Посвящается Мише ПИСАНСКОМУ,известному друзьям под именем Афанасий Джавахарлалович Джонсон.

 

Огненный ангел.

 

1.

 

-- Смейся, смейся Миша…Говорят, смех продлевает жизнь…Так я ж и хочу, чтоб ты долго жил…Жаль, что мне не смешно…

-- А ты – бойся! Это ты меня рассмешил, а дураки тебя в психушку упекут! А ты где живёшь? А-а-а? То-то – в стране дураков! А простого, нормального, общечелавеческа-а-го объяснения ты не приемлешь? Подскочило давление, ишемия, ишиас, ну или ещё что-то…Я не медик, но ты к ним можешь обратиться…

-- Ни за что! Если я стану писателем, то первая и, верно, последняя книга, которую я напишу, будет называться «Убей врача». На мои больничные воспоминания наложились таскания по врачам моего отца – у вас то…нет – это…нет – проверьте, чтобы знать точно…простите, но карточка не могла потеряться, поищите у себя – у нас ничего не пропадает…а у вашего папы гепатит С – вам тоже надо провериться – ведь вы ему перевязки делаете…ах, простите, анализы перепутали…бывает…Кстати, обратил внимание, люди, в смысле – не врачи, в больничках добрее и отзывчивее – помогают друг другу на фоне бессердечия и даже жестокости медперсонала – это особенно выделяется… Кстати, последняя врачебная хохма – на самом деле чистейшая правда. Подходит ко мне врач и говорит: «Надо делать операцию…Операция бесплатная, а за анестезию надо платить…». Я и офигел: «Вы, – говорю, – что, фашисты?» Он мне: «Да как вы смеете?!» «Но ведь только фашисты операции без наркоза делают…»

-- Ты от темы-то не уходи! Какими бы фашистами они не были, может, стоит всё-таки обратиться?

-- Ни за что! Ты и вправду меня в психушку хочешь упечь? Туда, где психи-врачи ставят эксперименты над простодушными, делая из них «овощи»? Почитай-ка Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки»…

-- Спасибо, я фильм смотрел…убедил… Но ведь что-то надо делать!

-- Надо…да кто б знал что?

-- Слушай! По-моему тебе просто бабу надо…Простую русскую женщину…завалить в стог сена и-и-и…возрадоваться…и все твои ангелы улетят… Слушай, а почему ангелы – ночной – это, скорее, бес…

-- Не знаю…хотя…они крыльями душат… Пока белый не появился я про чёрного так и не думал…А теперь, как наяву вижу, и чёрный и белый меня крыльями душат…

-- Нет, ну чёрный ясно, бесовщина, конечно, но понятно – по ночам приходит, душит, чтобы тебя в ад, в аид, или куда-то там ещё утащить… А белый зачем тебя душит? Чтобы в рай утащить?

-- Не знаю, но ощущенья почти одинаковые, за исключением того, что когда это ночью – у меня паника, а когда днём – спокойствие…

-- Расскажи-ка ещё разок, а я пока подумаю…

-- Не знаю, опять же, почему я их ангелами назвал…может это на меня свыше снизошло…Черный ангел появился давно, когда мы с Леной расстались… Первый раз я так и подумал – просто ночной кошмар… После третьего – что я чем-то болен… Сейчас думаю, что он скоро меня заберёт… Поначалу он являлся раз в две-три недели, теперь – каждую ночь, в каждый сон…Раньше я мог перевернуться на другой бок и спать дальше спокойно…теперь это не помогает – он врывается в каждый мой сон и душит меня, душит чёрными крыльями – теперь я это ясно вижу… Я боюсь ночью спать…надо работу, что ли поменять, на ночную… А в прошлом месяце появился белый ангел… Он тоже душит, тоже крыльями, но не страшно – нежно так, но тоже сильно… А вчера придушил, когда я через дорогу переходил – у меня на глаза пелена упала…чуть машина не сбила, пока я очухивался… Потому-то я и говорю тебе – скоро уйду…в ад или в рай…не знаю…кто победит?

-- А может тебе покреститься? Ты ж некрещённый…

-- Креститься надо, когда ты веришь, а неверующему креститься, на мой взгляд, грех гораздо больший, чем некрещённому ходить… Я, вообще, этих заморочек не понимаю – неужто Господу так важно висит крестик у тебя на шее или нет…был бы человек хороший…

 

2.

 

Джон Браун собирался вылетать на работу. Может, правильней было бы назвать то, чем он занимался службой, но Джон всю свою жизнь работал и называл это работой. Он был дневным или в просторечье «белым» вспомогательным ангелом-хранителем. Его умилял этот небольшой каламбур, но раз Господь так захотел… В земной жизни он был чёрным, то есть – негром. Его линчевали за любовь к белой девушке. Он и сейчас всё ещё её любил. Господь в награду за верность и безгрешность помыслов оставил ему это чувство и за это Джон любил Господа ещё больше, хотя, казалось бы, куда ещё больше…

Отец возлюбленной Джона забил её вожжами на конюшне. Джон видел её обезображенное тело уже с небес и реки слёз лились из его глаз – сотворить такое лишь за один поцелуй?! Но Господь успокоил его: её невинная душа на небесах и продолжает любить его, Джона, так и ты, Джон, продолжай любить её и помогай всем безутешным влюблённым… И Джон любил её и помогал влюблённым, которые были ещё на Земле.

Вот и сейчас он вылетал на помощь к потерянному в любви мальчику, за которым начал охоту дьявол, понуждая несчастного влюблённого к самоубийству, чтобы забрать его душу себе. Старый ангел-хранитель не справлялся, и Господь направил Джона на помощь. Чистая любящая душа должна отлетать в рай, а не в ад, но люди слабы, они не выдерживают мук неразделённой любви и тогда за ними устремляются бесы, совращая их лёгкостью избавления от мук…

Вот и к этому мальчику повадился кто-то из преисподней…

-- Эй, черномазый, поговорим?

Джон от неожиданности захлопал крыльями.

-- Кто это?

На границе сумрака маячила невнятная фигура…

-- Это я. Тот, кто тебя линчевал. Своего имени я не помню – это Божья кара. Мы, совершившие смертный грех, не помним своих имён… Но тебя я помню. Это я вздёрнул тебя на том клёне… Если честно, то я до сих пор не раскаялся в этом, хотя может быть и придётся сделать это, если позволят замолить грехи… Ну да мне ещё рановато… У нас в преисподней всё по плану – мне ещё четверых надо отправить к моему господину, чтобы вместо геенны огненной занять место полночного беса. Хотя душа всё равно горит… Если б ты знал, черномазый, как горит душа…

-- Хвала Господу – мне этого никогда не узнать. Чего тебе надо?

-- Да просто посмеяться над тобой дураком. Надо же – черномазый стал белым ангелом, а я – белый – чёрным. Наш подопечный вчера прикрутил кусок трубы к дверной щеколде. У него есть три старых патрона и два из них нужного калибра. И щеколдочку он заострил на наждачке – грамотный парень. Осталось только пружинку найти, хотя можно и молоточком тюкнуть. Он, наверное, сейчас обдумывает – как надёжней? Так что если не сегодня, так завтра ночью он будет мой! И все твои уловки с несчастным случаем, типа попадания под автомобиль не прокатили. Ну ты и дурак! Разве так спасают души?

-- Я на всё готов, чтоб этот мальчик спасся! У него чистая, невинная, любящая душа! И не его вина, что его любовь отвергли. Его любовь так сильна, что он способен и на глупости, вроде этих патронов. И у меня ещё есть время – я найду выход!

-- А про водителя авто ты не подумал?

-- Всё было учтено – за рулём был ваш клиент…

-- Ничего у тебя не выйдет! Смотри – он просыпается в холодном поту (я сегодня ударно поработал), он может и не дождаться ночи, а сделать то, что задумал средь бела дня. Я сейчас его ещё придушу чуток – моё время ещё не вышло!

-- Не дам! Моё время сейчас настанет!

-- Батюшки! Смотри, кто летит! Здесь даже я не поживлюсь!

Джон даже не стал оборачиваться – он по искрам на своих крыльях понял, что это – огненный ангел – демон, не признающий ни дня, ни ночи. Тот, кто вырывает невинные мятущиеся души и, поджигая их, увлекает за собой на границу дня и ночи. И души горят не сгорая, мечутся в сумраке, поджигая другие мятущиеся души, и нет им спасенья. Даже грешники могут раскаянием и молитвой достучаться до Всевышнего и получить спасение, а этим бедолагам вечно скитаться в сумеречной дымке.

Джон со всей силой своей любви бросился на помощь, призывая Господа помочь и ему, а главное – невинной душе его подопечного. И Господь послал луч солнца, по которому Джон успел к влюблённому мальчику. Джон накрыл его своими крыльями, а огненный ангел, опаляя белые крылья Джона унёсся в сумрак.

 

3.

 

-- Ни фига себе! Ты где это подпалился?

-- Ты о чём, Миш?

-- Да у тебя левый висок седой… Или подкрасил? А почему только висок?

-- Брось прикалываться.

-- Да ты в зеркало смотрел? Что случилось-то?

-- Да ты опять не поверишь…

-- Всё равно расскажи. Тебе хоть легче станет.

-- Да я сегодня ночью опять намучался. Всю ночь меня душил мой чёрный ангел, да так, что я и рад бы был на себя руки наложить… А утром будильник позвонил – я вскакиваю, чтоб его отключить и тут что-то горячее мне в левый висок – бац! Я с копыт в полный рост, а меня сверху другое что-то накрыло… Вот хоть ты тресни, а я видел белое крыло! Глаза открылись смотрю на будильник – 22 минуты в отключке был… А будильник всё орёт, а я пошевелиться не могу… Кое-как очухался… ноги не держат… сел… потом уже и встал… Пошёл бриться, а у меня висок седой… А ты всё не веришь в моих ангелов…

-- Ага – ещё один прилетел – горячий ангел. Ха…

-- Огненный…

-- Какой?

-- Огненный ангел. Я недавно в интернете прочёл. Прикольно – пересказ романа Брюсова «Огненный ангел». Чтобы прочитать роман вы потратите 6 часов, а пересказ за 5 минут. Какая экономия времени! Так что книжки теперь можно не читать. Пусть их «ботаники» читают и нам пятиминутный пересказик втюхивают…

-- Бедный Валерик, чего ради так расписывал, не мог в 5 минут уложиться? А по тебе, батенька, точно психушка плачет – там твоих ангелочков вылечат. Я ж тебе советовал – найди простую русскую бабу…

-- Да помню я. Ты просто никак не поймёшь – я на кого не взгляну, а передо мной Лена… Через секунду понимаю – ошибся… И так – всякий раз… Я вижу только её… И никто мне не нужен, кроме неё. Хотя сегодня ночью мне показалось, что последняя ниточка, что меня с нею связывала, оборвалась… Она мне никогда не снилась, а сегодня приснилась под утро. С ней рядом стоял кто-то… Не видно было кто, но он ждал… И она сказала: «И что? И ничего! И всё!» Тут-то я и почувствовал, что ниточка оборвалась… Я ведь всегда чувствовал Лену. Мне друзья звонят – Ленка приехала, а я уже и без них знаю… Однажды она приехала и я это почувствовал – звоню ей, а трубку матушка её берёт. Я говорю: «Позовите Лену». А матушка: «А откуда ты знаешь, что она приехала? Она даже телеграмму не прислала и дозвониться не смогла… Как снег на голову… А ты знал…» А теперь ниточка оборвана и я её чувствовать перестал…

-- Ну, так и всё – живи и радуйся!

-- Чему? Жизнь без любви – это не жизнь, а прозябание!

-- Ннда! Не сошёлся же свет клином на одной…

-- А может сошёлся… Даже теперь, когда ниточка оборвалась… Может это всё, что в моей жизни было предназначено. Смысла жить теперь больше нет. Всё закончилось. А мне грех жаловаться – целый месяц счастья! Уж мне ли не знать как это много.

-- Угу. За месяц счастья семь лет безумия. Уж мне ли не знать, когда всё это у меня на глазах. И ангелочки уже летают… Откуда ты знаешь, что всё закончилось? И откуда ты можешь знать, что начнётся? Может ещё сильнее и светлее полюбишь? Не надо терять надежду – в жизни столько непредсказуемого. А ты себя похоронить решил.

-- Я даже эпитафию себе придумал «здесь был Вася», как тебе?

-- Здесь был дурак – вот как!

 

4.

 

Джон Браун заканчивал свой очередной облёт. Возвращался он с тяжёлыми мыслями о том, что ничем уже не может помочь мальчику, к которому его приставил Господь. Додушит ли его чёрный, сожжёт ли огненный ангел, но Джон не находил больше средств к его спасению. Остаётся уповать на Чудо. А Чудо может свершить лишь Господь. И Джон неистово молил Господа о Чуде, хотя и не представлял, какое Чудо может спасти мальчишку. Джон называл всех своих подопечных мальчиками и девочками, потому что у всех них были невинные души, как у детей, несмотря на их календарный возраст.

Крылья Джона после столкновения с огненным ангелом стали ещё сильнее – значит Господь не оставил его. «Так не оставь же Господи и этого мальчика! Яви Чудо!»

 

5.

 

Я шёл от Мишки по тёмному парку. Малолетки опять поразбивали все фонари. Поседевший висок начал жечь. Я снял шапку. Уши стали замерзать, а висок всё равно жёг. Проблемка… Нет я уже отмораживал свои ушки, больше не хочу. Хотя они мне больше и не понадобятся… Я нащупал в кармане патроны. Стоп! Почему два? Где третий? Хотя мне и одного хватит… Но где же третий? А-а-а… Дырочка в кармашке… Вот он и третий за подкладочкой…

-- Извините, пожалуйста, у вас нет зажигалки или спичек, а лучше – фонарика?

Пока я искал пропавший патрон, чуть было не налетел на стоявшую у заснеженной скамейки девушку.

-- Фонарика нет, а зажигалка имеется. А зачем?

-- Да каблук сломался! А здесь темно… Я наощупь щупаю – уже рука замёрзла.

-- Зажигалкой здесь много не высветишь…

-- А у меня газетка есть, можно факел сделать.

-- Давайте, сделаю.

Я поджег газету и поднес её к разворошенному снегу. Буквально в двух-трёх сантиметрах от края попыток девушки нащупать сбежавший каблук торчал рыжий беглец.

-- Урррааа! Я его минут двадцать выщупывала. Вы мой спаситель и зовут вас, наверное, Прометей.

-- Нет, просто Вася. И спас я всего лишь каблук.

-- Нет, Просто Вася, вы спасли меня – я ведь могла замерзнуть в поиске и наутро мой хладный трупик украсил бы местный пейзаж. И вы никогда бы не узнали, что я просто Оля.

-- Очень приятно, Просто Оля. Мне не зря кажется, что я, как ваш спаситель, просто обязан проводить вас. Шкандылять на одном каблуке проблемно и скользко.

-- Вы удивительно точно подобрали слово. «Шкандылять» гораздо куртуазней, чем «ковылять». И правда – скользко. Я и не сомневалась, что вы продолжите меня спасать.

-- Почему же?

-- Потому что вы – добрый.

-- А откуда вы узнали мой секрет? Вы меня даже не разглядели в темноте.

-- Во-первых, разглядела, пока вы каблук искали, я вас разглядывала. А во-вторых я хочу, чтобы вы были добрым, а мои желания не обсуждаются. Вот сейчас я желаю, чтобы вы взяли меня под руку и продолжили спасение. И после такой фривольности нам придётся перейти на «ты».

-- Ваши желания… Ой, прости, твои, не обсуждаются, а выполняются.

Мы вышли на освещённую улицу. Я взглянул на свою спутницу – она рассмеялась

-- Ну что, разглядел? Жду комплиментов!

-- Вы красивая.

-- Ты. Не вы, а ты – не забывайся.

-- Ты – очень красивая.

-- Ну, для первого комплимента сойдёт, но впредь постарайся быть поизобретательней.

-- Твои ресницы пронзили мой взгляд и открыли ему твои глаза, цвета…давай поближе к свету, а то я недоразглядел.

-- А-а-а… Так слишком легко – не ищи лёгких путей!

-- Твои ресницы пронзили мой взгляд и открыли ему твои глаза, цвета… надежды!

-- Глупо, но приятно, спасибо. А ты не жмот?

-- В смысле? Ты пожелай, чтоб я не был жмотом, это ж просто…

-- Просто… Просто я как благодарная спасённая обязана пригласить моего спасителя на чашечку кофе или чая, это как спаситель пожелает, а я чаю не хочу, кофе уже поздно пить, и хочу я шампанского. Только ты не парься, если с денюжкой напряг, я не подумаю, что ты жмот и на чай я тебя всё равно приглашу.

-- Ну, на шампанское хватит.

-- Урра! А на шоколадку? Маааленькую?

-- Как ты могла подумать, что я способен купить шампанское без шоколадки? И не надо мелочиться – у меня хватит на большую, даже на две…

-- Не надо две, хватит одной. Я просто сегодня с мужем развелась, ещё и каблук сломался – вот и захотелось отметить эти радостные события.

-- А мне можно тоже шампанского?

-- Не вопрос… Одной бутылки хватит – мне-то и стакана хватит – я ещё тот алкоголик… Просто шампанское напоминает о празднике. А я хочу хоть маленького праздничка.

-- Кстати, мы перешли на «ты» без брудершафта, так что шампанское будет кстати…

-- Если хочешь поцеловать, не жди брудершафта.

Не знаю почему, но я стал целовать не губы, а глаза. Может от того, что в них стояли слезинки… И уже не стояли, а катились по замерзшим щекам. И я стал целовать щеки... Может от того, что захотелось отогреть.

-- Давай продолжим в тепле, -- прошептала Оля.

Я купил шампанское и шоколадку и мы пошкандыляли дальше.

Прошли мимо моего двора. Прошли мимо соседнего с моим. Подошли к следующему…

-- Ну вот и пришли…

-- Слушай, Оль, мы ж с тобой соседи, я через двор отсюда живу. Почему я тебя раньше не встречал?

-- Потому что я была замужем. Здесь моя мама живет. Теперь буду и я с дочкой. Тебя не смущает, что у меня дочка?

-- Было бы подозрительно, если бы у тебя не было детей после скольких лет замужества?

-- Через месяц было бы десять… Пошли в дом, нечего тут перед бабулькиными окошками маячить, бабульки уже всё разглядели и мы их обеспечили темой обсуждения на месяц, а то и на два…

В квартире было темно.

-- А где ж мама с дочкой? Или уже спят?

-- На соревнованиях. У меня дочка – «художница» – художественной гимнастикой занимается. Она так хотела, чтоб я с ней поехала, а тут развод – мы через суд развелись. Муженёк всё до копеечки посчитал, ой, да ну его…

-- Позвольте Вашу шубку, сударыня?

-- Конечно-конечно… Можешь и сапоги снять – у меня красивые ноги – тебе будет приятно.

У неё красивые ноги и мне очень приятно было снимать сапоги.

-- Чай-кофе будешь?

-- Да нет, мы же сошлись на шампанском…

-- Тогда открывай, только давай без брудершафта – захочешь поцеловать…

-- Не буду ждать брудершафта.

-- Поставь, пожалуйста, журнальный столик к дивану, а я фужеры принесу.

Оля пошла на кухню. А мне удалось открыть шампанское без досадных оплошностей. Недавно я прочитал, что правильно вращать бутылку, а не пробку, вот и подвернулся случай это проверить. Сработало – не соврали.

-- А зачем ты стул подставил? Садись на диван, а я рядом – прижмусь к сильному плечу.

И она прижалась… Просто прижалась своим остреньким плечиком к моему и еще прижалась к нему щекой. Я сидел не шелохнувшись, улетев на седьмое небо от кайфа. Минут десять я так покайфовал.

-- С тобой так надёжно. Отрываться не хочется, но я боюсь заснуть. Разливай, Просто Вася, шампанское – будем кутить. И скажи какой-нибудь тост, только не длинный.

-- Тогда Гагаринский…

-- Какой-какой?

-- Поехали!

-- А-а, ну да! «Он сказал: «Поехали!» и махнул рукой». А мы стаканами махнём!

Мы махнули фужерами…

-- А шоколадку?

Я не понял – я же открыл шоколад, разломил на дольки. Вот же он – под носом. Оля обняла рукой моё плечо…

-- Вась, обними меня. И возьми кусочек шоколадки и положи мне прямо в ротик.

Вот я дундук!

-- А теперь я тебя буду с рук кормить.

Оля взяла кусочек шоколада, положила на свою ладошку и поднесла к моим губам. Другой рукой начала гладить мои волосы.

-- Кушай, Просто Вася.

Я начал целовать её руку.

-- Кушай, Просто Вася, а то моя вторая рука тоже хочет, чтоб её целовали.

Она прижалась ко мне, накрыла ладошками моё лицо, а я их целовал… целовал… целовал…

-- Ну вот, теперь ты стал совсем ручным. Теперь я тебя всегда буду кормить с рук, конечно только когда нам никто не будет мешать. И у тебя пропал дар речи, но это хорошо – значит, ты в меня влюбился. Мне это нравится, только не жди, пожалуйста брудершафта…

Счастливые часов не наблюдают. Сколько времени мы целовались и обнимались? Разве ж я вспомню?

-- Ты, прости меня, пожалуйста. Я, конечно, как врач, понимаю твоё «напряжённое» состояние. Но пойми меня правильно, я всё-таки ещё не в том состоянии, чтобы осчастливить тебя именно сегодня. И издержки старорежимного воспитания… Ты всё-таки пока ещё «первый встречный». Но главное не в этом, а в том, что я хочу, чтобы ты любил меня красивой, а сегодня я не очень…

-- Главное в том, что мы встретились…

-- Господи! Спасибо тебе за такой подарок! Ты послал мне спасителя! Вася, я чувствую, что ты мой спаситель.

-- А я думаю, что это ты меня спасаешь…

-- Правильно думаешь и я тебя спасу! А сейчас, Васенька, всё-таки ступай домой. Оставим немножко счастья для следующих встреч. Да, и забери остатки шампанского и выпей его по дороге домой. Понимаю, шампанское из горла, да ещё и на морозе – трудная задача, но ты не ищи лёгких путей – я хочу, чтобы повстречавшиеся тебе по дороге женщины подумали, что ты алкаш и не приставали к тебе.

Оля проводила меня до дверей.

-- Целоваться не будем, а то ты до дома так и не доберёшься.

-- Слушай, а что ты про врачей говорила?

-- А я же врач. Ну, иногда нас «тренерами» обзывают, но я – врач ЛФК – лечебной физкультуры. А что? Что-то не так?

-- Да нет. Просто ты даже не узнала, кто я.

-- Ты – Просто Вася! Влюблённый в девочку Олю, которая сегодня влюбилась… в Просто Васю – вот такой вот любовный треугольник… Ну иди уже…

Оля чмокнула меня в щёку, открыла дверь и шутливо вытолкала за порог. Я обернулся пожелать «Спокойной ночи» и увидел, как Оля меня крестит…

-- А я – некрещенный…

-- Это не важно… Главное, чтоб ты меня любил… Иди уже, а то я расплачусь в самый неподходящий момент.

Вы думаете я шёл? Да я, конечно же, летел!

 

6.

 

-- Она светится!!!

Джон не поверил своим глазам – его подопечный мальчик летел рядом с ним.

-- Как ты летишь – у тебя даже крыльев нет?

-- А кто молил Господа о Чуде?

-- А кто светится?

Я посмотрел на Джона с иронией…

-- Джон, я, честно говоря, думал, что белые ангелы по ночам спят… А ты всю ночь подглядывал за нами, а теперь задаёшь глупые вопросы.

-- Я не подглядывал, а хранил. Ангелы-хранители не спят, Просто Вася…

 

7.

 

Я допил шампанское перед своим домом и сунул замёрзшую руку в карман. Что-то холодное кольнуло пальцы… Я достал из кармана два патрона… Третий за подкладкой, вспомнил я… Выудил из-за подкладки третий и с размаха бросил все три патрона подальше в снег. Надеюсь к весне они проржавеют и придут в негодность. А я достаточно силён, чтоб не искать лёгких путей.