Горный источник

Их аул, кажется, затерялся в отрогах мощного хребта Сюнт-Хасардаг. Но каждый вечер на террасах огромных домов сидят горцы, пьют зеленый чай, утирая бритые затылки цветными платками, и ждут «Время», чтоб с диктором обязательно поздороваться и услышать прогноз погоды в мире. Надо же знать, когда отправлять по зарубежным маршрутам свои многотонные рефрижераторы. И в ближайшем городе у многих тоже бизнес - лавка какая-нибудь или автосервис. Люди в ауле очень занятые. В долине - хлопок, в горах - злаки на поле поспевают, рядом с домом – меллек-огород. А еще коровы. Но это уже женское дело.

Учитель Язберды тоже родился здесь, но вместо деловой хватки Всещедрый наградил его способностью к языкам. Сирота, но он сумел своими силами и талантом поступить в институт. Арабский и персидский стали его родными языками. Еще бы! Преподавал тогда уроженец Ирана, поэт, полиглот. «Хотите стать бизнесменами, - говорил он, - учите английский, а персидский и арабский языки поэзии и искусства». Учил говорить, мыслить, читать восточных мудрецов. Объяснял, что Ислам не мечом, а каламом-пером покорил и создал новый прекрасный мир на земле тогда диких арабов. А сегодня мир, разбитый на религиозные лагеря, склеивает и возрождает энергия нового Посланника.

Язберды второй раз осиротел, когда внезапная болезнь унесла учителя, ставшего очень близким человеком. В актовом зале студенты пели старинную прощальную песню на персидском, а Язберды плакал и клялся себе, что продолжит дело наставника, открывшего перед ним новый духовный путь.

В столице выпускник с красным диплом устроиться не смог. Мелочь какая-то, а именно отсутствие прописки, возвратила в горы. Брат к совсем ветхому дому деда, расстрелянного в 37 году, пристроил глинобитную каморку. По местным обычаям купили ему жену. Впрочем, это только так звучит. На самом деле, старший брат уговорил дальнюю родственницу выйти замуж за бедняка. Денег немного родителям отдали, как говорят, только за материнское молоко.

Жена пыталась заставить Язберды богатеть, но не удалось. Как-то собрала деньги из его учительской зарплаты и послала в город купить у родственников подержанный гарнитур, а тот возвратился с сумкой, еле тащил, а в ней толстенные книги с золотыми корешками. « А что проку с того золота, даже зубы не сделаешь», - возмущалась жена. Вечером муж, уговаривая ее мириться, открыл тайну книг. В них ученые люди комментируют Коран и другие священные Писания. Они необходимы ему, что найти нужные слова, переданные Пророком Мухаммадом о том, что если явится некий Юноша из Его племени, и принесет новые законы жизни, то есть новое Божественное откровение, то люди должны будут следовать учению этого нового Пророка».

«Комментирует Коран, слово-то какое приспособил для оправдания, - опять возмущалась жена.- Отец мой такое русское слово использует, когда футбол смотрит, а Коран он никогда не комментирует, хоть и с высшим образованием тоже. Он эту Книгу в дорогой платок завертывает, да на самой высокой полке держит. В доме отца, слава Богу, других книг нет, зато хрусталь есть в серванте, а по утрам на клеенке всегда свежий каймак и городские булочки». Она пилила мужа с большим удовольствием: « Все люди читают Коран только по пятницам, а ты каждую ночь, что-то ищешь среди страниц, потом записываешь своими арабскими каракулями. Вот уже глаза протер. На очки надо тратиться. Лучше пошел бы в контору, да выпросил землю для огорода, капусту стал бы выращивать, на базаре продавать. Председатель нашего аульского объединения человек добрый, всем помогает. Может, тоже кочан в двадцать килограммов вырастишь, как знаменитый сосед, и тебя тоже по телевизору покажут». Жена учителя все чаще вспоминала богатый отцовский дом, да потом и вернулась туда.

Трудно жить одинокому мужчине в селе. С хозяйством-то скудным можно справиться, тем более, что уже за дровами для очага в горы не надо ездить. Председатель, человек деловой, в их село провел газ, теперь на реликтовые арчовые деревья никто с топором не будет покушаться. Все это так.

Но кому Язберды по ночам будет читать восточные газели, восторгаться Иерусалимом, Меккой, Ширазом и Хайфой, которые видел только во сне, но сам пока не посетил. Кто родит наследника, которому передаст свои редкие книги, каких и столичной библиотеке нет? Бог однажды указал ему ту, за родинку которой можно отдать Самарканд и Бухару. Маленькая, худенькая, на ладони удержать, она передала через подруг, что согласна выйти за него замуж. Родители знали, что ее возлюбленный другой веры, но уважаемый учитель все же, не бродяга, много умных слов знает, серьезный человек, да и калым обещал хороший. Хоть и другой веры, но может дочери будет хорошо с ним. Хотя, какая еще вера, достойная человека, может быть кроме Ислама?! Подумали-подумали родители и отдали дочь, хотя председатель им не советовал.

Семья удалась, пристроили еще комнатку. И шифоньер, а не книги, наконец, купил Язберды. Счастье с «дюймовочкой» длилось недолго. Пришел отец и забрал дочь домой. Это был позор в селе неслыханный даже по нынешним временам. Соседки, возвращаясь с родника с ведрами воды на голове, спускали со своих ртов гайначи - «платки молчания» и шептались до одури на углу у старой крепостной стены: «Ах, Язберды-то прикидывался порядочным человеком, а Язберды-то колдун, обманщик, он не верит в Аллаха, читает запрещенные книги. Он высосал кровь из жены. Понятно, почему она сбежала». Другие утверждали, что он обычный вахабист, из которых террористов делают.

Впрочем, нет ничего нового под Луной. Язберды помнил слова ушедшего в мир иной своего наставника и учителя. Тот рассказывал, как относились к Пророку Мухаммаду родственники курейшиты. Они никак не хотели воспринимать новое откровение Творца - Ислам. Курейшиты твердили, что будут жить, как жили их отцы и никогда не сменят их веру во множество богов на веру в Единого, и будут поклоняться камням в их родовом святилище. Как и предыдущих Посланников Бога, Мухаммада жестоко преследовали. Некоторые Его ученики были замучены и убиты. На Него клеветали, называя гадальщиком, хитрецом, человеком, связанным с джинами. Священный Коран передает, как сокрушался Милостивый Господь по этому поводу: « О, горе для (Моих) рабов! К ним не приходит ни один посланник, Которого они б не осмеяли». Курейшиты даже хотели убить, убить Пророка!… Всякий Пророк Божий испил из жертвенной чаши…

Потом неожиданно в дом Язберды нагрянули гости из города. И с ними башлык, разгневанный до того, что даже не поздоровался, как полагается доброму мусульманину, а сразу с порога начал кричать, что долго терпел, как учитель подрывал устои Веры Мухаммада в их ауле, где жили святые хаджи и было медресе, куда приезжали учиться из окрестных сел: «А теперь ты, негодник говоришь, что ожидаемый мусульманами Махди – обещанный Спаситель Мира уже давно пришел. Если пришел, почему муллы не знают, а некоторые даже в Каире учились… Смог бы, - был вне себя башлык,- то на одну твою нечестивую ногу, обманщик, наступил бы, а другую выдернул, как лягушке поганой».

Язберды уже обессилел от людской злобы, но уважаемому в ауле башлыку стал терпеливо объяснять. Он открыл Священную книгу мусульман, переведенную на туркменский язык, искал цитаты о том, что все Пророки получали чистую веру с неба, он читал: « «Меж ними мы не делаем различий», Язберды уточнял, что представление о продолжении ниспослания Пророков коренится на ясном указании Корана: «Ужель не видишь, что Аллах По (мудрой) Истине построил небеса и землю. И, будь на то желание Его, Он повелит исчезнуть вам и новое творение назначит»», говорил, что так в аятах объясняется закон замены одной религии на другую, так говорится о череде Посланников Творца, которые в разные эпохи нашей цивилизации являли Его волю и приносили людям Его Учение в том объеме и виде, который соответствовал степени развития и нуждам человечества в то время.

Имам невежливо затыкал уши. Гости морщились. Но Язберды говорил, говорил в пустоту, а, может быть, башлыку: «Исламские священники «подтверждение» своим «идеям о печати Пророков» находят в аятах, в которых, если вдуматься, даются лишь брачные установления для благочестивых мусульман, подтверждая, что «И Мухаммад не был отцом Ни одному мужчине среди вас, Он – лишь посланник от Аллаха и печать пророков…». Данный аят содержит лишь утверждение того, что Посланник Бога не имел сына-наследника, который согласно давним традициям мог бы продолжить Его духовную миссию».

Его прервали. «Ах, о чем говорит этот нечестивец!» - имам был взбешен, - этот учитель хорошо понимает язык Аравии, но надсмехается над Священным Кораном, читает Книгу на туркменском».

- «Зачем опошляешь туркменским языком слова Аллаха? Вот потому до тебя не доходит смысл Корана» - так укоряли его хорошо выбритые и пахнущие дорогим одеколоном пришельцы, показав документы строгого ведомства, защищающего внутренний порядок в стране.

Учитель же был спокоен. Он знал, как отвечать невеждам: «Откровение Творца в предвечности шло без букв, звуков или слов. Мухаммад же передавал землякам эти смыслы-понятия на родном Ему арабском – языке древнем, страстном, поэтичном. Потом слово Творца, озвученное Мухаммадом, было записано арабскими буквами. И вот уже много веков на заре всякого дня люди читают священный Коран, но доныне не все осознали, что Писания даны ради того, чтобы каждый мог уразуметь написанное, понять откровение Творца, значение всего Им переданного на своем родном языке, «Дабы всякий из людей знал, где утолить жажду»».

- «Где утолить жажду…» - вслед за учителем про себя повторил важный гость в штатском. Он почувствовал, что устал. Три часа до аула добирались. Пора бы покончить с этим нарушителем спокойствия, из-за которого их вызвал имам. Пора бы у родника посидеть, которыми богаты здешние горы. И потому быстро приступил к главному - получить у этого всезнайки письменный отказ от своей веры. Однако учитель Язберды не брал ручку, а требовал объяснить, в чем он нарушил порядок. Коран чтит. В мечеть, действительно, не ходит, но дома молится Аллаху. В школе детям не проповедует, рассказывает лишь тем, кто просит, тем, кто жаждою томим. Живет по закону государства. А что касается Веры Бахаи, то она, как свежая роза, которая постепенно раскрываясь взору людей, сама по себе источает божественное благоухание. И разве он в силах прервать поток ароматов нового откровения Бога! Согласился Язберды написать на бумаге лишь доказательства пришествия нового Пророка Бахауллы, и если имам сможет опровергнуть их, то он подпишет желаемое. Он начал говорить, что миссия Бахауллы началась на Востоке, как предсказывали Иезекииль и Христос, она началась в Персии, как было предсказано Даниилом, она началась в Тегеране, как предрек Явитель Баб, что приход Бахауллы в точности соответствовал также пророчествам Исайи, Иеремии, Михея, Заратуштры, Будды. Да что там, о приходе Бахауллы говорил великий туркменский поэт-пророк Махтумкули-Фраги.

 

Имам неистовал: «Прекрати богохульствовать!».

-«Ладно, - утихомиривал гостей башлык, - попугали этого негодяя и хватит. Потом завершим. Надо уже пообедать, язва разыгралась».

Пришельцы из города, недовольные таким разворотом событий, все же сели в джипы. Обед у горного источника обещал приятное времяпровождение. Поднявшись по склону, посмотрели назад на старую крепость в центре прилепившихся друг к другу домов. В панораме еще зеленых гор только обветшалые дома портили идиллическую картину. Хозяев этих домов расстреляли в 37 году, объяснил башлык, трогать, и тем более сносить эти руины не имеет права по закону гор, даже, если наследников нет. В штатском заскрипел зубами: «Жаль, что ныне другое время, нельзя, как тем сотрудникам НКВД, нашего наглеца взять за горло и быстро в кутузку отправить».

Башлык почувствовал мысли полковника. Поежился. Ведь такие ничем не побрезгуют, в случае чего, не только с Язберды, но и с ним так же быстро могут расправиться. Причину найдут. Они умеют.

Остановили машину у самого костра, где уже жиром истекала шурпа. В отдельном котелке сыновья председателя приготовили постный суп. Напоминание о диете еще более его омрачило. Достал из багажника сумку со спиртным. Стал по городским порядкам гостям предлагать. Только имам отказался. Башлык вспомнил, что и учитель не употреблял спиртного, ни с кем не скандалил. Говорил непонятными словами об общем мире, который должен прийти на всю землю. А в их ауле мира между людьми трудно добиться. Несколько мечетей и каждый только свою хвалит. Никакой он, оказывается, не вахабист. Уверяет, что об их Пророке говорится в священных текстах…. Хм, неужели? Но это он загнул…. Но может, действительно, бахаи не убивают детей, и кровь не пьют? Люди всякую ересь придумают... Наверное, это так, иначе бы эта худышка жена не рвалась бы к нему. Отец вот ее звонил недавно, говорит, под замок посадил, иначе убежит к мужу опять.…

Башлык сам-то не пил давно, с тех пор, как заболел. Тогда отпустил бороду и стал совершать пятикратный намаз. Потому с укоризною смотрел на развеселившихся под влиянием спиртного гостей: «Тоже мне, мусульмане!». Он лег на согретую солнцем траву, стал думать о текущих делах их дехканского объединения, своеобразного колхоза, который деловые горцы не решились расформировывать в перестройку. Думал, как, наконец, завод питьевой воды достроить, потом в городе продавать, а то вон столько вкусной родниковой разливается, впустую пропадает, мальчишки даже пытаются разводить рыбу в заводи, только воду чистую портят. Но деловые мысли перебивали сказанные учителем слова. Башлык Коран сам так и не прочитал. Помнил несколько молитв на арабском - дед научил. А тот так и сыплет цитатами и не только из Корана, но и из своей книги. Говорит, что она священная, Книга Несомненности называется, а на арабском Китаб-и-Иган. Как там учитель говорит из этой Книги? «Вожди веры во все времена препятствовали... с их ведома и по их велению всякий Пророк Божий испил из жертвенной чаши и вознесся к высотам славы...». Правильно, если судить по жизни Пророка Мухаммада.

Башлык обернулся к полковнику, спросил, читал ли тот Коран. Обгладывая со смаком баранью кость, важный гость очень удивился вопросу: «А зачем? В детстве в ауле читал немного у муллы в мечети, но так ничего не понял». Башлык подумал, а может самому прочесть Коран на туркменском языке, и понять, кто прав. У всех разные источники для душевной благости… Он вынул телефон и стал кому-то звонить непривычным для него голосом, без строгости: «Дочка, как ты говоришь, говоришь, этот обормот твою подругу называет? Дюймовочкой? Какое слово дурацкое нашел, сказок начитался. Собирайся, иди к ней, пусть возвращается в дом мужа. Скажи отцу, что я приказал, плохо одному человеку жить».

Солнце уже старалось скрыться за самой высокой горой, но последние его лучи еще плескались в заводи устья источника. Ожили всякие козявки-букашки, проявились звонкие птичьи голоса. Башлык наслаждался вынужденным отдыхом, но в голову настойчиво шли слова из Корана, о которых слышал от Язберды: « «Дабы всякий из людей знал, где утолить жажду». Может оставить этот родник в покое, не прятать его в трубу. У родника, оказывается, так хорошо думается, да и мальчишки пусть развлекаются, повзрослеют, не до развлечений будет, работы в селе столько, что не продохнуть…».

Ольга Мехти