БЛАГОНАДЁЖНОСТЬ КОЗЕРОГА Трансглобальность моего злобного эго, Бизнеса мелкой инфузории, Практически невозможно доказать строго В рамках нормальной теории. Но, когда это пустое отверстие неба, Звезда с названием Солнце Освещает ночью планеты, Где жить гораздо хуже – Марс и Луну, То в отражённом свете Спесь этого мира Кажется мелкой игрой В стиле дзен, В которой любой человек – «наш». Кто соблюдает мораль, Слегка нарушая логики плен, Правил тюремной параши, Способен сам быстро стать Буддой. И тогда я понимаю, что и я здесь Не лишний, Кому-нибудь нужен, Пригожусь... Из бездны, чёрной пустоты, Из тростника, из камышей Я появлюсь на поляне лесной И обнаружу корм и жертву, И уведу с собой подругу. И капитал наличный, Когда вложу его В реальный бизнес, Мне даст устойчивую Прибыль и власть. Тогда родные и друзья – А для кого-то спонсором был я, А для кого-то только лишь Дарителем досужих сплетен – Все станут в круг У моего торжественного гроба, В конце моей земной дороги, Припоминая, может быть, грустя в тревоге, Кто щедрые излишки Моих, потраченных на них, Материальных средств, Кто – только лишь Мой Знак Зодиака, Козерог. Но что же вспомнил я Про эти звёзды, Хотя земных дел – Хоть отбавляй. И, следуя советам друга атеиста, Я в церковь запишусь, Чтобы душа была чиста И ведала смиренье и покой. Но большую я доблесть Вижу в том, чтобы Разнюхать путь к земле, К материальному подвалу мира, Набитому лишь фактами И данными науки, Такими, например, что атом Можно бесконечно расщеплять на части. И это радует меня Не только тем, что Этот бедный атом существует, Но тем ещё, что он гниёт Десятки миллиардов лет, Хотя я сам живу лишь век, Весёлый хищный человек. И, чтобы как-нибудь мне противостоять Могильным уравнениям Живущих миллиарды лет холодных минералов, Мне предстоит коснуться И молиться Ей, Моей единственной Любви. В условиях иных задач Пробелов нет, Чтобы сослаться на фатальную, Наукой установленную их неразрешимость. И остаётся либо быть, либо не быть, Как только принимаешь Аксиомы эти всерьёз. А так как на Земле Прекрасное живёт И дышит негой женских плеч, Оправленных мехами дорогими, Охотниками содранными Со звериных тушек, То даже скоротечный рак – Не панацея, И остается жить мне с ними, Последнюю любовь лелея, Под знаком Козерога. Но сколько можно Каждый день одно и тоже повторять, Что Бог и Дьявол, стоя рядом, Как две продвинутые шлюхи, Подстерегают каждый час и день Мою измученную душу. Гораздо благородней Взять стакан, Наполненный вином Хайяма, И растянуть реакции химические мозга На годы кайфа. А то и рюмочку С крысиным ядом опрокинуть, Употребить вовнутрь, И оказаться там, в холодной яме – Ещё быстрее. Но я читал про коммунизм, И я читал про муки ада, Поскольку научили в детстве раннем Читать меня. И прививали в школе Литературы карму Словесности инструктора С партийным оком. Желая, якобы, Добра и добродетельной карьеры Мне, Козерогу. Все эти буквенные пряди, Аналитические структуры текста, Доступные живому человеку И непонятные машинам, Проникли в душу глубоко, Что стало для меня Похуже героина. Теперь запущен Без права хода вспять, Как терминальная болезнь, Псевдопознания процесс. И эти жернова для порождения Цепочек слов, Гуманитарный аппарат – я сам. И сквозь продукции больного мозга Частенько ничего не вижу я, Не вижу ни Прекрасного земные лики, Ни звёзды новые на небесах. И я живу как пёс, что воет в ясную погоду На созвездье Гончих Псов, Либо глаза его слезятся тускло в ядовитом Земном тумане. И Бог увидит, может быть, как в этой жизни стало Плохо всё, что он придумал для себя. И умирать не станет, следуя доктрине Ницше. Ссылаясь на безликие кармические силы И на свою библейскую карающую волю, Он дураков корабль бесперспективный И всех учёных, знание стяжающих себе, Утопит в океане сущем до начала мира. Так что удержит в этой жизни Блаженного в своей свободе воли, Имеющего бизнес-план иной В своём пустом кармане Козерога, Простого мужика? Приколы брачного контракта – вряд ли, И твёрдая мужская рука, И твёрдость каменного жезла другого... Достаточно адреналина капли Ввести партнеру в кровь Рассчитанным умело жестом, Как вора, ставшего бандитом, ножом. Чтобы открылись широко на истину Глаза, расширенные яркой вспышкой Света... Как эта вспышка исчезает, Так и любовь, и вера, и надежда Исчезают следом за ней. И некому мне, Козерогу, Давать советы... Да и советы мне давно пора давать себе Без помощи друзей, Не устающих никогда от ссор и споров, В расщелинах сидящих смирно Своих волшебных гор. Мужчин и женщин, всех друзей Я веселил, смешил и развлекал, И притворялся изнурённым козлом И окрылённым мультиинструменталистом, И право их открыть музей Или архив посмертный мой На траурный и тусклый сбросить cd-rom. Но я-то знаю то, что Посещал один глубокие слои сознанья, И знаю то, что память обо мне Войдёт в копилку Высших Иог, Угодных Богу, Но только там меня, увы, пока ещё Никто не знает, Козерога. СМЕРТЬ КОЗЕРОГА Внутри моего злобного эго Уживаются евреи и патриоты. Почивать изволят в сладкой неге Без тревоги, без заботы. Прошлую жизнь, увы, я не помню. Десять последних лет были поганы. Не купишь в супермаркете небесную манну. И пьёшь диетический спирт в углу укромном. Многообразие локальных цивилизаций Ставит крест на правилах самоопределения наций. Какая, к чёрту, в этой стране революция? Какая, к дьяволу, ещё электрификация? Я отправляюсь смело Во внутреннюю Мою эмиграцию. Какое вам до этого дело? Ты Вселенную и Землю любишь, Деревенщина и темнота. Я люблю сильно Васю, то бишь, Моего дорогого сибирского кота. Нам сообщали, что мир говно. Бог единый умер давно. Вождь, фюрер, кормчий Также издохли в корчах. На Маньчжурских сопках, На островах Таити Карамельные попки Ждут соития. Чему учили нас Лао да Мао? Всё пребудет в реке Дао. Всё равно Для полицейской дубины, Для проверенной током нежной резины. А также и козни всех наших врагов, Изобилия рог, панихида богов. Вся жизнь есть мистический сена стог. Примет новый эон, Расстанется навсегда с этим миром и он, Тогда когда придет его срок, Козерог. Не прослывёшь мессией, Не прокормишь жену и детей, Концертируя по России. Выбрось смычки и гитары. Плюнь на Христовы отары. Отправляйся, мой брат, на сбор стеклотары. Оскалишься веселей, станешь пса лютого злей. Совершаешь дурные дела, А слывёшь добряком. И сажа бела, И фонарь дружит с молотком. Мир по Платону Подобен притону. Голова седа – Пришла беда. Яркая смерть Козерогу Так необходима. Но перед Богом Всё едино. Всё равно. Всё срамно. Я отличаю грех, вину От бреда друга наркомана. А в трудную минуту Я готов и сам За помощью податься в собес. Ведь ясно, бегство в лес И даже на столичный бульвар Противоречит плану, Заповеданному нам. Ведь главный божий дар В любви, в терпенье состоит И по Христу, и по Екклесиасту. Так кто же спорит? Я, Козерог? Да я готов валяться В ногах чиновников И под ногами нищих, Лишь бы меня любили самого они. А что мне этот Иегова, Который сотворил Адама И научил его Себе подобных трахать, Что трах, то рана. И если раньше я не звал На помощь друга терапевта, Теперь, когда Псалом почти допет, Лесная птица Властно закричала, Я соглашусь не торопиться И принять Моей любви земную тень И все другие лица. И страх последний остановит, может быть, Мой мрачный и холодный смех Над вашей хитроумной Самообороной. И я уже сейчас боюсь, что бес не спит, И именно в последний миг Откроется мой тайный ключ Слуге постылого ловца. Хотя мне неизвестны планы князя По поводу моей души, Едва ли мне от неизвестности такой Живётся лучше. И мой инстинкт сильнее меланхолии заразы, Подстёгиваемый хлыстом надежды. И неужели я напрасно редко посещал Врачей глухие кабинеты И актовые залы Ваших партсобраний? И неужели все мои стихи Есть только длительный предсмертный бред И результат пустых переживаний, И не поймёт никто их, даже ты? Моё расколотое эго Стало злее От ядовитого лекарства Смеха и страданий. Мне пляшется веселее На канате земного царства. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
