Свое вдохновение любят, ждут, лелеют. А если оно живет само по себе, когда хочет-приходит, когда хочет-уходит, пишет все что ни попадя, и вообще ведет себя очень раскрепощенно? Тогда как?

 

ЛУША

 

На балконе второго этажа пятиэтажной хрущевки поселилась лошадь. Лошадь была почти что настоящая: каурой окраски с белым пятном на лбу. Возраст лошади не определялся, но выглядела она довольно моложаво. Звали лошадь Луша. Надо сказать, что балкон этот принадлежал преподавательнице английского языка Таиссии Евгеньевне Кузьминой, несомненно, что и лошадь была её. Таиссия Евгеньевна очень хотела стать писательницей.

 

Лошадь появилась еще в то время, когда Таиссии Евгеньевне попалась в руки детская книжка Ирины Токмаковой «Счастливо, Ивушкин!». Книжка была красочная, для детей, изучающих английский язык. Но ученики Таиссии Евгеньевны почему-то ей не заинтересовались, а она её с удовольствием прочла. Она потом её даже на русском языке прочла, так ей было интересно. Книжка была о стране Ниоткуда-Никуда. Героиня-лошадь, которая умела разговаривать и говорила подчас очень странные вещи. Она говорила из какого-то человеческого подсознания. Причем это подсознание очень любило все русское, деревенское. Очень Таиссии Евгеньевне это симпатично было -лошадей в жизни она видела мало.

Разве лошади в жизни говорят? Это с ними разговаривают, а они соглашаются или не очень. Луша была необыкновенная рассказчица. Она писала стихи, рассказы, высказывала свое мнение обо всем. Более того, у Луши был свой характер, нрав, свои представления о жизни и искусстве. Она возила Таиссию, куда ей хотелось, писала все, о чем сама хотела, и вела себя довольно норовисто для лошади. Впрочем, лошадка она была добрая, спокойная и ласковая. Это у нее была наездница неопытная, которая сама еще плохо держалась в седле.

Рано-рано утром Луша касалась лба Таиссии своими большими теплыми губами и требовала выгула. Мысли появлялись четкие, хорошо оформленные в слова и предложения. Если с Таиссией что-то происходило в жизни, то Луша носилась, как угорелая, и требовала записи. Её нельзя было оставить без внимания ни на минуту. Может, на Луше кто и ездил до Таиссии Евгеньевны, я не знаю, но сейчас владела ей только она одна. Таиссия Евгеньевна её любила очень! Если было весело, Луша помахивала хвостом и громко ржала. Если грустно – смотрела грустными выразительными глазами. И очень любила высказываться по разным вопросам.

 

КАК ЛУША СТАЛА ПИСАТЬ СТИХИ

 

Однажды Луша влюбилась. Это произошло на том лугу, где пишут стихи. Луша стихов не писала, но ей очень нравилось, как они появляются на свет. Понятно, что нравились и те, кто их пишет. ОН - был боевым конем. Несмотря на то, что у него не было одного глаза, ОН был прекрасен. Глаз Он в бою потерял. А когда-то ОН был на настоящей войне. ОН был Герой!

ОН бродил по лугу и рвал-сочинял стихи.

 

- Как Вы это делаете? – спросила Луша.

- Ерунда! Стихи пишутся сами, их надо просто слышать, - ответил ОН.

- А у меня не получается, - печально вздохнула Луша.

- Вы просто не влюблены!

- А что надо сделать, чтобы влюбиться?

- Надо, чтобы кто-то виделся вам необыкновенным! Вот я, например, Пегас, - представился ОН, - необыкновенный.

- Чем же Вы необыкновенны, Пегас? – спросила Луша.

- Пегас- то есть я, конь, который поэтов уносит во-он на ту гору, - и Пегас кивнул головой в строну ближайшей сопки.

И тут Луша поверила коню, что он действительно необыкновенный Пегас. И влюбилась. И конь, и сопка, и стихи ей казались теперь сказочно-прекрасными. Поэтическими.

 

Так они гуляли рядом на лугу и читали стихи. Пегас высказывал свое оригинальное мнение о прочитанном, и Луше оно очень нравилось. Она даже его потом всегда повторяла в разговоре с Таиссией. Но выяснилось, что Пегас живет совершенно один, и о нем некому заботиться.

- Как бы я хотела быть рядом с ним всегда, - говорила Луша.

 

Но поэтическое лето быстро промелькнуло. Трава-стихи пожухли, листья пожелтели. Наступила осень в поэтической долине. Пегас вернулся в свою далекую страну. Луша к себе на балкон. Они стали писать друг другу письма. Много-много писем. Когда Луша писала Пегасу, то ей становилось хорошо, как никогда. Ей казалось, что она переписывается с необыкновенной личностью. Луша верила в свою любовь. Но тут произошло совершенно непредвиденное. Оказывается, Пегас гулял на лугу не только с Лушей, но и с другими лошадками. Он вообще хотел найти себе спутницу жизни, поскольку был одинок. В конце концов, это было его право. Лушу это сильно покоробило, и она открыто сказала об этом Пегасу.

- Я полюбил другую лошадь, - сказал Пегас, - ты должна понять это. Я полюбил первый раз в жизни.

 

Как ЭТО понять Луше, Пегас почему-то не сказал. Луша ревновала Пегаса ко всем лошадям. Но Пегасу это только нравилось. Он специально выгуливался с очередной лошадью перед Лушиными глазами. Это поднимало его авторитет среди лошадей.

 

А потом произошло и совершенно непредвиденное. Пегас решил жениться. Лушу бросили! Она была не нужна! Потом еще и выяснилось, что ОН был вовсе не поэтический Пегас, а обыкновенный конь. Стихи ОН перестал писать, как только женился.

 

Но Луша-то как страдала! И чтобы вернуть состояние, когда она гуляла по долине вместе с Пегасом, попробовала сама сочинять стихи. У нее получилось!!! Конечно, первые стихи были корявыми, но вскоре она стала писать гораздо лучше.

 

Она носилась как угорелая.

 

-Вот разбегалась. Угомонись! - ворчал Пиф, - мешаешь сосредоточиться на фабуле. С вами, в конце концов, сам начнешь писать стихи.

Пиф был пес, который жил в квартире. Он тоже в свободное время, как и все жители этой квартиры, баловался писательством. Но стихи считал пустым занятием, отнимающим время от серьезного дела. Он уже несколько лет был занят разработкой сюжета своей «Книги о вкусной и здоровой жизни. Воспоминания английского кокер-спаниеля на пенсии». Пиф на пенсии еще не был, наоборот, он каждый день с утра тащил трудовую лямку сторожа квартиры, но считал, что хорошие воспоминания надо начинать писать заранее, задолго до выхода на пенсию, в то самое время как они, эти "воспоминания", происходят.

- И не морочьте мне голову! Только женщины пишут стихи о любви. Потому что больше писать им не о чем.

 

КАК ЛУША РАБОТАЛА В ТЕАТРЕ

 

Но все-таки однажды судьба Луши повернулась к ней своей счастливой стороной. Её взяли на работу в театр. Правда, пока костюмершей, но она надеялась, что когда-нибудь ей предложат место директора или художественного руководителя. Она была незаменима, это особенно чувствовалось перед очередным спектаклем.

-Лукерья Ивановна, погладьте, пожалуйста, мне юбку! У меня сейчас выход.

-Лукерья Ивановна, ну где же вы, голубушка, опаздываю, срочно, любимая!

-Дай вам Бог здоровья на долгие годы! И счастливой любви! Вы меня вдохновляете! Какие у вас ручки интересные!

 

И Луша спешила галопом к своим подопечным. Какой ей еще любви надо было? В театре у Луши был свой кабинет, в который перед концертами и спектаклями забегали актеры. Актеры были ветрены, эмоциональны, но добры и наивны, как дети. Луша любила их всех. Они ей тоже отвечали взаимностью, особенно Сергей Петрович. Он заходил к ней не только перед спектаклем, но и в утренние часы. Заходил просто так, поговорить о жизни.

 

-Наша земная жизнь – это всего лишь подготовка к иной жизни, более возвышенной и прекрасной. Не надо жалеть о земной жизни, надо принимать её как неизбежность, которая, к счастью, скоро закончится.

-Что вы такое говорите, Сергей Петрович! Не надо так говорить, мы еще так молоды! А я совсем не хочу испытать это счастье!

И она с чувством пришивала Сергею Петровичу оторвавшуюся пуговицу от рукава рубашки. У Сергея Петровича была жена, но он с ней не жил и поэтому все делал по дому сам.

-Сергей Петрович, можно я вам еще и брючки подглажу? Как-то, мне кажется, они немного на вас не так сидят.

-Что вы, Лукерья Ивановна! Все нормально, главное – образ, настрой, а внешний вид – не обязательно. Зритель должен поверить моим словам.

-Нет, нет, Сергей Петрович! Я вас таким ни за что не выпущу на сцену.

И Сергей Петрович покорно, раздеваясь за ширмой, протягивал ей свои брюки.

 

Не знаю, как зритель, но Луша верила Сергею Петровичу безоглядно. Особенно его стихам. Да, совершенно забыла сказать, что Сергей Петрович тоже писал стихи. Стихи он писал только про любовь, но Луше никогда не читал. Он их публиковал на литературном сайте. Луша тайком, не регистрируясь, читала каждую ночь. Но на утро всегда сознавалась в этом Сергею Петровичу. Похоже, это ему очень нравилось. Также каждое утро Луша рассказывала ему свои сны. Сны были обыкновенные, но Сергей Петрович все ждал, что она расскажет ему о своем желании быть с ним. Однажды произошло объяснение.

- Я так люблю ваши стихи, я никогда бы не смогла так написать. Я хочу выучить их наизусть. Я люблю в них все: красоту слога, содержание. Они вызывают во мне столько чувств!

И Сергей Петрович тут же сделал Луше предложение. Нет, как вам это? Вас это не удивляет? А Таиссию Евгеньевну –да! Её это даже возмущало. Это же было её Вдохновение! Оно должно жить у нее на балконе, писать стихи и рассказы про ЕЁ любовь!

-Луша вернись, зачем он тебе?

-Ах, оставьте меня! Я хочу быть счастливой с ним!

Теперь Луша поселилась в доме Сергея Петровича и читала его стихи сразу, как только они появлялись на свет. Сергей Петрович был накормлен, отглажен и счастлив. Он писал стихи только для Луши. Много, несколько книг.

А Таиссия Евгеньевна? Что ей оставалось делать? Писать рассказ о том, как от нее ушло Вдохновение? Стихи о любви она больше писать не могла.

 

-Ну и наплюй! Зачем тебе стихи о любви? Пусть их пишет Сергей Петрович. Пиши на другие темы. Книги должны быть полезными и содержательными. Такие книги хорошо покупаются, - сказал Пиф, оторвавшись от своего постоянного занятия –рассматривания двора из окна, - пойдем лучше перекусим что-нибудь на кухне.

-Сейчас так много написано практических книг, что люди не успевают их вовремя прочесть, - возражала она, протягивая Пифу кусочек колбасы.

-Пусть покупают впрок. Книги, особенно полезные, должны быть всегда дома. Как колбаса.

Луша больше не показывалась на балконе. Только звонила иногда от Сергея Петровича.

-Как там у тебя? Не пишется? Ну, извини, совершенно некогда зайти. Как-нибудь сама что-нибудь придумай.

А что Таиссия могла придумать без нее?

 

У СЕРГЕЯ ПЕТРОВИЧА

 

Надеяться на то, что Луша вернется к ней, она не могла. И вот почему.

 

Дело в том, что Сергей Петрович кроме того как работал в театре, в свободное от работы время занимался колдовством. Да-да, самым настоящим колдовством. Вы скажите, что колдунов не бывает. Они просто обманывают людей. Еще как бывают! - отвечу я вам. Изучив множество наук, религий и даже побывав в монастыре послушником, он постиг что-то там такое, что открыло ему тайну этого ремесла. Несколько тысяч редких книг на эту тему находились в его личной библиотеке. Свою исключительную способность к колдовству он держал в секрете от всех. Мало кто из знакомых бывал у него дома. Он жил совершенно один в большом доме, за городом, в лесу. Если бы однажды Луша не рассказала Таиссии, что у Сергея Петровича есть специальная комната, где стоит котел с чем-то едким, а на столе располагается множество пробирок, заполненных какой-то жидкостью, которая время от времени меняет свой цвет и запах, то никто бы никогда и не узнал об этом. И Таиссия не верила сначала в это, как и вы, мой дорогой читатель.

 

Надо сказать, что судьба Сергея Петровича без колдовства была бы сера и однообразна. Но овладев наконец-то этим ремеслом, он на пике своей карьеры даже достиг высокого государственного поста. Но, странное дело, все, что было получено таким способом, быстро разрушалось, соответственно количеству времени, которое требовалось чтобы измениться цвету жидкости и растворится пузырькам в его многочисленных пробирках. Последнее, что захотелось постичь Сергею Петровичу в этом мире, была поэзия. Что ли славы ему не хватало? Не все же за книгами просиживать.

 

Известно, что поэтом нужно родиться, но в жизни необходима еще и Муза-Вдохновение. Вот Сергей Петрович и выбрал Лушу. Собственно он доподлинно и не знал, что это было самое настоящее поэтическое Вдохновение, которое влюблялось во всех подряд, обожало стихи и конечно тех, кто их пишет. Просто при одной только мысли о Луше у него вдруг рождался удивительный стих, а пробирки начинали радостно позвякивать от кипения жидкости в котле. Чудеса, да и только! Вот оказывается как пишут настоящие стихи! (этого я, честное слово, никогда не знала раньше).

 

Как он окутывал её парами из своих пахучих пробирок! В то время как кипела жидкость в котле, он читал стихи о любви Луше. Он пробовал даже лечить Лушу с помощью колдовства – и это ему удавалось. Недостатком такого лечения являлось то, что болезнь сначала как-то странно исчезала, но потом точно также появлялась вновь. Луша восторгалась такой необычайной способностью Сергея Петровича, но никогда не говорила ему о второй части его лечения, чтобы не расстраивать своего поэта-знахаря.

 

Или как вам вот такой эксперимент: Сергей Петрович наконец-то узнал, что Луша мало чем похожа на настоящую женщину и сказал:

-Луша, разве вы женщина? В вас нет ни желаний, ни поступков, свойственных женщинам. А какие у вас руки и ноги? Они, конечно, красивы, но они совершенно не похожи на руки и ноги женщины (странно, если бы было обратное). Вы просто в детстве неправильно развивались, или вас плохо родители воспитали.

И Сергей Петрович достал чистую пробирку и насыпал в нее какой-то серый порошок.

-Я хочу сделать из вас настоящую женщину: страстную, пробуждающую в мужчинах желание. Потом мне спасибо скажите, если получится опыт.

И смешанная с порошком жидкость влилась в котел. Жидкость в котле приобрела ярко-красный цвет, как кровь. А Сергей Петрович читал свой новый стих-наговор. Программа воспитания Луши заключалась в том, что каждый раз в свой новый стих он вплетал новые эротические эпизоды. С каждым разом они были ярче и извращеннее. Луше это совершенно не нравилось, но она терпела, как и то, что постоянно должна была отчитываться в своих поступках и мыслях воспитателю-экспериментатору.

 

Бедная Луша! Какие жестокие эксперименты над ней проводились! Куда только смотрело Общество защиты животных! Да оно, наверно, просто ничего не видело подобного или не знало! Сейчас, когда я пишу эти строки, мне так хочется прижаться щекой к теплой Лушиной прекрасной лошадиной морде и долго, расчесывая её гриву и, поглаживая её бока, плакать о её грустной судьбе.

 

Но случилось и вот это. Однажды Сергей Петрович привел из Ниоткуда Другую женщину в дом и сказал Луше:

-Она будет жить у нас. Тебя это не касается.

Луша с удивлением смотрела на странную женщину. Мало того, что она показалась ей необычайно прекрасной, но еще и как две капли воды похожей на нее саму. Но Красивая Новая его Любовь в отличие от нее была настоящая! Настоящая женщина! Вот это да! Значит, все-таки Сергею Петровичу эксперимент удался.

 

С Результатом своего эксперимента Сергей Петрович Лушу забыл в одну минуту. Луша стала ему не нужна точно также как и на поэтическом лугу Пегасу. Сергей Петрович прямо точь-в-точь сказал по-пегасиному:

-Понимаешь, я полюбил Другую. Я полюбил первый раз в жизни. Она Настоящая Женщина.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Луша хотела сразу уйти домой на балкон, но не смогла, так как была заколдована. Как только она делала шаг в сторону от страшного дома Сергея Петровича, то падала от какой-то невиданной слабости и болезни. Единственное, что ей удалось, это позвонить Таиссии по телефону.

-Н-да, - только и смогла сказать та.

Подумав, еще добавила:

-Надо как-то расколдовать тебя. Ты случайно не помнишь, какие порошки смешивал Сергей Петрович, чтобы заговорить тебя? Ты вообще должна вспомнить, как это происходило? Предприняв обратное, возможно получится и снять наговор.

 

Луша подумала, вспомнила и вот что написала на листочке. Это было руководство к её действию-противодействию колдовства:

1. Надо никогда не читать стихов Сергея Петровича- в них содержатся наговоры и заклятия.

2. Надо никогда не делать того, что Сергей Петрович говорит делать. Более того - делать все наоборот. Или делать так, как самой хочется.

3. Надо смешать все порошки и выбросить их на их помойку (или закопать в лесу), пока он не видит. Потому что это неправда. Они не действуют, если в их действие не верить.

4. А еще представить лица своих родных и любимых (Это, наверно, Таиссию и Пифа!).

 

Сергей Петрович вдруг обнаружил, что от него ушло Вдохновение. Он как обычно быстро набросал стих и разместил его на сайте. Но в рецензии ему написали: «Вы хоть сами-то читали написанное? Бред какой-то! Белиберда!». Сергей Петрович очень удивился, перечитал стихотворение и сам смеялся над его содержанием. Писать он больше не хотел совершенно. Красивая Настоящая Новая его Любовь вдруг исчезла туда же, откуда и появилась - в Ниоткуда-Никуда.

 

А любимая лошадь Таиссии Евгеньевны была у нее на балконе! Как же она её тщательно чистила и кормила самым вкусным из того, что едят Вдохновения – своим трудом. Она гладила её гриву, уши и целовала её теплую лошадиную морду. Она была снова её! Она обещала ей, что летом они непременно поедут в горы, будут с ней подниматься на самую высокую и самую красивую вершину, которая есть в их крае. А потом будут работать, работать и работать. Такой путь Луше очень нравился. Она удовлетворенно ржала.

-Только меня не забудьте взять с собой, - добродушно ворчал Пиф, глядя на их встречу.

Ну, а я-то как была рада за них всех- не описать!