве - не с тремя, как у нас, а с одиннадцатью измерениями, шесть из которых свернуты в микроскопические нити. Энергия этого всплеска породила «Большой взрыв». А он, в свою очередь, видимую материю и время. Появилась наша Вселенная, которая ныне «соседствует» с той - «материнской» и невидимой. И самое удивительное, что они посмели предположить, что там - в «зазеркалье» - и располагается Высший разум. То есть Бог.

Я, как заправский школяр, неожиданно сам для себя как-то радостно фыркнул, в тайной надежде, что встречу понимание со стороны подростков. Но тут же поймал на себе пару десятков недоуменных и… как будто бы даже сочувственных взглядов, мол, что с больного… Пол спас положение.

- Не будем отвлекаться. Мы уже с вами знаем - вера земных ученых в существование каких-то, пусть даже еще не открытых ими, незыблемых законов Вселенной и в постоянство мировых констант, является заблуждением. Так, гравитационная постоянная заметно меняется в пределах только нашей Солнечной системы, не говоря уже о более крупных масштабах, что привело к существенным ошибкам в определении размеров нашей Галактики, расстояний до других галактик и… бесконечности Вселенной.

Мы же подойдем к этому предмету с другой стороны, ставя во главу угла второй Космический закон, известный нам как закон Гермеса Трисмегиста. Закон… э… кто мне подскажет? Ну, давай, Персей. Ты вроде бы с ним тоже встречался.

- Второй закон? Закон аналогии – «Что вверху, то и внизу. Что внизу, то и вверху».

- Совершенно верно. И поэтому, чтобы хоть как-то представить себе Вселенную нашу в ее материальном воплощении, мы попытаемся ее отделить ее от других Вселенных и погрузимся в микрокосмос, который, так же далек от нас как границы Вселенной, но все же более понятен. А именно, рассмотрим обычную клетку. Совсем при этом не важно, растительного или же животного она происхождения. Забудем на минутку и о биологическом строении клетки, ядре, цитоплазме и прочих премудростях. Ядро, цитоплазма, при еще большем увеличении в свою очередь представят из себя достаточно однородные элементы. И если мы попытаемся себе это представить, то мы попадем в тот микрокосм, который во многом, если и не во всем будет удивительно похож на тот видимый Космос, который нас окружает. Разумеется, если мы с вами сможем уменьшиться в бесконечное количество раз и взглянуть оттуда… ну, хотя бы… скажем, задрав головы вверх. То есть мы получим точно такую же Вселенную, но в 10 в бесконечной степени уменьшения.

Вы мне не подскажете, что из сего следует? Подскажу еще. Эта «картинка» только трехмерного пространства. Оно же имеет, как вы понимаете, бесконечное количество измерений, или по-другому, связей, то… Лейла, вижу-вижу твою трепетную руку.

Сколько же этой крохе лет? Ее из-за стола-то едва видно, а она между тем, встала. Для девятого класса… хотя может я чего-то не догоняю с этим поколением.

- Я думаю, что если я… то есть все мы… человек, состоим из клеток, то вся наша Вселенная является всего лишь клеточкой… на руке или еще где… Бога?

- Ага, еще скажи – на носу? – Все тот же Лапиков сострил… вернее, попытался сострить. Пол все же хмыкнул.

- Ну, то, что это может быть наш с вами Создатель, это очевидно. И для нас этот супермен может называться Богом. Но если продолжить, то мне почему-то думается, что и Он не одинок, а живет также в своей Вселенной… в своем мире… и так далее. Впечатляет?

Дело в том, что я не предложил вам ничего нового – эта и другие теории о параллельных мирах, мультивселенных и прочем, вы можете прочитать во всевозможных произведениях фантастов. Весь фокус заключается в том, что человеческий разум в самых на первый взгляд безудержных фантазиях, не может придумать того, чего на самом деле не существует. Потому что в нас, в каждом отдельном человеке есть все, что есть во Вселенной. «Все во Мне и Я во Всем». Это главное.

- Можно вопрос?

- Горшков? Если у нашего главного молчуна родился вопрос, то… давай, Саша свой вопрос.

Горшков как-то неловко вылез из-за стола. Немного оттопыренные уши, как ни старался он прикрыть их длинными лохмами волос, решительно выглядывали и теперь неожиданно покраснели.

- Пол… вот вы сказали, что фантазии… что невозможно придумать ничего, чего нет. Выходит, что и космические войны и всякая там подобная муристика, тоже в Космосе существует?

- Попытаюсь ответить. Человек - существо разумное. А стало быть, и Космос – разумен. Это аксиома. Ты, Саня, желаешь сам себе зла?

- И я так думаю. На фига человеку желать самому себе зла? Человек только добра себе желает. А почему тогда Космос может быть не добрым? Вернее, почему Космос должен желать себе зла? Другой разговор, что человечество в своей эволюции столько натворило, столько себя уничтожало в бесконечных войнах. Научилось ради самосохранения так всего бояться, и особенно всего, что касается неизвестного, что готова весь свой врожденный страх, и необоснованную жестокость, которую продуцирует этот страх, перенести на Космос. Все эти «приключенческие страшилки» или, как ты это называешь – «муристика», не что иное, как проекция земного образа жизни человечества, психологии человека, на всю Вселенную.

У Космоса не существует таких понятий, как Зло и Добро. Есть разумное Благо, направленное на нормальное развитие и совершенствование в рамках определенных его Миссией.

- Выходит… тогда выходит, что и у всего Человечества тоже своя Миссия?

- А как же! Вся история Человечества не что иное, как один урок, в конце которого непременно должен быть экзамен и переход в следующий класс. И этот экзамен скоро уже состоится. Переэкзаменовка не предусмотрена.

- Пол, получается, что вы сами и такие как вы, с Нибиру… ну, как бы… это… для нас, жителей Земли, тоже…

- Ты хочешь сказать, Боги? Наверно, когда-то это и было так, но теперь, мы всего-навсего – репетиторы, готовящие вас к экзамену. И это наша Миссия. Между прочим, над нами тоже существуют «Боги», перед которыми мы тоже держим свой экзамен…

- Ой, Пол, миленький, расскажите нам про вашу тамошнюю жизнь на Нибиру. А то вы про нас, про нашу историю все знаете, а мы тут…

- Ой, Катенька, маленькая, раз тебе так хочется… - все, конечно, засмеялись, а сидевшая недалеко от меня девочка с ярко рыжей копной на голове, замахала на всех руками. Я про себя заметил, что сильно уж она кокетничает. По-доброму, наивно, но все же… кстати, кажется даже влюблена в Пола.

- Ну, хватит вам. Ведь интересно же…

- Конечно, интересно, кто спорит. – Пол встал, подошел к окну и вздохнул.

- М-да… Конечно же, вам интересно. Но вот смогу ли я вам рассказать? Это вопрос. Я никого не хочу обидеть, ни здесь сидящих, наиболее продвинутых юных отроков Земли, ни вообще никого из Землян, но представьте себя на моем месте. Вот, скажем так… попали вы… ну, хотя бы в школу пещерного человека и попытались бы объяснить ученикам, что такое… ну, скажем компьютер… Но!.. – тут Пол улыбнулся, раскинул широко свои «лапы» и, кажется «сграбастал» ими весь класс - … нас, то есть Землян, жителей Нибиру и еще множество цивилизаций только нашей Вселенной объединяет Единый Космический закон. И совсем неважно, кто как выглядит и как устроена жизнь на их планетах. У каждой цивилизации свой Путь. А закон этот звучит так – Все есть Мысль. И Любовь! Поэтому я все же попробую на пальцах вам что-нибудь рассказать…

Но прежде я вам расскажу, как удивительно точно представляли в древние времена Миссию Земли, Человека и всего сущего земные мудрецы. Собственно, знания эти существовали всегда, но воспринимали эти знания… да и теперь воспринимают очень немногие.

Акаша - санскритское слово, которое означает «первичная субстанция», то, из чего создано все вещественное, это первая стадия кристаллизации духа. Философия учит тому, что всякая изначальная субстанция есть дух, что материя есть дух с более низкой частотой вибрации, дух, становящийся, как сказал один Учитель, сгущенным.

Эта акашская, или первичная, субстанция чрезвычайно тонка и настолько чувствительна, что малейшие вибрации в любом месте вселенной оставляют на ней нестираемый след. Эта первичная субстанция не относится к определенной части Вселенной, но присутствует всюду. Фактически она является тем Вселенским Разумом, о котором говорят метафизики.

Когда разум человека находится в точном соответствии с Вселенским Разумом, человек начинает распознавать эти акашеские отпечатки, может собрать их и перевести на любой знакомый ему язык Земли.

В проявлении единого Бесконечного мы находим атрибуты Силы, Разума и Любви, но человек может находиться в полной гармонии с одним из этих атрибутов и не быть в гармонии с другими. Можно войти в дух Силы и не быть наполненным духом Разума или быть полностью поглощенным духом Божественной Любви и далеким от Разума и Силы. Кроме того, человек может войти в осознание Святого Духа, или Высшего Разума, и не иметь связи с Любовью или Силой. Знание же не достигается через дух Силы или Любви. Любое знание черпается только из Вселенского, или Высшего Разума, который восточные мудрецы называли Записями Акаши, а древнееврейские учителя - Памятной Книгой Бога. На память попробую процитировать…

«Никогда не было времени, чтобы не существовал человек.

Если бы жизнь человека когда-нибудь началась, должно было бы прийти и время ее конца.

Мысли Бога не могут иметь предела. Никакой ограниченный разум не может познать безграничное.

Все ограниченное подвержено изменениям. Все конечное перестанет существовать, потому что было время, когда оно не существовало.

Тела и души людей ограниченны, и они будут изменяться, и если смотреть с позиции ограниченности, придет время, когда их не будет.

Но сам человек - не тело и не душа; он - дух и частица Бога.

По Воле Творца дана была человеку-духу душа, чтобы он мог исполнить свое предназначение на плане души, дано ему было тело из плоти, чтобы он мог исполнить предназначение на плане проявленных вещей.

Почему по Воле Творца духовному человеку была дана душа для исполнения предназначения на плане души?

Человек есть мысль Божия; все мысли Бога бесконечны; они не измеряются временем, ибо то, что связано со временем, имеет начало и конец.

Мысли Бога исходят от извечного прошлого в нескончаемые дни грядущего - и таков есть человек, человек-дух.

Но человек, как и любая другая мысль Бога, есть еще и семя, содержащее в себе Божью силу, так же как и семя любого земного растения таит в себе черты каждой частицы этого самого растения.

Так же и человек-дух, как семя Бога, таит в себе черты каждой частицы Бога.

Семена совершенны, так же совершенны, как источник, из которого они изошли; но они не взросли еще в проявленной жизни.

Так же и человек-семя, должен быть посеян глубоко в почву, чтобы взойти, раскрыться, как раскрывается бутон, становясь цветком.

Человеческому семени, изошедшему из сердца Бога, было назначено стать господином плана души и плана проявленных вещей.

И Бог, земледелец каждой твари сущей, бросил это человеческое семя в почву души; оно быстро взошло, и человек стал живой душой; и стал он господином всего царства души.

План души есть не что иное, как эфир духовного плана, вибрирующий не так скоро; и в более медленной вибрации этого плана проявляются сущности жизни; проявляются истинные чувства и любовь.

И эти черты души делают тело прекрасным.

Множество уроков должен постичь человек на плане души, и должно жить ему многие века, пока не будут постигнуты все уроки.

На границе плана души эфир стал вибрировать еще медленнее, и тогда сущности облачились; ароматы и благовония, истинные чувства и все проявления любви облеклись в плоть; и человек облекся в плоть.

Совершенный человек должен пройти все пути жизни, чтобы полностью проявилась в нем плотская природа, изошедшая из плотских вещей.

Без противника солдат никогда не осознает своей силы, так и мысль должна развиваться, упражняясь в силе.

И стала вскоре эта плотская природа противником, которого человек должен победить, чтобы проявилась сила Бога. Человек - господин всего плана проявлений - протоматерии, минералов, растений, зверей; но он отказался от своего права первородства только ради наслаждения своего низшего плотского "я".

Но человек полностью восстановит свое потерянное состояние, свое наследство; однако он должен сделать это в борении, о котором нельзя поведать в словах.

И он должен преодолеть многочисленные испытания и искушения. Но пусть он знает, что его хранители и его поводыри, помогут ему в его борении. И они приведут его к торжеству.

Человек станет совершенным через то, что выстрадает на плане тела и на плане души.

Когда человек победит все плотское, его телесная оболочка исполнит свое назначение и отпадет за ненадобностью.

Тогда он беспрепятственно выйдет на план души, где должно ему завершить свои победы.

Бесчисленные враги предстанут перед ним на плане души; тогда он должен будет победить каждого из них.

Эта надежда всегда будет путеводным маяком; не может быть неудачи для человеческой души, ибо Бог руководит, и победа обеспечена.

Человек не может умереть; духовный человек един с Богом, и пока жив Бог, человек не умрет.

Когда человек победит всех вpагов на плане души, семя полностью раскроется, распустится в Святом Духе.

Оболочка души тогда выполнит свое назначение, человек в ней больше не будет нуждаться, и она уйдет, ее больше не будет.

И тогда человек достигнет блаженного совершенства и станет един с Богом»…

Вот, примерно, так…

- Можно вопрос?

- Мне почему-то кажется, что вы… то есть жители Нибиру уже прошли первую стадию. Ну, то есть… как это… ваша «телесная оболочка исполнила свое назначение» и…

- Умница! Да, нас, всех жителей Нибиру скоро не станет в этом материальном мире.

- Значит, и вы… они все, умрут?

- В земном смысле, да. Но об этом мы поговорим в следующий раз.

- Атрахасис.

- Кто меня зовет? Кто посмел тревожить царя Шуррупака в столь поздний час?

- Не шуми. Я – бог твой, Энки.

- Мой бог! Прости, что в темноте не смог узнать тебя. Но что так скрытно, под покровом ночи ты решил явиться к своему рабу? Днем, при свете солнца я встретил бы тебя как подобает со всем своим народом коленопреклоненно и с почестями, которые достойны бога…

- Молчи, Атрахасис. Молчи и слушай. Я клятву дал богам на большом совете, но решился ее нарушить. А потому и знать никто не должен, что говорю с тобой сейчас. И будет лучше, если ты смотреть при этом будешь на эту стену, но не на меня.

- Пусть будет так, как скажешь. Я готов исполнить любую твою волю. И если нужно будет отдать тебе и жизнь мою готов…

- Я здесь как раз за этим. Но не для того, чтобы забрать, напротив, хочу спасти тебя и близких твоих от гибели грозящей роду человеков.

- Великую засуху, неурожай и голод, болезни, мор уже мы испытали. Откуда новая беда грозит нам, боже?

- Вода большая, высотой до неба придет, все земли под собой упрячет надолго. Все, что смогли создать на этих землях ваших, погибнет в одночасье. Не будет ничего живого на земле.

- Ужас! Ужас! Чем богов смогли мы прогневить, что уничтожить свое ж создание хотят?

- Есть силы выше хотения богов. Мы, боги, не в силах изменить таблицы судеб. Не время теперь нам это обсуждать. Хочу я попытаться найти для вас спасенье. Увы, но только для тебя, другим не в силах я помощь дать. Не мешкая нисколько нужно строить большую лодку. Чертежи и верного слугу, что знанья имеет тебе я дам. Храни в секрете замысел, иначе остальные, коим погибнуть предстоит, тебе, как это ни печально, преградой станут.

- О, боже, мой! Но как я скрыть сумею постройку? Что сказать я должен?

- Скажи им, что к богу своему, то есть к Энки, готовишься спуститься в нижний мир. Что богу Энлилю больше не хочешь ты служить. Еще скажи, что видел сон, в котором получен был совет покинуть город, чтобы спустилась на земли царства благодать. И отныне зваться будешь Ноем, что значит «Передышка», богам в угоду.

- Да, в этом много правды, я давно хотел…

- Я знаю. Не время теперь нам чувства изливать. Покинуть тебя должен… быть может навсегда. Все боги очень скоро покинут Терру, и огонь их лодок небесных, шом-елей, из Сиппара тебе сигналом будут, что пора тебе взойти на лодку и затвориться в ней, что идет беда. Я должен торопиться. Хочу в другие земли еще попасть, быть может и там такой же совет дам достойным людям. И помни, богатство все потрать, все оставляй…

- Еще скажи мне Энки, мой бог, как долго бедствие продлится.

- По моим подсчетам луна свой путь закончит, родится вновь и станет полной. Прощай и постарайся выжить.

- Не хочу прощаться. Уверен, еще мы встретимся, мой бог.

- Молись об этом, но рук не покладая строй лодку. И сколько сможешь, возьми с собой людей и каждой твари живой по паре.

- Уже молюсь я о спасенье.

- Прощай. Смотри же, времени немного тебе осталось. Чуть больше одной луны. Я буду в мыслях с вами.

Южный ветер дул шесть дней и семь ночей:

Ходит ветер шесть дней, семь ночей,

Потопом буря покрывает землю.

При наступлении дня седьмого

Буря с Потопом войну прекратили,

Те, что сражались подобно войску.

Успокоилось море, утих ураган — Потоп прекратился.

Я открыл отдушину — свет упал на лицо мне,

Я взглянул на море — тишь настала,

И все человечество стало глиной!

Воля Энлиля и Совета богов была исполнена.

Но они не знали, что план Энки тоже сработал. В бурных водах плавало судно с мужчинами, женщинами и детьми, а также с разными земными тварями.

Когда буря стихла, Утнапишти «открыл отдушину — свет упал на лицо». Оглянувшись, он увидел, что «плоской, как крыша, сделалась равнина». Утнапишти упал на колени и заплакал, а затем стал высматривать в морской дали линию берега. Сначала он ничего не видел, но потом:

В двенадцати поприщах поднялся остров.

У горы Ницир корабль остановился.

Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться.

Шесть дней Утнапишти ждал на неподвижном ковчеге, приставшем к вершине горы. Затем он, как и Ной, выпустил голубя, чтобы тот нашел землю, но птица вернулась в ковчег. Выпущенная ласточка тоже вернулась. Третьим полетел ворон, который нашел землю и карканьем возвестил об этом. Тогда Утнапишти выпустил всех зверей и птиц и сам сошел на сушу. Первым делом он, как и Ной, совершил жертвоприношение.

На этом этапе повествования вновь проявляется различие между библейской версией с единым Богом и шумерской, где богов много. Во время жертвоприношения Ноя «обонял Господь приятное благоухание», а когда жертвы приносил Утнапишти, «боги почуяли запах, боги почуяли добрый запах, боги, как мухи, собрались к приносящему жертву».

По свидетельству Книги Бытия, Бог поклялся отказаться от намерения уничтожить человечество. В вавилонской версии эти слова произнесла Великая Богиня: «Так эти дни я воистину помню, во веки веков я их не забуду!»

Однако проблема была не в этом. Когда на месте событий наконец появился Энлиль, то думал он вовсе не о еде. Он пришел в ярость, обнаружив, что кто-то сумел пережить Потоп: «Какая это душа спаслася? Ни один человек не должен был выжить!»

Нинурта, сын и наследник Энлиля, тут же указал пальцем на Энки: «Кто, как не Эа, замыслы строит, и Эа ведает всякое дело!» Энки и не думал отпираться — он произнес необычайно искусную речь в свою защиту. Отдав должное мудрости Энлиля и согласившись, что у того были причины устроить Потоп, реалист Энки соединил признание с отрицанием вины. Он заявил, что не выдавал тайну богов, а лишь позволил «многомудрому» человеку догадаться о том, что они задумали. Раз уж этот человек оказался таким мудрым, сказал Энки, обращаясь к Энлилю, «теперь ему совет посоветуй!»

Такова была «тайна богов», которую, как утверждается в «Эпосе о Гильгамеше», Утнапишти открыл Гильгамешу. Затем он рассказал о том, чем закончилась эта история. Под влиянием речи Энки:

Поднялся Эллиль, взошел на корабль,

Взял меня за руку, вывел наружу,

На колени поставил жену мою рядом,

К нашим лбам прикоснулся, встал между нами,

благословлял нас:

Доселе Утнапишти был человеком,

Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,

Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье!

После того как Утнапишти поселился в Обители Богов, Ану и Энлиль подарили ему вечную жизнь.

Но что же случилось со всем человечеством? В Библии говорится, что Бог благословил людей и сказал им: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». Месопотам-ская версия мифа тоже заканчивается словами о процветании человечества. В частично поврежденном тексте говорится о том, что люди разделились на разные «классы»:

Пусть будут среди людей женщины, которые рожают, и женщины, которые не рожают...

Были также установлены новые нормы отношений между полами:

Да возлягут вместе жена и супруг ее...

Библейские и месопотамские тексты, которые мы рассматривали до сих пор, оставляют без ответа несколько вопросов. Какие испытания выпали на долю человечества в этот период — ведь именно они стали причиной того, что Ной получил свое имя («передышка») в надежде, что его рождение положит конец бедствиям? Какую «тайну» поклялись хранить боги, — тайну, в разглашении которой затем обвинили Энки? Почему запуск космического корабля из Сиппара стал знаком Утнапишти войти в ковчег и герметично закупорить его? Где были боги, когда вода покрыла даже вершины самых высоких гор? И почему они обрадовались запаху жареного мяса с жертвенника Ноя/Утнапишти?

В отличие от людей, нефилим были способны верно истолковать признаки надвигающейся природной катастрофы. Для них Потоп не был неожиданностью: они не могли предотвратить наводнение, но знали о его приближении. Коварный замысел уничтожить человечество отводил богам не активную, а пассивную роль. Они не спровоцировали Потоп, а просто скрыли от людей факт его приближения.

Утнапишти должен был ждать знака с небес, чтобы самому взойти на ковчег и герметично закупорить его:

Время назначил мне Шамаш: Утром хлынет ливень, а ночью Хлебный дождь ты узришь воочью, — Войди на корабль, засмоли его двери.

Как нам известно, Шамаш руководил космопортом в Сип-паре. Мы полагаем, что Энки приказал Утнапишти ждать старта ракеты из Сиппара. Шуррупак, где жил Утнапишти, находился всего в 18 «беру» (примерно 180 километров, или 112 миль) к югу от Сиппара. Поскольку запуск ракет производился в сумерках, на таком расстоянии не составляло труда увидеть огненный «ливень» от взлетающих ракет.

Картина разрушений, которую наблюдали нефилим с орбиты, привела их в ужас. В «Эпосе о Гильгамеше» говорится, что буря все время усиливалась и люди уже не видели друг друга, а «с небес не видать людей». Теснясь в своем космическом корабле, боги пытались разглядеть, что происходит на планете, с которой они поспешно бежали:

Прижались, как псы, растянулись снаружи. Иштар кричит, как в муках родов, Госпожа богов, чей прекрасен голос Пусть бы тот день обратился в глину...

Аннунакийские боги с нею плачут, Боги смирились, пребывают в плаче, Теснятся друг к другу, пересохли их губы.

Миф об Атрахасисе описывает примерно такую же ситуацию. Сбежавшие боги наблюдали картину разрушений. В то же время положение дел в их корабле тоже не внушало оптимизма. По всей видимости, кораблей, превратившихся в убежища нефилим, было несколько. В III таблице мифа описывается ситуация на борту одного корабля, где в числе других укрывалась Богиня-Мать:

Аннунаки, великие боги,

Сидели, мучимые гладом и жаждой...

Так рыдала — утешала сердце,

Так стонала Нинту, испускала вопли.

Боги с ней оплакивали землю,

Скорбью насытясь, она жаждала пива,

Когда села она, и они в слезах сели.

Словно овцы пред кормушкой сгрудились.

В лихорадке от жажды пересохли губы,

От голода судороги сводили.

Сама Нинхурсаг была потрясена картиной разрушений. Она плакала, глядя на разоренную Землю:

Глядя на них, рыдала богиня... Тряслись в лихорадке ее губы... Что это? Перевернули море? Как стрекозами запрудили реки! Как лодчонку землю перевернули...

Богиня недоумевала, как можно спасать собственную жизнь, когда погибает человечество, которое она помогла создать. Зачем она, повинуясь приказу Ану, покинула Землю вместе с остальными?

Совершенно очевидно, что нефилим получили однозначный приказ покинуть Землю и «подняться на небеса». В этот период Двенадцатая Планета приблизилась к Земле на минимальное расстояние и находилась в районе пояса астероидов («небеса»). Об этом свидетельствует личное присутствие Ану на Совете Богов, который был созван незадолго до Потопа.

Энлиль и Нинурта — возможно, в сопровождении анну-наков, населявших Ниппур, занимали один из космических кораблей и готовились присоединиться к Ану. Но остальные боги пребывали в нерешительности. Вынужденные покинуть Землю, они вдруг осознали, как сильно привязались к этой планете и ее обитателям. В одном из космических кораблей Нинхурсах ставила под сомнение приказ Ану, а в другом Иштар сокрушалась, что «былые дни превратились в глину», и сопровождавшие ее аннунаки плакали вместе с ней.

Очевидно, Энки находился не на этом корабле, в противном случае он был бы вынужден признаться, что спас род людской от уничтожения. Безусловно, у него были и другие причины для хорошего настроения — по всем признакам, он заранее планировал встречу на горе Арарат.

Ну, вот, кажется, и началось! А я по своему обыкновению, пропустил что-то, несомненно, важное.

Мы договорились с Полом вечером встретиться в кафе. Когда я зашел в клуб, обсуждение новостей, о которых я еще даже не подозревал, было в разгаре. В кафе непривычно оживленно и даже шумно. Народу за столиками тоже как-то непривычно набилось порядочно и только высоко поднятая рука Пола, указала мне направление, куда направить свои стопы. Я, понятное дело, по кратчайшему пути не пошел, а, кивнув ему, подошел сначала к стойке бара.

Надо сказать, что все живущие, работающие и учащиеся здесь находятся на полном государственном обеспечении. И в этом кафе при клубе, с названием, доставшимся ему с советских времен – «Метеор», каждый может себе получить, что пожелает, но, разумеется, в разумных количествах и ассортименте. Я спросил бутылку водку. Без содержимого этой посудины, я посчитал, будут нарушены традиции близкого знакомства. После некоторого, как мне показалось, колебания бармен все-таки выдал бутылку «Столичной». Насчет спиртного запретов нет, но как-то здесь не принято это дело. Так, легкие вина, шампанское. Так что, я выглядел здесь не совсем. Но, честно говоря, я, из каких-то скрытых, бунтарских я бы сказал побуждений, и не старался приноравливаться под «окружающую среду».

Я надеялся, что уж сегодня-то вечером вцеплюсь в Пола и вытрясу из него всю интересующую меня информацию. Ну, а «огненная вода» мне в этом будет союзником.

Пол был не один, и это меня несколько сбило с нужного настроя. Мало того, при этом я даже почувствовал некоторую обиду, но деваться было некуда и я как-то внезапно успокоился, пробормотав про себя – «ну, не последний же день… в самом деле… и вообще…».

Тем более что за столиком присутствовали, кроме Пола, Диана, а также… что оказалось совершенной для меня неожиданностью, Даша… Дарья Павловна и еще один мужик, крепкий, лобастый и, кажется, знающий себе цену. Он поднялся мне навстречу, крепко пожал, а потом слегка задержал мою руку в своей «лопате».

- Владимир Иванович Рубцов. Отец Андромеды. А вы – Гермес. Вас знаю по рассказам Дарьи Павловны и Меды. Так что, теперь будем знакомы.

- Присоединяйтесь к нашей компании.

Я поздоровался со всеми, поискал свободный стул и, не обнаружив поблизости, остался нелепо торчать с бутылкой в руках за спиной Пола. Совершенно дурацкая ситуация - обо мне как будто тотчас же все забыли, поскольку этот… как он себя «обозначил», Владимир Иванович упражнялся в красноречии. И к тому же оно, это красноречие как-то уж напрямую, было направлено на одну Дашу! Словно никого кругом. И она… она слушает его, едва не открыв рот! Опять нечто темное зашевелилось во мне. Я прислушался к его словам, и тут только до меня дошло, что я пропустил что-то очень важное. И все это оживление за столиками, весь этот шум…

- …Нет, единое Всемирное правительство, это я понимаю, это действительно необходимо, это диктует ситуация. Но как на деле все это сможет произойти, я не представляю себе. Это какой же переворот в сознании власть имущих во всем мире должен произойти, сколько потребуется средств на установление нового мирового порядка. Наконец, сколько копий нужно будет переломать для создания Конституции, законов, правил которые устраивали бы все человечество. Это же глобальная проблема!

- Перед лицом глобального уничтожения всей земной цивилизации, вы называете выработку новых законов, новой Конституции, проблемой? – Это Диана вставила свою реплику, и, сделав вид, что только теперь заметила, что я стою, усмехнулась самым краешком губ и, отодвинувшись от стола, подвинулась и указала мне глазами на краешек своего стула. А в голове моей прозвучало: «Братик мой бедный, всеми покинутый, иди ко мне, я тебя пожалею».

Это было уже слишком. Я, сделал попытку выйти из положения. Еще раз оглядел зал и на этот раз заметил вожделенный свободный стул, коим я со всяческими извинениями и завладел. Бутылку водки я так и не решился поставить на стол, а пристроил ее на полу, возле своего стула.

А в голове продолжала нашептывать Диана – «Дурачок, все равно я сегодня нырну в твою кроватку… и, кстати, у меня есть для тебя ну очень хорошие новости. На днях должен появиться Арес».

Новость для меня была действительно важной. Но мне ничего не оставалось, как… тоже, разумеется, мысленно, сказать ей «да, заткнись ты… пока». Невежливо вышло, но совершенно искренно. Судя по ее удивленно вскинувшимся бровям, вроде бы получилось «пообщаться». Владимир Иванович все продолжал излагать свои мысли, а я потихоньку начинал его ненавидеть.

- …надеюсь, понимаете, что не все страны, или даже отдельные организации, по

разным политическим, религиозным или еще по каким-либо причинам, захотят войти в единое геополитическое, экономическое и правовое пространство? Что из сего может получиться, совсем не трудно представить. Наш мир и так все время балансирует на грани мировой войны, оружия понаделали столько, что в любой день, не дожидаясь предполагаемой катастрофы, раз двадцать, если не больше, можно устроить подобное «шоу» с концом света…

Ага, я кажется, «догнал». Выходит то, о чем мне «пела» Диана, то, что мне тогда казалось фантастическим бредом, теперь это… «явление» стало достоянием всего мира? Фу… я даже устыдился своей вспыхнувшей ревности.

- Ну, это вы, Владимир Иванович, как-то сгущаете краски. – Даша невесело улыбнулась и обратилась к Полу, все это время сидевшему сильно откинувшись на своем стуле и невозмутимо рассматривающего содержимое своего бокала.

– Пол, может быть, вы все-таки подарите нам весомую долю оптимизма? Ваша цивилизация, насколько я понимаю, как выражается современная молодежь – супер. И неужели увидев, какой хаос может начаться на Земле, не предпримет действия? И если ваша цивилизация действительно обладает неограниченными возможностями… по крайней мере техническими, в которых я уже частично смогла убедиться, не может сама решить проблему создания защиты Земли без нашего участия?

- Хороший вопрос. И самое интересное, что я не могу на него ответить. Предположим… только предположим, что я и мне подобные, решились бы на это. Построили бы генераторы, экспроприировали бы все золото у землян и употребили бы его на дело, защитили бы, одним словом Землю от катастрофы. Земляне пропели бы нам Аллилуйю, а потом все равно перегрызли бы друг другу глотки… неважно чем, каменными топорами или ядерным оружием. И чего бы стоили наши усилия? У каждой цивилизации свой Путь, свое начало и конец. И мы не вправе что-то в этом менять. Помочь? Да, мы можем помочь, чем собственно в данный момент и занимаемся. Но основную задачу должны решить сами Земляне. – Пол улыбнулся. – В последнее время я как-то привык к роли школьного учителя и вот и теперь говорю вам с позиции педагога – для землян подходит время экзамена. И совсем неважно, кто как учился, кто пропускал занятия, а кто был прилежен – сдавать экзамен придется каждому. Экзамен на человечность, на наличие Любви. На этом экзамене никакие «шпоры» не помогут. К сожалению, очень мало на Земле людей, кто по-настоящему понимает, что такое духовность. Во многих языках даже понятия такого нет. Тем не менее, это самое главное, ради чего существует цивилизация – стремление к развитию духовных сил, как всего общества, так и каждого в отдельности. И совсем не важно при этом кто он – монах-отшельник, президент могущественной державы или последний босяк. Экзамен должны сдавать все. И зачет будет по последнему.

В наступившей паузе, Владимир Иванович с горечью в голосе все же спросил:

- Все это может быть и правильно, господин учитель. Только как же можно будет доказать этому «последнему», что все, что делается, делается исключительно для его же блага? Для общего блага? Как доказать, что это единственно истинный путь? А если это ложный путь?

- Вы меня еще спросите «что есть Истина?» – Пол совсем невесело улыбнулся.

- А что вы думаете, и спрошу. И если сегодня на Земле, совершенно неграмотных людей миллионы, как эту пресловутую «истину» им втолковывать?

- Ну, грамотность никогда не была мерилом духовности. Надеюсь, вам это объяснять не нужно. А по поводу истины… на нашей планете истина точно такая же, как на Земле. Поскольку она… Давайте я вам отвечу на этот вопрос словами вашего же Учителя. Когда его спросили, что есть Истина, он ответил следующее.

«Истина - это единственное, что неизменно. Во всем мире существуют две вещи - одна есть истина, другая есть ложь; истина есть то, что существует, а ложь - то, что лишь кажется существующим. Истина есть нечто - то, что не имеет причины, но она и есть причина всего. Ложь есть ничто; но она же есть проявленное нечто. То, что сотворено, будет уничтожено; то, что началась, должно кончиться. Все вещи, которые можно видеть человеческими глазами, есть проявления нечто, суть ничто и потому преходящи. Вещи, которые мы видим, - лишь отражения, проявляющиеся при вибрациях эфира, и когда условия меняются, они исчезают».

- Это все прекрасно. Но это философия, а человек…

- «Человек же есть истина и ложь, причудливо смешанные. Человек есть Разум Вселенной, ставший плотью; истина и ложь соединены в нем; и борются они, и побеждается ничто, и человек утверждается как истина. Человек создан разумным и разум его - это скала, на которой человек строит себя; это знание о нечто и ничто, о лжи и истине. Человек есть нечто, в котором Вселенная и человек едины»…

- Простите, Пол… кому из современных мыслителей принадлежат эти слова?

- Ну, Даша, если прошедшие две с лишним тысячи лет, можно считать одним днем… это слова Иисуса Христа.

- Вот так значит… А скажи, Пол… - это я решил подать свой голос, - скажи… я так понимаю, что ты, вы все там, на Нибиру, знаете наших Учителей, Будду, Христа… их мысли, деяния. Их пророчества…

- Гера, ты, верно, хочешь спросить, но никак не можешь сформулировать вопрос. Ты хочешь спросить о втором пришествии Христа? В лучах славы и так далее…

- Да. И теперь то самое Его время, выходит, настало? Выходит, что Иисус знал о Нибиру, знал о сегодняшнем дне? А может, и сам Он был посланником Нибиру?

- Боюсь вас огорчить… или обрадовать, не знаю – С Христом все обстоит сложнее. Иисус Христос проявление более высших сил, даже для Нибиру он является примером, подтверждающим правильность Пути всей Вселенной. Что касается второго Его пришествия… а нужно ли оно? Не проще ли самим попытаться подняться и попробовать стать хотя бы похожими на Него? Это возможно. Это трудно, это для Земли еще очень длинный путь. Но он возможен. Без тени превосходства могу сказать, что Нибиру большую часть этого пути прошла и для землян мы тоже являемся примером того, что это возможно. И только поэтому мы теперь здесь и пытаемся вам помочь. Отлично понимая при этом, что на чужом примере еще никто ничему не научился… Мы также хорошо понимаем, помощь наша может «выйти боком» для землян, и быть может мы нарушаем Космический Закон, по которому выходит, что час истины для Земли еще не настал. И быть может, Земля… цивилизация на Земле в том виде, к котором она существует, должна погибнуть, чтобы начать все заново, на каких-то новых условиях и обстоятельствах. Вы думаете, что мы не можем сомневаться и ошибаться? – Пол снова грустно улыбнулся. – Так что… как ни крути, а вам, землянам предстоит самим решать свою судьбу. У вас есть свобода выбора.

И зависла пауза. Владимир Иванович поднялся, прошел к бару и вернулся с подносом, на котором стояли бокалы с вином, фрукты…

- Ничего, что я за официанта? Разбираем угощение…

А когда уже сел на свое место, вдруг с иронией в голосе произнес

- Мда-с… Я-то по своей темноте надеялся, что вот, наконец, прилетели Боги и теперь установят на Земле мир, порядок. А получается, что вы тоже… как бы это… «под Богом ходите»?

Пол тряхнул головой и впервые за все время весело рассмеялся

- Выходит что так!

- А скажите…

- Ах, Владимир Иванович, именно от вас почему-то я и ждал этого вопроса. Ведь вы хотите спросить «Есть Бог или нет»? Ведь так? Вечный вопрос. И главное, что почему-то именно русские буквально зациклены на нем вот уж который век. Да чего уж там – с самого момента крещения Руси мучаются этим вопросом.

- Так все-таки?..

- Так что под этим понимать? Если признавать Бога как бесконечно развитое Сознание, то нельзя не понимать, что Бог проявляется во всем в нашем мире, но Сам он очевидно находится Выше этого твердоматериального мира. Явившись в Сыне Своем, Божественный Отец еще раз показал нам, что Он непознаваем, трансцендентен и неуловим. Но каждое движение молекулы, каждый наш шаг опосредованы Сознанием Великого Творца. И если мы видим материю и признаем корпускулярно-волновой дуализм, стоит ли сомневаться в наличии некоего высшего механизма трансформации волны в материю, и не есть ли этот механизм само Высшее, как считают эзотерики и ученые, 12-мерное Сознание Бога. Может быть Бог - 12-мерная Вселенная, или же это Правитель высшего гиперпространственного мира - наше примитивное сознание не может понять этого. Да и стоит ли спорить о природе того, что непознаваемо.

- Успокоили, право же…

Почти до полуночи мы просидели в кафе. Диана несколько раз порывалась мне «напеть», что, мол, пора бы и «баиньки», но я все ждал чего-то. И дождался. Первыми из-за стола поднялись Даша и Владимир Иванович. Они ушли, взявшись за руки, тем самым окончательно развеяв мои фантазии…

Уходя, я вспомнил о несчастной бутылке. Захотелось, было, отделаться от Дианы, пойти и напиться. Но… «чего хочет женщина – того хочет Бог». Я все же и поставил бутылку на стойку бара. Бармен почему-то облегченно вздохнул и вскинул глаза, на ожидающую меня у выхода Диану, спросил:

- А может, бутылочку минеральной… с собой?

Нет, ну нельзя так издеваться над человеком! Взять как какого-нибудь паршивого кутенка за шиворот и вышвырнуть за дверь! Без предупреждения, без подготовки, без какого-либо подобия скафандра выкинуть на лунную поверхность! Садизм высочайшей пробы!..

Честно, я испытал жуткий страх.

А все началось так обыденно, так все понятно… ну, или почти все. Мы с Аресом шли по какому-то длинному коридору, и он мне долго и нудно объяснял, что через пару часов я должен предстать перед Советом, который будет решать, что со мной делать. И надо ли вообще что-либо делать, а может просто поручить совершенно определенную работу на общее благо земной цивилизации. Ну, и все в таком роде. Только вдруг, не прекращая своей речи, «заговаривая мне зубы», завел меня в какой-то отсек, откуда-то достал пояс неизвестного назначения, нацепил его на меня, буркнув при этом «надо, Федя», открыл выход на поверхность Луны, и просто толкнул меня вперед. Уже позади меня, вход закрылся. Последнее, что я успел заметить – его ехидную улыбку.

Я плохо учился в школе, признаюсь. Но даже моих скудных познаний по физике и астрономии достаточно - по всем законам, меня уже не должно быть в живых! Точно! Отсутствие воздуха как такового, температура открытого космоса… сколько-то там градусов ниже чего-то. В самом обычном спортивном костюме! Да, я должен был просто разлететься на атомы или превратиться… ну, не знаю, во что!

А я жив! Я дышу! Вопреки всему. Мне вполне комфортно. Даже на секунду припомнил штатский старый фильм «Ангар-18». Там имитацию Луны делали в огромном павильоне, чтобы симулировать лунную (если не путаю с Марсом) поверхность на случай, если скажем, американских астронавтов плохо будет видно на натуре.

Но я-то, на самом деле на этой самой «натуре»! Или все же меня разыгрывают? И весь этот полет на «тарелке», которую они обзывают, кажется «кааайер», потом лунная станция, невероятных размеров, и вот теперь под ногами почва на которой я недоуменно топчусь и толкаюсь в то, что должно быть входом обратно – все это просто внушенный мне бред… или сон?

- Вот и спи спокойно, дорогой товарищ. – В голове голос Ареса, как разорвавшаяся бомба. – В штаны не наделал, герой? Школьники до тебя тут были в диком восторге. Такое вытворяли!

- Арес, если мне суждено будет тебя еще увидеть, я тебе рыльник начищу за такие эксперименты.

- Спокойно, брат! Не забывай, что через пару часов от меня будет зависеть твоя дальнейшая судьба. А по старой земной дружбе у меня на тебя есть виды.

- Да пошел ты…

- Так я и пошел. А ты поброди часок, умник. Полюбуйся лунным пейзажем. Осваивайся. Далеко не забирайся. Впрочем, это неважно. Да, вот еще… на Совете держи со мной дистанцию. Я к тому… а, ты же все равно не помнишь… в общем, что я в этом Совете далеко не последнее лицо. Так что сам понимаешь, соблюдай субординацию. Эй, ты меня понял? Если нет, то придется мне тебя здесь и закопать. Прикинь, первый холмик на Луне с крестом. С тебя может начаться здешнее кладбище.

- Предпочитаю сдохнуть на Земле.

- Не торопись, ты теперь почти вечный. По земным меркам, разумеется. До тысячи не дотянешь, но лет двести - двести пятьдесят я тебе гарантирую. Представь, что можно натворить за такой срок. Подумай пока. Конец связи. Обещаю не оставить тебя в одиночестве. Кого-нибудь пришлю.

«Конец связи», блин, массовик-затейник! Подставил, гад…

И вот только теперь я оторвался от этой «двери». Оторвался и оглянулся.

Оглянулся и все мои представления о поверхности Луны, читаные и виденные на видео, разом обратились в прах. Это действительно нужно видеть. Причем собственными глазами. Любые фото и видео материалы не могут передать и сотой доли ощущений.

Я осторожно сделал несколько шагов и вышел из тени, бросаемой «жилищем», в котором я был еще пару минут назад и чувствовал себя в безопасности. Я увидел солнце, которое, казалось бы, должно было меня просто испепелить. Ну и тут ничего страшного не произошло, словно между мной и прямыми солнечными лучами поместился невидимый фильтр защищающий меня. Солнце находилось над лунным горизонтом не очень высоко и мне стало любопытно – какую же тень я отбрасываю. Я повернулся и в очередной раз удивился. Моя тень как ей и положено вытянулась на добрых метров пятьдесят. Но не это удивило – удивило то, что вокруг моей тени было отчетливо видно что-то похожее на бледное вытянутое яйцо. Выходит, что я внутри этого самого «яйца», которое и выполняет функции моей защиты, моего скафандра.

Откуда-то слева, как мне показалось, из не очень большого лунного кратера вдруг возник блестящий, переливающийся всеми цветами радуги шарик. Шарик какими-то неровными прыжками стал приближаться ко мне.

- Эй, привет, лунатик! Я на соседней точке была и услышала твой SOS. Лечу тебя спасать от тебя самого. Этот Арес-издеватель тебя, конечно же, не подготовил к подобным вещам. Вы и на Нибиру постоянно друг друга прикалывали.

Ну, конечно, кого же еще мог прислать Арес, как не Диану.

- Привет. Только здесь мы не в равных положениях. Диана, а Арес что, теперь очень большая «шишка»?

- Ну, когда координируешь все, что происходит на Земле… скорее, ответственность огромная. А «шишек» у нас нет. Даже такого понятия. Просто каждый выполняет принятую на себя миссию.

- А моя миссия в чем должна была состоять?

- Наша с тобой миссия, ты хотел сказать?

- Она что, общая у нас?

- Не торопись, узнаешь. Теперь, правда, тебя могут снять с программы. Жаль. Ладно, не вешай нос, на что-нибудь и ты сгодишься. Лучше, пока есть еще время, попрыгали смотреть восход Земли. Красотища. Даже я не могу к этому привыкнуть. Нибиру в сравнении с Землей со стороны выглядит гораздо бледнее. Давай, шевелись, надо вон туда забраться. Включайся, полетели.

- Просто про себя скажи, «полетели». И все.

Действительно просто. И даже приятно надо сказать, вот так, заскользить над поверхностью…

- Эй, посмотри на вон ту глыбину и скажи «туда», а то сейчас начнешь кувыркаться. Молодец, быстро осваиваешься. Все-таки, кое-что ты помнишь, и это меня радует.

Минуты через три мы подлетели и мягко призем… прилунились на краю огромного кратера… глубиной, на вскидку до полукилометра.

И тут же из-за горизонта медленно стала появляться голубо-зеленоватая Земля, с белесыми пятнами, надо думать облачных покровов. Я ожидал, что она будет гораздо больших размеров, но и увиденное потрясло меня.

- Айкр… извини, Гермик, как тебе такое зрелище?

- Потрясно! Как ты меня назвала?

- На Нибиру ты был Айкр. Только и всего.

- Тоже ничего имечко. Но все же, моя родная планета это Земля. Вон она, какая красавица. И по ней сейчас ползают несколько миллиардиков моих соплеменников. И некоторые смотрят сейчас на меня, на Луну то есть.

- Ну, землянам сейчас не до тебя. Ты не забыл, что именно сегодня происходит по всей Земле референдум с одним лишь вопросом – быть ли единому Земному государству. Представь, какие должны твориться страсти по этому поводу.

- Сколько философов, великих мыслителей тысячи лет мечтали о едином Земном сообществе людей, живущих в мире и согласии…

- У-гу… понадобилась реальная угроза полного уничтожения, чтобы в короткое историческое время придти к этому.

- А что, на Нибиру этого не было? Не было войн, не было революций?..

- Войны были. Можно назвать их гражданскими войнами за власть между разными силами. Но вот изначально у нас не было разделения на государства, нации, народы.

- Тогда какого лешего, я спрашиваю, вы у нас натворили? Что не могли «по своему образу и подобию»?..

- Гер, ты хоть на меня волну не гони. С Землей получилось не очень красиво… Ты скоро, я думаю, сам узнаешь. Да, Нибиру в чем-то виновата перед Землей. Хотя бы в том, что грабила много тысяч лет. Но поверь, на Нибиру ни грамма золота не оказалось, а на Земле его завались. И потом… потом высшего разума тоже на Земле не было в то время…

- Ну, и на кой тогда вам понадобилось его создавать?

- И это тоже узнаешь, надеюсь, скоро. Все. Арес зовет. Полетели. Сегодня и твоя судьба будет решаться.

- Я об этом никого не просил.

- Не злись, хоть теперь-то. Ты тоже ведь не совсем землянин.

- Ну да, получается как в том старом фильме «свой, среди чужих, чужой, среди своих». Обхохочешься... Ладно, в какую сторону хоть двигать? Я здесь еще не ориентируюсь.

- Держись за мной.

Мы взлетели и только сейчас, взглянув еще раз на кратер, я увидел нечто похожее на громадный шагающий экскаватор, разрабатывающий пласт лунной породы. От удивления я завис на одном месте.

- Эй, а это что за чудище?

- Ты о чем? – Диана профессионально сделала «мертвую петлю» и полетела ко мне. – А, ты про эту «мило»? Это такая… в общем, эта штука добывает «ка»… ну, одним словом, энергию, которая очень скоро станет… заменит энергию из углеводородов на Земле. Альтернативное топливо в переходный период. В период, пока земляне не перейдут на торсионные двигатели. Вот пришлось реанимировать эти механизмы.

- Что это такое?

- Ну, ты сказала «торсионные двигатели»…

- Честно, я плохо разбираюсь в технике, но все наши космические корабли самого различного назначения работают именно на торсионных двигателях. Полетели, Арес «сигналит», что нас… вернее, тебя уже ждут. А даже по земным меркам – опаздывать не очень здорово.

Да, в своих снах, кусочках своих прежних жизней Персей такого даже не мог и представить – вот так запросто стоять на Луне и смотреть. Смотреть, как твои товарищи как-то моментально освоились и вдоволь накувыркавшись, начали играть в нечто среднее между футболом и гандболом. Что это у них вместо мяча? Обломок породы? Чудаки, право же, когда еще придется вот так вот. Нет, надо во все глаза смотреть и запоминать. А Медка где? Она только что стояла рядом. Вот же непоседа!

Персей начал с нарастающей внутренней тревогой шарить глазами вокруг. Правда, ничего страшного произойти не может – вон над всей этой «экскурсией» высоко зависли несколько небольших «тарелочек», так что все, как говорится, под контролем. Но куда же она запропастилась? Наверно, хочет, чтобы Персей понервничал, поволновался. Спряталась где-нибудь рядом и теперь хихикает, глядя, как он вертит по сторонам головой… Нет, нигде ее не видно. Исчезла и ничего не сказала, не предупредила!

Вот же… на мою голову. Мало того, что «женихом с невестой» пацаны окрестили… Ну, это может быть и правильно, когда-нибудь мы, наконец, вырастим и тогда… но когда это еще будет.

Что-то тревожно на душе у Персея. Вот и «тарелочка» одна вдруг куда-то в сторону «нырнула» за близкий горизонт. Может, случилось что? Может, с Медкой чего?..

Ну, точно! Вон она в своем «шарике» летит, с эскортом. Сейчас она у меня получит…

- Медка, ты что, ненормальная? Предупреждали же, чтобы все были на виду! По твоей милости, нас всех могут обратно в «бункер» загнать!

- Персик, ты чего разошелся? Подумаешь, я только на одну минуточку ведь. И потом, я здесь не первый же раз, что может со мной случиться? Ты лучше сюда смотри, что я нашла! Полный отпад.

- Вот. Настоящий лунный мячик! Блестящий. Скажи, что этой штуковиной лучше в футбол… Здесь еще герб какой-то и буквы…

- Медка, ты хоть представляешь, что ты нашла? Знаешь, что это за шарик? Эй, пацаны, ко мне быстрее валите все! Смотрите, что Андромеда притащила. Это же еще советских времен вымпел. Его, кажется, в 1959 году на Луну закинули.

- Здоровски!..

- Его надо в музей!

- Нет, сначала в школе покажем!

- Молодчина, Медка!

Я сижу посредине идеально круглой и, кажется такой же идеально стерильной комнаты. Правда, комнатой это помещение назвать довольно сложно – ни окон, ни дверей, ни подобия потолка – полусфера, одним словом. Полусфера от которой идет бледно голубое свечение.

Я дал согласие подключить свой мозг к «Геро». И вот теперь сижу и жду. Но ничего не происходит, если не считать изредка появляющихся на поверхности этой полусферы золотистых мерцающих вспышек.

Честно говоря, я шел на Совет с большим беспокойством и даже тревогой – воображение мое рисовало нибирианцев какими-нибудь уж совсем… страшненькими что ли. Но когда я увидел, то сразу успокоился - ничего особенного, только на земной стандарт уж больно худые, с кожей песочно-серого цвета, с полным отсутствием растительности на головах. Как, впрочем, и с почти полным отсутствием мимики на лице. Вот только глаза… такие глаза я видел… нет, не помню у кого… когда-то в раннем детстве. Они «приковывают», «забирают» и «растворяют» в себе. Рядом с ними Арес, Диана да и я сам уже не кажусь красавцами, если честно.

Я же их уже видел! Точно!! Это было тогда, в детстве!

Я почему-то сразу проникся большой симпатией и доверием к Анну-дир, который, как мне показалось, возглавлял этот Совет. От него исходило такое доброжелательство с легкой долей иронии, что мне сразу же стало легко и просто, словно я попал в кампанию очень близких мне людей. И как-то уж быстро я согласился на условия моей Миссии. Я остаюсь в программе «Коррекция». Это что-то вроде сотворения на Земле человека новой расы. В этом я буду находиться в полном подчинении у Дианы. И еще, я получу все знания по истории Земли, от начала первого посещения ее первым кораблем с Нибиру… аж больше полумиллиона лет назад, до последних лет новейшей истории. Единственно, что мне не будет дано, так это знаний об истории самой планеты Нибиру, с тем, чтобы у землян не было примеров, влияющих на собственную историю. Хотя, если разобраться, то сегодняшнюю ситуацию как не назвать влиянием?

Помню я, еще задал вопрос о правомочности теперешнего «вторжения» на Землю. Ответ был таков – такое право Нибиру дано Межгалактическим Союзом. И когда Земля будет готова к вступлению в этот Союз, начнутся иные контакты. И может быть только тогда Земляне получат доступ к истории Нибиру – планеты, создавшей земную цивилизацию. Правда, тогда Нибиру, как это ни печально, уже не будет существовать в привычном нам материальном мире… Но тут уж ничего не поделаешь – у всего есть свое начало и конец. Только всегда этот самый конец, в свою очередь, является началом чего-то нового. Так было, есть и будет до скончания времен…

Хм… само собой разумеется, там, где само время имеется в наличии.

Эта повесть не окончена. Причин тому много, но главная состоит в том, что «утопическое будущее», о котором здесь сообщалось, не сегодня-завтра может сбыться. И оно будут не совсем… а скорее, совсем не таким, каким оно виделось. Остается надеяться, что Силы Разума будут способны принять правильное решение – дать шанс нашей цивилизации пойти по пути внутреннего, духовного совершенствования. В этом, и только в этом может быть будущее всего человечества и отдельно каждого его члена.