Усталая, немного хмельная, а больше опьяненная обилием хвалебных тостов, высокопарных слов, произнесенных в ее адрес, Лариса возвращалась домой с праздничного банкета, организованного в честь ее сорокачетырехлетия. Почему она задумала широко праздновать не юбилейную дату? Да бог ее знает почему. Подружки подбивали, когда, да когда отмечать будем. Друзья за месяц начали спрашивать, будет ли она праздновать день рождения…

Ближе к дате Лариса так остро ощутила, насколько не хочется ей три дня стоять у плиты, а до этого еще неделю бегать по магазинам, закупая продукты, что не передать. Муж Павел, всегда чутко улавливающий настроение жены, предложил вариант, за который Лариса готова была его расцеловать, - праздновать в кафе. Ни тебе тарелок грязных, ни возни на кухне. Придешь как человек, причешешься, маникюр сделаешь, выспишься, наконец, чтобы кожа на лице расправилась. А то обычно именинницы, намотавшись по городу, не спавши, распарившись у горячей духовки, обжегшись не раз у плиты, выпадают в свой праздник, подают-приносят, первую перемену блюд сменяя второй, третьей, а потом уже путая салаты с горячим и тортами. В итоге обнаруживают гостей разошедшимися, мужа пьяно спящим, а себя одинокой, до смерти уставшей, и еще, оказывается, самой некрасивой во всем произошедшем действии.

Павел не поскупился. Заказал кафе на тридцать персон, выделил Ларисе деньги на платье. Сегодня она как никогда была эффектна, притягательна, интересна. Она сама себе нравилась - платье бордовое с отделкой темным бисером, туфли в тон отделке, волосы взбиты и красиво уложены, так что по плечам богатым веером легли тяжелые пепельные пряди. Чуть полноватая фигура была не в минус, а наоборот раскрывала ее как обольстительную женщину - не девушку-тинейджера с худыми плечиками и коленками.

Павел довольно ухмылялся, глядя, как мужья Ларкиных подружек пускают слюни вслед танцующей Ларисе. Подружки, в принципе все симпатичные состоявшиеся женщины, в обыденной жизни не хуже, не лучше Ларочки, сегодня явно смотрелись блекло и неинтересно. Иногда необходимо человеку испытать такой триумф своих возможностей, своей внешности, своего очарования. Лариса купалась в счастье, в собственном ощущении совершенства, благосклонно принимала трепетные пожатия руки, крепкие мужские объятия в танцах, шепот восхищения на ушко, и робкие поцелуи в висок внезапно осмелевших чужих мужей.

Машина остановилась у подъезда. Муж помог ей выйти, собрал букеты с сиденья, проводил до квартиры, а потом вернулся еще раз за подарками, наполнившими доверху багажник такси. Лариса легко вошла в сон. Снилось ей что-то светлое, удивительно приятное, просыпаться не хотелось, так как утренние грезы все еще держали ее в объятиях мужского восхищения и внимания вчерашнего вечера.

Одна только фраза, вечером показавшаяся ей несуразной, а сегодня так просто дурацкой, вызвала Ларисино неудовольствие. Кто-то из гостей, поздравляя именинницу, назвал ее нынешний возраст «два стульчика». Ну да, понятно, две четверки, похожие на два стоящих рядом стульчика. Но почему-то это идиотское сравнение ей совсем не понравилось.

С праздничного вечера, а точнее с возникшего на нем сознания своего совершенства у Ларисы начался новый период в жизни. Празднование ее дня рождения долго обсуждалось на работе. Фотографии, не раз вспоминаемые забавные эпизоды то и дело возвращали Ларису к мыслям о внезапном ее преображении. Стыдно сказать, но парочка всегда благопристойных мужей подружек так ошалели от Ларисиной красоты, что начали названивать ей на сотовый, слать сообщения какого-то не по возрасту трепетного содержания. Лариса веселилась до тех пор, пока один смельчак не заявился к ней на работу с обязывающим букетом из тридцати трех шикарных бордовых роз. Ларисе хотелось провалиться сквозь землю. Что ей делать с этим богатством? В одном букете ее месячная зарплата! Более того, в соседнем корпусе - его жена. А этот стоит, глядит, не отрываясь, и мямлит что-то об открывшихся, наконец, глазах, о женщине, без которой он не может жить, существовать и мыслить. Можно подумать, он сейчас мыслит, если «припер» ей доказательства своей необыкновенной любви, которые она ни домой, ни в офис принести не может. Но, что греха таить, Лариса находила в этом и приятную сторону. Раньше не было к ней подобного внимания, не было восхищения, ненужных признаний, легкой зависти подруг. Не то возраст, не то случай, но Лариса раскрылась сама себе с другой стороны, ощутила крылья за спиной, расправила плечи, отпустила от себя заботы, глупые бытовые мысли, напрасные переживания. Она вдохнула жизнь полной грудью и пила воздух, насыщенный ароматом весны и свободы без жадности, но легко, большими глотками, наполняясь силой женского обаяния.

Ларисин пример с празднованием дня рождения заразительно сказался на других. Через три с небольшим недели она получила приглашение от одной из своих старых приятельниц. Проблема состояла только в том, что приятельница давно и безнадежно жила в разводе. Потому приглашение пришло на одну персону, с намерением провести девичник, если такой вообще может состояться в компании женщин возраста от сорока четырех до пятидесяти включительно.

Павел не стал артачиться – девичник, так девичник. Тем более по телевизору шел футбол. Поцеловал Ларису в кончик носа, привычно легонько шлепнул по попе – безусловное подтверждение его любви и собственнических чувств в одном движении – и, с удовлетворением закрыв дверь, припал к чипсам и экрану.

Ларисе не очень хотелось идти на празднование. Приятельница Наталья всякий раз при встречах с подругами заводила разговор о нелегкой судьбе одинокой женщины. Знакомые много лет, они понимали ее, жалели, но что поделаешь - где их брать, этих мужиков, когда тебе уже за сорок. Наталья была весьма неплохой бабой, сама водила машину, сама же ее ремонтировала, моталась летом на курорты, зимой каталась на горных лыжах. В принципе – высший пилотаж для женщины. Никто никогда не спрашивал, удавалось ли ей «стреножить» мужика на лыжне. Но итог-то был очевиден - она по-прежнему мучилась одиночеством, и никуда от этого не денешься.

Встретились радостно. Настроение улучшилось уже оттого, что встретились. А встречались они своим традиционным составом теперь нечасто. Компания была проверенная, легко расселись по давно уже негласно распределенным относительно друг друга местам. Лариса, пробравшаяся как всегда под правый бок к Наталье, приобняла ее, поцеловала и устыдилась, что еще несколько часов назад нехотя собиралась на встречу. Наталья тоже с чувством обняла Ларису - их дружбе минуло без малого пятнадцать лет.

Вечер состоялся очень приятный. Много шутили, смеялись без умолку. Наталья была в ударе, сыпала остротами, на удивление не нудила о тяготах одиночества и незащищенности незамужней женщины. Подруги гуляли напропалую - заказывали коньяк и коктейли за свой счет, дабы не обанкротить именинницу. А Наталья, не скупясь, оплачивала самые изысканные блюда. К середине вечера стала понятна причина Наташкиного расточительства. К столику подошел «мэн» с цветами, поцеловал ее в щеку и по-свойски уселся рядом. Она зарделась, нежно приникла к нему и, наконец, поведала, что Евгений ее недавний близкий друг. Друг, правда, выпендриваться не стал, легко поддержал компанию, усилил обстановку свежими анекдотами, и веселье потекло еще непринужденней. Наверное, Женька первым сподобился заказать танец для своей любимой. Ансамбль, щедро авансированный Евгением, заиграл «Ах какая женщина», и Наталья медленно выплыла с ним на середину зала.

Шлюзы открылись. Видимо, публика давно ждала душевной музыки, потому что на танцпол сразу вышло еще несколько пар. Откуда ни возьмись, у праздничного стола «нарисовались» два кавалера и разобрали ближайших к сцене «девушек». Лариса, улыбаясь, смотрела, как ее девчонки томно двинулись в такт музыке, о чем-то негромко переговариваясь с новыми знакомыми. Девичник наполнился смыслом.

В этот момент кто-то еще подошел к их столу. Лариса сидела в глубине и не предполагала, что именно ее захотят «извлекать» из комфорта дальнего дивана. Казалось, что сегодня, в полутьме зала, ее вообще невозможно было разглядеть. Но мужчина явно обращался к ней. «Невостребованные девушки» придвинулись к столу вплотную, чтобы дать возможность Ларисе выйти в зал. Она вышла, спокойно протянула мужчине руку, и он также спокойно взял ее и повел за собой к танцующим.

Лариса никогда в жизни не ощущала ничего подобного. Это был ее мужчина. Они двигались свободно, не говоря друг другу ни слова, но будто зная каждое последующее движение. Мужчина держал ее крепко, надежно, но в то же время, не ограничивая Ларису в свободе движения. Сквозь подол платья она чувствовала его колено, но это не было пошло, неприлично. Колени соединились и двигались, не отрываясь, просто потому, что это был парный танец. Лариса подняла глаза и встретилась с его пристальным, глубоким взглядом. Отвести глаз она не смогла. А его рука спокойно поднялась с ее лопатки на затылок, пальцы под волосами обхватили голову и, не сжимая слишком сильно, но и не мальчишески касаясь, создали дополнительную необходимую ее телу опору, благодаря которой Лариса будто перестала ощущать земное притяжение.

Музыка стихла. Незнакомый партнер, обняв ее за талию, проводил к столу и исчез. Подруги принялись расспрашивать кто, да что. А Лариса понятия не имела, кто это. Спустя некоторое время снова заиграла красивая медленная музыка. Снова к столу подошел «партнер от Бога», как про себя назвала его Лариса, и снова они вышли на танцпол. У новой мелодии была другая энергетика, другая история. Слова Лариса даже не пыталась понять, хотя солист что-то с надрывом и чувством вещал о любви и безысходности. Лариса растворилась в партнере. Теперь он прижимал ее теснее, амплитуда движений сузилась, но Лариса по-прежнему не сомневалась, что в его руках ей не страшно оступиться, запнуться, упасть. Ей вообще было не страшно. Когда она подняла глаза к его лицу, он наклонился к ее уху и прошептал: «Я думал, не посмотришь».

Конец вечера Лариса просто не помнила. К столу она почти не возвращалась, не отдавая себе отчет, почему одна мелодия сменяет другую, а они все продолжают и продолжают свой танец. Потом он взял ее руку в свою широкую ладонь и увлек Ларису в темноту теплой майской ночи. Они стояли рядом, он целовал ее волосы, что-то шептал. Она не противилась, но мучилась мыслью, как сказать ему, что замужем, что у нее взрослый сын. Потом вдруг осознала, что признания ни к чему. Он ни о чем ее не спрашивал, ничего не говорил о себе. Он вообще уже ничего не говорил, а, прижав к себе Ларису, стоял, глядя в ночь своими глубокими карими глазами. Постояв, также без слов вернул ее в зал.

Лариса видела, что, проводив ее, он подошел к своему столу, коротко перебросился парой слов с приятелями, и они все вместе покинули зал. Сердце Ларисы упало, она еще некоторое время надеялась, что он вернется, начала подвигать подруг к завершению банкета, первой вырвалась на улицу, но никто там ее не ждал.

До утра уснуть не могла. Ворочалась, вспоминала незнакомого безумно притягательного мужчину, проигрывала в голове мелодию за мелодией, подносила к носу прядь волос, которые он держал в своих руках, вдыхала его аромат, и в этот момент сердце взлетало вверх, не в силах остановить свой трепет.

С того дня Лариса искала любой повод, чтобы хоть раз поздно вечером пройтись мимо знакомого кафе. Павел удивлялся, что это жена взялась прогуливаться перед сном. Но ночи были светлые, кафе недалеко от дома, она возвращалась в одно и то же время, долго лежала в ванне и ложилась спать, когда муж уже просматривал второй, а то и третий сон.

Лариса все это время мучалась, почему он не простился с ней, уходя из ресторана. Почему не спросил ее имени, не назвал своего. Она сердцем чувствовала, что была также близка ему, как он ей в тот вечер. Знала, что он совсем не из тех, кто ищет любого случая, чтобы после танца легко без претензий и обязательств увести понравившуюся женщину, а потом забыть о ней. Все было не так, а потому Лариса столько выдумала себе историй, столько проиграла вариантов, что не счесть, а он так и не появился больше в ресторане. Во всяком случае, никакие вычисления не позволили ей встретить его в том единственном месте, где она его видела и точно знала, что он был там не впервые.

Прошло лето. Лариса незаметно для себя посерела, подурнела. В глазах пропал блеск, а красивые волосы не могли больше вернуть однажды случайно найденной неповторимой формы, так приворожившей всех на дне рождения. Чуткий Павел относил изменения в настроении жены на счет усталости, загрузки на работе. Помогал по дому, но без фанатизма, чтобы случайно не сменить роль главы, на удел кухарки. Лариса была благодарна ему за все, и, главное, за отсутствие навязчивости. К зиме сердце ее остыло, жизнь вернулась в русло мирного, обыденного течения. Когда выпал снег, Лариса с семьей попробовали приобщиться к горным лыжам. Для них это был первый опыт, а застрельщиком, конечно, была Наталья – активная, знающая в этом деле толк, и, как всегда, одинокая. Евгений ее где-то затерялся, а, может, Наташка пересмотрела свою жизненную позицию целиком и полностью - неизвестно.

Только однажды, когда Павел с сыном унеслись на подъемнике снова ввысь, а обессилившие от морозного воздуха и нескольких самостоятельных спусков Наталья с Ларисой упали за столик небольшого кафе, подруга призналась:

- Знаешь, Ларка. Я тогда посмотрела на мужика, который танцевал с тобой весь вечер, и поняла, что нужен либо такой, либо вообще никакой. Поэтому и Женька стал не нужен.

- А не было никого, Наташ. Ни мужика, ни танцев, ни Женьки твоего – не было.

- Может и лучше, Ларис?

- Может и лучше…

Подошли Павел с сыном.

- Ну что, девушки, скучаем? Темка, тащи дамам по коктейлю.

- Паш, вы бы лучше чаю горячего выпили.

- А и выпьем. Правда, Тем?

Паша уселся на свободный стул рядом с женой, обнял ее крепко, по-хозяйски, чмокнул в холодную щеку:

- Ну как, Наталья, смотримся еще?

- Смотритесь, очень даже смотритесь. Ты, Пашка, с годами все красивее, все веселее, не мужик - загляденье.

- А что нам печалиться, да, Ларис!? Мы еще ого-го!!! Я - загляденье, жена весьма даже ничего.

- Да, мы еще ого-го, «два стульчика».., - медленно и очень тихо произнесла Лариса.

- Что ты там бормочешь, мой капитан и моя жена в одном лице, и оба еще ничего!

- Ничего, Паш, говорю, что сидим рядом на двух стульчиках, сколько лет уж сидим.

- Так мы, Лариса, столько лет прожили рядом! Дай Бог каждому знать, что рядом есть твой второй стульчик…

Павел понял, что зря это сказал при Наташке. А почему жена не толкнула его локотком, как обычно, когда он что-то не то успевал ляпнуть, не понял. Лариса взяла его под руку, приникла с давно забытой нежностью:

- Наташка, ты прости его, глупого. Он у меня хоть и «ого-го», но как что-нибудь сморозит…

Наташка – свой человек, не обиделась. На ее глазах происходило то, чему она могла реально помочь – Лариса «переваливала» свой опасный возраст.

- Паша, сдвигайся, расселся, как барин, - нарочито сурово Наталья пихнула Павла в бок, и он придвинул свой стул вплотную в Ларисе.

 

Из сборника "Не про меня, но обо мне"