У меня нет талантов: я сделал талантом подвижность ума своего.

У меня нет друзей: я сделал свой разум своим другом.

У меня нет врагов: беззаботность сделал я врагом своим

(неизвестный самурай, 14 век)

 

Аркадий Матецкий был прирожденным офис - менеджером, или, как

он сам определил своё предназначение: офис - самураем. Завистники

за глаза прозвали его «Кадмий», их раздражала его царская

самоуверенность в управлении делами.

Прозвище прилипло к Аркадию намертво, и он был рад этому: Кадмий,

подобно мифическому царю - тезке, основал свой собственный город-

медиа, которому теперь и служил ревностным офис - самураем.

Ворохи проектов, заказов и отчетов контролировал Кадмий, они

выстраивались в строгую очередь на столе офис-самурая и,

послушные его умению, решительно завершались.

Удивительное преимущество Кадмия заключалось в волшебном и

беспрекословном подчинении ему любого медиа ландшафта. Обычные

офисные менеджеры, которым был недоступен опыт офис-самурая,

думали, что Кадмий знает волшебное слово, ведь самые неожиданные

медиа новинки для него оказывались рутинной вчерашней историей.

Он умел преодолевать время, оставаясь при этом консервативным и

скрупулезным офисным служакой.

А друзей у Кадмия не было. Не будет же он называть другом Брусю –

барышню из курьерской службы, подолгу простаивающую около его

стола в ожидании деловой рассылки. Хотя с Брусей он был «на

дружеской ноге», и иногда даже предлагал ей присесть. Это выглядело

примерно так: Кадмий расписывал маршрутный лист для Бруси,

вежливо улыбался застенчивой курьерше, и пояснял, что заказ срочен

к исполнению. А потом провокационно добавлял, что Бруся может

присесть, передохнуть, если хочет, хотя еще полно срочных заказов.

Да нет, что вы, Кадмий, я лучше постою… ой, простите, Аркадий… Ой,

извините, Аркадий Степанович … Я лучше пойду… Ну, если вы не

хотите присесть и Вам надо работать… Бруся, краснея и смущаясь,

уходила. Кадмий был доволен, он находил, что не будь она

девчонкой, могла стать отличным офис - самураем.

Но заканчивался трудовой день, наступали выходные…. Следовал

обязательный отпуск, обязательный в системе ценностей офис –

самурая.

В этом году Кадмий хотел отдохнуть в в Алтайском крае, в гостях у

дядьки-егеря. Побродить по заповедным местам, рыбу половить,

подчинить удачу рыбака своей самурайской воле. В последний день,

закрывая служебные дела, Кадмий был «в запарке». Бруся принесла

ему стакан холоднецкой воды. Кадмий выпил воду залпом и простудил

слабое от природы горло. Он отчаянно хрипел, сипел по телефону,

заказывая билеты в далекий Обень-на-Оби. Горло Кадмия горело, но,

по счастью, ему было, что предложить.

Кадмий был изобретателем, конечно, в свободное от службы время. Его

изобретения были бесполезны и сверх оригинальны, о них никто не

знал.Но сейчас одно из таких ему и пригодилось. Востребованным

оказался пистолет, стреляющий перепелиными яйцами: для

новаторского лечения больного горла. Данная конструкция была так

совершенна, что пистолет, поднесенный к открытому рту, аккуратно

отправлял содержимое яйца непосредственно в больное горло.

Действовал механизм примерно так: из взведенного перепелиного

яйца содержимое вытягивалось сверхострой иглой в специальную

саморастворимую капсулу, которая посредством поршня подавалась к

«боевому выходу» из пистолета марки Парабеллум. Срабатывал

ударный механизм и отправлял желток с капсулой в рот. А поршень

обратным ходом превращал скорлупу яйца в мелкую крошку и

отправлял ненужные скорлупки в дополнительное отделение рукояти.

И горло вылечишь, и руки не испачкаешь! Еще магазин подопытного

парабеллума был оснащен небольшой, но действенной охлаждающей

камерой для перепелиных яиц.

Пять яиц-патронов разместил он в магазине своего тайного оружия с

ангиной и отправился на утренний лов. Обь в местах Обень-на-Оби

была тиха и неповоротлива. Кадмий задремал в резиновой лодке уже

под утро и очнулся от легкого жужжания:

удочка, снабженная последним изобретением самурая, сигналила, что

рыба клюнула. Скоро раздастся сообщение о весе и размере

пойманной рыбы.

Однако жужжание к удивлению Кадмия усилилось. Окончательно

проснувшись, уже краем глаза заметил, что угрожающе жужжит

большое белое пятно недалеко от Кадмия. Неопознанная в рассветном

тумане белая громадина бесшумно подмяла лодку. Успев выпрыгнуть из

неё, Кадмий в очередной раз пожалел, что плавать так и не

научился….

Очнулся он под серо-бежевым балдахином, на белоснежных подушках, с

градусником во рту. Неизвестная красавица медсестра заботливо

поправила его еще мокрые волосы, подоткнула со всех сторон

шелковое одеяло, забрала градусник. Температура была чуть выше

тридцати семи, медсестра улыбнулась ободряюще Кадмию и ушла.

Сразу за ней в полумраке комнаты появился представительный

мужчина, одетый хоть и по-домашнему - в расшитый шелком халат, но

в галстуке.

- Ну-с, молодой утопленник, рад вашему счастливому спасению, весьма

рад! Позвольте представиться: Михаил Андреевич, глава, так сказать,

местных угодий. А Вы, простите, кто будете?

Кадмий в это время осторожно ощупывал себя под одеялом – цел!

Только был он абсолютно наг, а все тело его натерто жирным кремом,

пахнущим ванилью. Однако пояс с парабеллумом был на месте (еще

одно изобретение Кадмия) – никто кроме него не мог снять с него

личные вещи, такие как оружие самурая, а тем более - открыть футляр

с пистолетом, стреляющим перепелиными яйцами.

- Аркадий Матецкий

- Очень приятно! То есть, конечно, приятно, что Вы живы и здоровы. Я

крайне сожалею о доставленных вам неудобствах. Кто бы подумал, что

в таких глухих местах окажется рыбак, из …?

- Из Ефремовска, - холодно закончил Кадмий. Ему не нравились

витиеватые извинения.

А Михаил Андреевич продолжал успокаивать Аркадия:

- Лодка новая для вас уже пришвартована к причалу. Одежду,

извините, пришлось с вас снять, дабы не простудились, одежда – в

химчистке, А пока, чтобы вы не испытывали неловкость, к вашим услугам

– целый гардероб.

Хозяин дома с видом фокусника открыл гардеробную и с удовольствием

представил Аркадию внушающий ряд костюмов и ботинок на любой

вкус и размер.

- Любезнейше прошу воспользоваться пока одеждой нашего дома и,

если вы в состоянии, то спуститься вниз и составить мне компанию -

отужинать, и пропустить по рюмочке благородного напитка….

Когда Матецкий, наконец, спустился к ужину, Михаил Андреевич, не

скрывал удивления:

- Похожи, как вы поразительно похожи, Аркадий, на моего родного

племянника - оболтуса! - восклицал радушный хозяин особняка в

городе на Оби, разливая обещанный коньяк в стаканы.

- Рад знакомству,- сухо ответил Аркадий, отправляя коньяк в рот и

закусывая тягучий элитный акцент напитка паюсной икрой. – Но что же

из того, что я похож на вашего племянника, простите, оболтуса? –

перестав испытывать неловкость, спросил напрямик Аркадий.

Михаил Андреевич колебался недолго и, решившись, ответил:

- Племенник мой, на которого вы так разительно похожи, беда всей

нашей семьи. Принимает без меры, и не только спиртное, но и…. В

общем, не буду вас утомлять рассказами о наших бедах. А перейду

сразу к делу… . Вы, хоть и сипите горлом, а вид у вас достаточно

интеллигентный, чтобы понять и правильно отреагировать на мою

просьбу. Признайтесь, наверняка вы еще и иностранным языком каким-

нибудь владеете?

- Французским, английским, немецким, эсперанто,- начал перечислять

Кадмий.

- Спасите, спасите отечество наше, а заодно и меня – старика! – без

обиняков прервал занудствующего молодого человека Михаил

Андреевич. Аркадий от такого крика души закашлялся очередной

рюмочкой крепкого напитка.

- Да в чем же дело, наконец?- неожиданно для себя проникся

сочувствием к «старику Андреичу» наш благородный самурай.

- Вот послушайте, и решайте сами, как вам поступить.

Сегодня ночью должны пройти архисекретные переговоры

государственной важности, здесь недалеко. А этот шалопай, мой

племянничек, вместо того, чтобы присутствовать на встрече и ставить (

где надо!) подписи - пытается сорвать важнейший раут. Он с утра в

непотребном виде: обкурен, обколот, и нос в табаке! А иностранец -

представитель международной корпорации, прибывший на

переговоры, ждать не намерен. Если сорвем подписание контракта,

государство потеряет миллиарды, нет, биллиарды долларов! И это в

эпоху кризиса!

Спасите, уважаемый, Аркадий, спасите меня так же, как я вас недавно

спас,- патетически воскликнул Михаил Андреевич, забыв, видимо, что

именно он первый наехал на лодку Аркадия, чуть не погубив его. Но

Кадмий не был мелочным человеком, к тому же выпитое спиртное

настраивало на героический лад. В тон старичку, он воскликнул:

- А почему бы и не помочь отечеству! Всегда готов. Говорите, что от

меня требуется.

- Всего ничего: поприсутствуете, подпишите бумаги за моего

негодника, покалякаете на всех ваших эсперанто. Подпишите бумаги

вот этим факсимиле, и поставите крестик, слева, внизу. Так мой

племянник делает, фишка у него такая. Сиплый голос – вам в подмогу,

скажете, что простудились. Иностранец, надеюсь, подмену не

обнаружит.

- Да я и впрямь простудился…- начал было Аркадий, но взбодрившийся

Михаил Аркадьевич уже торопил его к выходу, в сопровождении каких-

то людей направлял в нужном направлении. На переговоры

государственной важности.

Аркадий и не заметил, когда они с охранником миновали ярко

освещенный подземный туннель, сидя в красивом стеклянном вагоне-

купе. Еще быстрей и незаметней, он оказался в переговорной.

Внутри комната была круглая, выложенная тонкими медными

пластинами в виде затейливого узора на мягком рыжем известняке.

Посреди комнаты стоял круглый же стол, за которым уже сидел важного

вида представитель иностранной корпорации, в пенсне, при полном

параде.

Аркадий хорошо помнил инструкции: сесть за стол переговоров.

Переговоры не вести. Говорить о погоде и предстоящих выборах.

Подписать документы, которые даст иностранец. Раскланяться и уйти.

Но уж больно вызывающе вел себя иностранец: ругаясь по-

французски, вынул из золотого кейса ворох бумаг, сунул их под нос

офис - самураю, и невежливо ткнул пальцем в то место, где должны

быть подписи - на всех страницах. Требовательно постучал костяшками

пальцев по столу.

Кадмий, вопреки инструкциям начал бегло читать, автоматически

проставляя факсимильную подпись и крестик на каждой странице

договора. Первые три – ничего особенного. Известная корпорация со

всеми возможными оговорками заключала договор с администрацией

края о… о захоронении радиоактивных… Кадмий холодно спросил :

- Да вы что, совсем охренели? - на чистом французском.

Иностранец не ожидал, что русский прекрасно знает его родной язык, и

смутился, вспомнив беспардонное ругательство, которое недавно

отпустил в адрес великого народа, а смутившись, потерял

превосходство. Кадмий оседлал своего самурайского офисного коня –

красноречие, и принялся, размахивая руками, доказывать

нецелесообразность закапывания радиоактивных отходов в землю.

Перевернув титульный лист контракта, на оборотной его стороне

принялся рисовать установку собственного изобретения, помогающую

навеки избавиться от радиоактивных отходов без следа. Место

радиоактивных отходов – в радиоактивном космосе,- горячо утверждал

Кадмий.

Иностранец потерял пенсне и дар речи, собирая разлетающиеся листы

так и не подписанного договора. А Кадмий, увлеченный собственной

благородной идеей, продолжал доказывать ошалевшему гостю

целесообразность своей фантастической установки. Поминая маму и

папу, представитель иностранной корпорации уже и не чаял

выбраться живым из этого переговорного бункера, парализованный

словесным напором русского.

В это время угрожающе-громко застучали ходики в часах на руке

Кадмия, призывая принять перепелиное яйцо для больного горла

самурая. Пошатываясь от выпитого коньяка, Кадмий встал, расстегнул

штаны нового с иголочки костюма, выданного «стариком-Андреичем»

для переговоров, и достал не спеша портупею. Затем, к ужасу

ползающего за бумажками иностранца, Кадмий вынул из портупеи

«настоящий револьвер» и выстрелил себе в лицо. Парабеллум

(знаменитый парабеллум офис-самурая!) дал осечку, что редко, но все

же случалось с изобретениями Кадмия. Яйцо, не разобранное на

детальки, не было впрыснуто в горло самурая, а целиком, вместе со

скорлупой, вылетело Кадмию в лоб.

Иностранец с ужасом видел, как смертельно раненый русский

переговорщик, сверкая торчащими изо лба оголившимися белыми

костями, по которым медленно стекали ярко-оранжевые мозги,

продолжал доказывать свое!

«Безмозглый» русский, с безумной идеей спасти мир, размахивающий

пистолетом неизвестной марки, явно живой после самоубийства, - что

может быть опасней? Иностранец предпочел не спорить, пообещал

сделать все, что в его силах, и помочь спасти мир, и не закапывать

ядерные отходы в землю. Затем – демонстративно порвал контракт, и

выбежал из бункера, оставив Кадмия истекать перепелиным желтком.

Ворвавшийся охранник вколол Кадмию в плечо шприц с бесцветной

жидкостью, и Кадмий не успел дать ему отпор, так как в это время

пытался отключить часы, начавшие выть сиреной, из-за отсутствия

связи с отстрелявшим вхолостую парабеллумом.

Кадмий не помнил, как он оказался в доме у своего дядьки-егеря,

который сурово попросил его забыть все с ним произошедшее…. Он и

забыл. Однако был уволен еще до того, как сел в самолет, покидая

гостеприимный Алтайский край.

Долго болел наш офис-самурай, переживая в одиночестве свою

неудачу – осечку парабеллума. Выхаживала его Бруся своими методами,

по старинке – малиной, ромашковым настоем и еще чем-то особенным….

С тех пор они не расстаются, и временно живут в Париже. Кадмий

неожиданно для себя получил приглашение в известную

инвестиционную фирму, и уехал, забрав с собой Брусю, в знак

благодарности за нетрадиционный медицинский уход.

«У меня нет жизни или смерти: я сделал вдох и выдох своей жизнью и

смертью», - любит повторять Аркадий, обнимая Брусю.