Н.Н. БОГАЕВСКИЙ (Н. Воробьев)

 

3 июля 1989 г. в местечке Пебл Бич, Калифорния, скончался Николай Николаевич Богаевский.

Покойный родился в 1908 г. в Петербурге. Он был племянником Донского Атамана генерал- лейтенанта А.П. Богаевского.

Коля получил образование в Донском Императора Александра 111 Кадетском корпусе, который он закончил в Гарадже, Босния. После этого он учился юридическом факультете в Белграде.

В Монтерее, в Американской Армейской Школе Языков (теперь Институт Иностранных Языков Министерства Обороны), он преподавал русский язык.

Н.Н. был исключительно талантливым человеком: он был поэтом, писателем, художником, отличным регентом хора и прекрасным преподавателем.

В институте он основал русский хор, в котором пели наши американские военные студенты. Хор прославился на всю Америку. Коля часто выступал с хором на инвалидных балах в Сан-Франциско.

 

* * * *

 

Посвящается Донскому

Императора Александра 111

Кадетскому Корпусу.

 

Здравствуй, мальчик мой, вихрастый, непокорный!

Долго не видались мы с тобой,

Сотни верст исколесив дорогой торной

По чужой, не русской мостовой.

Помню я тебя совсем еще мальчишкой —

Утреннюю раннюю росу —

Ты шагал тогда в суконной шинелишке

И с пятном чернильным на носу.

 

Год за годом шел обычной чередою...

Ты мужал, и полный вешних сил,

Легкий пух над оттопыренной губою,

Как гусарский ус ты теребил.

 

Много было вас тогда в стране далекой,

Малышей с душой богатыря!

Вас в одно звено вязал девиз высокий:

За Россию, веру и царя.

Стены Корпуса, в Хабаровске, в Полтаве,

В Питере ль в Тифлисе ль, на Дону —

Говорили вам о старой русской славе,

И как чтить седую старину.

Как лелеять славных прадедов заветы,

Шелест ветхих боевых знамен,

Имя гордое — российские кадеты

И с сургучным вензелем погон.

 

А потом тебя встречал, я в ночи черной,

Что страну покрыла пеленой...

Милый мальчик мой, вихрастый, непокорный,

Первым рвался ты в неравный бой.

В небе заревном пылающей Каховки

Вижу твой дрожащий силует —

Помню: с папиной «взаправдашней» винтовкой

Ты шагал, тогда в тринадцать лет.

И желая как-то скрыть фальцет высокий,

Ты нарочно басом говорил...

Как боялся ты тогда, что ненароком

С фронта к мамочке отправят в тыл!

 

В сапожищах ноги детские шагали,

И дорог на них ложилась пыль...

И Ростов и Перекоп тебя видали,

Степи Сальской укрывал ковыль...

 

О семье своей ты ведал понаслышке,

Или слабо помнил... До того ль?

И все в той же рваной шинелишке,

Ты шагал, тая печаль и боль.

Не твои ли это слышали мы стоны,

Твой недетский, леденящий крик?

Не тебе ль, дружок, кокарду и погоны

Вырезал в Ростове большевик?

 

Ты, кто Белое святое наше дело

Твердо нес на худеньких плечах,

Чье замерзшее искрюченное тело

Видел я в окопах и во рвах?

 

И сегодня в этой встрече нашей,

Мне тебя хотелось помянуть

Добрым словом и заздравной полной чашей,

Передать, что так теснило грудь.

 

И сказать тебе, мой мальчик беспокойный!

Сколько не видались мы с тобой,

Сотни верст исколесив дороги торной

По чужой, не русской мостовой!

Правда, помню я тебя совсем мальчишкой,

Да ведь сколько лет-то с той поры!

На тебе, ведь, нет уж черной шинелишки,

Серебром усыпаны вихры.

Лишь глаза твои, как встарь, горят задором,

И коль в эти загляну глаза —

На плечах опять почудятся погоны,

Юные услышу голоса...

 

Снова в прошлое мне приоткрыты двери,

Мы с тобой опять в краю родном,

И кадетское, как прежде, бьется сердце

Под обычным штатским сюртуком...

 

* * * *

 

КАДЕТАМ

 

Я снова о жертве кадетской пою.

Я знаю — уж пелось. Простите...

Но с ними, погибшими в грозном бою

Связали нас накрепко нити.

Быть может в укор из отцов кой-кому

Пою я — держались не крепко,

Позволив, чтоб Русь превратила в тюрьму

Босяцкая хамская кепка.

 

* * *

Ему и пятнадцать-то было едва ли,

Хоть он и божился, что да.

Ведь даже ребячьи сердца полыхали

Тогда, в лихолетья года.

 

Не спрашивай имени — столько ведь лет!

Удержишь ли в памяти это?

Но вечно стоит пред глазами кадет,

И мне не забыть кадета.

 

Донец ли, орловец — не всё ли равно?

Из Пскова он был иль с Урала...

С поры лихолетья я помню одно —

Кадетская бляха сверкала,

 

Да по ветру бился в метели башлык,

Как крылья подстреленной птицы.

Был бледен кадета восторженный лик

И снегом пуржило ресницы...

 

Он двигался словно не чуя беды

И пулям не кланялся низко.

Трещал пулемет и редели ряды,

И красные были уж близко.

 

И наземь он пал неуклюжею цаплей

И шею он вытянул в небо смешно,

И вытекла Жизнь — просто капля за каплей,

Бурля и искрясь, как в бокале вино.

 

Не спрашивай имени — имени нет...

Был чей-то сыночек. Российский кадет.

Калифорния 1973

Н. Н. Богаевский. 24 декабря.