Дорога без возврата Автор произведения Николай Юрьевич Мерлин --глава 1-- Отважные рыцари и прекрасные дамы, мудрые волшебники и сладкоголосые барды — все они хотят... есть. Старинная народная поговорка. «Ну, куда же ты убегаешь! Ты же мог стать хорошим жарким к моему гарниру из трав и кореньев!» - обиженным тоном крикнул Норман убегающей и повизгивающей на ходу дикой свинье. Он еще долго провожал неудавшееся жаркое грустными зелеными глазами, прежде чем повесил свой лук из гибкой ветви на плечо и не уселся на ближайший пенек. »Чуму вам, на все ваши свинские дома! Нет, ну это же надо так оплошать, ни кусочка мяса за две чёртовых недели, а мне тут в этом лесу ещё целую вечность куковать» - злился Норман. Ему недавно исполнилось шестнадцать лет, роста и телосложения он был среднего, а волосы цвета сосновой коры. Как и положено воспитанникам крепости Хаммерфелл Рок, он проходил месячное испытание на выживаемость в условиях дикой природы. Эти испытания устраивали раз в два года, и они должны были выявить слабые и сильные стороны ученика. Если он был слаб и беспомощен, то, скорее всего, сбегал в ближайшее место, населенное людьми - в Хаммерфелл Рок, конечно, других мест рядом просто не было - где его исключали из учеников, и он мог попытать свою удачу в другом поприще. Например, пойти в лесорубы, в шахтеры, в пехоту или куда-нибудь еще, где требования были ниже. Посидев так минут пятнадцать и всласть изругав дикую свинью, он встал и уныло побрел по лесу в направлении своего временного дома – старого однокомнатного домика с плоской крышей и стенами, у которых было одно лишь достоинство – они кое- как защищали от ветров и укрывали от ненастной погоды. Правда, и с этой задачей они плохо справлялись. Шел сентябрь, деревья в лесу оделись золотой листвой, а из ближайшего болота стало веять не только тиной, грязью и сыростью, но и холодом. Все чаще по утрам трава покрывались изморозью, а неглубокие лужи - хрупкой корочкой льда. Вспомнив, что давно не наведывался на болото, и, возможно, местные животные будут там менее проворны, чем в лесу, Норман ступил на тропинку, ведущую туда. Шел он, не спеша, так как времени у него было полно - вагон и целая тележка, да и каждый охотник знает: поспешишь, да пошумишь, без добычи с охоты вернешься. Выйдя из леса к болоту, Норман стал чаще смотреть по сторонам в поисках какой-нибудь добычи. Искать было довольно сложно, потому что буйная растительность, выросшая до пояса, мешала ему. Кроны деревьев и травы так шумели под сильным ветром, что даже если бы перед ним пробежало полсотни радостно похобкиваюших диких кабанчиков, он просто бы их не услышал, а возможно и не заметил бы. Сегодня, как и вчера, и позавчера, как и пять дней назад приходилось уповать только на удачу. Прошло уже минут пятнадцать его блуждания по болоту, когда он споткнулся обо что-то и упал, растянувшись на сырой земле. Встав, стряхнув с себя тину и осмотревшись, Норман хотел было обругать кучку водрослей, камень или корень старого дерева попавшихся ему под ноги, но вдруг понял, что это чья-то рука. Рука была бела, как мел и принадлежала трупу молодой девушки, c волосами цвета ржи, доходящих ей до плеч. Платье и голова девушки были измазаны тиной, в открытых местах к телу присосались пиявки. Девушка была одета в светло-синее платье, лежала спиной вверх, а в ее спине торчал обломок стрелы. »Бедняжка, надеюсь, ты не долго мучилась», - подумал Норман. Трупы он видел уже не один раз, но найти труп молодой девушки так близко от Хаммерфелл Рока было неожиданно: ведь банды разбойников шляются не ближе, чем в пятидесяти километрах отсюда. Может быть, они совсем обнаглели и теперь появляются и вдали от своих Морозных гор? Из задумчивости он вышел только после того, как у девушки на руке пару раз дернулся указательный палец и она негромко застонала, пытаясь встать, но вновь замерла в той же позе, в которой находилась прежде. «Все ясно, он по неопытности ошибся. Это был не труп, пока ещё не труп, и надо было что-то срочно предпринять, иначе жизнь скоро покинет её. Прежде всего, надо осмотреть рану, а затем чем-то перевязать», - мысли в его голове пронеслись в одно мгновение, как стадо диких хрюшек, и Норман, поколебавшись секунду, осторожно вытащил обломок, к счастью неглубоко вошедшей на излёте в тело стрелы. Незнакомка вновь застонала. Сняв со своей шеи шарф, он перевязал рану, затем снял с её тела пиявок и попытался привести девушку в сознание, но тщетно. Тогда Норман осторожно положил девушку к себе на плечо и, стараясь нести как можно бережнее, направился к дому. Случилось то, чего он больше всего боялся. Рана воспалилась, у девушки поднялась температура, и она стала бредить в беспамятстве. Говорила обрывки каких-то фраз, называла места, где ему никогда не приходилась бывать, звала то маму, то отца. А когда приходила в себя, просила пить. Затем вновь проваливалась в свой кошмар, из которого не могла выбраться. Он пытался подбодрить ее, говорил какие-то слова утешения, внушал надежду, но она его не слышала. К счастью, у девушки оказалось крепкое здоровье, гангрена не появилась, воспаление стало спадать, и вскоре, жар прошел. Сознание вернулось к девушке, и наступили такие счастливые времена, когда Норман стал поить и кормить с ложечки свою неожиданную светловолосую гостью. Оказалось, что её звали Мария, но друзья, как она сказала, могли называть ее просто Мильва. У девушки были ясные тёмно-зеленые глаза, которые иногда можно было принять за серые, маленький носик и чудесная мимика лица. Одними бровями она могла сказать Норману, что пора сходить за водой, или пополнить запасы еды. А если она задействовала все свое лицо, когда сердилась, то это было равносилно невесть как оказавшийся в тылу армии вражеской тяжелой конницы. Лет ей было шестнадцать, про свое прошлое она ничего не рассказывала и его тоже ни о чем не спрашивала. Только одно огорчало Нормана с тех пор, как появилась в его доме неожиданная гостья - ему пришлось спать не как обычно на кровати, а на полу. Пол был холодный и твердый. Норман брел домой, неся вязанку дров и пойманного в силки кролика. Уже был глубокий вечер, почти ночь, когда он пришел к себе домой. Мильва, как обычно, лежала на его кровати в одолженной у Нормана одежде и укрывшись его шерстяным одеялом. Опершись на руку, она читала его книгу \\\"Песнь о Сигурде и Нибелунгах \\\". «Ну, наконец-то, тебя бы за смертью посылать! Я уже думала, что тебя нет в живых, или ты того, дезертировал!» - посматривая на зайца, сказала Мильва. «Нет, не дезертировал! Всего-то три часа и отсутствовал. Да и нам осталось не больше недели просидеть здесь: скоро приедет наставник и заберет нас отсюда», - обиженным тоном сказал Норман. Он и вовсе бы не обиделся, наоборот, он бы обрадовался её словам, если бы у него не появились смутные подозрения, что Мильва скорее обращалась к кролику, чем к нему. Мильва встала, забрала у него из рук кролика и, выйдя из дому, стала потрошить его, а он, усевшись на кровать с кислой миной, машинально стал перечитывать открытую страницу книги. Вскоре вернулась Мильва и принялась тушить мясо кролика в старой сковороде с не менее старой крышкой на допотопной глиняной печке. «Знаешь, от твоей кислой мины у нас скоро мясо замаринуется», - глядя на Нормана покрасневшими и слегка слезящимися от дыма глазами, сказала Мильва, а затем, улыбнувшись и подмигнув, добавила - «Всё ещё у тебя наладится и образуется, не переживай, а бери-ка лучше нож, да на кролика налегай». Усевшись вдвоём на кровать, они ели и одновременно разговаривали. Норман слушал пересказ того, что сегодня прочитала в книге Мильва, а она выслушала его комментарии к тому, что она пересказывала. Окончив трапезу, они в два голоса стали петь старинную песню. Возможно, слова в песне были не очень интересны, но зато они были очень просты. К тому же слова эти намертво поселялись головах, стоило их услышать, и до бесконечности там повторялись. И, чтобы не сойти с ума, надо было хотя бы раз в день пропеть ее вслух: Летят кони - ветер бьет им в гриву, А впереди всех - конь коней, конь Солнце. Жаркой волной они пролетят мимо меня. Кони-летуны под дождем резвятся, Кони- летуны не знают, что такое седла и уздечки, Кони- летуны ни разу не катали на себе людей, Жесток мой бог, Жесток мой бог, Жесток мой бог - раз не разрешает на пегасах кататься. Рано утром Норман проснулся и, как обычно, отправился на близлежащую горку. Там он, почти месяц, назад устроил себе тренировочную площадку или, как любили называть это в крепости Хаммерфелл Рок, игровую площадку. Хорошенько размяв руки и ноги, он пробежал вверх по склону по вкопанным в почву пням. Бегал туда- сюда по ним полчаса, столько же времени у него уходило на тренировку в фехтовании мечом. Увлёкшись, он не сразу заметил, что за ним с большим любопытством наблюдает снизу пара зеленых глаз. А когда заметил, то демонстративно решил не обращать на них внимания. Вечер прошел почти как обычно, вот только Мильва была какая-то странная. Всё о чем-то думала, и не читала книгу, а с любопытством смотрела на Нормана, или на его меч, лежавший на полу под курткой. И когда пришла пора ложиться спать, она не выдержала и спросила у него чуть запинающимся голосом - «Норман,…….а…. ты не мог бы мне показать тот….. меч, ну,… с которым ты утром тренировался?» Норману стало интересно, что же будет дальше, и он утвердительно кивнул головой в ответ, вытащил из-под куртки свой меч и дал его Мильве. Она, затаив дыхание, медленно вытащила меч из ножен и, повертев им в воздухе, осмотрела. Меч был очень красивый, его клинок как зеркало отражал лицо Мильвы, рукоять была черна как ночь. На ней был искусно изображен оскалившийся на кого-то дракон. После недолгого молчания Мильва спросила его: «Расскажи мне об это мече поподробнее, …. если конечно хочешь». Норман почесал затылок и стал вспоминать книгу о мечах и кинжалах. Кое-что вспомнив, приглушенным голосом сказал: » Ну, это меч произошёл от длинного рыцарского меча, он предназначен для фехтования пешком и без щита, клеймо на нем говорит о том, что он сделан в городе Эльсвейр, что находится на восток отсюда». Мильва вздохнула и, вложив меч в ножны, молча, отдала его. Норман решил воспользоваться случаем и спросил: « Я понимаю, это будет слишком грубо с моей стороны, но все же: как ты оказалась в болоте со стрелой в спине?» Мильва сразу погрустнела, и неохотно, но всё же ответила: «Жили, никого не трогали, и вдруг ночью приехали десять всадников: четверо людей и шестеро эльфов, потребовали у старосты пожрать-выпить, сена для лошадей да самых красивых девушек к ним на ночь. А если староста взбунтуется и не пожелает дать того, что они требуют - деревня будет сожжена, а ее обитатели умрут ужасной смертью, чтобы другим деревням урок был, не шутить с ними. Cтароста для вида согласился, а когда «гости» наелись, сильно подвыпили и стали требовать девушек, он послал к ним крестьян, с острыми вилами и прочими хозяйственными принадлежностями. Но даже пьяные, они порубили в капусту всех необученных бою крестьян с их вилами, а деревню подожгли. От них- то мне удалось убежать, да стрела меня догнала». --Глава 2-- Лич - это труп человека, обладающий магической силой и оживший после применения заклинания воскрешения. Чаще всего такое заклинание приводится в запрещенных книгах некромантов. Лич становится верным слугой того, кто его оживил. Разновидности лича бывают разные: полу-лич —лич, не владеющий в полной мере некромантией, архи-лич — высший лич, деми-лич — очень древний лич, о котором мало что известно, обычно он выглядит как левитирующий огненный череп, мощь его заклинаний значительно сильнее других личей. Всякий волшебник... рано или поздно, задумывается о несправедливости того, что смерть в назначенный час придёт и к нему. Те, кто не может смириться с такой мыслью, начинают искать секрет бессмертия, и, в конце концов, соглашаются на компромисс в виде трансформации в лича. Неупокоенному трупу недоступны никакие \\\"радости жизни\\\", поэтому те, кто решается на превращение, делают это только ради магии, предстоящей им вечности и самосовершенствования в оной. Поэтому личи почти всегда удаляются от мира и посвящают века своей не-жизни магическим экспериментам. Если бы не необходимость время от времени использовать такие экзотические ингредиенты, как сердце еще живой девственницы или трупы младенцев, личей, наверное, даже нельзя было бы назвать \\\"злодеями\\\", настолько им безразлично всё людское. Но магия часто требует жертв, и тогда личу приходится вмешиваться в дела смертных, нисколько не интересуясь мнением последних. «Трактат обо всем потустороннем» Эндрю Корти На кладбище уже начало смеркаться, когда Коул взглянул на кровавый закат и улегся на крышу склепа. Лет ему было примерно двадцать, но сам он не помнил, ни дня своего рождения, ни года. Поэтому он никогда и не праздновал свои дни рождения. Для него это было не важно, потому что каждый день рождения - это еще один год упущеных возможностей, еще один шаг, ведуший не туда, куда надо. Во всяком случае, это было так для него. Волосы у Коула были каштанового цвета, одет он был в кожаную куртку, изнутри подбитую кольчугой, штаны из обычной ткани. Легкие и непромокаемые, они давали ему мобильность, а на поле боя это много значило - вот что он говорил людям, которые спрашивали, почему он ходит в столь недобротных доспехах. На самом же деле, все было куда проще. Проще до неприличия: у него не было денег на хорошие доспехи. Ведь с деньгами всегда так: вроде бы они есть, а на самом деле их уже и нет. За спиной у Коула красовался меч бастард – сигилль. Наконечник меча был серебряный, а основа из стали. Такой меч был большой редкостью, технологию изготовления бастард- сигилля знали только гномы, а они не только не разглашали её, но и безбожно завышали на такие мечи цены. Хотя, надо сказать, и на другую их продукцию цены тоже были не маленькие. Монополисты, что с них взять. Но свое ремесло они знали отлично. Никакие другие доспехи, секиры и мечи не идут в сравнение с работой гномов. Но даже в самые отчянные времена Коул не думал о его продаже, потому что для него это меч был не просто мечом, а символом прошлого, далекого прошлого. Прошлого которое уже не вернуть. Лёжа на крышке склепа, Коул услышал чьи-то шаркающие шаги. Кто-то направлялся к старому склепу, куда уже давно не носили цветов, и никто уже не помнил имени погребенного. Старый склеп находился в двадцати метрах от него, и Коул бесшумно, словно призрак, побежал туда. Возле склепа, спиной к Коулу, сидела на корточках фигура, издали напоминающая человека, и что-то копала, издавая гортанные звуки. Эта фигура, это нечто, было одето в грязный от земли и глины красный церемониальный сюрко. Сюрко был без рукавов, а под ним была рубаха, на голову нечто напялило маленькую церимониальную шапочку, за спиной его висела визанка дров. «Бог в помощь!» - с нехорошей улыбкой выкрикнул Коул, узнав полу-лича. Нечто обернулось и показало Коулу свое гниющее лицо, с одним единственным глазом и без носа. Существо все также издавало гортанные звуки, по-прежнему копаясь в земле руками. «А ты знаешь, что хоть раз в год надо бы принимать ванну? Честно, от тебя воняет как от трупа. Постой, да ты же труп и есть! Как смешно, не правда ли? Ведь это твой естественный запах, а что естественно, то не безобразно», - опершись об чью-то могилу, весело сказал Коул - и вдруг театрально хлопув себя по лбу добавил, - » Ах я дурак, ведь ты - труп! А трупы не ходят по земле, их черви грызут под землей. Вот что, дружок, разбегись-ка ты и размозжи себе голову вон об ту прекрасную стену склепа и все будет в ажуре!» Труп встал, вознес руки, стал шептать что-то, и его поднятые вверх руки стал окутывать сгущающийся мрак. Из пяти близлежащих могил медленно стали вздыматься полуразложившиеся руки, а затем и сами мертвецы. Коул был готов к этому. В мгновение ока он вытащил свой меч и отрубил голову у трупа, какой-то там барышни, которая с диким криком неслась к нему с выставленными вперед руками, затем он, как бы танцуя, развернул свое тело вправо, и в мгновение ока у бывшего кузнеца отлетела голова и покатилась в грязную лужу. Не сбавляя темпа, Коул подбежал к трём оставшимся мертвецам. Они что-то мычали, тянули свои руки в сторону Коула, пытались схватить его и откусить от него кусок побольше, да пожирнее. На что он отвечал рубящими ударами. Вновь полетели головы с плеч, а тела с шумом падали на сырую кладбищенскую землю. «Знаешь, мне всегда говорили: идти в палачи, мол, рука у тебя легкая, чик - и все, работа сделана» - сказал Коул полу-личу. Несчастный доходяга ответил ему ругательствами, то сравнивая Коула с собакой, то говоря что-то обидное про его родителей, но докончить ему не удалось. Коул выставил руки вперед, а пальцы обеих рук сомкнул вместе и сделал Гелиоса. В пяти сантиметрах от его пальцев возник столб огня, направленный прямо на горе некроманта. Сгорел бедный некромант, превратился в горку праха. «Наверное, никто тебе не говорил, что сквернословить – дело плохое! Вот так подойдешь к человеку, спросить о чём-нибудь, или просто потрепаться от души, а он тебя на три или четыре буквы пошлет! Как тут не удержаться!» - смотря на догоравшие остатки полу-лича, весело сказал Коул. Взяв красную шапку, принадлежавшую когда-то человеку, а потом его жалкому подобию и не найдя ничего интересного в раскопанной полу-личем ямке, Коул хотел было громко свистнуть свою лошадь по имени Баньши, но вместо этого посмотрел направо и громко сказал - «Эй ты, выходи из кустов, не обижу!» В кустах послышался шум и треск, и из них вышел незнакомец, одетый в красный балахон священника. В руке он держал посох, навершие которого украшал синий драгоценный камень величиной с кулак. Камень обрамляли две серебряные змеи. Лицо незнакомца надежно скрывал копюшон. «А я и не боюсь, просто не хотел тебе мешать», - ответил незнакомец. »Знаешь», - огрызнулся Коул, - « здесь не театр, а я не актер, и не надо мне бла-бла разводить: мол, шел в лес по грибки, цветочки да ягодки, распевая при этом священные псалмы, заблудился и по случайности вышел на кладбище. Местные жители так боятся этого кладбища, что обходят его за полкилометра и убегают прочь, даже заблудившись и случайно наткнувшись на него. А ночью они и упоминать-то боятся в разговоре о кладбище, чтобы не накаркать беды». »А я и не говорю, что случайно пришел, я пришел за книгой, вот только владельца здесь нет, да и книги тоже» - ответил незнакомец. «Книги принято искать не по склепам, а в монастырских библиотеках, ну, в крайнем случае, в магазинах, но уж точно не на кладбищах. Или ты мародер и пришел обчистить могилку другую?» - хитро прищурясь, спросил Колул. Незнакомец только пожал плечами, развернулся и, даже не оборачиваясь, сказал: «Ты извини, но у меня нет времени на шуточки-прибауточки, я тебя найду в городе, прощай». Коул только хмыкнул и, приложив два пальца к губам, свистнул. Через минуту прибежала его коричневая в яблоках кобыла Баньши. Вскочив в вседло, Коул отправился в близлежащую деревеньку под названием Валенвуд. Деревенька, как деревенька, таких много разбросано по Королевскому тракту. И в каждой такой деревеньке имелся трактир под различными названиями, а сами названия зависели от фантазии, мечтаний или испорченности хозяина. Вот и приходилось людям обедать или завтракать в заведениях с такими названиями, как «Покусанный дворянин», «Пьяный сапожник», или «Клык вурдалака», как здесь. Трактир располагался в центре деревни, недалеко от каменной церкви. В любой деревне здания могли быть хоть из соломы, хоть из навоза, но церковь обязательно должна быть каменной. С красивыми витражами и удобными скамейками. А зачем? Церковники ответят: чтобы Господь бог видел, как его любят люди, воздвигая красивейшие храмы, а я вам скажу проще: люди должны видеть силу церкви и, желательно, трепетать перед ней! В церкви можно не только помолиться, исповедаться перед свещенником, но и купить различные незаменимые в быту вещи, такие, например, как медальон любви. Напиши имя любимого тобой человека на специальной бумажке и вложи ее в медальон. И этот человек влюбиться в тебя по самые коренные зубы. Щепотка праха Андрасты излечивает все болезни на раз. Даже слабоумие. Серебряный медальон в виде глаза - верное средство от порчи. Ну, в общем, вещи всё полезные, но Коулу они были не нужны, и, миновав церковь, он спешился, привязал лошадь к забору и подошел к трактиру. Из трактира, придерживая друг друга за плечи, «вышли», если эти странные акроботические движение можно так назвать, двое пьяных, горланя при этом песню: А ведьмы платье до пола, ой, до пола. А ведьмы ноги кривы, ой кривы. А ведьмы дурная башка ,ой дурная. Просит бесов, чтобы за зимой не было весны. Нынче ей полыхать пламенем, как она горела во лжи. Эй, а огонь тебе к лицу, танцуй, ведьма, танцуй. Чтобы рожь высока, родилась, чтобы за зимой вновь была весна. Нет предела милости огня, и Господь помилует у себя на небесах. А ведьмы платье до пола, ой, до пола. А ведьмы ноги кривы, ой, кривы. А ведьмы дурная башка, ой дурная. Просит бесов, чтобы вместо воды в реках кровь потекла. Нынче ей полыхать пламенем, как она горела во лжи. Эй, а огонь тебе к лицу танцуй, ведьма, танцуй. Нет предела милости огня, и Господь помилует у себя на небесах. «Эти двое сильно фальшивят, но дуэтом поют слаженно, наверное, у них довольно часто бывают такие встречи», - подумал Коул, провожая взглядом выпивох. Затем он открыл дверь в трактир и вошёл туда. Внутри стоял шум и гам, и было полно пьяных рож. Все что-то громко кричали, размахивали руками и не слушали друг-друга, а иногда и считали собеседникам зубы при помощи кулаков. Усевшись за стол, он стал ждать, когда примут его заказ. К нему подошел парнишка лет пятнадцати и спросил, чего он хочет съесть или выпить. Коул заказал жаркое из хряка с медовой глазурью и горшок темного пива. Вскоре в трактир вошел грозный на вид толстяк, староста деревни, и, продираясь через местных выпивох и награждая иногда кого-нибудь из них ругательствами или пинками, подошел к Колу и уселся напротив. Коул, молча, указал жирным пальцем на горшок пива. Толстяк отхлебнул пива и уставил на него свои маленькие синенькие глазки. » Ну, как там с делом, управился?» - спросил толстяк Коула. «А как же!» - ответил Коул и вытащил на стол обгоревшую красную шапку. Толстяк достал из-за пояса кошелёк, развязал его и выложил на стол пять серебряных скиттов. «А шапку ты бы сжёг, нечего этой пакости находиться в деревне», - с большой брезгливостью сказал староста и добавил. - «Ужасная тварь этот лич!» «Да это был только полу-лич, он и некромантией-то владеет плохо. Вот если бы это был архи-лич, тогда мне пришлось бы проводить всякие сложные ритуалы», - ухмыльнувшись, сказал Коул. «Скажи мне, милостивый сударь, а этот архи-лич очень опасен?» - осушив полный стакан пива, поинтересовался староста »Очень, он мог бы наслать чуму на деревню, а затем призвать чумные трупы к себе на службу. Убить его, выгнать из него черную сущность смерти, можно только при помощи очень сложных ритуалов», - ответил Коул. Вдруг у стола, за которым они сидели, появился незнакомец, которого Коул встретил на кладбище. Повернувшись Коулу, незнакомец сказал: « Ты не совсем закончил свое задание, верни деньги или иди со мной для того, чтобы завершить его полностью». «А ты кто такой, незнакомец? Знаешь, в этих краях не принято носить копюшоны, скрываюшие лицо!» - хмуря брови, сказал Коул. «Да, да, да!» - поддержал его староста деревни и произнес длинную и скучную речь о тех временах, когда двери в домах на замки не запирали, незнакомцы не прятали свои лица под копюшоны, да и вообще, все было лучше: деревья больше, небо выше, а в трактире не разбавляли так безбожно пиво водой, а если и разбавляли, то, наоборот, воду пивом. «Это как вам угодно, а меня зовут Хантер Чедвик», - сказал незнакомец, снимая капюшон с головы. Вследил он их, надо сказать, неплохо, и лицо его было совсем как у обычного человека, вот только глаза… Его глаза были очень страннымаи - без радужной оболочки, хотя в остальном, правда, глаза как глаза. Староста поперхнулся и начал креститься, призывая всех святых заступников, которых знал, а также и тех, которых не знал, но догадывался об их сушествовании. Незнакомец усмехнулся, посмотрев на испуганно-нелепое выражение лица старосты, и снова накинул капюшон на голову. «А меня зовут Коул Могрейн», - опомнился раньше старосты Коул. «А меня Флином Фишером» - не отводя от Хантера глаз, пролепетал староста деревни. Хантер посмотрел на Коула и снова повторил свои слова: «Ты не совсем закончил свое задание, верни деньги, или иди со мной для того, чтобы завершить полностью свое дело». «Со старостой деревни мы договорились о том, что я уничтожу эту пакость, которая на кладбище поселилась, я её уничтожил, и у меня нет времени гоняться по всей деревне за безумными ведьмами, сидящими на спине черта, черного кота или своего мужа. Поэтому я, дорогие мои друзья, вынужден попрощаться с вами», - Коул встал и направился к двери. «Разве тебе не интересно, кто за всем этим стоит, разве ты не хочешь сделать мир добрее?» - произнёс ему вдогонку незнакомец. «Ни капельки: меньше знаешь, лучше спишь, а ежели мир станет добрее, то я тогда потеряю работу и умру с голода» - ответил Коул. Староста деревни приподнялся и гневно крикнул: «Ежели вы, милостивый сударь, прямо сейчас не пойдете с этим господином, то верните деньги и убирайтесь отсюда на все четыре стороны». Коул остановился, обернулся, с интересом посмотрел на старосту и равнодушно передразнил его: «А ежели милостивый сударь не захочет возвращать деньги и уйдет отсюда? Ведь ты знаешь, что работа сделана, и меня ничто не остановит!» Староста улыбнулся самой добродушной из своих улыбок и решил поступить по старому доброму выражению: не смог запугать, так постарайся подкупить: «А что, если деревня заплатит вам еще немного серебряных монет, вы ведь не откажитесь от звона еще пяти стиков в собственном кошелке?» Под напором такого заманчивого предложения Коулу пришлось согласиться помочь незнакомцу в его праведном деле. Когда они вышли из трактира, Коул, огляделся и пошел вслед за Хантером вдоль обветшалых заборов. Прогулка по деревне вышла неплохая, если не обращать внимания на то, что каждая дворовая собака считала своим долгом облаять их. Иногда и хозяева присоединялись к своим псам и со скуки и раздражения тоже облаивали их – ой, простите, я хотел сказать, что они словесно тоже выражали свое недовольство и раздражение! Под такое сопровождение Хантер и Коул обошли почти всю деревню. Хантер иногда останавливался у некоторых домов и проводил рукой по воздуху, затем вздыхал и шел дальше. В конце деревни Хантер остановился у обветшалого дома с почти развалившимся забором и сказал: «То, что я ищу - здесь». «Ну, раз так, то заходим, убиваем злых демонов, берем то, что нам пригодится, а затем созываем сюда всю деревню. Я так и вижу эту картину: мы с тобой стоим по колени в демонических внутренностях, а к нам со вей деревни стекаются люди. Женщины, конечно, увидев такое, падают в обморок, мужики начинают кричать: «Это же настоявшие герои, они спасли целую деревню!» И после такой радости вся их деревня находит повод уйти в праздничный запой на целых полгода!» - пошутил Коул. » Когда зайдем, говорить буду я, а то, чувствую, у тебя вместо мозгов солома», - ответил Хантер. »Ну, солома, не солома, а всё же нечто лучшее, чем всякие там монастырские книги, коих в твоей голове полным полно», - поддразнил его Коул. Войдя в дом, они увидели, что там всё хорошо прибрано, на столе полно еды, а печка выглядит так, словно ее сделали вчера. Вдруг они услышали шаги, и голос в соседней комнате сказал: «Ну, наконец-то приперся, в доме дрова не рублены, брага не заготовлена, ты что, хочешь чтобы твой хозяин разозлился?» - и перед ними появился заспаный человек. Увидав их, он тихо ругнулся и хотел было убежать обратно, но Коул успел руками сделать знак Ард и парализовал его на месте. Тот застыл в недвижности и мог только беспомощно таращиться на них. Хантер зашел в соседнюю комнату, и, вскоре, Коул услышал треск досок. Через минуту Хантер вышел обратно, сжимая в руке большую книгу в кожаном переплете. Он взглянул на хозяина дома и сказал Коулу: «Расколдуй-ка этого бедолагу». Коул сделал знак Сегуал и вернул его в прежнее состояние, От неожиданности хозяин дома упал на пол, а Хантер склонился над ним и сказал: «Дай-ка я угадаю. Ты нашел эту книгу у друга в погребе, когда помогал его вдове наводить там порядок и, так как ты окончил школу при местной церкви, решил прочитать ее. Ты нашел главу про воскрешение мертвых и решил оживить своего друга, который умер месяц тому назад, не так ли?» Хозяин дома закивал и хриплым голосом сказал: «Да, так оно и есть, у меня в деревне был всего лишь один друг, да и тот помер от болезни. Вот я и решил оживить его. Жаль только, что когда я его оживил, он ничего не мог вспомнить из своей прежней жизни и был туп как дуб или сосна. Убить его я не смог и не захотел, и он стал моим слугой. Помогал по дому, за хворостом ходил, вы же знаете, в лесу полно тварей, которые так и хотят добрым живым людям кишки выпустить. Из дому я его отправлял только глубокой ночью, чтобы его никто не увидел и не обидел». «Не обидел, тоже мне божьего одуванчика нашел!» - произнес Коул. «Но вы же знаете людей - все такие завистливые и злые, они убили бы его!» - растерянно залепетал хозяин дома. «Дубина ты стоеросовая! Этот твой помощник мог вырезать всю деревню!» - со злобой в голосе закричал на хозяина Коул. «Все, хватит спорить, книгу я забираю, а вот что с тобой делать - не знаю. Может отдать старосте, а что он в назидание другим прикажет с тобой сделать, я только догадываюсь», - тоже разозлился на хозяина Хантер. Хозяин дома вдруг заверещал как резаный и стал умолять его простить, потому, что он, дескать, по незнанию всё это сделал, и что он исправится. И все ползал и ползал у них в ногах. В общем, пытался сделать из себя жертву обстоятельств и незнания, которую надо понять, простить и отпустить с миром. «Священное писание учит, что осознавших свою вину надо прощать. Иди в церковь и прочти священное писание сто раз, да попроси у старосты десять плетей себе в наказание. Смотри не забудь того, что я тебе сказал, иначе я узнаю об этом и найду тебя, где бы ты ни был», - произнеся эти слова, Хантер вышел, Коул последовал заа ним. Уже на улице Хантер протянул Коулу руку и сказал: «Сегодня ты совершил хороший поступок, помни об это и никогда не совершай плохих дел». Коул пожал его руку и спросил: » Ты не мог бы мне обьяснить, что это за волшебная книга?» «Эта книга», - ответил Хантер, - «называется «Некрономикон», в ней пишется о потустороннем мире, про то, так живущие могут призывать мёртвых для своих нужд, о древних и об их истории, а ещё приводится методика их призывания. И про многое другое тоже. Только советую тебе не читать ее, она может повредить твоему физическому и психическому здоровью. Попрощавшись, они продолжили свой путь по разным дорогам. Один пошел по дороге ведущей к Хаммерфелл Рок, а второй - в аббатство святого Даниила. -- Глава 3-- Вы заметили, что в сказках ведьмы носят дурацкие чёрные шляпы и тёмные одежды. Считается, что у ведьм обязательно должны быть бородавки, и они должны летать на мётлах или на черных котах. Но это всего лишь старые замшелые байки дремучих людей, считающих, что в каждом лесу живет леший, а по ночам домовой ворует у них продукты! Распознать ведьму очень тяжело, так как она прячется под невинным женским облком. Иногда ночью ведьма превращается в черную кошку и ворует молоко у коров. Способы защиты от колдовских чар разнообразны. Простейший из них, но самый действенный - это молитва к Господу нашему. Если же ведьма напала на вас в вашем доме, то можно отбиться веточкой освященной вербы. Если в вашей жизни происходят всяческие нелады и у вас постоянно занимают деньги - не давайте взаймы больше, в особенности женщинам. «Ведьмы» Логан Устлер Проснувшись, она еще долго лежала в кровати, укрытая до самого подбородка одеялом из шкуры медведя, упиваясь утренней безмятежностью. Мысли обволакивали её голову, ничто и никто не мешал ей их слушать. Мысли были то о новых ингредиентах к различным снадобьям, то об аптекарском огороде, где она выращивала душистые драконьи незабудки, лекарственную мелиссу и прочие растениях, коих у нее было много. Нет, она не была знахаркой, она была ведьмой. Давным-давно, заблудилась она в лесу и забрела к дому ведьмы. Ведьма обнаружила в ней магические способности и обучила всему, что сама умела. Раньше ведь ведьмы и маги никого не боялись и обитали вблизи городов. Но сейчас быть ведьмой или магом стало очень опасно. Темный народ почти забыл о том, что ведьмы и маги им помогали: лечили болезни у людей и у домашних животных, недурно предсказывали будущее и много чего делали полезного. Но из-за того, что не все ведьмы и маги были добрыми, и даже наоборот, среди них частенько встречались негодяи и подлецы, а еще из-за того, что полуживые, полумёртвые маги-личи ради науки творили зверства, церковь решила, что не стоит выискивать среди ведьм и магов сорняки. Гораздо проще будет сжигать на костре и тех и других, всех вместе, а всемогущий Бог уже у себя, на небесах, определит, кто плохой, а кто хороший. Простому же народу легче было поймать ведьму или волшебника и предать их огню, чем думать, что всякие несчастья вершатся судьбой, а не злыми ведьмами и волшебниками. Наверное, она могла бы провести целый день в кровати, но усиливающийся голод и угрызения совести вынудили её покинуть прогретую уютную и такую мягкую кровать. И она одним быстрым рывком сняла с себя теплое одеяло и, почувствовав всем своим телом утрений холод, быстро встала, оделась, вымыла лицо холодной водой из деревянного тазика, и, усевшись перед зеркалом, начала наводить красоту. Достала щипчики из деревянной коробки, и выщипала где надо брови - в общем, целый час прихорашивалась у зеркала, а напоследок ещё раз расчесала свои черные как смоль волосы и придирчивым карими глазами оглядела себя в зеркале. Там отразилось довольное личико с правильными красивыми чертами. Убедившись, что за ночь с её лицом и со всем остальным ничего не случилась, она встала и заправила кровать. Открыв тяжелую дубовую обитую железом дверь, начала спускаться со своей башни по винтовой лестнице вниз, в главный зал. Я надеюсь, вы не будете спрашивать, сколько ей лет? Если нет, то вы правильно поступите, ведь только полные невежи интересуются такой мелочью, как возраст. К тому же, как сказал один мудрец: «Если женщина признается тебе в своем возрасте, значит, она уже из него вышла». Главный зал представлял из себя большую комнату со старым, но добротно сделанным столом, стульями, камином и старинным гобеленном изображающим битву близ леса Броклин двух армий: освободительницы Изабелы, королевы клинков, и генерала Гамелена, командира армии королевства Аквитании. Тогда Нордлэнцы одержали сокрушительную победу над Тамриэльцами. После этой битвы минуло уже больше ста лет. В связи с этим, Трисс вспомнила отрывок из понравившихся ей стихов. Но она не помнила большую часть оставшихся строф. Всего лишь этот понравившийся когда-то и заученный для урока отрывок и остался в её памяти. Вспомнила она и урок литературы, где за нерадение к учёбе ее чуть не выпороли крапивой. Спасло её только то, что когда старая и злая учительница, которую родители Трисс пригласили обучать их дочь разным наукам, стала отчитывать её за лень, Трисс все же смогла выдавить из себя несколько строф из стихотворения пера Самуила Сандерса. Hа свете каждый путь открыт, Hо нужно выбирать. Тому, кто хочет долго жить, Hе стоит воевать. Пусть тот, кто любит звон монет, Становится купцом, А кто умрет во цвете лет, Подружится с мечом. Чей лучше меч, чей крепче щит, Удар точнее чей, Один на свете суд решит — Веселый пир мечей. Когда качнет земную твердь Сраженья торжество, То каждый сможет выбрать смерть, Достойную его. После этого учительница так расчувствовалась, что пожалела Трисс и не стала пороть её крапивой. Из задумчивасти ведьмочку вывел громкий смех и неразборчивые голоса, доносящиеся из кухни. Ей стало интересно, кто может там так громко смеяться. Войдя в кухню, Трисс нашла там старых друзей: закинувшего ноги на стол Рэйлона и Коула. Друзья уже давно были навеселе, встретили ведьмочку весёлым криком и возгласами и предложили ей присоединиться к ним. Возможно, Трисс тоже что- нибудь прощебетала веселое им в ответ, но она вдруг заметила, что сапоги Рэйлона в грязи. Это не было бы большой проблемой для кухни, но вот только сапоги-то лежали на столе, а не стояли под столом. Терпение Трисс лопнуло, и она, не жалея крепких слов, поведала в подробностях и о сапогах Рэйлона, и о самом Рэйлоне и зацепила краем ругательств заодно и невинного Коула. Когда грязные сапоги оказалось под столом, а стол порадовал её глаза чистотой, Трисс угомонилась. «Знаю я одну княжну, у которой князь погиб в бою с Тимриэльским войском, ну так вот, у нее есть фаворит, и жили бы они душа в душу, да вот только нрав у княгини был хуже чем у черта, все ей что-то мерещилось и что-то казалось. Каждый месяц она кого-нибудь наказывала. Повара за слишком однообразный обед из ста различных блюд на выбор, садовника за то, что зимой цветы в саду не цветут. Но больше всего доставалось ее фавориту. Она его регулярно, раз в месяц, приказывала при всем четсном народе казнить, но в последнпий момент прощала и миловала. Выглядело всё это так. Фаворита везут из замка в повозке с экскортом из стражников и привозят на главную площадь. А там уже народу столько, что яблоку негде упасть. На помосте стоит палач и буравит недобрым вглядом фаворита, а герольд извещает народ о скором совершении праведного суда. Наврод изображает ликование, затем бледный обвиняемый кладет голову на плаху, а палач просит у него прощения за то, что отсечёт от тела его благородную голову. Если фаворит его не прощает, палач замечает, что он может голову и в два, а то и в три захода отрубать. Совсем побледневший фаворит, едва ворочая языком, прощает палача, тот заносит тапор и привычно смотрит в дальний конец площади и……..и тут, словно по расписанию, прибываетт запыхавшийся гонец, который по пути чуть не загнал свою лошадь, и читает указ в коем княгиня милует фаворита. Народ снова привычно ликует,» - с поднятым кубком в руке и озорной улыбкой заканчивает свой рассказ Коул. После долгого смеха все успокаиваются и начинают сомневаться в правдивости рассказа, а Коул клянется в его истинности. Раскрасневшаяся от вина Трисс, заставившая яблоко то левитировать над столом, то опускаться на него обратно сказала: « Жил один банкир, не простой, а очень даже жадный. Каждый грош считал, и вот, однажды ночью, прилител к нему демон и за пятьдесят золотых соверенов купил жену банкира. Но вскоре вернул обратно, даже не требуя возвращения денег. Она была такая болтливая, что могла целыми сутками разговаривать, а еще она придиралась к демону по всяким пустяковым мелочам. То у него в подземелье слишком холодно, а в хранилищах слишком пусто, то помощники и сам демон серой пахнут, а не фиалками. Ну и так далее.Вот демон и не выдержал. Только вот за расторжение контракта бедному демону пришлось заплатить ещё пятьсот серебряных крон. После долгого смеха Коул и Рэйлон успокоились и тоже начали сомневаться в правдивости её рассказа, а Трисс клялась в его истинности. Через полчаса в зале послышались шаги, отворилась дверь, и на кухню зашел крепко сложенный старик. Бросив на них грозный взгляд, он сказал: « Ну что, бездельники, опять за старое? А ну- ка за работу!» Все сразу куда-то заторопились по своим очень важным делам, но старик жестом остановил Трисс и, покосившись на стол с остатками еды и кувшином из под пива или вина, с раздражением в голосе сказал: «А ты, Трисс, поезжай за нашим послушником Норманом и посмотри, как он там с испытанием справляется!» Трисс не очень-то и хотелось ехать куда бы то ни было, а осбенно в лес, где живут дикие-предикие звери и черт знает, кто еще бродит. Она решила, что сможет отговориться от этой поездки работами в аптекарском огороде, но кастелян замка Томас Льюис был похитрее, чем она, и в два счёта раскусил ее ложь. Он сказал ей, что может послать кого-нибудь другого, не такого болтливого и хитрого следить за лабораторией и аптекарским огородом. Погода давно уже не баловала их ясными днями, предпочитая обливать дождём из серых туч. Наверное, ей казалась, что люди просто жить не могут без воды, и она выливала и выливала целые вёдра воды на головы и плечи бедных людей. Надев зеленый плащ с копюшоном, Трисс вышла во двор, где Рэйлон муштровал под струями дождя несчастных послушников. Сегодня послушники дрались друг с другом на деревянных мечах. Но не стоит недоценивать их, в мечах была свинцовая середина, так что били они ой, как больно. Правда, сегодня они фехтовали неважно, даже из рук вон плохо…. «Фехтование - это искусство наносить удары, не получая их. Необходимость тронуть противника, избегая его ударов, делает это искусство чрезвычайно сложным, ибо к глазу, который видит и предупреждает, к рассудку, который решает, к руке, которая выполняет, необходимо прибавить точность и быстроту, чтобы дать жизнь оружию», - громко произнесла Трисс, глядя на их нерадение. «Да я и без намеков вижу, что дерутся они неважно, так что не стоит меня ещё больше расстраивать», - печально ответил Рэйлон. «Так может быть не стоит непосильно их утруждать, а то полночи вокруг замка бегали, а ранним утром под холодным дождем на мечах стали фехтовать. Может быть, им стоит немного передохнуть?», - с небольшим раздражением в голосе сказала Трис. Рэйлон поправивл свой шлем в виде головы дракона и ответил: «Это закалка будущих воинов. Враг не будет ждать теплой погоды и солнечного дня. Эти семнадцатилетние маленькие дьяволята сами знали, на что идут, когда поступали сюда на учебу». Трисс промолчала. Ранним утром она подъехала на свой белой лошадке к тому, что очень сложно было назвать домом, но в именно этом сооружении временно и жил послушник Норман. Открыв дверь, Трисс сразу заметила, что на кровати кто-то сидит, но этот кто-то явно был не Норман, а совершенно низнакомая ей девушка. «А ты кто такая, почему здесь, и где Норман?»- нахмурившись, спросила Трисс. «Я Мильва, а Норман где-то рядом, наверное«, - только и сумела выдавить из себя незнакомая Трисс девушка. « А как ты здесь оказалась?» - спосила Трисс Мильву. »На мою деревню напали, и, кажется, я единственная из тех, кто остался в живых», - тихим голосом, опустив глаза, сказала Мильва. Присев на краешек кровати Трисс погладила дувушку по голове и сказала: «Не повезло вам, но сейчас времена такие. Всякая падаль по стране ходит и творит, что хочет. Ладно, расспрашивать тебя не буду, придет Норманн, и мы вместе отправимся в Хаммерфелл Рок и там разберемся с твоими делами и с тем, что произошло в деревне». Вскоре вернулся Норманн и очень удивился, увидев, что рядом с домом был разведен костер с булькающей над ним походной кострюлей, в которой варился ароматный суп. Рядом сидела Мильва и его преподавательница по всяким травкам-муравкам, Трисс Вудворт. «Я смотрю, ты тут времини зря ни терял, и, о будущий рыцарь без страха и упрека, уже успел спасти прекрасную принцессу!»,- подмигнула Норману Трисс. Норманн хотел было сказать что-нибудь в оправдание, но Трисс его опередила, заявив, что ему пора бы съесть свою порцию супа, да скорей отправиться в замок, а то ей холодновато сидеть в лесу, который находится, скажем мягко, у не очень приятно пахнущего болота. -- Глава 4--- Призрак, в традиционных представлениях, является душой или духом умершего человека, который проявляется в видимой форме или других видах в реальной жизни. Преднамеренные попытки связаться с духом умершего, называются спиритическим сеансом, или в более узком смысле, некромантией. Разновидности призраков встречаются разные: люди-тени - фигура человека, возможно, напоминающая умершего, способная летать, проходить сквозь стены, внезапно появляться и исчезать на глазах очевидцев; феномен чёрных рук - наблюдаемые в воздухе человеческие лица или другие части тела; полтергейст — термин, которым принято обозначать явления неизвестной природы, связанные с шумом и стуками, самопроизвольным движением предметови самовозгоранием. Считается, что полтергейст, в отличие от других призраков, привязан не к месту, а к человеку — как правило, ребёнку. Хотя в большинстве случаев приведениями называют души умерших людей, существует множество поверий и легенд о призраках животных, кораблей, целых армий и городов. Помимо прочего с призраками связывают свидетельства о странных звуках и явление полтергейста, а также необъяснимое воздействие, осязаемое свидетелем. Иногда сообщения утверждают, что появление призрака сопровождается резким изменением температуры воздуха, внезапным беспричинным холодом, неприятными запахами серы, беспокойством домашних животных. Описывались многократные явления привидения одному и тому же человеку, где бы он ни находился, или появления призраков в одном и том же месте. Возможна привязка появления привидения к определённым событиям - коронации очередного монарха, полнолунию, определённой календарной дате. Привидениям, имеющим сходство с человеком, свидетельства часто приписывают способность говорить с очевидцами, иногда даже предвещать будущее. Можно встретить сообщения о привидениях, оставляющих следы, в том числе отпечатки конечностей, рисунки или надписи на предметах, а иногда даже способных нападать на людей, наносить им физические повреждения или даже убивать. «Трактат о всем потустороннем» Эндрю Корти Коул сидел за столом у себя в комнате, откинувшись в кресле назад и положив ноги на стол. На его лице лежала раскрытая книга с потертой обложкой на которой с большим трудом можно было прочесть название - «Трактат о всем потустороннем». Он наверно уже видел десятый сон, когда к нему в комнату вошел мужчина облаченный в железные доспехи, со щитом за спиной. На кожаном поясе у мужчины висел меч. Телосложением он был немного полноват, но не был толстяком, нет, он просто был хорошо упитан и всего-то. Незнакомец казался старше Коула лет на семь. Не успел он закрыть за собой дверь, как Коул, не снимая книги с лица, сказал: «Денег нет». Незнакомец улыбнулся, сел на старый скрипящий диван и произнёс: «Я смотрю, твои дела идут все также, а не хочешь ли подзаработать деньжат, возможно, тогда ты даже отдашь мне свой долг». Коул снял с лица книгу, посмотрел на мужчину и отрицательно покачал головой: «Нет Лабберт у тебя сплошь такие дела, что хлопот в них много, а платят мало!» «А давай на спор - если я обыграю тебя в Счастливом броске, ты пойдешь со мной, а если проиграю, то прощу твой денежный долг», - заявил в ответ на это Лабберт. «Давай, только ты еще мне пять серебряных крон сверху подкинешь»,- упрямо гнул свою линию Коул. Лабберт достал из кармана мешочки и сказал: «А, черт с тобой, давай!» Коул поднялся из кресла, достал с пыльной полки деревянную игральную доску и раскрыл ее. Доска была хороша и блестела своей лакированой поверхностью, а на ее «лицевой» стороне красовался рисунок, правда, не на очень веселую тему. Художник изобразил четырех всадников апокалипсиса, да так хорошо изобразил, что от картинки веяло животным страхом и ещё каким-то странным чувством, вроде того, которое возникало в глубоком детстве, когда ты проходишь мимо дома, в котором живут приведения, или старая злая ведьма с большой бородавкой на носу. Игра заключалась в том, что в течение двух раундов надо было бросать кубики. Но не просто так, наобум, все сразу, а оставлять те которые выпали с наибольшим числом себе. Выиграет тот, у кого суммарное число всех кубиков будет больше, чем у соперника. В первом раунде соперники шли, что называется, ноздря в ноздрю, но в конечном итоге фортуна улыбнулась своей белоснежной улыбкой Лабберту. «А что б тебя! » - раздосадованно крякнул Коул. «Собирай вещички, нас ждет неблизкая дорожка», - еле сдерживая улыбку, сказал Лабберт. Лес уже начинал менять свой цвет с зеленого на ярко золотой, на ветке одинокой сосны сидела желтая птичка овсянка и внимательно озиралась в поисках еды. Вокруг разливались запахи свежей дождевой сырости. С размякшей дороги послышались хлюпающие шаги и вскоре из-за поворота появились два конных путника. У одного волосы были цвета дубовой коры, а у другого черны как уголь. Маленькая желтая птичка недовольно чирикнула, вспорхнула и улетела дальше в лес. Путник с черными волосами покосился на едущего рядом более светволосого и сказал: »Коул, тебе что, неинтересно, куда и зачем мы едем?» Человек с волосами цвета дубовой коры лишь отрицательно покачал головой. Черноволосый, как бы не заметил, реакции друга на его слова и продолжил дальше: «На дороге завелся призрак и почему- то стал грабить караваны именно нашего герцога, чем очень сильно мешает торговле. Множество купцов больше не посылает в город свои товары, боятся призрака. Тамошний барон решил изгнать его и нанял нас,, чтобы мы, так скажем, без лишнего шума убрали эту маленькую проблемку с дороги». Человек с волосами цвета коры дуба только хмыкнул. Позно ночью они доехали до ворот города Эльсвейр. Только вот грозные стражники их не пропустили: по ночам в город никого не пускали. Добрые люди у себя дома спят, а не разгуливают по дорогам. Пришлось Коулу с Лаббертом переночевать в близлежащей таверне. Лабберт с утра встал, видимо, не стой ноги. То ему завтрак не понравился, то на него не так посмотрели постояльцы таверны. Сейчас же он был недоволен стражниками, которые слишком медленно открывали ворота. Коулу было все равно, и он не понимал, почему его друг так брюзжит, ведь ясное дело, что таверна дешевая и там просто не могут подавать хорошие завтраки. Да и какая разница, какие взгляды бросают на тебя постояльцы, главное, чтобы не привязывались, и на том спасибо. Стражникам никто не доплачивает за быстроту и проворство, вот они и не спешат. Как только они проехали через ворота, Лабберт заговорщически посмотрел по сторонам и почти шепотом сказал Коулу, склонившись к нему поближе: «Сейчас мы прогуляемся по городу, осмотримся, проверим, нет ли за нами хвоста, а затем отправимся в таверну «Золотой Кубок». «Но ведь это самая дорогая товерна в округе, простых людей туда так просто не пускают, там бывают только завсегдатаи, или кто по знакомству«, - сказал Коул. «Ну, так я тоже не такой-сякой – всякий, с большими людьми в городе знаком», - все еще озираясь по сторонам тихо сказал Лабберт. Целый час они ездили по главной площади, смотрели на выступления акробатов и мимов, торговцы использовали их как живую рекламу. Площадь, занятая торговцами, была полна людей, которые чуть ли не с открытым ртом стояли и смотрели на представления устроенные в честь распродажи. Со всех сторон слышались крики торговцев, громко зазывающих покупателей и нахваливавших свой товар. Вот прямо перед палаткой стоит добродушный толстяк и, пытаясь всех пепрекричать, расхваливает свои фрукты, овощи и специи. Рядом, чуть ли не дергая за рукава прохожих, наглый помощник какого-то купца заманивает всех в их лавку, где можно будет купить броню, щиты, шлемы. И только у них на всей площади при покупке полного комплекта настояшего рыцаря можно получить в подарок красивое женское платье, носить которое даже королева почла бы за честь для себя. В центре плошади вместе с музыкантами выступал бард. Он пел очень популярную в этих краях песню. Песня была настолько любима народом, что ее пели почти все жители города. Те, у кого были хороший слух и голос, пели при всех, остальные либо в одиночетве по уголкам, либо тихонько бормоча её себе под нос. Бард закончил петь под одобрительные возгласы и аплодисменты, поклонился, и хотел было начать петь другую, но толпа вновь потребовала исполнить любимую ими песню. Бард обвел удивленным взором толпу и посмотрел на заказчика - купца, тот тоже утвердительно кивнул головой. Бард тяжело вздохнул и под одобрительные возгласы толпы начал петь: Как-то ехал на лошадке, звать ее Плотва, В направленьи города Эльсвейр, У Моравских болот рисковал я здорово: Там чудовище живёт с безобразной рожей, Всех хватает и жует, звать ту пакость Кракен-Кейран. Кракен - Кейран весь в болотной жиже, Кракен-Кейран с каждым годом к деревеньке Блэквотер всё ближе, Кракен-Кейран с острыми зубами, Кракен-Кейран съест вас с потрохами. Кракен-Кейран, вот вообразите! Боится грохота пустой посуды! С тракта я свернул и подъехал к деревеньке Блэквотер, Староста меня остановил, угостил сливовицей: «Кто поймает, говорит, Кракен-Кейрана, В жены дочь тому отдам и полдеревни точно!» Деревянную тарелку с ложкой мне отдай и картошки два куля, План не очень сложен, будет тебе Кракен-Кейран». Староста обалдел, но к утру все было. В тоже утро я концерт устроил Кракен-Кейрану! Кракен-Кейран белым стал, скотина, Кракен-Кейран вылез из трясины, Кракен-Кейран, вот ты и попался! Только не нужна мне их деревня, Не нужна мне новая жена! Я женатый человек, Есть красавица, Йенифер–жена И Цирилла лапочка-дочурка, Чудовище лучше магам за большие деньги я продам! А картошку два куля я себе оставлю, дома пригодится! Бард вновь закончил петь под громкие возгласы и аплодесменты толпы, поклонился и хотел было поскорее завести другую песню, но толпа и в этот раз дружным хором потребовала любимую песню. Бард мученическим взором посмотрел на довольную толпу, тяжело вздохнул и под одобрительный шум устало запел: Как-то ехал на лошадке, звать ее Плотва … Выбравшись из гудевшей и довольной толпы, они поехали к мосту, за которым находилась товерна «Золотой кубок». Возле входа стояли два здоровенных парня, одетых в дорогие доспехи. Они были при оружии, у одного булава, у другого меч. Тот, что был с булавой, недобро посмотрел сначала на Лабберта, а затем на Коула. По его взгляду было ясно, но что будь его воля, так он бы тотчас их скинул с моста в речку, да не просто бы скинул а с гостиницем. Гостине был бы до предела прост – камень, привязанный к шее прочной веревкой, чтобы «дорогие» гости не потеряли его по дороге. С тудом пересилив себя, он все же наигранно улыбнулся, поклонился и сказал: «Милорды вам чего здесь надобно?». «Нам здесь назначена встреча с Картером Истменом», - ответил Лабберт. Услышав это, стражники расступились, а тот, что с булавой даже самолично открыл дверь и сказал: «Приятного вам вечера, милорды». Войдя внутрь, Коул прошелся по заведению глазами. Зал был большой, окна с витражами изображающими борющихся со злом рыцарей. Чаще всего злом были непримиримые соседи Тимирианцы, но были там и амазонки, и ещё невесть кто в волчих шкурах. Посреди зала были расставлены сталы и стулья, за которыми сидело болтающее, смеющееся и спорящее друг с другом высшее общество этого города. Справа располагалась сцена с музыкантами, играющим на своих инструментах веселые мотивы, и такую же веселую певицу, которая исполняла различные песни, баллады и прочие музыкальные и не очень вещи. Лабберт кого-то увидел и направился к одному из столиков. За столом сидел мужчина, одетый по последней моде того времени в черный куртку –дублет с длинными рукавами, черные облегающие штаны и короткие сапоги. Похоже, это и был тот самый Картер Истмен. Он жестом пригласил их сесть и, после того как друзья уселись на стулья, спросил: »Вы, наверное, голодны? Закажите себе что хотите, а после поговорим». Пока Лабберт доедал рыбу, набитую рыбным же фаршем и сдобренную восточными пряностями, Коул уже съел свой, также приправленный дорогими заморскими специями, кусок мяса и слушал певицу и музыкантов, играющих на различных инструментах: Я на службе сижу, лямку тяну. Мне скучно до зарезу, бог знает почему. Вдруг слышу за собою совы нежное «У- ююй» —У меня на душе стало веселее, А-лай-лай-лай, Cтало веселее. Я на пристани сижу, в воде болтаю ногами, Рыбу удочкой ловлю, Вдруг мне стало скучно до зарезу, бог знает почему. Вдруг слышу за собою совы нежное «У-ююй» —У меня на душе стало веселее, А-лай-лай-лай, Cтало веселее. Я в большом красивом зале сижу, у герцога на пиру, Вдруг мне стало скучно до зарезу, бог знает почему. Вдруг слышу за собою совы нежное «У-ююй» —У меня на душе стало веселее. «Cпоем вместе, е-ла-ла-лай-ла-лай, ла-лай- лай-лай» — Говорю я сове. Ну, теперь можно и к делу переходить»,- послышалось со стороны отодвинувшего от себя тарелку с остатками рыбы Лабберта. «Ваша задача очень проста - изгнать призрака с земель достопочтенного барона Баррета, да так, чтобы вас никто не увидел и не услышал» - тихо сказал Картер Истмен. «Да не волнуйтесь, никто и не узнает, что мы вообще здесь делали», - ответил Коул. «А что вам известно о призраке? Кто он был и почему умер?» - начал допытываться у Картера Истмена Лабберт. «Это призрак одного чертового охранника караванов. Звали его Блэк, подворовывал, говорят, он у нашего светлого герцога из портового склада, а затем вдруг почему-то околел. Наверное, сам Господь покарал его. Да вы сами при встрече и спросите. Ещё говорят, что его видели в старом особняке, который находится у дороги. Но самое смешное, что особняк, в котором он поселился после своей смерти принадлежит Роберт Эвансу. Он вроде начальника склада, куда привозят товары. Только когда пойдете в особняк, будьте осторожны: мы уже посылали туда группу одних головорезов с магом во главе - выжил только один маг, да и у него сейчас не все шестеренки в его дурной голове на своём месте», - криво усмехнувшись, по-прежнему шепотом, ответил Картер Истмен. «Нам надо бы обязательно встретиться с этим магом» - сказал Лабберт. «Ну, раз надо, так надо, идемте, я вас провожу к нему», - оглянувшись по сторонам, тихо согласился Картер Истмен. -- Глава 5--- Оборотни были очень распространённым явлением в годы провления короля Ричарда Гвалхера, но после появлением профессиональных охотников на всякую нечисть, их количество сократилось до минимального, и теперь встретить их стало довольно сложно. Оборотни - злые, кровожадные люди, способные превращаться в волков. Питаются они исключительно мясом и кровью. Некоторые оборотни остаются полулюдьми-полуволками, другие полностью превращаются в волков. Считается, что оборотень способен выворачивать свою шкуру шерстью внутрь, превращаясь на некоторое время в человека. Многие люди, подозреваемые в том, что они являются оборотнями, были разорваны на клочки их преследователями в поисках шерсти. Однако иногда оборотня узнавали и в человеческом облике. Считается, что оборотни отличаются сильной волосатостью, имеют густые, сросшиеся брови и маленькие, острые уши. Часто третий палец на их руке имеет такую же длину, как и второй, а суставы пальцев покрыты волосами. Традиционно считается, что оборотни принимают человеческий облик, лишь тогда, когда они ранены и оставляют за собой кровавый след, или же сразу после своей смерти. В оборотня можно превратиться после того, как человека укусит другой оборотень. \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\" ...Беда начинается с укуса животного. Спустя продолжительное время у жертвы появляются первые симптомы: несчастные боятся дневного освещения, также водопогружения и начинают биться как в бешенстве, кусать и кружиться. На их собственно неподвижных лицах спазмы мускулатуры втягивают губы и обнажают язык и зубы, пена выступает изо рта, и ужасные, гортанные звуки издают эти измученные создания\\\\\\\\ \\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\", - так лекарь Йозеф Роугемонт описывает поведение людей укушенных оборотнями. Спасти укушенного человека от превращения в волка можно только убив обортня, укусившего того человека. «Оборотни» Хайнц Вельтман Снег хлопьями падал за окном и уже укрыл близлежащий лес белым одеялом. Зима подкралась незаметно. Вчера еще вроде спать ложились осенью, а проснулись уже глубокой зимой. Трисс лежала на кровати и читала книжку с надписью «Кабалион», у которой на обложке был нарисован старик, держаший в одной руке колбу с жидкостью, а в другой старинный свиток. Чтобы лучше запомнить, Трисс еще раз прочитала отрывок шепотом: »Всё двойственно, всё имеет полюса. Всё имеет свой антипод, противоположности идентичны по природе, но различны в степени. Крайности сходятся. Все истины не что иное, как полуистины. Все парадоксы можно примирить…» Отложив книгу, Трисс уставилась на Мильву, которая с большим интересом смотрела в окно, за которым медленно падал снег и, каркая, летали вороны.«Ну вот, минута, так сказать,отдыха и закончилась!»- повернувшись лицом к Мильве сказала Трисс. «Но это нечестно, я совсем не отдохнула, после произнесения эти слов и предложений у меня болит голова, а язык опух, будто его укусила оса!» - вздохнула Мильва «Ну что поделаешь, новое всегда дается с большим трудом», - подбодрила ее Трисс. «Volt te qued befaestar Ostogar? »(помнишь ли ты, кто основал Остогар?) – медленно произнесла Трисс. «Reon Richard Gvalher» (Король Ричард Гвалхер),- автоматически ответила Мильва. «Ну, неплохо, неплохо, вот только не Reon , а Rion, а в остальном все прекрасно «, - похвалила ее Трисс. «Ein wenn se befaestar caer, mit denen se?»(А когда он основал крепость, с кем он столкнулся?), - спросила Трисс Мильву. Мильва задумалась, непроизвольно накручивая на палец свой светлый локон, а затем вздохнула и сказала: « Bleidd dh\\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \'oine» (Оборотнями). «Und shed said nicht geteilt? Aeved wurde baitrs cared?» (Ну и чего они не поделили? Почему была война?), - спросила Трисс. «Ne suw\\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\'et». (Не помню) - ответила Мильва. «Und wenn aeved? (Ну, а если подумать?)»- стала допытываться Трисс. «Ne suw\\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\'et», - упрямо настаивала на своем уставшая Мильва. «In ordnung me sie suw\\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\'et,suw\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\'et gut? (Ладно, тогда я тибе напомню, только запомни хорошенько,поняла?)» - внемательно смотря в лицо Мильве, сказала Трисс. Мильва послушно закивала головой, продолжала и дальше думать о чем-то своем. «Ну хорошо, урок по изучению верхнелаторинского языка будем считать законченным, начнем изучать историю своей горячо любимой родины», - недовольно сказала Трисс и начала свой рассказ. «Давным давно, высадился на омываемое Великим морем побережье эрл - в настоящее время этот титул заменили на граф - Ричард Гвалхер и вместе с ним его рыцари, копейщики, лучники и прочий люд с жёнами и детьми, общей численностью в пятьдесят человек. Герцогу приглянулись те места, и он решил воздвигнуть здесь деревянную крепость Остогар. Не успели они закончить постройку донжо́на – главной башни, где жил хозяин деревянного замка, как явились к нему обортни и сказали: мол давайте жить в мире и согласии, вы на нашу территорию не лезете, а мы на вашу и ударили, так сказать по лапам и рукам. Целый месяц все жили душа в душу, и очень мирно, но затем стали овцы да коровы с паздбища пропадать. Оборотни предками своими клялись, что это не они. Мол, это постухи у вас плохие, брагу пьют, в кости играют, за домашними животными совсем не смотрят - вот те и убегают в лес. Не поверил эрл им, думал, думал и надумал, как им с этой проблемкой разобраться. Приказал он слугам заколоть пару овец, а шкуры отдать копейщикам, дабы в таком обличии они ходили на четверенках среди стада, и как только оборотни нападут, покарать смертью пакостных соседей». «Постой, а разве можно убить оборотня? Ведь у него все раны заживают как на собаке, вернее даже быстрее, за считанные минуты затягиваются, даже рубцов не останется», - прервала рассказ Мильва. «Верно, как на собаке, но и у них есть уязвимые органы: сердце и мозг, и если попасть в них, оборотень мгновенно скончается» - ответила Трисс. «Ну, я надеюсь, они знали, что труп оборотня надо сжечь до пепла, а не то он может и того, ожить и начать опять бедных овечек и буренок за обе щеки трескать!» - не унималась Мильва. «Ну конечно, они это знали, убили, показали трупы эрлу и только потом сожгли», - отвлеклась от изложения Трисс, чтобы успокоить Мильву и продолжила далее. « От наглости оборотней эрл Ричард Гвалхер пришел в ярость и решил расквитаться с грязными и, к тому же, без сомнения, вшивыми оборотнями. Через три дня раздумий решение как с ними расправиться было принято, и эрл пригласил на праздник первого деня весны оборотней». «А ещё в этот день», - решила добавить свои три монетки в разговор Мильва, - «девушки умывались росой, считая, что она сделает их неотразимыми на весь последующий год. В этот праздник всегда проводились соревнования по стрельбе из лука. Обязательно были танцы и песни. А еще можно было вспомнить про национального героя - Скрытного Робина. Именно в этот день его, по одной из легенд, захватил шериф города Сноттингхама Гай Гисборн. Робин не смог удержаться, чтобы не продемонстрировать свое мастерство в соревнованиях по стрельбе. Эта любовь к состязанию и позволила шерифу его схватить». «Только не забывай что, Скрытного Робина и его друзей: Крошку Джона, Алана из Лощины, сына мельника Скэдлока, Мача, жену Робина деву Мэриан, его ненавистного врага Гая Гисборна и события, случившиеся с Ричардом Гвалхераом и оборотнями отделяе тдруг от друга целых семьсот лет. Довольно длинный промежуток времени, не так ли?» - снова уточнила Трисс, и, пристально посмотрев на Мильву, продолжила свой рассказ. «Ну так вот, позвал он оборотней к себе на праздник, и стали им наливать ядреную медовуху, а люди пили сильно разбавленное пиво. Когда оборотни совсем окосели от выпитого, люди вышли из башни, облили сырой нефтью и маслом серой донжо́н, добавили серы и подожгли его. К слову сказать, огонь был такой сильный, что все железо, находившееся в башне, расплавилось». «А помнишь, ты рассказывала, что знаешь уйму историй об оборотнях, расскажи их мне пожалуйста: очень интересно про них слушать!» - сложив в молитвенном жесте руки, стала просить её Мильва. «Нет, не помню я уже всех их, да и, к тому же, у меня на это времени нет», -начала отнекиваться Трисс. «Ну, пожалуйста! А я завтра сама все выучу к уроку и расскажу тебе слово в слово!» - умоляла Мильва. От этих слов Трисс смягчилась: «Ловлю тебя на слове, завтра мы поменяемся местами, и ты мне будешь рассказывать о целебных травах, а я буду в пол уха тебя слушать и считать ворон, пролетающих мимо окна», - и начала свой рассказ. «История номер один. В Алемаской империи существует немало легенд о волках-оборотнях. В одной из них рассказывается об охотнике, на которого в лесу напал огромный волк. Ему удалось отрубить одну из лап зверя, но тот сумел вырваться и убежать, и охотник положил свою добычу в сумку. Возвратившись домой, он был очень удивлен, увидев, что лапа превратилась в женскую руку. Но на одном из пальцев он узнал кольцо, которое когда-то подарил своей жене. Взбежав по лестнице, он увидел, что его жена лежит в постели, истекая кровью: на одной руке у нее была отрублена кисть. История под номером два. В одной саге рассказывается о том, как чародей напустил чары на две волчьи шкуры. Всякий, ктоих надевал, превращался на десять дней в волка. Шкуры были обнаружены воинами Сигурдом и Юргеном, которые нашли приют в лесной хижине. Ничего не подозревая о чарах, Сигурд и Юрген украли шкуры у хозяев хижины. Но те, кто надевал эти шкуры, уже не мог их сбросить. Сигурд и Юрген, накинув шкуры себе на плечи, превратились в волков и стали выть, нападать на людей и даже грызться друг с другом. По истечении десяти дней чары шкур утратили свою силу, и воины сбросили их и сожгли. А вот история, которая случилась в нашей стороне. Члены рода Гудмен превращались в волков в определенное время года; Деменет стал волком после того, как отведал детских потрохов; Ланей, дочь Симеона, могла обращаться в волка по своему желанию, как и Алан, о котором Брэдли сказал: «Я часто видел Алана крадущимся по лесу в волчьем облике». На сегодня все», - зевая, заявила Трисс. «А можно мне пойти погулять?» - отводя взгляд и смотря на пол, спросила Мильва. «Нет нельзя, ты опять придешь поздно, вся в снегу и в таком виде будишь ходить по комнате остовляя за собой грязные и мокрые следы, а кто всё это будет вытирать? Конечно же я!» - нахмурилась, сказала Трисс. «Ну, пожалуйста, пожалуйста, я сегодня приду рано, а перед тем как зайти отряхну с себя весь снег!», - с грустным личиком и большой надеждой в глазах стала просить ее Мильва. «Ты помнишь, что я тебе говорила, насчет неоправдоного риска?» - спросила Трисс Мильву. «Да помню, помню: драконов за хвосты не дергать, у волков еду не отбирать….» - не успела Мильва дабавить что-нибудь ещё, типа того, что на ушах ходить опасно: ухо подвернуть можно, как Трисс негодуюши цыкнула. «Даже пошутить нельзя», - обиженно засопев, сказала Мильва. «Ну и что ты помнишь?» - не обращая внимания на её оправдания, спросилаТрисс. «Неоправданый риск опасен. Если ты плаваешь, то далеко от берега не заплывай, в лес со страшным зверьем не суйся, неизвестные ягоды не ешь, ну и так длалее», - ответила Мильва. «Ну, хорошо, только позно не приходи, а то я буду ругаться и, возможно, даже тебя пороть тебя», - предупредила её Трисс. Мильва обрадовалась, обняла Трисс, чмокнула в шеку и, сорвавшись с места, побежала вниз по лестнице посмотреть на первый, выпавший в этом году снег и, возможно, даже поиграть с друзьями в снежки. А если лед на озере крепкий, то побегать и по нему. «Эх, и где мои шестнадцать лет? Ведь это было так недавно, совсем вчера...», - грустно подумала Трисс. С глубоким сожалением она вновь взяла книжку, с нарисованным на обложке стариком, который держал в одной руке колбу с жидкостью, а в другой старинный свиток, и стала читать ее дальше: » Всё течёт, всё втекает и вытекает, всё имеет свои приливы, всё поднимается и падает, маятникообразное колебание проявляется во всём. Мера колебания налево есть мера колебания направо. Ритмы компенсируются…» -- Глава 6--- Волшебные кольца – прочно заняли место в обиходе людей. Область применения колец очень широка. Это и узконаправленные кольца-оборотни. Надев такое кольцо и повернув его один раз против часовой стрелки, вы превращаетесь в какое-нибудь животное. Магическая сила колец и в том, что владелец мог метать молнии и огненные шары этим кольцом. Кольца могут приносить удачу владельцу, или даже давать возможность ему повелевать другими людьми; бывают кольца, которые могут создать любой предмет, какой только пожелает его владелец. Скорее всего, магия кольца заключается в особом камне, вставленом в оправу и заговоренном на какое-нибудь волшебство. Без заговоренной и выполненной особым образом оправы, кольцо имеет мало магической силы и работает лишь как охранный амулет. Кстати говоря, кольцо не всегда могло служить добром владельцу. Если на волшебное кольцо было наложено заклятье, то оно могло принести ему несчастье или даже смерть. Известен случай, когда карлик Вилий наложил проклятье на свое кольцо. Это проклятье вместе с кольцом переходит на дракона Фафнира и кузнеца Реджайна, а затем на Сигурда и других Нибелунгидов. Так что надо быть очень осторожными в выборе кольца. «Трактат о всем потустороннем» Эндрю Корти Коул стоял в тумане, он ничего не видел, но хорошо все слышал. «А ты отдаешь себе отчет, что здесь может случиться…….. драка, после которой кого-то вынесут отсюда вперед……. ногами», - произнёс мужской голос. Коул мог поклясться, что где-то его уже слышал, но к сожалению вспомнить кому он принадлежит и где он уже слышал этот голос так и не смог. «Я уже ничего не знаю, я, наверное, хватаюсь за соломинку,……. ничего не помогает….», - вздохнул другой, но теперь женский голос. И снова Коул готов был поклясться, что и его он когда- то слышал, но где и когда опять не смог впомнить…. Вскоре туман рассеялся, и он увиде эльфов. Эльфы были злы и, возможно, на него. «Что совсем обнаглел, сопляк, мой меч напьётся твоей крови!»- буравя сверепым взглядом Коула прорычал один из эльфов и изо всей силы стукнул по сталу кулаком. А затем этот эльф вытащил меч и напал на него…. Уклоняясь, Коул проскочил над свистящим лезвием и попытался ударить мечом эльфа, эльф, в свою очередь, тоже искусно и быстро уклонился и хорошенько замахнулся своим мечом. Коул тотчас сделал мгновенный быстрый выпад. Эльф понял, что не сумеет парировать его своим тяжелым мечом, хотел отпрыгнуть назад, споткнулся и упал на спину. Коул сделал пару быстрых шагов вперёд и с силой вонзил в эльфа острие своего меча. Тело эльфа выгнулось, задрожало и мёртво замерло в начавшей растекаться под ним красной луже. Вдруг Коул почувствовал, что боль в боку принадлежит не маленькой царапине, а глубокой ране, и оттуда маленьким, но постепенно усилившимся ручейком течет кровь. Он не крикнул. Просто не смог. Он просто упал на колени, и затем на бок, выпустил из рук меч и зажал обеими руками рану. Кровь толчками запульсировала между пальцами, ручейком стекая на грязный пол… Коул в испуге проснулся, открыл глаза и увидел лагерь, костры, людей, коней и разноцветные полатки. «Это всего лишь дурной сон, всего лишь тяжелый дурацкий сон. Вот как чувствовал, что вчера не надо было так наедаться и напиваться», - вытерая пот со лба, подумал Коул. Проснулся он в походном лагере. Лагерь располагался в получасе езды от города Эльсвейр. А почему же тогда служивые люди расположились прямо под открытым небом, а не в замке или, на худой конец, не в теплых гостиницах города? Да всё очень просто! Недавно местные вояки не поделили с приезжими, то-ли местных девиц, то-ли мест в тавернах на всех не хватило, а может и просто со скуки, но они начали бить друг другу морды, и не просто так бить, а с большой ненавистью. Говорят, даже до мечей, пик и прочего оружия дело чуть не дошло. Но командиры быстро всех усмирили, поставили кого следует «в угол», а кого-то и по головке слегка «погладили». Приезжих солдат отправили за город, ну, правда, не местных же отправлять в поле? Местные в городе ходят, носы небу задрав, а приезжие сидят на природе, у речки и свою ущемленную гордость вином да пивом заливают и ждут приказа двигаться дальше на север, чтобы там уж отыграться на разбойниках, бандитах и прочих несознательных обитателях этой страны. Коул посмотрел на догораюшие угольки костра, решил подумать и связать все ниточки событий. Лёгким движением руки он решил вытащить решение этого непростого дела на поверхность. Но вытянуть из себя простое и скорое решение не получилось. В это время к костру подошли его друзья, Лабберт несуший какой-то большой сосуд, который подозрительно булькал, и его новый друг Алистер. Алистер выглядел как типичный житель Нордленда, средний рост, валосы цвета дубовой коры, ну, и так далее. Этот Алистер был рыцарем в ордене Защитников. У ордена были свои замки, которые располагались вдоль границы с Аквитанией, точнее вдоль приграничной реки Вэльды. Орден Защитников занимал второе место по влиятельностив стране. На первом месте числился орден «Железное братство». «Ну, так что, может того, лечиться начнём? А то я вижу тебе со вчерашнего дня не здровится», - похлопав по спине Коула, предложил Лабберт. «А чем лечиться-то будем, той, вчерашней гадостью?» - скривившись и поежившись, поинтересовался Коул. « А чем же еще, кроме как не ею?», - раскупоривая сосуд, ответил Алистер. «Ну, с тобой все понятно, запой на целую неделю пошёл, если не больше, и отчего же это ты ясный сокол запил то? Тебе же надо в лесу ловить бандитов-душегубов, а не вино хлестать!», - поинтересовался Коул у Алистера. «Ну, так я бы и ловил, только начальник наш оказался родственником здешнего герцога, так что как минимум четыре дня мы здесь будем теперь куковать», - добродушно ответил Алистер. В костер подбросили дров, огонь с большой радостью принял подношение и стал сильным, а главное, жарким. А, это было немаловажно, так как вокруг стояла поздняя осень, почти начало зимы, и на земле уже лежал первый снег. Налив всем по стакану, Лабберт громко выдохнул и осушил стакан, поморщился и сказал: «Что-то не то, вроде вчера эта пакость лучше шла». «Ну, так ясное дело, вчера и закуска, и музыка и прекрасная дама были», - ответил Алистер. Закуску нашли быстро, лютню тоже, вот только «прекрасная дама» видела десятый сон и просыпаться не хотела. «Ну, так кто будет на лютне играть?» - вертя инструмент в руке, спросил Лабберт. «Так некому же, лютнистка тоже спит, и тоже, наверное, видит десятый сон»,- выставил Алистер указательный палец на укрытую одеялом, спящую черноволосую девушку. «Жаль, ну пусть спит, только вот когда проснется, надо будет обязательно её ьпопросить, чтобы она что-нибудь новенькое спела», - сказал Лабберт. «А как, кстати, эту лютнистку зовут?», - слегка задумавшись, спросил Лабберт. «Лолита, или Долорес, только ты ее так не называй, не любит она этого, зови ее просто Лолай…», - ответил Алистер. Коулу все это осточертело, и он, ничего не говоря, встал и пошел вдоль реки подальше от костра. «Ну и что мы имеем? Практически ничего. Сходили к тому чокнутому магу, ничего от него не добились: на вопросы он не отвечает, смотрит в стену и изо рта пузыри пускает. Ещё наведались к начальнику портового склада Роберту Эвансу - ничего не знаю, ничего не видел, как заводной, право слово! Да, ходили к тому заброшенному дому. Действительно там обитает призрак, злой как черт из табакерки, пришлось даже немного с ним подраться на мечах, чуть в магическую ловушку не загнали, да он, гаденыш, пронырливый и ушлый оказался. Смылся, через стену прошел и смылся!» - думал Куол стоя у реки и созерцая её припорошенные снегом берега. Как и летом, речка несла свои воды куда-то вдаль, как и летом, она что-то тихо бормотала, а ещё она совсем не хотела замерзать, только вдоль берега образовался тонкий хрупкий ледок. Речка, наверное, и не замечала, или не хотела замечать близкий приход зимы. Кроме преглушённых голосов Лаберта и Алистера, со стороны костра послышались вдруг звуки лютни и женский голос запел: Далеко по реке уходила ладья, За тобою ветер нес мои слова, Я буду ждать тебя все равно! Пришла зима, покрылась льдом река, И любовь моя не растопит лед, Под покровом вьюг пролетают дни, недели, месяца; Только белый снег - стал весь белый свет, И сама уже, словно снег, бела, Не разлиться льду да живой водой; Но я буду ждать тебя все равно! Вдруг где-то сбоку раздались шаги. Коул повернулся и увидел, что в метре от него стоит Хантер, его красный балахон припорошило падаюшим с неба снегом, а сам он тоже любовался берегом речки. «Ты что, за мной следишь?» - спросил Коул Хантера. «А ты не думал, что решения этой проблемы, очень легко найти?» - неожиданно сказал Хантер. «Какой проблемы?»-недоумевая, спросил Коул. «Ты бы лучше не смеялся над приведением и не дрался бы с ними, а спросил бы его, почему оно на караваны нападает, почему поселилось в особняке началника, вынудив того бежать прочь и почему у того начальника, сразу же появился новый особняк и, наконец, почему у него все так гладко в жизни получается? Жена красавица, в карманах полно золота, а люди вокруг выполняют его прихоти, словно они его слуги!» - продолжал свии вопросы Хантер. «Ну, видать везет ему очень сильно в жизни!» - ответил Коул. «Ну а не слишком ли везет ему? Кто-то, или что-то может ему помогает?» - не выдержал Хантер. «Не знаю, может ты мне подсказку какую-то подкинешь, расскажешь, о чем ты с тем злым грабителем караванов беседовал, а?» - вопросил Коул у Хантера. «Он мне рассказал, что бывший его начальник не просто так возвысился и не просто так он женился на самой красивой женщине города, а может и всей округи, да и богачом он не с бухты- барахты стал. Ему колечко помогает, а колечко не простое, а волшебное. Оно не только дарит человеку большую удачу в жизни, но и может гипнотизировать людей!»- сказал Хантер. «Ну и что нам теперь делать-то? Нас же сюда послали с привидением разобраться, а не с живыми людьми!» - горестно вздохнул Коул. «Хотя погоди, ты же знаешь, почему приведения остаются на грешной земле, а не улетают в рай или не проваливаются в ад? Их просто что-то удерживает здесь. В нашем случае его удерживает месть, то есть, если этот гнусный повелитель колечка получит сполна, то наше злобное приведление исчезнет, и все будут довольны, и может быть даже счастливы! « - улыбаясь, сказал Хантер. «Только вот как нам не попасть под влияние кольца?» - вздохнул Коул. «Ну, в принципе, это возможно, но сделать всё правильно, будет очень сложно» - задумчиво ответил Хантер. Немного полчав, Коул спросил: «А если этот призрак такой добренький, то почему он на караваны нападает?» «Да вроде как хочет напакостить начальнику склада, он, кстати, из-за этого в его особняке поселился», - ответил Хантер. День выдался как обычно хороший. «Мало того, что эти придурки – проверяющие не заметили пропажи со склада товара на общую сумму в пятьдесят золотых соверенов, они еще и поверили, что шкуру изумрудного дракона съели крысы!« - размышлял Роберт Эванс, управляющий портовым складом, стоя на рыночной площади и придирчиво осматривая товар. Наконец он остоновил свой выбор на рыбе пикше. Взглядом отыскав продавца Роберт спросил у него о цыне. На его взгляд, цена в пять медных стиков была слишком завышенной. Роберт взялся за кольцо и повернул его по часовой стрелке, после поворота золотое кольцо на мгновение превратилось в серебряное. Теперь Роберт вновь спросил о цене на рыбу. Владелец подумал и снизил её до одного медного стика. После того как он расплатился с продавцом и обьяснил куда надо доставить пять килограммов рыбы, Роберт решил сходить на главную плошадь к фонтану, позабаитьсяа там над прохожими, внушая им что статуи в фонтане живые, но по случайности столкнулся с девушкой, несшей дамой покупки. От столкновения с ним девушка выронила котомку, из которай выпали карамельные яблоки. Увидев, что ее карамельные сладости выпали из котомки и сейчас валяются прямо в грязи и пыли, черновалосая красавица что-то тихо сказала сама себе и заплакала. Он начал ее успокаивать ,а она все продолжала ронять горькие слезы,так продолжалось до тех пор, пока он не сказал ей что купит многго новых яблок покрытых карамелью. После покупки карамельных яблочек девушка разрешила ему узнать ее имя. Её звали Надия, и она разрешила проводить ее до своего дома. Жила Надия на Тыквенной улице. Дойдя до опрятного домика выкрашенного в темно-зеленый цвет, Надия вновь поблагодарила его и решила уже попрощаться, но Роберту не хотелась так быстро расставаться с юной сероглазой красавицей, и он повернул кольцо на указательном пальце. Золотое, оно на мгновение стало серебряным. Удача его вновь не подвела, дома никого не было, родители уехали к больной родственице и вернутся не скоро. «Как здорово все складывается, подумал Роберт и вновь крутанул на пальце колечко. Взяв его за руку,девушка повела Роберта вверх по лестнице. Зайдя в комнату, Надия попросила его закрыть глаза, так как она слишком сильно стесняется. Роберт решил подыграть ей и закрыл лицо рукой. Через несколько минут девушка разрешила открыть ему глаза. Картина, которую он увидел ему не понравилась. Он ожидал увидеть прелестную Надию лежащей в кровати и закрытую до подбородка одеялом, а прямо перед ним стоял усмехавшийся мужик шатен, который на днях к нему заходил, задавал кучу вопросов о его бывшем подчиненном Вилмаре Блэке. В метре от с мужика стояла еще парочка типов, а за ними Надия. Он было потянулся к спосительному колечку, но не успел до него дотронуться, как этот светловолосый тип без размаха ударил его по лицу. В глазах взорвались взорвались искры, затем все расплылось и потемнело. Роберт сидел на пристани, свесив ноги, и ловил рыбу, леска напряглась, и он потянул её на себя. Роберт надеялся, что поймал большую рыбу, но к его ужасу он вытащил из воды не окуня и даже не щуку, а того светловолосого мужика. Мужик усмехнулся и вновь больно двинул его по голове своим кулаком. Очнулся Роберт уже привязаный к стулу и был почему-то весь мокрый, кольца на пальце не было, а рядом стоял тот самый светловолосый и держал в руках пустое ведро. Светловолосый вновь улыбнулся и обратился к свои спутникам: »Я же говорил, что не убил его, а вы панику развели, мол, все, издох несчастный наш убица…». «Жаль, что не сдох, а то ишь чего со мной хотел сделать, хорошо волшебные амулеты помогли», - сказала Лола. «Да, это хорошо, что наш любезный друг Хантер выделил такие хорошие амулетики!» - сказал Коул. «Зачем ты убил Вилмара Блэка?» - обратился к Роберту Коул. «Я его даже не тронул! Его же разбойник убил!» - пролепетал испуганный Роберт. «Ну да, разбойник, а кто его, этого разбойника, своим пакостным колечком-то надоумил? А ну, отвечай!» - еще раз ударил Роберта по лицу кулаком Коул. Взвыв, пленник ничего не сказал и только тупо уставился на пол. «Молчишь, ну ничего, ты нам все раскажешь!» - усмехнулся Коул. Выйдя из комнаты и спустившись на первый этаж, Лола принесла, раскаленный добела железный прут. «А вот сейчас мы погреем тебя прутиком, тогда ты так закукарекаешь, что любо дорого слушать будет» - с нарочито циничной ухмылкой сказала Лола. Роберт с ужасом смотрел на прут, но молчал. «Ладно, на испуг мы его не взяли, прийдётся, всё же, воспользоваться колечком»,- сказал Коул. «Расскажи-ка нам, как ты колечко нашел и почему убил Вилмара Блэка?»-обратился Коул к Роберту. Кольцо приятно холодило ему палец, и, прочитав защитную магическую формулу, онповернул его на один оборот. Коул даже залюбовался быстрым переходом золотого кольца в серебрянное и тотчас обратно. Роберт сразу же и с жаром стал всё им рассказывать: «Нашел я колечко в глубокой пищере, так, по случайности повернув кольцо, узнал его мощь. Кольцо помогло мне стать из простого грузчика начальником портового скалада, о чём я втане мечтал, и я догадался, как им пользоваться. Но самое интересное, чт о кольцо не на всех людей действовало. К счастью на складе был всего один человек, который не подчинялся кольцу. Как на зло он-то и пронюхал куда деваются вещи со склада, грозился все рассказать, если я с ним делится не стану. Я решил избавиться от вымогателя и при помоши кольца натравить на него убийцу». «А давайте, мы его тому призраку и одадим, пусть призрак сам решит, что с ним делать!» -сказал Лола. «Мне вот только интересно, что он с ним сделает? С ума свидет, а затем убьет или пощадит и просто задушит?» - спросил Алистер. «А может, передадим его герцогу, все раскажем, а он нам еще денежек подкинет?» - спросил Лабберт. «Давайте-ка лучше дождемся Хантера, отдадим ему колечко, а потом и подумаем, что делать с этим Робертом», - заявил Коул. «Не понимаю, а зачем мы должны ему отдавать кольцо, ведь с этим колечком мы, ого-го что сможем сделать. Оно поможет исполнить все наши мечты!» - с тоской и надеждой в голосе спросила Лола. «Может потому, что у нас с ним была договаренность, он нам амулеты даст, а мы ему кольцо. И, к томуже, из-за кольца мы можем не просто подраться, но и глодки друг другу преререзать, да и горя в дальнейшем нахлебаемся - такое уж это непрстое колечко, лучше от него избавится, как можно побыстрее»,- ответил Коул. «Но с пустыми руками мы отсюда не уйдем, тебе мало амулета? Так нам еще и деньги обещали подкинуть», - попытался утешить Лолу Алистер. Роберту не понравилась перспектива быть удушенным призраком, а перспектива быть обезглавленным герцогским палачем ему не нравилась в еще большей степени.. Дождавшись момента, когда его пленители столпились перед человеком одетым в красный балахон и держашим в руке посох с навершием из синего драгоценного камня величеной с кулак, он, стараясь не шуметь, тихо встал и вместе со стулом пошел на цыпочках из комнаты. Когда он уже спустился по лестнице, услышал гневные крики. Исугавшись, что его вновь поймают, он смотрел на спасительную дверь, ведушую наружу. Он видел только дверь, все остольное расплылось и превратилось во что-то нзначительное. Радостно мелькали мысли о расплате с этими нехорошими людьми, как вдруг Роберт провалилс во что-то липкое и темное…. «Я же говорил, что нужно закрыть подполье!»-в отчанье крикнул Лабберт. «Кто нибудь спуститесь и посмотрите, жив ли он», сказал Алистер. Спустился Коул посмотрел на труп и убедился, что Роберт не симулирует свою смерть, а действительно сломамал себе шею. «Ну и что делать будем?» - спросил Коул. «Несчасный случай, сам виноват, зашел в чужой дом и упал в подполье. Все шито-крыто, только ты когда подниматься будешь, отвежи от него стул и прихвати его с собой »- подсказал сверху Лабберт. Сидя у костра Коул размышлял над тем, как хорошо все закончилось, исчезло «злое» привидение, гадкий началник склада сам сломал себе шею и, наверное, он сейчас сидит в котле, а рядом с ним бегают черти и злобно помешивают чан с грешниками. Добрый же герцог наградил их деньгами. Рядом с ним сидела Лола и старательно подкидывала в костер части от злополучного стула. Алистер склонившись над костром закладывал в котел, в котором готовился глинтвейн, траву галангал, односложно отвечая на вопросы, о том положил ли он в глинтвейн: корицу, гвоздику, лимонную корку, анис, мёд, имбирь и прочие ингридиенты. Хмурый Лабберт крутил вертел, на который был насажена туша кобанчика. Вчера, чтобы развеяться, они все вместе сходили на охоту в близлежайший лес и добыли там кобанчика и трех зайцев. --глава 7 -- В последние дни Иорвет стал с тревогой замечать странности в поведении Георга. Это началось совсем недавно, буквально после взятия города Кейман Бри. Георг начал заговариваться. Он стал замкнут, с незнакомыми людьми вовсе не разговаривал, грезил наяву, иногда надолго застывал в одной позе, глядя совершенно пустыми глазами в только ему ведомые дали; и люди сочувственно кивали, но старались держаться подальше от героя, поскольку все были наслышаны о его страшных приступах безумия, так часто посещявших его в молодости. Но это были не те приступы, которыми он страдал раньше. Это безумие Георга было каким-то тихим; он вслух разговаривал с погибшим братом, с погибшим отцом Алексом, обращаясь к стоящему рядом Иорвету, но не видя его, или видя как-то не так. Также он разговаревал с детьми, которых в приступе безумия убил еще в молодости... Иорвет, наконец, понял. У Георга нет больше приступов, просто он уходит в прошлое, погружаясь в него все глубже и глубже - и никакая сила уже не могла вернуть его в реальность. Он уходил душой туда, где его еще не звали Георгом, где были живы отец, брат, дети, и где он был по настоящиму счястлив…. Отрывок из старинной народной сказки. Мильва сидела на ветке дуба и задумчиво рассматривала весенний лес. Где-то ещё лежал снег, но его было уже так мало, что его можно было и не замечать. Очень близко от нее пробежала белка, несущая к себе домой орешек, где-то в долине прокричал свое коронное кар-кар ворон. Когда она пришла, вечерняя заря только, только начиналась, хотя листья у деревьев еще не проклюнулись из почек. В лесу было уже довольно темно. Все внизу было в темных тонах: стволы, прошлогодние темно-коричневые листья, коричнево-серые стебли трав; даже плоды шиповника, густо-рубиновые осенью, теперь, выдержав зиму, потеряли свой рубиновый оттенок, отдав предпочтение коричневым тонам. Ветви слегка шумели от легкого, но все еще по-зимнему холодного ветра. Эти ветки походили на руки двух влюбленных друг в друга людей, то притрагиваясь концами, то чуть соприкасаясь серединой, но никак не могли разлучиться друг с другом. Верхушки стволов легонько покачивались, как качают головы учителя, слушая правильный ответ ученика на их вопрос. Лес жил своей особой, тихой размеренной жизнью, жизнью человека, который никуда не торопится, человека, который уже давно распланировал свою жизнь по минутам. Все было таинственно шуршащим и сырым, но, в тоже время, и сладко пахучим: и деревья, и листва под ногами. Она приятно шуршала, а если наклониться и подобрать охапку листьев, то можно было ощутить их приятный запах. Но это было не главное, главное - их можно подкинуть верх и оказаться под густым листопадом. Мильве надоело сидеть на дереве, и она начала потихоньку слезать вниз. Где-то в трех метрах от земли ветка хрустнула под ее тяжостью и Мильва полетела вниз, но ей повезло, в метре от земли ее поймала другая ветка, по-иному это никак нельзя было назвать. Именно ветка зацепилась за руку, а не наоборот. «Ой-ей! Вот ведь, везет, или, наоборот, мне сегодня не везет«, - схватившись покрепче за спосительную ветку, подумала Мильва. Она слезла с дерева и, посмотрев на ярко красное зарево уходящего за горы солнца, решила сократиь путь и спуститься по крутой стороне горы, а не по пологой. Ведь таким способом можно было сэкономить кучу времени, а это было главным. Если она опять придет домой поздно, то получит большой нагоняй от Трисс. Гора была сильно крутой, корни деревьев как диковиные подземные звери выглядывали на поверхность, снег не до конца ещё здесь растаял под защитой ы соснво-елового леса, не пропускающего своими кронами к нему теплых весених лучей солнца. Вдохнув морозный воздух, Мильва начала потихоньку спускаьться вниз. Она преодолела большую часть пути, и в душе уже появились сладкие нотки радости от самой мысли, что она смогла слезть с крутой горы, не струсила, пойдя в обход, а как настояшие герои ломонулась напрямик! Вдруг весь мир упал набок и куда-то исчез. На его место пришло светло голубое небо и вершины сосен и елок, деревья бысто сменяли друг друга, могло было даже показаться, что они друг за другом куда-то бегут. Ничего сверхестественного не случилась: просто Мильва наступила на ледяную корку, поскользнулась, и весь оставшийся путь проехала на поп…… эээээ, и весь оставшийся путь она проехала на спине. После увлекательной поездки с горы Мильва решила немного полежать, передохнуть и заодно посмотреть на небо. Небо сегодня было совершенно другим, воображение - великая вещь, оно может из совершенно обычных вещей, которые мы видим каждый день, сотворить что-то необычное. Разыгравшееся её вооброжение успело переделать небо в большой светло-синий океан, ворон в неведомых морских животных, а белые облака - в запорошенные снегом таинственные кантиненты, в которых происходили очень интересные истории. Там со своими верными друзьями маленький, но очень мужественный хоббит несет кольцо к жерлу вулкана, чтобы выкинуть туда это дряное кольцо, а по их следам едут на черных конях Назгулы, которым сам Чёрный Властелин приказал отобрать его прелесть, то есть я хотел сказать Кольцо Всевластия. Или другой рассказ. Круг чародеев посылает рыжеволосую чародейку — целительницу помочь жителям долины Длинной Реки одолеть изгнанного из Круга чародея, который при помощи созданого им же, гигантского чудовищного паука-«костеца» и шайки наёмников, перекрыл единственную дорогу ведущую из долины.… Мильва представляла, что именно на таких диковиных континентах и живут герои и героини книг, которые она уже успела прочитать за семь месецев прибывания в крепости Хаммерфелл Рок. Поднявшись с земли, Мильва хорошенько отряхнулась от снега и побежала дальше. Придя домой, она быстро улеглась в кровать и мгновенно уснула. Темный и жуткий лес стоял вокруг, где-то вдалеке завыли волки. «Наверно волки-людоеды, а кто еще будет выть в таком страшном месте?» - подумала Мильва. Блуждая по тёмному лесу, Мильва вышла на дорогу. Дорога была так себе, скорее направление, чем дорога. Видно было, что по ней давно никто не хаживал, но делать нечего, надо выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Безопасней идти по дороге, чем по лесу блуждать. В лесу заблудиться можно, а на дороге не заблудишься. Обязательно к человеческому жилью выдйешь», - подумала Мильва и зашагала по дороге дальше. Вскоре дорога привела Мильву к развилке. На развилке стоял большой камень, видно было что на камне что-то написано, но разобрать было сложно. Именно в том месте, где была надпись камень, как назло, зарос мхом. Очистив камень от мха, Мильва с удивлением прочитала надпись: \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\"Н алево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - жизнь потеряешь, прямо пойдешь - жив будешь, да себя позабудешь\\\\\\\\ \\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\\ \\\\\\\\\"… Почесав затылок, Мильва задумалась, куда теперь-то идти, вроде бы написано с подвохом, но с каким непонятно! «Наверное, надо идти туда, где коня потеряешь», - подумала Мильва и уже собралась идти налево, но в голове мелькнула мыель: «А не отрежут ли мне ноги? Ведь сейчас для меня ноги это кони! Ну ладно, пойдем мы прямо! Решено, значит решено - прямо пойдем!» Но не успела Мильва сделать и трех шагов, как в её голове появился образ девушки, забывшей все, забывшей родителей и друзей; забывшей как выглядит закат, как падает снег на замерзшую речку; забывшей все подчистую, ставшей белым листом, на котором ничего нет! Да ну вас, тоже мне выбор меньшего или большего зла!»,- подумала Мильва и, развернувшись, пошла назад, подальше от злополучного камня. Не успела она и пяти шагов сделать, как ее кто-то откликну. Нневольно обернувшись, она заметила странного человека в капюшоне. Человек быстро догнал ее. «Так нечесно! Ты должна была выбрать куда идти!» - плаксивым тоном сказал человек. «Ну, я и выбрала», - рязглядывая незнакомца, ответила Мильва.На нем был темно-зеленый плащ с капюшоном, капюшон был так надвинут на голову, что лица незнакомца вовсе не было видно. На незнакомце были неприметные брюки и такие же незапоминающиеся кожаные сапоги. «Но твой выбор-то нечестный, пошли обратно к камню!» - властным тоном сказал незнакомец и, схватив Мильву за руку, собрался было повести ее обратно к камню, но у него ничего не получилась: ловким движением руки Мильва освободила себя и, мгновенно поставив подножку незнакомцу, опрокинула его на землю. «Ты кто такой? Мы впервые видимся, а ты меня, значит, сразу хватаешь и пытаешься увести неизвестно куда!» - разозлилась Мильва. «О, ты меня очень хорошо знаешь, и с твоей семьей я знаком хорошо!»- смеясь, ответил незнакомец. Мильве это не понравилось, совсем не понравилось. Присев рядом с незнакомцем она быстрым движением руки сняла с его головы копюшон. От увиденного лица у Мильвы потемнело в глазах, руки похолодели, а в висках стало отдавать быстрое биение сердца. Это был эльф, тот самый эльф, который пришел со своими бандитами в ее деревню и всех там вырезал! К слову сказать, в его банде были и люди, и эльфы, и даже орки! Мильва что есть сил закричала и ударила. Эльф скорчился …….но не от боли, а от смеха. Смех начал ее пугать, но больше всего ей стало обидно и страшно от собственного бессилия. Вкочив на ноги Мильва побежала в лес, но эльф не отставал от нее. Он бежал за ней и дико смеялся, старался подставить ей подножки, или просто толкал в спину. Получив очередную удачную подножку, Мильва растянулась на зеленой трове. Бежать дальше уже не было сил, и горькие слёзы потекли маленьким ручейком по ее шекам ….Вдруг чьи-то заботливые теплые руки подхватили её, бережно положили на кровать, укрыли одеялом и погладили по голове. «Это был всего лишь сон, страшный сон, но он прошел и никогда больше не вернется»,-продолжая гладить Мильву по голове, шептала Трисс. В дерь кто-то забарабанил кулаком. Трисс встала, подошла к двери, закрыла глаза, провела по ним рукой, и только потом отперла дверной засов, на пороге стоял запыхавшися Коул. В правой руке он держал меч. «У нас все в порядке, это был всего лишь кошмарный сон», - сказала Трисс. Выйдя на лесницу башни и закрыв за собой дверь, Трисс стала о чем-то разговаривать с Коулом, но, к сожалению Мильвы, уже ничего нельзя было разобрать. Вернувшись, Трисс уселась на краешек кровати и сказала Мильве: « Надо ложиться спать, утро вечера мудренее». «Я не хочу спать, завтра все надо мной будут смеяться!» - тргическим тоном сказала Мильва. «Никто и не узнает о комаре и твоих криках, просто у Коула хороший слух, и он очень чутко спит, а кроме него и нас с тобой в башне никто не живет, а Коул не болтун и ни кому об этом не расскажет», - мягким успокаивающим голосом сказала Трисс. «Нет, мне все равно уже не хочется спать»,- зевая, сказала Мильва. «Давай ка я тебе лучше колыбельную спою, только вот слова бы вспомнить», - сонно улыбаясь, сказала Трисс. «А можно я тебя за руку подерж… ну, пока не усну?» - Затаив дыхание спросила Мильва. «Тебе какую руку дать, правую или левую?»,- протягивая Мильве оби руки, засмеялась Трисс и запела колыбельную песню. Обернусь я кошкой, Да залезу в колыбель. Я к тебе, мой милый крошка, Буду я мурлыкать колыбельные мотивы. Обернусь я птицей, Да в окошко залечу, И усядусь рядом с колыбелью, Буду петь я звонкие трели, Чтобы колокольчики звенели, Распускалися цветочки, Чтобы подрастал мой милый крошка. Обернусь я человеком, Да возьму тебя на ручки, Мой хороший, мой родной. Буду я твой менестрель. Буду петь тебе я колыбельную. Песня эта была очень древней, ее, наверное, пели еще при короле Ричарде Гвалхере, да и чего таить, другой песни Трисс не знала, а эту запомнила только из-за того, что мама в глубоком детстве пела ее для Трисс перед сном. Да и мать Трисс тоже другой песни не знала, а помнила эту только из-за того что ее мама, бабушка Трисс, в глубоком детстве пела ее перед сном, а бабушка мамы, прабабушка Трисc, тоже другой песни не знала, потому что…. А как там Мильва уснула? Уснула! Ну, славу богу! Но по лицу Мильвы было видно, что ей опять снится не очень хороший сон. Трисс провела по лбу Мильвы ладонью, закрыла глаза, и в её голове возникли образы жуткого леса и странного типа, кажется, это был не человек а эльф. Эльф мерзко смеялся, и Трисс очень не понравился этот странный эльф и даже насторожил её. Она прошептала заклинание и вместо страшного леса и такого же жуткого эльфа возникла поляна, на поляне ярко и красочно одетые люди весело отмечали ли какой-то свой праздник, сладкоголосые барды пели песни, а прикрасные дамы медленно и плавно шли вкрасивом танце. Немного подумав, Трисс поместила на поляну ещё мудрых волшебников и отважных рыцарей, а то вдруг этот жуткий эльф вернется снова. Лицо Мильвы просветлело, и она улыбнулась. Удовлетворенная таким резальтом, Трисс нежно поцеловала Мильву в лоб и ушла в свою часть комнаты, где улеглась на кровать и тоже заснула. Проснувшись как обычно позно утром, Мильва обнаружила у себя не кровати книгу в синей обложке с лежавшей на нейе запиской от Трисс: «С добрым утром соня, надеюсь, ты сегодня проснулась рано, но скорее всего опять проспала, вставай, позавтракай, иди в аптекарский огород и помоги мне посадить рассаду. Я прочитала книгу, как ты и просила, передаю ее тебе на время, только умоляю, не читай её за едой, это плохо для пищеварения и к тому же жирные пятна от еды вовсе не украшают книгу, а наоборот, портят ее!» Мильве не сильно хотелась есть, да и в аптекарском огороде работать тоже не очень то хотелась, а хотелось почитать таинственную синую книжку на обложке которой был изображен дракон и название: »Драконоубийца. Край света». В голове у Мильвы сразу же возник край света - конечная точка земли - с которой можно увидеть таинственные столбы, отмечавшие этот край света, вроде бы их давно там кто-то поставил, но Мильва уже не помнила имени того человека, который поставил их. Затаив дыхание она раскрыла книгу и начала читать. «В Лотарингской империи северное приграниче этой страны называют краем света, потому что дальше на восток идут дикие земли, в которых живут люди не умеюшие ни писать, ни читать, ни считать. Люди грубые, неотесанные, одним словом, варвары. В Лотарингской империи сушиствует легенда о Сwelle Drachen, что на верхнелаторингском языке означает драконорожденный, это наш с вами защитник, который придет в наш мир в момент появления дракона солнцеда. Именно драконорожденный Давокин помешает дракону съесть солнце, помешает погрузить наш мир в бесконечную темноту. Драконаубица по имени Райнхольд едет в город Woed aevon (лесная река) в телеге, закованый в наручники с тремя другими людьми «сомнительной наружности» и бдительной охраной. Пока телега едет по узкой дороге через перевал Драконаубица Райнхольд слушает, как его “коллеги” ведут свою беседу. Человек, сидящий правее, все горькоо причитает и говорит, что если бы не наручники, то он давно бы уже свистнул у стражников лошадь и уехал куда глаза глядят. Другой оглядывается по сторонам и вслух размышляет о красоте природы. Это продолжаетсяь недолго. Конвой въезжает в город Woed aevon (лесная река), где Райнхольда ждет не самое приятное событие в его жизни – казнь...» И тут Мильва услышала чьи-то шаги, она быстро захлопнула книгу, положила ее рядом на кровать и, укрывшись одеялом, сделала вид, что спит. Дверь со скрипом открылась, кто- то вошел и приблизился к Мильве, немного постоял и сказал голосом Трисс: « Вставай, соня, хватит претворяться, я вижу, что ты уже проснулась. Вставай, у нас тобой работы с много!» Мильва нехотя раскрыла глаза и в недоумении посмотрела на Трисс: «Как ты догадалась, что я не сплю? Вроде бы я лежала даже не шолухнувшись, книгу на тоже место положила, записка на поверх книги лежит, а ты возьми да и раскуси меня!» «А вот секрет!» - хитро прищурившись, сказала Трисс. Аптекарским огородом называют такие огороды, в которых растут полезные для медицины, магии, а также и пригодные в пищу растения. Само название «Аптекарский» пошло с появления в сталице Нордлонда огорода, в котором по велению Роувена Гвалхера выращивали всякие полезные растения, как наземные, так и водные, а по правде сказать, аптекарский огород был создан для увеселения королевы Зелды, в девичестве именовавшейся Зелдой Бернгейм, принцессы Лотарингской. В Лотарингской империи аптекарские огороды при замках были обычным делом, а в Норленде вместо красивых и хорошо пахнувших огородов грубые и неотесанные нордланцы держат нечто вроде выгребных ям, которые намного хуже пахнут и выгледят тоже не так хорошо, как чистые и ухоженые огороды Лотарингов. Конечно, огород Трисс даже и издалека не походил на прославленный столичный аптекарский огород, мало того, что он был намного меньше, так и растения были обычные: календула, душистый драконьи незабудки, мелисса. Гордостью огорода являлись сладкая малина. К слову сказать, в столичном же огороде в теплых отапливаемых зимой оранжереях росли заморские золотые яблоки, восточные ананасы и жёлтые лимоны, а особой гордостью огорода считалось экзотическое персиковое дерево, оно настолько редко встречается здесь, что за двадцать саженцев можно купить целый замок и прилегаюшие к нему деревни. Но для Трисс и этот маленкий огород был дорог ей. Чуть ли не целых две недели пришлось ей бегать хвостиком за кастеляном замка Томасом Льюисом и доказывать полезность аптекарского огорода. Но после того, как кастелян ей выделил маленький пятачок земли, у Трисс возникли проблемы с землей. Замковая земля была не очень-то плодородной, и ей пришлось завозить хорошою плодородную землю издалека. Достать хороших семян и рассады, нужных ей растений – трав и кустарников - тоже было трудно и непросто. А скольких трудов ей стоило их вырастить, лучше и вообще не говорить! Трисс любила свой огород и работала там с большой охотой и радостью. И вправду, кому не понравится часами не разгибаясь разминать с утра все свои кости пропалывая длинные и ровные ряды душистой драконьей незабудки, а затем любоваться результатами своей работы -прекрасными синими цветами? Спросите, чем могут быть полезны эти маленькие незабудки? Кроме эстетической красоты драконьи незабудки очень помогают при лечении различных болезней, это раз, да и в алхимических эксперементах они тоже незаменимы, это два, но в этом деле я не сильный знаток, так что, честное слово, спросите лучше у Трисс Вудворт. Для веселой же и разговорчивой Мильвы это было сплошное тяжелое испытание, каторжный труд. И в правду, кому понравится часами рыться, с утра разминая свои кости, в холодной сырой земле руками, когда твою бедную спину и голову уже припекает не по весеньему горячее солнце? От такого труда твои собственные руки скоро пустят корни, а на голове расцветут веселые цветочки! И все из- за каких-то там драконих хвостиков? Ой! Нет не то, как их там? Вроде драконьи крылышки? Тоже не то! Драконьи …. трам - пам - пам! Как вспомню, обязательно вам скажу их название, а если вам невтерпеж, то лучше подойдите к пропалывающей их далеко впереди Трисс Вудворт, она в этом деле лучше разбирается! С недовольным, мученическим лицом Милва таскала в старом деревянном ведре воду для поливки растений. Ведро было до жути тяжёлым, можно выразиться и по-другому, оно было чертовски тяжёлым даже и без воды, и Мильве вскоре стало казаться, что её бедные руки вот, вот не выдержат неравного поединка с чортовым ведром и оторвутся от плеч. Но мало того, ведро ещё и протекало, а холодная вода в башмачках оставляла ну просто не забываемые ощущения! После получасовой борьбы с ведром, признав его полнейшую победу над собой, Милва не выдержала и решила сделать небольшой отдых, часиков, эдак, в семьдесят, но строгая Трисс разрешила всего лишь какие-то просто невероятные, невообразимые десять минут. Какая жестокая несправедливость по отношению к Милве! Присев у куста с малиной Милва, решила вознаградить свой труд вкусной ягодой. Ягода была действительно была вкусной и ароматной, не чета ее дикой родственнице, да и размерами больше. Вскоре к Милве подошла Трисс и, присев на корточки тоже стала помоленьку освобождать куст малины от тяжести ягод. «А хочешь, я тебе анекдот расскажу?»- спроила Мьльва у Трисс. «Расскажи»,- наслаждаясь ягодами, согласилась Трисс. «Идут по дороги двое друзей, один бард, а другой маг. У барда башмаки настолько мокрые, что хлюпают при каждом шаге. Маг не выдерживает надоедливого хлюпанья и спрашивает барда-«А что это у вас, милостивый сударь, в башмаках?» Бард отвечает: «Болотная вода!» Раздражённый Маг зло ему: «и что это она там, сударь мой, так долго делает?» Бард: «хлюпает!». Трисс улыбнулась, затем задумалась и спросила: «Погоди ка, я надеюсь, что твои башмаки не хлюпают?» «Ну, разве самую малость, милостивая сударыня, самую малость! Холодная водица в башмачках ранним утром так радует тело!» - хитро улыбаясь, ответила Мильва и добавила, - «Сами скоро высохнут». «А ну, марш домой и быстро переодень мокрые башмаки! Сейчас не лето, а ранняя весна!»- хмуря брови, строго сказала Трисс. «Я не виновата, что это дурацкое тяжеленное ведро протекает! Таскаю его часами», - намекнула на своё тяжелое положение Мильва. «Может тебе и работа в огороде не нравится? Если не хочешь, можешь мне и не помогать, сама без тебя управлюсь!» - с ледяными нотками в голосе сказала Трисс. «Ну, и не буду!» - нахмурившись, ответила Мильва. «Ну, и не надо!»- отвернулась от неё Трисс. Мильва резко встала и быстрым шагом направилсь к выходу из аптекарского огорода, ноги сами несли ее в лес, она и не заметила, как из быстрого шага перешла на бег. Лицо больно царапали ветки, пару раз она даже чуть не упала, но ей было все равно, все равно, что случится с ней. Где-то внутри нее зародилась адская душевная боль, грызла и гнала ее как раненого зверя, причиняя невыносимые страдания. Запнувшись о корягу Мильва упала на ковёр из листьев. Листья пахли лесом и гибами, но запах больше не приносил ей радости, теперь и он нес лишь боль. Когда стало совсем плохо Мильва сделала, то что всегда делала в таких случиях. Горкие соленые слезы покатились по ее щекам… Вернувшись домой Мильва, уже не застала Трисс, возможно стоило поискать её в аптекарском огороде, но Мильва не смогла найти в себе сил куда-то идти. Или просто не захотела искать Трисс и извиняться. Ну, вспылила, психанула, так не бегать же и не искать с извинениями из-за какой-то там ерунды Трисс? Когда-нибудь позже, завтра или послезавтра я обязательно успокоюсь и извинюсь. Обнадёжив себя такими мыслями, Мильва взяла книгу и пошла искать уютный уголок для чтения. Вскоре место нашлось - это был главный зал. Главный зал был большим, даже очень большим, правда, обстановка и мебель были уже староваты, но в этом были и свои плюсы. В их число входили камин и мягкое кресло. Что ни говори, а приятно развалиться в мягком тёплом кресле у горячегого комина. Поудобней устроившись в кресле, Мильва уже хотела раскрыть книгу и погрузиться в рассказ с головой, но в последнее мгновение ее внимание привлек странный гобелен, висевший на стене. На гобелене был изображен лес, а подле леса сошлись в жарком сражении две армии. В голове у Мильвы мелькнула мысль спросить у Трисс, какие события изображены на этом гобелене, но она быстро погасла. Мильва вспомнила об их ссоре. Отгоняя от себя грустные мысли она открыла книгу и продолжила читать ее с того места, где остановилась прежде: «…..Райнхольда ждет не самое приятное событие в его жизни – казнь. Стражники выгрузили из телеги заключенных, заставили всех построиться шеренгой перед эшафотом, на котором стояли герольд, священик и палач. Герольд называл имя, фамилию и вину сего человека и сообщал, что его лишат возможности носить на своих плечах свою голову. После оглашения приговора, двое стражников веили или тащили упирающегося изо всех сил человека к священнику. Свяшенник просил покаяться и осознать свою вину, и уже осознавшему свою вину и прощенному церковью человеку предстояло предстать перед полачем с его ужасным топором, а затем и пред Божиим судом. Но были и такие люди, что не боялись смерти. Они бесстрашно шли к палачу, высоко подняв голову. Некоторые из них даже шутили и дерзили, но конец-то и у них был тот же, что и у всех остальных: упиравшихся и даже рыдавших с мольбами о пощаде и милости - голову с плеч и все дела. Райнхольд видит, как казнь стоявшего перед ним заключенного, следующим должен быть он, но герольд, прочитав его имя и протерев хорошо глаза, быстро подбежал к одному из офицеров и что-то торопливо сталему обьяснять. Но тот только отмахнулся и громко сказал: «Написано рубить голову? » В ответ герольд кивнул головой, - «Ну, так значит рубить! Не нам лезть в судебные дела, у нас у самих дел по горло!». Герольд вернулся, посмотрел на собравшуюся толпу горожан и громко сказал: » Райнхольд Вайнгартнер обвиняется и приговаривается к смертной казне за два выбитых зуба у городского стражника Морица Бергмана! Столпившиеся вокруг эшафота люди негромко зароптали, да и только, на большее у них храбрости не хватило. Стражник решил взять налог за проезд через город в размере целых десяти медных грошей Радульфа VI. К слову сказать, этот налог отменили семь лет назад. Райнхольд так стражнику и заявил, но стражника это не остановило, а даже наоборот, разъярило, и он решил взять плату, раз не деньгами, так понравившимися ему вещами. За что и получил хороший удар в зубы. Находясь под топором палача, Райнхольд думал, что лучше бы он стражнику и деньги и вещи свои отдал чем…. Вдруг Райнхольд услышал шум и крики людей. Открыв глаза, он увидел, как люди разбегаются кто куда, поглядывая в страхе вверх, на небо. Палач тоже уже скрылся со своего рабочего места. Райнхольд встал и тоже взглянул на небо - то что он там увидел сильно испугало и удивило его. По небу летел дракон, казалось, что он кого-то высматривает. Райнхольд решил больше не испытывать судьбу и побежал, но не как все в замок, а по дороге прочь из крепости. Во время его неожиданного побега Райнхольда никто не пытался остановить, ну проктически никто, кроме того самого Морица Бергмана, но получил ещё один хороший удар в зубы. А другим стражникам было сейчас совсем не до сбежавшего с места казни Райнхольда. Ведь в город прилетел дракон и стал есть людей и жечь постройки….» Мильва и не заметила как к ней подошел Норман. Он выглядел как- то нервно, в руке у него была надорванная бумага. «Мильва …..» Мильва отложила в сторону книгу и, кивнув головой, стала ждать, что скажет Норман дальше. Когда Норман хотел позвать куда-нибудь Мильву с этих слов все и начиналась: «Мильва….. а не сходить ли нам в лес, я там нашел поляну с земленикой. Мильва….. а не сходить ли нам на вершину башни, оттуда открывается отличный вид на ночное небо, сегодня, кстати, будет звездопад. Мильва……. озеро уже замерзло, а не сходить ли нам туда покататься на коньках…..« Правда, сегодня он выглядел более нервным, чем обычно, но, возможно, это значило, что он раздобыл ключи от кладовой? Теперь туда можно будет тихонько прокрасться и прихватить что- нибудь вкусненькое, и он нервничает из-за того, что пропажу ключей вот- вот обнаружат?…. «Мильва, ведь от друзей ничего не надо скрывать, так?» - стараясь не смотреть на Мильву, сказал Норман в этот раз. «Ну, вообще-то так, только дай я угадаю, что не надо скрывать от друзей. Ты все же решился и стянул ключи от кладовой?» - радосно улыбнувшись, ответила Мильва. Продолжая теребить бумажку в руках, Норман сказал: «Нет, с ключами пока не получилась. Но дело не в ключах от кладовой а….. в другом….совершенно в другом. От друзей лучше ничего не скрывать и если ты поссорился там или наоборот……» Но Норман не успел докончить свою мысль, как его перебила Мильва:«Точно, вот я совсем эгоисткой и лентяйкой стала, ведь Трисс мне всего лишь маленькое замечание сделала, маленький вопросик задала, а я сразу же поругалась с ней, а замечание правильное она сделала, и вопросик правильный задала, и что мне теперь сидетьздесь и ждать когда Трисс сама подойдет? Лучше пойду к ней я и извинюсь прямо сейчас!»- Радостно зачирикала Мильва. Она быстро встала и побежала в сторону леснице, но вдруг остановилась, вернулась обратно и поджошла к Норману. «Спасибочки, что надоумил, дельный совет дал! А то неизвесто, сколько мы бы с Трисс ещё обиженные друг на друга ходили! Ты знаешь, а ведь правду говорят, настоящие друзья друг друга настолько хорошо знают, что могут уловить даже незаметные изменения в поведении друг друга. Ты почувствовал, что я поругалась с Трисс и сразу же дельный совет дал, только извини, я с радостью с тобой бы еще поговорила, но мне действительно пора идти извиняться!» – весёлым голоском прощебетала напоследок Мильва и убежала, оставив сильно удивленного Нормана наедине с самим с собой….. Мильва решила начать поиски Трисс с алхимической комнаты. Подойдя к двери ведущей в алхемическую комнату, Мильва взялась рукой за дверную ручку. Ручка была большой, гладкой и приятно холодила руку. Мильва уже хотела повернуть её и, услышав знакомый до боли щелчок замка, ворваться внутрь. Там, конечно будет Трисс, и она, Мильва, бросится к ней и скажет что-то приятное, теплое и очень, очень важное. Например это: «Ах, прости меня, Трисс, я вела себя как полная дура и эгоистка, но теперь все будет по-другому, я очень ценю все твои советы и большое спасибо, что ты учишь меня истории, математике, алхимии и прочим важным вешям!» Но вдруг в голове мелькнул картинка того, как она открывает дверь, подходит к Трисс занятой смешиванием всяких растворов, а та даже не слышит, что говорит ей Мильва. Трисс поворачивается к ней лицом, а лицо у неё злое, злое, затем Мильву ругают за ее лень, за то, что она тупа как дуб, также и за то, что она большая эгоистка. Еще у Мильвы в голове мелькнула мысль: «Зачем отвлекать человека от работы, ведь у нее полным полно забот и без тебя, ну зайдешь ты к ней, а дальше что? Извенишься и что, сразу же и уйдешь? Нет, ты же не уйдешь, ты будешь задавать глупые вопросы, будешь похожа на мошкару вьющюуся над головой и мешающую человеку сасредоточиться над его работой». Мильва отдернула руку от двери и попятилась назад, упершись спиной в шершавую каменную стену, она перевела дух. » Ну а с другой стороны если я сейчас не извенюсь, то развалюсь и останется от меня куча ни кому ненужного хлама» - в раскаянии подумала Мильва. Собравшись с духом, Мильва вновь подошла к двери и взялась рукой за дверную ручку, но тут же отдернула ее и вновь оказалась у спасительной стены…. Лишь через десять менут Мильва смогла нормально подойти к проклятой двери с ее гладкой равнодушной ручкой. Сердца в груди бешено билось, больно отдавало в висках, руки покрылись липким потом… она дернула за ручку, но дверь не поддалась: она была закрыта на замок. Смотря на закрытую дверь, Мильва мысленно ела себя - «Ну, а чего я хотела? У меня вегда все не как у всех! У меня все получается криво, некрасиво и глупо! Да и вообще, я какая-то не такая, не правильная что ли….» Вдруг за спиной у Мильвы послышился голос Трисс - «Ну, что успокоилась, наконец?» «А я и не ….. », - неожиданно для себя вырвалось у Мильвы. Она хотела сказать что-то другое, но как выброшенная на берег золотая рыбка, лишь открывала и закрывалаь рот, силясь что-то сказать….. Все же Мильва смогла себя перебороть и ответила Трисс: « Да, я успокоилась…» «Ну, вот и славненко», - вставляя в замок ключ и пытаясь открыть дверь, ответила Трисс. Замок нехотя поддался и, шелкнув своими метоллическими внутренестями, позволил открыть дверь. Войдя внутрь, Мильва вдохнула запах лаборатории. Может быть, для других он был совсем обычен и даже не примечателен, ну, просто пахло разными химическими веществами и минералами, да старыми фолиантами, но только не для нее! В нем ощущалось не просто и не только все вышеперечисленное и ещё, в добавок к этому, сладкий аромат сушеных цветов и трав, терпкий, а иногда даже горький запах из колб и реторт и ни на что непохожий запах алхимической печи, но и сладкий, щемящий сердце аромат воспоминаний… Через многие года, когда Мильва уже была не так молода, как сейчас, она специально заходила в лавку торговца алхимическими принадлежнастями и покупала там всякие безделицы, но заходила она не из-за покупок, а только для того, чтобы вдохнуть запах лаборатории и хоть на несколько минут окунуться в такое далекое, но в то же время и близкое прошлое… «Я хочу попросить прощения, за свое не очень хорошое поведение, я не знаю, что на меня такое нашло, честное слово…» - силясь подобрать нужные слова и казаться спокойной, сказала Мильва. Самое смешное, что все слова, которые она хотела сказать Трисс пять минут назад, в мгновение ока куда-то испарились, улетели, а в место них остались какие-то обыденные дежурные пустые фразы – одно недорозумкние. В этот момент Мильва чуствовала себя настояшим орком, способным издвать только звуки агр и огр. «Я тебя прощаю, но если честно, я на тебя и не сержусь, но все же надо правильно вести себя и свои чувства надо держать при себе. Не стоит выплескивать свой гнев и досаду на неприятную работу на других и еще… я тоже прошу у тебя прошения за свои резкости»,- ответила Трисс и внимательно посмотрела на Мильву. Мильва хотела поподробней разузнать, что это такое: «правильно себя вести», но ее внутренний голос подсказал, что не стоит затевать полемику и углубляться в такую скользкую неоднозначную тему, ведь сейчас так хорошо и умиротворённо на душе! Поэтому Мильва просто кивнула в ответ головой и сказала-« Я тоже на тебя не обижаюсь». На том они и помирились… Все то время, что Мильва провела в алхимическом кабинете, она старалась не мешать Трисс работать и только в свободные минуты, когда Трисс переставала что-то взвешивать на весах, растирать это в порошок, смешивать различные разноцветные жидкости и записывать получившийся результат эксперемента в книгу, Мильва рассказывала или спрашивала о чём-то Трисс. Иногда в перерывах, пока закипал раствор, или реагировали смешанные вещества, Трисс начинала пичкать Мильву знаниями и экзаменовать её по различным вопросам, но длилось это совсем недолго. И вновь Трисс ходила по комнате от одного стола к другому, что-то взвешивала на весах, затем растирала это в порошок, смешивала различные разноцветные жидкости и записывала получившийся результат опыта в книгу. Мильва, хотя и не очень-то любила вызубривать различные алхимические знания и быстро их забывала, с интересом наблюдала за Трисс. И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что опыты или даже простые наблюдения за ними не самое интересное занятие в жизни, Мильва сразу же приведет такое количество фактов, что у аппонента тотчас изменится мнение на этот счет…. Как обычно, Трисс закончила работы позно ночью. Удовлетворённо посмотрела на книгу с записями опытов и потихоньку начала прибираться. Вымыла пол, грязные колбочки, ложки, дозаторы, палочки- мешалки, пипетки и другие алхимические пренадлежнасти. Мильва в этом ей охотно помогала. Выносила грязную воду, приносила чистую; бережно ставила на место вымоые колбочки, ложечки, дозаторы, палочки-мешалки, пипеточки и так далее, в общем, старалась быть полезной. И вот когда Трисс вышла из алхимической комнаты, Мильва решилась выяснить один очень важный для нее вопрос. Но так как она боялась огорошить им Трисс, то решила не сразу весь его задавать, а постепенно, по частям. «Я вот не могу понять одну вещь, все ломаю и ломаю себе голову, а понять, не могу. Может быть, ты мне поможешь разобраться?» - стараясь скрыть волнение в голосе, спросила Мильва. «Конечно, я постараюсь помочь тебе, если сама разберусь», - уловив волнение в голосе Мильвы, насторожилась Трисс. «Вот я, вроде бы, знала раньше на это ответ, но после плаванья в речке и там, в болоте, со стрелой у меня в спине я уже перестала быть уверенной в этом. Я тогда почти уже умерла. Когда по глупости переплывала реку, сил оказалось мало, а речное течение быстрое, и я стала уходить на дно, тонуть. Я уже чувствовала на своем плече холодную руку смерти и уже простилась с жизнью, а каким чудом выплыла, не знаю. Но после этого случая с рекой этот вопрос все чаще и чаще приходит мне на ум. Я старалась сама найти на него ответ, но не смогла. А вопрос такой: в чем заключаетсяа смысл жизни?» - волнуясь, сказала Мильва. «Насчет стелы тебе повезло, она была на излете, и не глубоко вошла в твою спину. Застряла в мышцах. А насчет реки, я даже и не знаю, может быть, тебя хранит твое предназначение? На твой вопрос я не смгогу ответить, я и сама не знаю. Да и никто, наверное, не знает. Многие мудрецы давно пытаются ответить на него. У каждого своё мнение, а кто прав - неизвестно. Может быть, это говорит о том, что все они не правы. Я лишь могу посоветовать тебе просто жить….. Возможно, это и есть самый верный ответ о смысле жизни!»,- улыбнувшись, ответила Трисс. «Понятно, я так надеялась получить ответ, жаль что эти мудрецы так и не разгадали тайны. Ведь если знать, зачем мы здесь, то, наверное, гораздо проще было бы жить на белом свете», - вздохнув, ответила Мильва. «Ну, у меня есть своя маленькая теория, может быть она и станная, но другого внятного ответа я для себя не нашла. Представь себе, что жизнь - это дорога от рождения и до смерти, а на ней полным полно развилок, тупиков… Попав на развилку, мы решаем, что делать дальше. Решаем для себя важные задачи: чем заниматься, где работать, с кем дружить, за кого замуж выйти, или, если ты не дама, а рыцарь, то на ком жениться и так далее. Иногда наши решения приводят нас в тупики, и хочешь, не хочешь, а приходится пятиться. Но дорога-жизнь так изменчива, что вернувшись к той развилке, мы можем ее там больше и не найти. Так что выбирать надо основательно, но не черезчур долго, а то исчезнет развилка и останешься без выбора. Но и на выбранной дороге тебя могут подстерегать не только счастливые моменты жизни, но и самые отвратные, и в это время не надо падать духом. Вспоминай приятные ситуации жизни, и помни, как бы ни было тебе плохо в данный момент, завтра всё может изменниться к лучшему. Но не стоит сильно уходить в воспоминания, а то так углубишься, что только ими и будешь жить. И еще, от некоторых решений принятых тобой может измениться и жизнь твоих друзей, любимых людей. Помни, что они тоже живые люди со своими чувствами, мыслями и со своей жизненной позицией. А предназначение - это та вещь в жизни, которую как ни избегай, я думаю, но она обязательно проявит себя. Предназначение – это, возможно, и есть наша судьба, которую как не крути, а избежать нам не удасться», - печально улыбаясь и смотря прямо в глаза Мильве, ответила Трисс. «Знаешь, а очень жаль, что жизнь - это дорога без возврата, то есть, я хочу сказать, что прожитый нами отрезок жизни нельзя пережить заново», - задумчиво сказала Мильва. «И жаль, и нет, ведь так даже интересней жить, зная, что каждый миг в этой жизни неповторим…. Знаешь, пошли-ка лучше домой, а то я так спать хочу, что еле на нагах стою»,- сонно произнесла Трисс. -- глава 8 -- На раннем этапе рыцари представляли собой попросту конных воинов, одетых в добротные доспехи, имевших у себя в услуженни самых лучших коней, но, начиная с одиннадцатого столетия, изменилось понятие «рыцарь», оно приобрело более героический привкус, чем раньше. Перестав служить только синонимом «кавалерист в тяжёлых доспехах», поскольку быть рыцарем означало теперь: проявлять уважение к женщинам, защищать своего милорда, вступаться за слабых, и, конечно же, быть добрым сыном церкви. Столетиями Церковь пыталась регулировать пристрастие вооруженной элиты к кровавым турнирам и войнам, но у нее ничего не получилась,так как нет более приятного занятия для рыцаря чем дуэли и участие в войне, не считая совершения подвигов во имя дамы его сердца, конечно. Cам по себе статус рыцаря предусматривал хорошое образование, хорошие манеры, любовь к атребутам воина-кавалериста: кони, доспехи и оружие, но также и тяга к поэзии, особенно к романтической литературе. Также рыцари проявляли особую чувствительность к геральдике и обязательно принимали участие в турнирах. Они осознавали, что являются сословием избранных, но, все же, нордское рыцарство, как каста, не было совершенно недосягаемым для «простых смертных», элитарным обществом, как, например, «Аквитанкие рыцари». Не редки бывали, случаи, когда в крупных сражениях, нордские рыцари спешивались с коней и вставали в строй плечом к плечу со свободными простолюдинами – лучниками, мечниками, копейщиками. «Рыцари» Сир Выйлем Брукс Только только Коул уснул, как его разбудил чей-то крик, спросонья он было подумал, что ему лишь пригрезился этот крик. Но проснувшись, он решил немного подышать свежим воздухам и но не ещё успев полностью одеться, он вновь услышал тот же крик. «Так значит, мне не показалась, крик исходит сверху, а это значит только одно, на Трисс кто-то напал!» - подумал Коул и, прихватив с собой меч, мгновенно взбежал по лестнице и забарабанил по двери. В голове мелькали нехорошие мысли, о том, что сейчас кто-то или что расправляетсяа с Трисс и надо не стучяца в дверь а постараться её выбить к чертям, или найти другой способ попасть внутрь. Но только он хотел опробовать засов дверей на прочность, как с другой стороны двери кто-то его убрал и дверь открылась. В лунном свете показалась Трисс. «У нас все впорядке, это был всего лишь кошмарный сон», - сказала Трисс. Коул удивленно посмотрел на Трисс. По её виду можно было понять, что она сказала не всё, но что-то удерживает её от этого. Немного постояв в дверном проёме, Трисс вышла на лесницу, хорошо прикрыв за собой дверь. «Понимаешь, Мильве снятся кошмары, в прошлом у нее случилась много плохого и теперь эти воспоминания возвращяются к ней по ночам. Я даже и не знаю, что делать, я все перепробовала. И успокаиваюшие травы, и различные заклинания», - горестно вздахнула Трисс. «М..да, я даже и не знаю что сказать, да и чем помочь тоже не знаю», - сказал Коул. «Спосибо за сочувствие, я, конечно, понимаю, эта задачя из разряда пойди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что, но я обязательно должна ей помочь», - глядя на звезды через бойницу, сказала Трисс. Она немного помолчала и добавила: «Ну, я, наверное, пойду, мне еще надо успокоить Мильву, до рассвета осталось всего ничего, ты только некому не говори о нашем разговорк, хорошо?» «Конечно не скажу, - ответил Коул. Он пожелал Трисс добрых снов, а она ему. Вернувшись к себе в комнату, Коул долго не мог уснуть, все никак у него не выходило из головы сказанное Трисс. Но, как не странно проснулся он рано и гонимый голодом направился на кухню отыскать, что бы поесть или, в крайнем случае, самому приготовить еду. Входя на кухню, Коул уловил тонкий аромат хорошо приготовленной еды. От этого прекрасного запаха у него еще больше разыгрался аппетит. К слову сказать, Коулу повезло, потому что в замках, больших поместьях или монастырях было обычно две кухни, и если он ошибся бы кухней, то ему и пришлось бы готовить самому, а готовить он умел всего два блюда. Одно называлось «это вполне сьедобно, хоть и выглядит отвратно», а второе бдюдо – «голод не тетка съем и это». У замковой кухни была привычная планировка: каменные стены, у одной стены располагалась большая печь, посередине кухни стоял большой стол, большие вертела находились в соседней комнате, потому, что для запекания больших туш животных нужны были огромные печи. Пекарня тоже располагалась в соседнем помещении. Но сегодня ему в двойне везло, на кухне готовила Трисс, а она знала толк в готовке. Трисс стояла у печи и бдительно следила за тем, чтобы лежащие на сковородке телятина в обнимку с луком-пореем и чесноком не подгорела. «Доброго утра!»-пожелал он Трисс, а сам не отводил голодный взгляд от готовившейся на сковородке аппетитной телятины. Трисс была сильно увлечена готовкой, поэтому, когда прямо за спиной прозвучал голос Коула, она немного испугалась. »Доброе, доброе утро», - переведя дух, ответила Трисс. «Извини, я не хотел тебя напугать»,- дружелюбно сказал Коул. «Да ничего страшного, просто с моими нервами что-то не то, они у меня так натянуты, что на них можно играть как на лютне», - ответила Трисс. «А, ты, наверное, голоден?»- заметила она куда направил свой взгляд Коул. «Да, немного проголодался», - стараясь сделать безразличное выражение лицо, ответил Коул, но бурчящий живот выдал его с головой. «Я вижу, точнее, слышу, насколько немного ты голоден»,- засмеялась Трисс. «Лучше я сам себе пригатовлю что-нибудь, а то мне неудобно, ты тут готовишь ещё, а я тут уже завалился и …… ну ты поняла, что я имею виду»,- смущённо тветил Коул. «Да глупости все это! Я и уже почти закончила готовить, скоро и Мильва встанет», - сказала Трисс. После сытного и вкусного завтрака настроение у Коула повысилось, и он решил поделится им с Трисс. «Как-то однажды молодая семья Орков купила дом и решили осмотреть его. Хоодят, смотрят, любуются обстановкой. Проходит глава семейства мимо большого зеркала и, увидев свое отражение, начинает улыбаться, комплементы делать, анекдоты рассказывать, новости разные сообщать. В конце концов, он стал громко звать жену: «Эй, жена, иди сюда, тут ко мне брат приехал!» Жена подошла к зеркалу, поздоровалась и тоже начала улыбаться, вежливо кланяться и хвалить новый дом. Через полчаса глава семейства украдкой шепнул жене на ухо: »А мой-то брат совсем не изменился, как был уродом, так им и остался!» «Да и подружка ему под стать – с первого взгляда видно, что дура!» - тоже шопотом ответила ему жена. «И такое бывает»,- улыбаясь, ответила Трисс, - « Я тоже тут кое-что смешное вспомнила. Одной из моих подруг сделали торт в виде кота, она решила растянуть удовольствие и подъедала его понемножку. А мать беспокоилась, что лакомство испортится. Однажды к подруге в гости пришли друзья, принесли вкусняшек всяких. А мама моей подруги и говорит: «Вы кота сначала доешьте, а то испортится!» «Я бы, наверное, испугался гастрономических предпочтений этой семьи!» - смеясь, ответил Коул. Как он ни старался, но сказанное ночью Трисс не выходило из его головы. Он опереживал за Мильву, да и Трисс - вдруг она решится на что-то серьёзное и последствия от таких действий будут разрушительными, для нее? Что же делать? Может быть, просто не обращать внимания и забыть? Нет так нельзя, она же его луший друг! Друг это не просто слово, которое лепят на кого не попадя, настоящие друзья друг другу помогают! Только надо очень остарожно выведать, чем он может ей помочь! « А как там Мильва?» - на следующий день спросил Коул. « Всё снятся кошмары, плохой аппетит - хорошо хоть гуляет, а не сидит дома», - вздохнула Трисс. «Чем я могу помочь ей?» - осторожно спросил Коул. « Знаешь в семье Мильвы есть старинная вещь, медальон если ,его с незапамитных времён передавали от матери к дочери, но где он теперь, после нападения на деревню никто не знает, но если мы найдем его……» - с большой надеждой в голосе сказала Трисс. «А как мы его найдем? В одном Нордлонде медальонов десятки и сотни, а, может, он уже продан в другую страну?» - озабоченно сказал Коул. «Да он не простой, а эльфиский! Во сне Мильвы я его видела и поверь, смогу узнать его среди сотен других!» - с вызовом в голосе воскликнула Трисс. «Как! ты его видела во сне Мильвы?!» - удивился Коул. «Да, я его видела у Мильвы в её сне, а каким образом, это долго и скучно обьяснять! У меня и план уже есть, послезавтра я закончю свои опыты и мы сможем съездиьть в город Эльсвейр и посмотреть в ломбардах. Этот мерзавец эльф, я чувствую, отдал его в залог, а деньги пропил. Вот почему я хочу поискать именно там!» - глаза Трисс заблестели. Коулу даже показалось, что он видит, как Трисс отдает медальон Мильве, и в тот же миг все Мильвины напасти как ветром уносит прочь! Она креко спит, хорошо ест и весело гуляет с ним в саду. Одним словом, в полную силу радуется жизни. «Но ты же знаешь, эльфийские штучки стоят дорого, очень дорого», - стараясь скрыть беспокойство в голосе, сказал Коул. «У меня есть небольшие запасы и если что, я могу продать неколько редких книг», - задумчиво ответила Трисс. «Книги! Но ты так долго их собиерала!» - непроизвольно воскликнул Коул. «А что делать? Она стала для меня родной, как-бы дочерью – ведь она осталась одна, и если надо, я готова многое сделать для нее, да что книги, книги можно потом выкупить», - сказала Трисс и посмотрела на него таким взглядом, который он уже забыл. Этот взгляд принадлежал человеку, которого вели к палачу…..«Ты мне поможешь?»-смотря ему прямо в глаза спросила Трисс. В ее красивых карих глазах светилась надежда, маленькая, правда, надежда на лучшее, и Коул просто не мог позволить угаснуть этой надежде. Он с радостью согласился. Они с Трисс были старыми, добрыми друзьями, которые помагали друг другу. Но всё же это была больше, чем дружба, это были более тёплые чувства…… «Ну и отвратительное место этот ваш Тёмный квартал, подумать только, у них видите ли забавы такие - из окон содержание своего ночного горшка вылиевать на головы прохожим, хорошо я успела увернуться! Хоть бы «Поберегись!» - кричали. Бырр, даже жутко подумать, что бы могло со мной случиться. Эта старая карга нарочно ждала, когда я окажусь под её окном!», - воскликнула Трисс. Только Коул не до конца понял – ему ли это сказали с упрёком или просто дверной ручке? «Но я же тебе говорил, что не стоитсюда туда идти, место плохое, а люди ещё хуже, чем это место», - тоже с укоризной сказал Коул. «Знаю, но мы обошли уже все нормальные ламбады, остаывалось наведаться лишь в ломбард Тёмного квартала. К сожелению, медальона там тоже не оказалась….», -грусно вздохнула Трисс. Подойдя поближе к Трисс он легонко прикоснулся к ее плечу жестом утешения. Он не удивился бы, если его рука прошла бы сквозь нее, а почему он и сам не мог сказать, Быть может ему всегда казалось, что она не из этого мира а из какого-то другого, в котором нет ни злобы, ни зависти, а люди там во всем совершенны. Ощутив мягкую теплотуь льняного платья он сказал: «Ты только не отчаивайся, мы ведь можем поискатьи в другом городе» Трисс улыбнулась, но отрицательно покачала головой: «Лучше вернемся в Хаммерфелл Рок, не стоит, наверное, искать медальон, на это могут уйти недели, месецы или даже годы!» Коул хотел ещё как-то подбодрить Трисс, но не мог найти подходящих слов. Они вернулись в гостиницу с таверной внизу. «Слушай, а может быть, сходим, закажем чего-нибудь поесть?» - спросил Коул у Трисс. «Извини, я не расположена спускаться в таверну и есть там, среди незнакомых людей»,- отрицательно покачала головой Трисс. «Ну кто же запрещает есть в комнате? Я спущусь вниз и принесу еду сюда»,- решил Коул. «Давай так и сделаем»,- согласилась печальная Трисс. По ее виду было заметно, что она сейчас ушла в себя, и мыслями находится не здесь, а совершенно в другом месте. Спустившись вниз, он увидел целую толпу людей. Наверно только в такой большой таверне могла собраться такая разноматсная толпа. В ней были рыцари, сквайры, барды, купцы, горожане и черт ещё знает кто! Все они пили, ели, о чем-то разговаривали друг с другом, над чем- то смеялись и слушали, как поет бард: В моем бокале плещется вино, Один глоток - и мне пора Умчаться на гнедом коне по дороге, По дороге ведушей в никуда….. И чтоб забыть, что жизнь моя пуста, Налей еще вина, мой друг. И чтоб забыть, о холоде ночном, Прошу тебя - налей ещё вина, Я осушу бокал до дна, И может быть тогда, я позабуду Что жизнь моя пуста, И нету в ней ни счастья, ни любови, И лишь отчание и боль живет в моей душе. Так выпьем же еще, мой друг, Есть время до утра, А утром я уеду по дороге в никуда…. После песни бард пустил по кругу свою зеленую шапку, и в нее полетели мелкие медные деньги. Проходя мимо двух молодых рыцарей, он услышел, о чем один говорил другогому: «Однажды днем один барон зажал служанку у стены, она кричала, упиралась, но с платьем вскоре всё ж рассталась. Очаровательно краснея, одел его он на себя и убежал гулять». Слушающий его другой рыцарь, расхохотался и сказал: «Да, Алекс, ты умеешь сочинять стишки!» «Конечно, здесь не место для спокойной еды», - мысленно согласился Коул с Трисс. Заказав Граубюнденский суп, сырный флан и не позабыв прихватить с собой бутылочку доброго вина, вместо подозрительной воды, Коул поднялся обратно на второй этаж. Открыв дверь, он застал Трисс за чтением книги. Трисс закыла её и недоверчиво взглянула на бутылку вина. «А вино вместо воды, поверь воду в тавернях лучше не пит! Граубюнденский суп сегоднешний, он хоть и немного переварен, но вкусный, не беспакойся - это нормально, в товернях его часто переваривают, сырный флан на сладкое», - оправдался Коул. После сытного ужина, Трисс поблагодарила Коула за вкусную трапезу и вновь улеглась на кровать, чтобы продолжить читать свою таинственную книгу. Коул же решил немного вздремнуть в своей кровати, точнее это был старое кресло, которое, к слову сказать, держалась на честном слове. Креслу не нравилась, когда на нем ворочались, свое возмущение оно высказывало отвратительным скрипом. Проснувшись часа через два, он протер глаза и увидел, что Трисс продолжает читать ту же загадочную книгу. Коул не выдержал и, решив узнать что читает Трисс, спросил: «А что, разве это так интересно - читать книги?» Трисс оторвалась от чтения и в недоумении посмотрела на Коула, словно не узнавая своего друга: «Интерессно, если книга, интересная да умная, а ты, оказывается, читаешь их без интереса?» «Ну, я читаю, иногда, фолианты про монстров, учебники магии….», - ответил любопытный Коул: ему очень хотелось узнать, что за книгу читает Трисс, названия он разобрать не смог. Правда, после сказанного Коул чувствовал себя так, словно он признался в том, что он ест мясо сырым, живет в пещере, слыхом не слыхивал о жарком и ни разу не спал в теплой и уютной кровати, вот сейчас-то Трисс и покажет свою книгу! «Кто мало читает, тот много теряет!»- неодбрительно покачала головой Трисс, - «Мозг это тот же меч, и, как и меч, его надо постоянно точить. Ты ведь ты не пойдешь сражаться с тупым мечом?» «Нет!» - изумился Коул, - «Кто же сражается тупым мечом? Это - верная гибель! Ну, разве что противник намного слабее тебя, так его и с палкой победить можно», - Коул, краснея, почувствовал, что задал глупый вопрос о чтении книг. «Надо было просто и честно спросить, какую книгу она читает, а то и сам сейчас выгляжу полным дураком - прийдется играть эту роль и далее, и она теперь будет занудно объяснять мне прописные истины!» - огорчился он. «Просто камнем меч хорошо и правильно не заточишь» - продолжала Трисс, не замечая его состояния, - «Для меча нужен особый, точильный камень. Мозг тоже надо точить, только не камнем, а умными и содержательными книгами, изложенными хорошим слогом. Вот тогда меч твоего ума всегда будет остр и готов к поединку с самым искусным соперником, да и в жизни острый ум и образованность всегда будут тебе прочной опорой. Но мало читать только учебники, ты ведь не будешь с дамой говорить лишь о монстрах и магии, хотя и это интерсно, конечно. Надо и стихи знать и баллады, и сочинения о славных рыцарях и их подвигах, да и сказы о дальних странах не помеша. Вот тогда и твоя дама, если она умна, конечно, скучать не будет», - закончила свою речь, а точнее навязанную роль, Трисс. Коул же решил впредь дураком не выставляться, особенно с такими друзьями, как Триссс. На следуюший день они покинули город и поехали по дороге ведушей в сторону Хаммерфелл Рок. Не проехали они и милю, как дорогу им преградили два воина на боевых конях. Одеты они войны были в черную боевую броню, на их головах красовались украшенные светлыми миталлическими вставками шлемы, лица от любопытного взора путника закрывали забрала. У одного на щите был изображен летящий черный ворон, державший в клюве красную розу, а у другого скачущий олень. «Сир, я вижу, что у вас есть меч и добрая лошадь, но я не вижу вашего герба! Могу я узнать, как выглядит ваш герб? Или, может быть, вы нам скажите герб вашего милорда?» Коул молча смотрел на рыцарей и думал, как отделаться от них не вынимая меч из ножен. А почему он молчал? Ну так вот, и герба у него не было и милорда тоже он не имел, а человек у которого нету ни герба, ни милорда да еще разъезжающий с мечом на лошади походил на бандита, а с бандитами у рыцарей разговор короткий…. Молчание уже начало опасно затягиваться, но рыцари были хорошо воспитаны и терпеливы, поэтомутоже не спешили вынимать свои мечи из ножен. «Этот рыцерь дал обет, что целый год не будет разглашать свое имя и герб, сейчас он сопровождает меня из поездки в город Эльсвейр, а я Трисс, дама дома Вудвортов»,- Сказала Трисс. «Вудворт, на гербе Вудвортов иоабражен волк держаший в пасти стрелу, а по полю - чередуются полосы, черные и красные», - Сказал рыцарь, у которого на гербе был изаброжен летяший ворон. «Совершенно верно», - стараясь прдидать голосу аристакратический оттенок, важно ответила Трисс. «Я сир Винсент из дома Резерфортов, а мой друг, сир Джеральд, пренадлежит к дому Каррингтонов, мы просим прошения за неудобство приченённое вам: в лесах множество разбойников и прочего опасного, зверья», - сказал рыцарь с оленем на щите. «Быть может, сир, решиаший не называть своего имени, и прекрасная мисс Трисс Вудворд не откажутся полюбоваться, ради лёгкого равлечения на рыцарский турнир? - сказал всадник с вороном на щите. «С превеликим удовольствем», - облегчённо ответила успокоившаяся Трисс. «Наша служба и наш долг повелевают нам стоять здесь на страже и мы просим прощения, что не можем сопроводить далее прекрасную даму и храброго рыцаря. За поворотом дороги вы увидете турнирное поле!» - поклонился им рыцарь с оленем на щите. Также поклонившись в отве,т Трисс и Коулл поехали дальше. «Так значит, я рыцарь, который дал обед неразглашения своего имени и герба, а я даже и незнал об этом!»-улыбаясь, сказал повеселевший Коул. «Да, да вы самый настояший рыцарь, правда, вы были заколдованы драконом и не знали об этом, но добрая дева открыла, наконец, вам глаза….» - с сарказмом ответила Трисс. «О, дорогая мисс! Боюсь, зря вы открыли глаза бедному рыцарю, увидев свою спасительницу и поражённый ее неземной красотой, он потерял покой, сон и последние капельки разума! Что теперь делать бедному рыцарю?» - воскликнул Коулл. «Даже и не знаю! Мы, девушки, сушества такие, что даже о себе не можем позаботиться, не то что о храбром рыцаре. Ведь девушки не виноваты в том, что лишают смелых рецарей душевного покоя и равновесия!» - Притворно опустив глаза, сказала Трисс, но Коул подметил, что щёчки Трисс слегка порозовели. Перебрасываясь подобными шуточками, они доехали до места, где должен был произойти турнир. Прямо на пыльной дороге два рыцаря обменивались ударами мечей. Будь они одеты в лохмотья и награждай друг друга тумаками, любой обыватель назвал бы это дракой и пошёл далее, в таверну, например. Но драка воспетых в балладах рыцарей называется поединком. И тот же обыватель подумал бы, что они устроили его в честь прекрастной дамы, пожалел, или обрадовался, что он не рыцарь, и поплёлся бы далее, в таверну, например. Увидевший их бард вдохновился бы при виде их благородного поединка на романтическую балладу и прославил победителя. Не петь же ему о толстых королях, у котрых два главных смысла в жизни: пировать и воевать в глупейших войнах, которые иногда начинаются из-за того что королю и его свите стало не хватать денег на пиры. Или они возжелали ещё больших денег, ещё большей славы и ещё больше подданных-налогоплательщиков. Им и дела нет, до того, сколько в ней погибнет людей и сколько страданий она принесёт. Да, петь о таком небезопасно! Можно и самому пострадать. Поэтому и сочиняются баллады о бесстрашных королях и добрых рыцарях, а грабительские войны возвышенно называются благородным делом, или ещё как-нибудь, вполне героически и благопристойно. Петь в таком духе о королях, рыцарях и война и прибыльно и благородно. А главное безопасно. Рыцари на пыльной дороге, между тем, сражались равными мечами, их доспехи тоже были практически однаковы и соответствовали моде того времени. Отличия были незначительны, в смысле качества доспехов, конечно. У одного из рыцарей шлем был просто с крыльями, а у второго с целым белоснежным лебедем. У рыцаря в крылатом шлеме на щите кросовался черный как смоль двухглавый дракон, а у любителя носить на голове белоснежных птиц на щите сгорал в огне желтый феникс. Следует сказать, что у рыцарей мечи были не острые боевые, а тупые турнирые. По усталым движениям рыцарей было видно, что сражение длится уже довольно долго. Рыцарь двуглавого дракона находился сейчас в классической оборонительной стойке, прикрываясь щитом и стоя к противнику полубоком. Он старался равномерно распределить свой вес на обе ноги: правильное распределение веса рыцаря позволяло ему устойчиво выдерживать добрые удары противника. При такой стойке меч противника всегда встречал крепкий щит. Рыцарь с пылающим фениксом попытался ударить противника в слабо защищающий налокотник, но его противник увернулся от удара и ловко ударил в ответ щитом. Рыцарь феникса пошатнулся, но устоял на ногах. Немногочисленные зрители одобрительно закричали, но кого из рыцарей толпа подержала было не очень понятно. Может им понравился крепкий удар, а может они радовались тому, что рыцарь феникса устоял. Рыцарь пылающего феникса, решил, что крики предназначены его противнику и, преисполненый яростным гневом, решив отомстить, направил свой удар прямо в шлем рыцаря дракона, но тот с мгновенно подставил щит и избежал грозившей ему контузии. Затем он стремительно нагнулся и нанес рыцарю феникса удар в бедро, и если бы меч был бы острый, а не тупой, то броня, прикрывавшая сочленение между набрюшником и железной юбкой рыцаря, не помешала бы острому клинку напиться крови. В ответ рыцарь феникса занёс свой меч и обезоружил соперника точным ударом. Оставшись без верного клинка, рыцарь дракона отступил назад. Его противник решил, что победа за ним и теперь-то ему нечего боятья. Потеряв всякую осторожность, он встал в победную позу, вознес руки к небу и обратил свой блогородный гордый взор на зрителей…. Перестав отступать, рыцарь дракона скинул с левой руки щит, взялся двумя руками за его нижний конец и, хорошенько размахнувшись, ударил им противника по шлему. Услышав на мгновение незабываемый перезвон колоколов в своей голове, рыцарь с пылаюшим фениксом на щите рухнул на спину. Словно завороженная следила Трисс за пешим турниром двух рыцарей, Коул пытался было отвлечь её, но Трисс либо действительно не слышала Коула, либо делала вид, что не слышит. Вняв внутренниму голосу, Коул решил дождаться конца дуэли и лишь потом, вместе с Трисс, незаметно уехать подальше отсюда. В конце концов, подумал он, на проезжей дороге они будут выглядеть куда менее подозрительными, чем в придорожном лесу…. Но вдруг рыцарь дракона, перестав приводить в чувство поверженного соперника, направился в их сторону. Коул, насторожился, но решил, что для них будет более благоразумно не пускаться в галоп, а подождать рыцаря. Рыцарь догнал их и загородил дорогу. Трисс хотела было гневно выразить свое недовольство по поводу поведения рыцаря, но тот поднял свою руку верх, немного отдышался и снял шлем. Это оказался Алистер. «Прошу прощения, что преградил вам путь но я так запыхался в поединке, апотом догоняя вас, что ничего не смог бы даже прошептать, не то что крикнуть», - сказал Алистер. И правда, сейчас он выглядел неважно: по лицу даже не ручейками, а полноводными реками бежал пот, волосы тоже были мокрыми, но по егу усталому лицу было понятно, что он сделал что что-то важное и очень хорошее. «Коул, а кто эта прекрасная незнакомка, путешествующая с тобой?» - смотря на Трисс, спросил Алистер. «Эту незнакомку зовут Трисс из дома Резерфордов, а кто вы, сир рыцарь?» - Ответила Трисс. «А я сир Алистер из дома Тёрнеров», - Сказал Алистер. «Я конечно понимаю, что рыцари любят дуэли, но ведь не в таком количестве. Помнится, когда я тебя видел последний раз ….», -решил кое о чём напомнить Коул. «Ну, это отголосок прошлого. Бандитов мы разгромили, вот я и решил вернуться назад и поставитьт жирную точку вместо запятой», - Ответил Алистер, - «Кстати, если вам будет несложно, может быть вы мне составите компанию,по дороге в таверону «Мечта Вурдалака», там, кстати, остановились и все остальные: Лабберт, Лола….», - добавил Алистер. «Да, конечно, подумаешь, сделаем небольшой крюк», - улыбнулся Коул. «Мне название не очень по душе, от него у меня кровь в жилах стынет», - заявила Трисс. «Ничего страшного там нет, и никакие вампиры там не водятся!» - засмеялся Коул, - вот если бы таверна называлась «Карамельный домик», то я точно заподозрил бы неладное». «Ну, если там не так страшно как в «Каромельном домике», то я тже согдасна, не ночевать же нам в лесу, где этих вурдалаков, наверное, пруд пруди!»- улыбнулась Трисс. -- Глава 9 – Давным давно, когда Нордленд заключил мирный договор с эльфами, эльфы разделились на два племени: на Э́льдар («народ звёзд»), принявших мирный договор и пиередавших во владения Норленда долину Длинной Реки и на племя На́ндор («повернувшие назад»), которые не смерились с поражением и поклялись вернуть себе долину Длинной Реки. «История Норлэнда» Сир Марк Джоунз Когда они углубились в лес, на землю опустился плотный туман. «Помнится, я недавно читала книгу, про такой туман»,- нарушила воцарившуюся вокруг сырую тишину Трисс. «Интересно, и о чем же там пишется?» - спросил Алистер. «Книга про то, как маги открыли врата в другой мир и оттуда всякая нечвисть повалила. Нечисть эта была голодной до безумия и первым делом решила попробывать на зуб магов,открывших им вход в наш мир, потом стражников, а затем и всех жителей города. В живых остались только люди, укрывшиеся в таверне», - озабочено ответила Трисс. «Ну вот, теперь мы знаем где от прожорливой нечисти можно спастись», по-прежнему весело сказал Коул. «Только в конце книги и они тоже умерли», - сказала Трисс. «Какая милая история!»-всматриваясь в туман ответил Алистер. «С тех пор я туманы не люблю, вдруг в нем притаилась какая-нибудь нечисть. Решит ещё, что именно ты подходишь ей в качестве завтрака или обеда и съест тебя», задумчиво всматриваясь в туман, сказала Трисс. Неожидоно из тумана появилась деревянное здание. Его крыша была соломеная, прежде его стены были, видимо, ярко голубыми, ,но за долгие годы прибывания под открытым небом выцвели и стали почти белыми. На покосившейся от времени вывеске можно было прочитать название: «Мечта Вурдалака». Эта таверна находилась почти в середине пути между городами Эльсвейр и Остаринг. Готовили там скверно, и вино подавали кисловатое, но выбора для путников не было. Или таверна, или лес. Сидя на масивной деревянной скамейке, Лола учила играть на лютне Джека. У Джека была коротко стриженая борода и он налысо брил голову острием своего меча. Поговаривали - чтобы скрыть таким способом свою лысину. Но мало ли что люди говорят. «Нет, нет, ты слишком часто недостаточно плотно прижимаешь струны, отчего некоторые звуки получаюся совсем приглушенными, как будто ты играешь в другой комнате. А иногда, ты наоборот, теряешь контроль над равномерностью силы защипления струн, и в самых несуразных местах громко выскакивают отдельные ноты, дай покажу как надо!» - забрав инструмент, сказала Лола и заиграла на нем какую- то очень простую веселую мелодию. Ее пальцы проворно бегали по струнам вниз, вверх и обратно…. «Заметь, это молодия специально повторяется, чтобы ее можно было играть долгое время. У нее нет ни начала, ни конца, такие мелодии специально придумали, чтобы в тавернях музыканты играли часами. Они не навязчивы и поэтому не надоедают»,- блеснула знаниями Лола. «Лола, пожалуста, спой свои песни и, быть может, услыхав их скука, которая как яд змеи отравлет сегодняшний вечер, улетит куда-нибудь в другое место, например, туда, где солнце не светит»,- сСказал Алистер. «Я сыграю елодию, но петь песни мне как-то неохота, я устала», - ответила Лола. «Ну, пожалуста, я тебя очень прошу, мы ведь только что пришли», - не унимался Алистер. «Я сыграю, но петь песни мне неохота»,- упрямо повторила Лола. «Ой, какая вредина!»- неодобрительно покачал головой Алистер. «Да никакая я не вредина, просто сегодня мне неохота петь», - нахмурила брови Лола. Назревала ссора. «Я могу спеть, если хотите», - решила вмешаться в их спор Трисс. «Я сыграю на лютне!» - сразу успокоилась Лола, характер у которой не был подарком даже для тролля и тронула струны на лютне. На исходе лета, в сумерках долины. Эльф играл на флейте в зарослях малины. Пела флейта нежно и печально. Звуки дивной песни услыхали феи леса, И на зов помчались…. Легкие как перья, гибкие как кошки, Танцевали феи, под луною спящей, Тут явился дух лесной, И сказал сердито феям: «Видно, вы совсем уж разум потеряли, Эльф вас зачарует, головы вам вскружит, Уведёт вас ночью в башню колдовскую! Будете в неволе, запоздало плача, Сетовать на долю да свободу клянчить!» Феи испугались, феи разбежались, Только эльф да флейта под луной остались. Пела флейта нежно и печально. И её заслышав, От большого чувства всхлипывали феи. Закончив петь песню, Трисс украдкой посмотрела на слашатилей: понравилось или нет? Зрителям песня пришлась по душе, и они потребовали еще одну. Трисс немного поотнекивалась но, в конце концов, все же спела: В голове мечта живет, стать героем! А героем стать не просто, нужно выделиться чем- то! Кто-то песни звонкие споет, кто-то мост построит т через реку, Кто-то земли новые откорет. Ну а я мечом горазд махать, так что у меня одна дорога На войну, на войну иди! Cлавы много на войне - хоть горстями подбирай! И оставя за спиной свой дом родной, я отправился в дорогу, И казалась мне, что война, будет ко мне мягче шелковой рубашки Не страшнее доброй сказки. А на самом деле окозалась: Все, что увидишь - смерть! Все, во что веришь - ложь! Все, что видишь - страх! Все, что знаешь - боль! Все, что ждет в конце нас - смерть! Над зеленым полем стрелы стаями неслись, На зеленом поле два отряда воевали, Зверски дрались, не щадили никого. Вот в атаку нас послали и, закрыв забрало, шлема своего Я коня пришпорил, Конь помчался по зелёной по траве, Резко бок пронзила боль, Повалился я на спину своего коня, Смерть мою, почуял конь, И заплакал конь и помчался он назад - домой Унося меня и стрелу, пронзившую меня - домой Там туманы – стены дома моего Небо- это крыша дома моего Там легенды море шепчет, Старики там говорят о давным-давно минувшем. Там венки сплетают девы и мечтают о хорошем. Там мой дом…. Из зависти Лола решила ненавязчиво напомнить собравшимся слушателям и о своем существовании: Приветствую рыцарей, Добрым женам и мужьям, Мое потчтение И добрых фей, Живущих в зачарованном лесу, Вниманием не обделю. Роза в моих волосах, И пламя в глазах, Заставит тебя засмотреться. Сегодня я не пьяна Сегодня я влюблена Под золотой луной. Я буду танцевать всю ночь напролёт. Гадалка, какое ты видишь Будущее в картах? Поделись своим секретом, расскажи, что ждет меня. Получив от зрителей так необходимое ей внимание и хвалебные возгласы, Лола успокоилась и перестала боятьсяа за свое будующее. «Раз мы в трактире, так, может, закажем пива или чего-нибудь покрепче?» - вопросил любитель выпить и повеселиться Алистер. «А что мы сегодня отмечаем? Как обычно, окончание дня? Или то, что в неведомых землях что-то выдающееся призошло?» - скептически посмотрев на Алистера, спросил Лабберт. «Ну, отмечаем мы то, что я сегодня победил в турнире одного забияку», самодовольно ответил Алистер. «А я обиделась на тебя. Мало того, что перлись сюда бог знает сколько времени, так еще ты улизнул на турнир и вместо того чтобы смотреть как ты уделываешь рыцаря мне пришлось гулять в лесу!» - слегка плаксивым голосом сказала Лола. «Ну, так что? Может вернуть нашу с тобой дружбу доброй выпивкой?» - спросил Алистер. «Пирог с цыпленком и голубями, лимонный пирог и летний десерт», - мечтательно улыбнулась Лола. «Хорошо,хорошо, будет тебе и пирог с цыпленком и голубямии и лимонный пирог только обьясни что такое летний десерт», - усмехнулся Алистер. «Ну, это такое блюдо куда входят мед, фундук, панировочные сухарики и, конечно же, ягодное пюре: малина, земляника, смородина, черника и бог знает какие еще ягоды!»- с иксоркой в глазах ответила Лола. «Вы будете что-нибудь заказывать?»- как призрак тотчас появился хозяин таверны. «Да, мы будем заказывать!» - сказал Алистер и перечислил названия тех блюд, которые он хотел увдить у них на столе…. Но не будем их перечислять: невозможность учавствовать в их дегустации может вызвать праведный гнев читателей, а если читатель еще и голодный то…… ну вы меня поняли. «А караван вы будете заказывать?»- с надеждой в голосе спросил хозяин таверны. «Нет,с спасибо, сегодня мы обойдемся лишь парой кружек»,- недовольно ответил Лабберт. «Пара - это сколько всего?» - не унимался хозяин. «Пара – это по две каждаму», - нахмурился Лабберт. «А что за напиток этот караван?», - потихоньку спросила Лабберта Трисс. «Это не напиток, а так скажем, способ приема алкогольных напитков. Их выстраивают на столе в кружках друг за другом и, назвав город, выпивают одну кружку, потом второй город… ну, и так далее. Город Остогар, город Эльсвейр, город Тантервэйл… а когда заканчиваютсяа города Нордлонда, караван уходит в Лотарингскою империю. Как только один из участников перестает пить, то ему за всех и платить», - также тихо обьяснил ей Лабберт. В то время когда наши герои уже поглощали еду и выпивку и о чем то болтали и, в таверну вошли трое путников. Ввсе они были одеты в плащи из легкой, но теплой шелковистой ткани с копюшонами. Такую ткань ткут только эльфы. Какого она цвета, сказать было невозможно. С первого взгляда могло показаться, что это серый цвет, но стоило владельцу войти в тень, как плащ стнавился черный. Если владелец плаща находился в лесу, то плащ принимал различные отенки зеленого цвета. Путники хотели, чтобы их не узнали и поэтому копюшонами укрыли свои лица от посторонних глаз. «Эй, хозяин, где ты! А ну беги сюда, да поживее, путники есть хотят!»- с раздражением и недовольством в голосе на неучтивую встречу громко крикнул один из них. Но хозяин не вышел, а послал к ним свою жену. И от этого один из посетителей пришёл в полнейшую ярость. «Смотри-ка а этот самодовольный ёлкин дрын решил, что мы- путники второго сорта, и послал свою жену, а к этим обжорам, чтоб их дверью прищемило, наверное сам выбежал!»- с издевкой в голосе сказал один из путников. «А ты не выеживайся! Тебе, что? не все равно кто придет- то?»- недовольно набросился на него другой. Пробомотав что-то неразборчивое, раздражённый путник стал ковырять нождом в столе дырку. «Valda toron hir, le mittanya linya orco! Forya ai n le nya toron ni sana ma le orco, vaina or helma elda! (Дорогой братик, иногда ты ведешь себя хуже, чем орк! Правда, если бы ты не был моим братом, то я бы подумал что ты орк, который напялил на себя шкуру эльфа!)»- с издевкой в голосе сказал второй незнакомец первому. Когда жена хозяина таверны принесла заказанные ими еду и выпивку, младший брат хотел было что- то снова сказать, но увидев стальной блеск глаз старшего, промолчал. «А ratta elme vinyar mi taure? Nin ulca sina celva firyar, hain mar,hain apsa! (А кагда, мы вернемся в лес? Мне не нравятся ни эти скоты люди, ни их дома, ни их еда!)» - обиженно засопел младший брат, объясняя своё раздражение. «Halta epello halta…. (Скоро очень скоро….)»,-ответил ему старший брат. Mich said dice yn seidhe. (Мне кажется, что они говорят на эльфиском.) –спросила Трисс своих сотрапезников. Она специально cказала это на верхнелаторинском языке, дабы оcтроухие посетители заведения не поняли о чем она говорит. Vielleicht, was fur sinn unterschied?- (Возможно, но какая нам разница?)- удивился Коул. So sie haben neiw shed fragt nach medallion ist? ( Но у них ведь можно спросить про медальон, не так ли?)-слегка обиделась на его недогадливость Трисс. Te peor\\\'t aus diri ,a dann gehen bereits und denken!А sonst amadan dice, conas said medallion wissen ifit?А wenn shed ifit sie aespel! (Ты вначале от вина отойди, а потом хорошенько подумай! А то всякие глупости говоришь, ну откуда они про медальон могут знать? А если и знают, то фиг нам расскажут!) – констатировал факт Лабберт. Moglicherweise shed, ach tuve ne emer, cathu versuchen, uns se iad teir, nichts emer kein ne passieren wird, sinn naher erhalten wir um said ziheal beantworten. ( Возможно это и так, но попытка не пытка, можно и попробовать: нас, людей здесь много - их мало, ничего страшного не будет, если мы подойдем к ним и вежливо их спросим),-сказала Трисс. Dumme Idee! (Глупая идея!) - Вспылил Лабберт. Neen, ne dumme! (Нет, не глупая!) – заявила Трисс. A ne dumme, prove! (А если не глупая, то докажи!)-настаивал на своем слегка опъяневший Лабберт. Наверное, они долго ещё спорили так друг с другом, если бы не Коул, который решительно встал и напавился в сторону незнакомцев. На полпути егодружно догнали Трисс и Лабберт. Ne fandiss um said henn. (Не стоит к ним идти одному), - слегка запинаясь и немного качнувшись, казала Трисс. Подойдя к незнакомцам, Коул спросил: «А вы случяйно в медальонах не разбираетесь?» Может быть, это был и не самый умный вопрос, но ничего более умного он не смог придумать. «Чего, чего?» - удивлённо спросил из капюшона один из незнакомцев. «Медальона вы случайно не видели? Медальона, с резным изображением цветов? Мы вам хорошо заплатим за него!» -Ппишла ему на помощь Трисс. «Нет, мы в медальенах не разбираемся!» - резко ответил старший брат. Так бы и закончилася их глупая попытка узнать хоть что небудь о медальоне, но когда Коул, Лабберт и Трисс вновь уселись на свои места, Трисс услышала то, о чем так оживленно беседут незнакомцы эльфы…. «А Inye le quet belaern ilinsar, Inye allen la quet?Еr lau elye yelwa…..( Я тебе говорил, выкинь ты этот медальен, ну разве я тебе не говарил? Но нет ты даже…..)»-не успел договарить средний брат-эльф, как его перебил старший- «Sina la yalume, ilinsar alata mma lera ar nin la tarsa elye quet, inye saila! (Это не просто медальон это символ нашей былой свободы и меня не волнует, что ты там говорил и будишь говорить на этот счет дальше, у меня свое мнение!)» «По-моему они нам чего-то не договаривают!»-дергая за рукав Лаберта, сказала шопотомТрисс. «А кто их знает, я ихний язык не понимаю!»- отмахнулся Лабберт. «Зато я понимаю, и они говорили про медальон и что-то про то, что лучьше они бы его не брали!» -сказала Трисс. «Ты точно уверена, что тебе нужен этот медальон?» - слегка туманно от выпивки глядя на Трисс, спросил её Лабберт. «Точно….»,- ответила Трисс, поглядывая на эльфов. «А ты отдаешь отчет, что сдесь сейчас может случиться, скажем мягко, драка, после которой кого-то вынесут отсюда вперед ногами и возможно…, возможно это будут не эльфы. Да, я понимаю, что эльфов мало, но ещё соображаю, что они хорошие воины и с легкостью могут забрать с собой не одного из нас», - покачнувшись на скамье сказал Лабберт. «Да…, но мне нужен этот медальон, мне он нужен потому что….»,-не успела догаворить Трисс, как ее снова перебил Лабберт: «Да, да помню, потому что одна маленькая девочка видит кошмары, и это ей отравляет жизнь, но кошмары могут уйти и сами сабой». «Я уже ничего не знаю, я, наверное, уже хватаюсь за соломинку, я все перепробовала: и настои и слова - ничего не помогает….» -вздохнула Трисс. «Время лечит,так что лучше отправляйся домой и забудь про медальон, я уверен, что кошмары у Мильвы пройдут и все у нее будет хорошо»- стал успокаивать её Лабберт. «Может ты и прав. Наверное, нам с Коулом вобще не стоило ввязываться в эту авантюру….», -ответила Трисс. Коул же услышал, о чем говорят Трисс, бывшая навеселее в этот вечер и подвыпивший, но трезво смотрящий на вещи Лабберт, и решил во чтобы-то не стало дастать для Трисс медальон. Он вновь подошел к незнакомцам. Они встретили его приход без осбой радости и всем своим видом говорили, что им вовсе не охота имеет с ним дело, и будет лучше, он уйдет подобру поздорову. «Я знаю, что у вас есть медальон», прямо сказал им Коул. «С чего ты взял? У нас нет никакого медальона! Лучше иди, проспись, а то у тебя всякие глупые мысли в голову лезут!» -грозно сказал самый старший из братьев- эльфов. «Не прикидывайтись, я все знаю про медальон и про деревню, сейчас вам не скрыться от возмездия!» - гневным блеском в глазах ответил Коул. «Еще раз повтори это дуралей!» - рассмеялся младший эльф, - «Ты совсея обнаглел, наглец, не забывай, что ты на земле моего народа, не буди гнев моего меча – он напьётся твоей крови!» -Буравя сверепым взглядом Коула, прорычал незнакомец и изо всей силы стукнул по столу кулаком. «Что сдесь происходит, ребятки?» - вовремя подоспел на помошь Коулу Лабберт. «Как это понять на твоей земле? Ты наверное перепутал, сейчяс мы люди здесь хозяева, а не вы эльфы!»-пылая от гнева прокричал подходящий Алистер. Что сказать, эльфам не повезло, людей было больше, но у эльфов была своя казырная карта: в бою они всегда были сильны, и умелы, их мечи несли смерть, и численное превосходство людей их не только не пугало, но, все же, заставило насторожиться. Напряжение в таверне накалилось до предела. Малейшая искра могла разжеч пожар схватки. Почувствовав опасность, опытный в таких ситуациях хозяин заперся со своей семьёй на втором этаже таверны. «Мы уходим, и вы люди не мешайте нам, а то мы зададим нашим мечам кровавый пир!» -выташив меч из ножен сказал старший эльф. «Не у вас одних есть мечи, и мы тоже умеем держать их в руках!» - холодно глядя на эльфа, сказал Коул. Хотя он был молод и порой горяч, в опасности он становился холоден как лёд, быстр как молния и умел рассредоточить свой взгляд по всему зрительному полю. Он взялся за рукоятку меча. Ещё мгновение… «Постойте, не горячитесь, давайте трезво оценим ситуацию. Вы же знаете, что живыми отсюда всем вам не уйти, отдайте нам медальон, и тогда мы вас отпускаем на все четыре стороны! Ваши жизни за медальон. Идет?» - спокойным голосом сказал Лабберт, укоторый всегда трезвел и сохранял спокойный ум в трудных и опасных ситуациях. «Нет, не идет, живой я вам мой медальон не отдам! А поскольку я буду жив, умрёте вы», - рявкнул ему в лицо старший эльф. «Чего ещё ждать от убийц. Крестьян убьют, деревню сожгут, а потом с награбленным расстаться не могут!» - с пылающим от гнева лицом воскликнула Трисс. «Что?! Это я - вор? Это я - убийца? Лучше на себя взгляните, безо всякого повода напали на мою родину. Вы чтол, эльфов по головкам гладили? Что, вы не убивали, не грабили? Если бы вас было поменьше, то мы эльфы уничтожили бы вас всех подчистую, а вы шли неисчеслимыми рядами, обирали нас до последней нитки, сжигали наши города и резали глотки всем, кто пытался вам сопротивляться! Нет медальен я вам не отдам потому, что он принадлежит моему народу!» - гневно буравя взглядом Трисс сказал старший эльф. «А про деревнюя скажу, что они сами виноваты, мы к ним пришли как гости, мы с ними заключили соглашение, со старостой! И вдруг, ни стого, ни с сего крестьяне с вилами и лопатами попытались нас убить! На нашей же земле!» - хмуро добавил эльф. «Соглашение, дай ка я угадаю, что за соглашение: кусочек хлебца, да место в хлеву?» - с сакастическим смехом сказал Коул, - «Да ты же врёшь! Я же знаю, чего вы возжелали и поставили условие – не дадите, что хотим, сожгём деревню, а всех жителей убъём в назидание другим!», «Ну, допустим, что-то типа того, но они все равно сами виноваты, соглашение-то, каким бы оно ни было, они же сами разорвали! Наш гнев и настиг их!» - грозно ответил эльф. «Ну да, как будто у них был выбор! А что бы вы сделали, если они бы вам отказали? Скажешь, ушли бы восвояси?» - воскликнула Трисс. «Кто знает, кто знает!» - криво усмехнулсяв ответ эльф. «Что с тобой разговаривать, трусливый лжец! Давайте ка лучше покажем им, где драконы зимуют!» - крикнул Алистер, выхватывая меч из ножен. «Это мы вам покажем!» - рассверепел старший брат и сделал резкий выпад, собираясь вонзить мечьо Коулу в сердце. В мгновенье ока Коул сделал полуоборот, отступая левой ногой по дуге чуть назад – и меч лишь сколзнул вдоль груди стоявшего теперь боком к эльфу Коула. Коул поймал эльфа за руку с мечом и придал ему ещё большое ускорение, одновременно выдвинув вперёд, по ходу падения эльфа правую ногу; доля секунды и эльф уже падал на пол; устоявший на ногах Коул выхватил меч из ножен, перенося тяжесть тела на левую, отвёл его назад, против падения эльфа, перенося тяжесть на правую ногу – шаг вперёд левой, выпад с наклоном, и меч с хрустом удара вонзился в открывшийся затылок старшего эльфа, который сделал попытку перекатиться по полу подальше от меча Коула и вскочить на ноги. Ещё не успела хлынуть кровь, а Коул уже стоял на прежнем месте, лицом к эльфам в оборонительной позиции. С грохотом упал стол, глухо шмякнулась об пол глиняная посуда – это вскочили со скамьи оба оставшихся в живых эльфа. Алистер и Лабберт одновременно напали на среднего брата. Алистер размахнулся и ударил с размаху сверху, Лабберт сбоку, но опытный эльф парировал с быстротой молнии оба удара своим мечом. Алистер отскочил и поскользнулся на разлитом эльфами пиве, но удержался на ногах, схватившись за деревяннй стул. Лабберт вновь перешел в атаку, но эльф снова заслонился поднятым вверх мечом; удар был настолько сильный, что эльфа отшвырнуло назад, проворно вскочив на ноги он, ринулся в атаку на Лабберта и ударил. Лабберт попытался увернуться. Но настигший его удар в свою очередь опрокинул Лабберта на пол. Пару секунд назад разделавшийся со старшим эльфом Коул тотчас сделал два быстрых шага вперёд и вонзил остриё меча в сонную артерию среднего эльфа, меч которого устремился на Лабберта. Эльф мговенно лишившись чувств, упал. Хлынувшая струёй кровь залила Лабберта и пол. Младший эльф запрыгнул на соседний стол, решив, что оттуда ему будет удобнее защищаться от Коула и Лабберта, который уже выбирался из-под тела среднего эльфа, но тут просвистел тяжёлый метательный нож, брошенный из глубины таверны, и эльф рухнул со стола назад, на спину. В его лбу, ниже шлема, торчала коричневая рукоятка ножа. Всё было кончено, только булькало выливающееся из упавшей на пол фляги пиво. Вдруг Коул почувствовал нарастающую слабость и слабую боль в груди. То, что казалось царапиной от меча старшего эльфа, маленким, но постепенно усилившимся ручейком струило из себя кровь. Старший эльф был опытным воином, хорошо знал строение человеческого тела, и его меч даже в казавшемся промахе не просто скользнул по груди Коула. Уже умерший, старший эльф звал теперь за собой на пир и его, Коула Коул не закричал. Он просто опустился сначала на колени, затем лёг набок, выпустив из рук меч и зажимая обеими руками рану. Кровь толчками запульсировала между пальцев, и стала стекать на грязный пол, образуя небольшую, но всё увеличивающуюся алую лужицу... Его подняли и перенесли на лавку у стены. Поймав угасающим взглядом лицо Трисс, Коул попытался сделать вид, что с ним всё в порядке, но не смог. «Держись, не умирай!» - быстро говорил Лабберт, пытаясь остановить кровь, повязкой, которая становилась всё темней и темней, набухая кровью…. «Еще немного потерпи, уже послали за лекарем, ты главное держись….»,- с побледневшим лицом Трисс крепко держала его за руку. «Мне... холодно...», - прошептал Коул затем отвернулся и, засыпая, замер в холодеющем сне, прижавшись щекой к гладкой поверхности лавки. Каждая минута казалась вечностью…. Лекаря всё не было. Смотря немигающим взглядом на капающие с лавки тяжёлые красные капли, Трисс в отчаянии прошептала -«Он умер…. И умер по моей вине…..» --Глава 9-- Калабрия в четырнадцатом веке стала одной из законодательниц моды на доспехи. Калабрианские кузнецы-оружейники Майлянда, Флорентии, Местре и других городов создавали достаточно крепкие доспехи, как для внутреннего рынка, так и на экспорт, что было весьма большой редкостью — в более раннем Средневековье доспехи изготавливались там же, где и продавались. «История доспехов» Сир Выйлем Брукс Крассным заревом тонуло солнце в Великом море, а морю было неинтересно смотреть на зарево уходяшего в его на глубину солнца, у него были свои дела: пустить по воде барашков, накатить на берег волну или что-нибудь выбросить на него. Вот это настоящее занятие для моря, а смотреть на тонущее солнца, нет смысла, потому что уже завтра оно возродится, так что не стоит оплакивать тонущие солнца. Кроме песка на пляже можно было найти ракушки, различных форм и размеро. Раньше в них жили, моллюски-улитки, но сейчяс они пусты, в них уже давно никто не живет. Ещё на пляже растут чахлые кусты шиповника, в зарослях которого обитают разные мелкие пресмыкающиеся и насекомые, нва которых они охотятся. Рядом с пляжем из глубины земли вздымался хребет гор, как и пляж, он тянулась вдоль побережья на многие километры. У подножия хребта и вверх по нему росли разные деревья. А нра них сидели певчие обитают цикады, которые, обычно вечером, начинали петь свои трескуче-звонкие песни, песни которые только они и знали, да и смысл песен был понятен только им одним. Наверно цикады очень сильно гордятся своими песнями и их смыслом. В двух километрах отсюда был расположе портовый город. Наверное, сейчас в порту тихо и спокойно, не то, что днем, когда портовые грузчики бегают с тележками или с поклажей за спиной, громко выкрикивая: «Дорогу! Дорогу!», зазевавшимся прохожим. Наверное, сейчяс там тихо и спокойно, и лишь коробельная рында мелодично отобьёт скланки на каком-нибудь коробле в порту. На берегу моря сидел человек, он то с большой тоской всамтривался на портовый город, то на море, а то вовсе закрывал глаза и начинал что-то шептать. К сидящему человеку подошел незнакомец и, посмотрев на закат, неодобрительно покачал головой: «Так и будешь тут сидеть?» «Возможно, буду, а возможно, и нет, какая разница в этом? Во всяком случае для меня ее нет, этой разницы» - ответил человек. «Да? А я думал, что всё же, есть», - удивился незнакомец. «По крайнер мере сейчас - нет…», - ответил человек. «Так значит ты обратно не вернешься?», -огорчился незнакомец. «Нет, что хорошее может ждать меня там?» - взглянул на незнакомца человек. «Странный вопрос, ты меня просто огорошил!» - воскликнул незнакомец. «Я много кого огорашиваю, и я знаю, что ты скажешь», - вздохнул человек. «Ну и что я тебе скажу?» - вопросил незнакомец. «Тебя там ждуть сладкие пирожки и пышки, а этообозначает нечто хорошее!» - вяло ответил сидящий человек, - «А я бы тебе ответил, что пирожки и пышки это хорошо, только почему-то в жизни моей больше синяки и шишки! Я устал жить воспоминаниями о хороших днях, сил моих нет. Я разбит! Разбит в пух и прах» Незнакомец вздохнул … В серых буднях прохошёлт ещё один год. Холод, стыд и боль, водят вокруг меня свой хоровод! Чтобы выжить, точнее, чтобы существовать, мне приходится убегатьи прятаться от себя самого. Но вот какая закавырка, от судьбы-то не уйдёшь, и от себя не убежишь. А судьба над мной посмеялась: подарила надежду, чтобы вновь ее отнять. Узрев крушение моих надежд, увидев цель в конце пути, мне остаётся лишь одно, идти дорогой боли. Попытки избежать судьбы приводят только к худшему. День за днем, год за годом жизнь проходит, а после будет всего лишь конец. Попытки избежать судьбы, приводят только худшему. Открыты все дороги, в мире бесконечном, но не туда, куда мне нужно ……» - глядя на закат, вздохнул человек. «Но ведь, наверно, у тебя в жизни есть что-то хорошее, верно? У тебя есть друзья, а это не малое в этом мире! На свете есть люди, которые вынуждены жить и общаться с людьми, которые им противны. У тебя есть дом, ты не голодашь, а у многих людей и этого нет! Так что давай, не веди себя как полный идиот! Всем плохо, так что ты - не исключение! Если бы я рассказал, какие бывают проблемы у других, то ты бы наверное понял, что твои проблемы не такиеуж горькие», возразил незнакомец. «Может ты и прав, но я больше так не могу, а выбраться из болота, в котром я увяз сил нет. Да, я знаю, что бывают люди, у которых нет и этого, но я всё-таки сильно устал и больше так не могу»,-ответил человек. Немного помолчав незнакомец сказал: «Но хотя бы ради той, к которой ты испытываеш любовь, может из-за нее ты вернешся обратно!» «Откуда ты знаешь? Никто об этом не знает, я никому не говорил….», - занервничял сидящий человек. «Да у тебя на лбу написано, если не веришь, я могу назвать ее имя», - ответил незнакомец. «А, ерунда, ничего ты не знаешь, ты просто напросто ткнул пальцем в небо, и угадал, вот и все»,-заявил, успокаивая себя человек. «Трисс - ее имя», - сказал незнакомец. «А у тебя зеркало есть?» - ощупывая свой лоб, спросил человек. «Коул, ведь ты же знаешь, что ничего у тебя на лбу не написана, просто этого сложно не заметить, вот что я хотел сказать», - ответил Коулу Хантер. «Жаль, а я думал, что я хороший конспиратор….», - вздохнул Коул. «А зачем скрывать? Ты что, делаешь что-то плохое?» - спросил Хантер. «Небесной красоты земное воплощенье-вот кто она, а я такой? Просто неудачник, у которого за душой ничего нет, кроме долгов? Я не принц, не граф, и даже не рыцарь - я просто пропащий человек. И ты думвешь, что если я признаюсь, то она захочет со мной встречаться? Она скорее всего скажет - давай лучше останемся друзьями, и это было бы неплохо, это было бы здорово, но после таких слов она, скорее всего будет избегать меня, поверь мне, так большинство делает, а это ранит, так что лучше тешить себя мыслью, что когда-нибудь я стану рыцарем и обязательно добуду для нее что-то хорошее и красивое, и тогда я ей все расскажу», - ответил Коул. «Ты, наверно, врешь, ведь если ты бы любил, то проводил бы с ней все свободное время!» - сказал Хантер. «Ты удивишся, но это не обязательно, главное не это, главное знать, что у нее все хорошо, главное - это хоть изредка видеть ее, главное разговаривать с ней, а все остольное это шелуха…..»- вздохнул Коул. «Ну так теперь ты обязательно должен вернуться к жизни!» -воскликнул Хантер «Но почему, что-то случилось?»-насторожился Коул. «Да, случилась, Трисс считает, что это именно из-за нее ты сейчас находишься между жизнью и смертью и сейчас она, как и все остальные твои друзья, пытается вернуть тебя к жизни!»-ответил Хантер. «Как понять, между жизнью и смертью? А разве я не умер?» - удивился Коул. «Конечно, нет, но ты близок к этому! Раз ты думаешь, что городок в котором прошло твое детство и есть рай на земле», -засмеялся Хантер. «Да я и не и не думал так!»- озадаченно ответил Коул. «В этом то и твоя проблема, ты не думаешь, а стоило бы»,- сказал Хантер. «Ты что- то говорил о возрождении к жизни, ты еще не передумал?» - Коул решил перевести разговор в другое русло. «Конечно, нет!» -немного обиделся Хантер. «Ты меня извини, но я просто не понимаю, почему ты мне так помогаешь? Ведь я же не какая-то там цаца, у которой должен быть свой ангел хранитель!» - ответил Коул. «Ну, это сложно обьяснить, возможно я тебе помогаю потому, что ты мне помог, а может быть, сейчас у меня просто хорошое ностроение, или ты можешь считать, что тебе дали второй шанс», - ответил Хантер. «Спосибо за второй шанс, но как я вернусь обратно?» - улыбнулся Коул. «Проще простого, тебе нужно лишь захотеть вернуться, вот и все!» - ответил Хантер. «Так просто?» - удпивился Коул. «Ну да, ведь сейчас ты как-бы спишь, и тебе нужно просто захотеть вернуться, и ты проснёшься!» -сказал Хантер. «С одной стороны выглядит это просто, но с другой… Все что я ни делал у меня получалось с не так как я хотел, я даже не удивлюсь, если вернусь к жизни в виде бабочки, нет даже не бабочки, а в виде червячка, я уже представляю себе, как я сижу глубоко под землей и оплакиваю свою судьбу» - улыбнулся Коул. «Хватит паясничать! Ты хоть раз в жизни можешь не шутить?» - разозлился Хантер. «Извини, просто мне как-то показалась, что ты шутишь, и я решил подыграть тебе…» - ответил Коул. « Сделай то, что я тебе сказал. И будь уверен, у тебя будет все хорошо или не очень плохо…….. а может быть всё и не е так плохо, во всяком случае, не стоит отчаиваться. У тебя есть свет в конце тоннеля, а это о многом говорит…..»,- отвернувшись, сказал Ханетер. «Что?» - удивился Коул. «Да так, ничего, тебе послышалась!» - разглядывая морской пейзаж, cказал Хантер, - «Ну, так ты попробуешь вернуться?» - спросил Коула Хантер. «Я попробую…..», - хмуря брови, ответил Коул. «Вот и молодец!» - одобрительно закивал головой Хантер. Коул закрыл глаза и попытался мысленно вернуться из своего сна. Открыв глаза, он увидел, что стоит в пшеничном поле. Невольно залюбовавшись видом природы, он стал смотреть, как красиво плывут облака по небу, как, жизнерадостно чирикая, мимо него пролетела стая кошек. Испугавшись увиденного, он хотел было убежать куда глаза глядят, чтобы не видеть этих кошек, но заставил себя вновь закрыть глаза и мысленно успокоиться. Вновь открыв глаза, он зашагал по дороге. Он шел по проселочной дороге и любовался красотами природы. Мимо него пробежала стая собак, но собаки не просто так бежали, они удирали от кроликов, кролики остервенело лаяли и пыталися укусить собак за лапы. «Да что это такое? Ведь такого не бывает!» - вырвалось у Коула. - «Я, наверное, ещё не проснулся, и это - просто плод моего воображения!» - догадался Коул. Он в третий раз закрыл глаза и попытался вновь выйти из сна, но у него ничего не получилось. Совсем было отчаявшись, он вдруг вспомнил Лабберта, он вспомнил как здорово они вместе удили рыбу из реки и про то, как было весело с ним играть в Счастливом броске, хотя он практически и не выигрывал, но это было неважно, все равно это было весело; он вспомнил Алекса, он вспомнил, как хорошо было скакать с ним на лошадях напререгонки, правда, и здесь он редко выигрывал, но всё равно, это было весело; он вспомнил Трисс, вспомнил, как здорово они болтали, вспомнил ее карие глаза, которые он бы не забыл никогда, потому, что в них было столько жизни и энергии, что можно было только удивляться. И вдруг он почувствовал, что весь окружающий ландшафт медленно испаряется. И он стал также постепенно испоряться, это было больно, но он ничего не мог поделать, и вот, когда он совсем было обезумел от боли, он очнулся в своей комнате…. В старом кресле сидел Лабберт и безбожно храпел. Коул с большим облегчением вздохнул и решил встать, но его тело не слушалось его. С большим трудом он поднял одеяло и острая боль пронзила его бок. Охнув, он скрючился и вновь погрузился в сон. Когда он проснулся снова, Лабберт сидел в кресле, у него слегка отросла бородка, и огн больше не спал. Увидев, что Коул проснулся Лабберт воскликнул: «Проснулся! а мы все гадали, когда ты очнешься!» «А что случилось потом, ну, после того как я того, практически того?» - спросил Коул Лабберта. «После мы подумали, что ты умер, но откуда ни возьмись, появился Хантер и не дал тебе умереть. Это он заштопал тебя, а иначе… я не знаю, что иначе бы было», - смущенно ответил Лабберт. Коул оглядел комнату. К его удивлению она была идеально чиста «Это Трисс прибралась, она решила, что тебе не стоит лежать в не слишком чистой комнате», - пояснил Лабберт. Еще Коул заметил, что на столе лежат чьи-то новые доспехи. «А мы тут решили, что не стоит тебе ходить в той куртке, скинулись и купили доспехи», - пояснил Лабберт. «А все - это кто?» - не отрывая глаз от доспехов, спросил Коул. «Я, Трисс, Алистер, Лола, Джек, Рэйлон, Томас Льюис, Хантер…», - задумавшись, ответил Лабберт. «Спосибо! А можно их посмотреть?» - затаив дыхание, спросил Коул. «Пожалуста! Конечно, можно посмотреть, они же теперь твои!»- улыбнувшись, ответил Лабберт. И вот, когда на его кровати оказались доспехи Коул решил начать осмотр доспехов со шлема. Шлем был типа армет - шарообразный купол поблескивал металлическим отсветом, подбородник шлема состоял из двух раскрывающихся половинок, в закрытом положении соединяемый штифтом. Забрало шлема было \\\"воробьиным клювом\\\". Оно так называлось из-за сходства с клювом воробья. Повертев шлем и всласть поткрывав забрало, которое откидывалось на затылок, Коул решил посмотреть на кирасу. С 1410 рыцари, потихоньку, начали заменять нагрудники кирасами. Передняя часть кирасы состояла собственно из нагрудника, который теперь стал соаовным элементом, а не чем-то самостоятельным, и набрюшника, соединявшихся ремнём с пряжкой. Задняя часть - сегментный наспинник. У кирасы было ребро жёсткости проходившее по середине нагрудника, это было знаком того, что доспехи были не местные, а изготовленные в Майланде. Он еще долго смотрел и вертел в руках налокотники и наколенники и прочие составные части Майландского доспеха. «Только помни, больше никогда, запомни - никогда так не подстовляйся, ты меня понял? Я то ладно, может и переживу твои выкрутасы а насчет Трисс, я не знаю. Когда ты тут лежал, она себе места не находила. На нее больно было смотреть!» - нахмурившись, сказал Лабберт. Коул тоже похмурел, но согласно закивал головой. «Я даже знаю, как нам с тобой опробовать броню! У меня тут недавно одно дело подвернулась, очень интересное!» - сказал Лабберт. «И какое?», - все еще вертя в руке латуную рыцарскую перчатку, спросил Коул. «Надо поймать или убить Келпи, а то она уже затерзала жителей речного города, кстати, платят они не плохо», - ответил Лабберт. «Да, но ведь доспехи-то вещь тяжёлая, мы в них потонем!» - занервничал Коул. « А когда она нам явится в облике пасущегося у воды коня, то ты просто не садись на него, и тогда он тебя в близлежашей реке и не утопит. В обшем, будет лихо, если он конечно не будет на нас сердиться, а иначе нам предется туго……», - но не успел Лабберт договорить, как Коул его прервал, - «Да, да, помню, если разозлить Келпи то она попытается разорвать своего обидчика на куски и затем сожрет все кусочки его плоти. Я еще ни разу не укрощал Келпи, так что думаю это будет интересно….» «Хорошо, вот когда ты поправишься, тогда мы и поговорим об этом деле более основательно», -обрадовался Лабберт, но виду не подал. Они еще долго разговаривали о том и о сём - обо всем на свете, и в тоже время – ни о чем. На следуюший день пришла Трисс, в самом начале встречи ему было как-то неловко за себя и было очень сложно понять почему, но, по мере того, как они разговорились, это чувство постепенно стало проходить. Он поблогадарил Трисс за доспехи. От Трисс он узнал, что медальон эльфа окозался тем самым, который они искали. Еще Трисс рассказала, что они решили, что именно Коул должен передать медальон Мильве. И сделает это, когда окончательно окрепнет и выздоровеет. Но Коул решил, что не стоит так долго ждать и лучше, если Мильва придет забрать медальон завтра. На том и решили. Правда, Трисс немного его поругала за бесшабашность, которая могла стоить ему жизни, если бы не Хантер, который пришел и спас его. Еще Трисс добавила, что может она и переживет, если его поступки приведут его к могиле, а насчет Лабберта она не знает, когда ты тут лежал, он себе места не находил…. И вот, когда она уже уходила, он ее окликнул. Трисс повернулась к нему и вопросительно посмотрела. «Я хотел еще раз поблагодарить тебя за доспехи», - слегка нервничая, сказал Коул. Трисс улыбнулась и сказала: «Пожалуста!» В комнате воцарилась неуютная тишина. «Знаешь, я долого думал, насчет книг и решил, что, может быть, я возьму у тебя одну из них на время?»-прервал тишину Коул. «Конечно можно, с книгой и Мильвой я к тебе завтра зайду», - сказала Трисс. Постояв еще немного, Трисс добавила: «Ну, мне пора идти, так что, до встречи!» «До встречи», - ответил Коул и погруснел. Достав медальон из шкатулки, Коул отдал его Мильве. Лицо Мильвы озарило счастье, она говарила какие-то слова блогодарнасти, но Коул их почти не запомнил, возможно, в этом было виновато его дурное настроение, или то, что сегодня он был немнорго рассеян, или от того, что он просто ушел в себя, а возможно, в этом была виновата его рана, которая сегодня ныла и болела. Кто знает почему. Получив книгу из рук Трисс, он попрощялся с Трисс и Мильвой и остался один. Коулу было немного стыдно, но от чего, он и сам не знал. Он тоже что-то говорил им, слушал Мильву и Трисс, шутил, смеялся над их шутками, но все было как-то не так, и к тому же эта встреча прошла так быстро, что казалось, будто ее и не было вовсе. Горестно вздохнув, он взял книгу в синей обложке. На обложке был изображен Дракон и название: »Драконаубийца. Край света». Открыв ее, он начал читать: «В Лотарингской империи северное приграничье этой страны называют краем света, потому что дальше на восток идут дикие земли….. Шли минуты, часы дни и недели, а Коул все читал книгу. Но от прочитанного настроение у него все ухудшалось и ухудшалось, а все из-за главного персонажа книги, который был настоящим героем и человеком, который ест на завтрак камни, человеком который может убить одним лишь вглядом. Именно такие люди спасают прекрасных дам из заточения в высоких башнях, которые стоят где-то в волшебном лесу, а если они не хотят спасаться, он спасает силой. Вот таким и должен быть, по мнению многих, «настоящий мужчина». Он не должен спрашивать чужого мнения, он должен навязывать свое мнение другим, а тех, кто спротивляется, он уничтожает до состояния пыли. Вот что говорил вредный внутрений голос Коулу и добавлял, с большим презрением: « а ты тряпка, не на что не годен, так что иди-ка ты в горы, найди там пещеру и живи в ней до конца света! К ниму захаживали гости: Лабберт, Алистер, Рэйлон, Трисс, и это было хорошо, даже здорово, ведь кому понравится сидеть взаперти, и ожидать, когда твоя рана затянется? Но огорчало лишь одно: Трисс все реже и реже заходила к нему. В голове всё чаще звучал внутренний голос. Он саркастически восклицал: «А ты чего ждал?» Коула терзали разные сомнения. Возможно, если бы Коул хорошенько подумал, то, наверное, понял бы, что Трисс не приходит к нему потому, что занята. Но он был настолько морально истощён после кажущегося ему поражения, что все пытался и пытался найти как можно больше изъянов и недостатков в себе…. И вот, однажды днем, он устал от всего и решил, что пусть будет, что будет и, сев за свой стол, взял листок бумагу и чернила и стал писать не очень красивым почерком: Трисс мне надо с тобой о чем-то поговорить, встретимся у ворот. Коул Поднявшись на этаж, где жила Трисс, он закрепил на двери свою записку и быстрым шагом напровился вниз, к воротам. После сделанного Коулу стало легче, потому что он отрезал себе пути к отступлению и теперь будет вынужден все рассказать Трисс. Два часа Коул бродил вдоль ворот, грыз ногти и нервничал. Он и не услышал, как к нему подошла Трисс. «Коул с тобой все впрядке?» - удивленно посмотрела на него Трисс. «Да, со мной все в прядке», - нервно улыбнулся Коул. «Знаешь, давай пройдемся по лесу», - болезнено взглянув на Трисс, сказал Коул. «Давай, только не долго, у меня в саду полно работы», - сказала Трисс. И вот они в лесу, медленно прогуливаются, наслаждаясь красотами природы. Коул проктически не слышал того, что говорила Трисс, он не впопад что то отвечал, или просто улыбался. Долго это не могло продолжаться….. Вскоре Трисс остановилась и с небольши испугом в голосе спросила: «Что с тобой, ты в каком-то странном состоянии сегодня, скажи мне честно, у тебя все в порядке? Может быть, ты ещё себя плохо чувствуешь?» «Со мной все в порядке, просто мне надо кое-что сказать тебе, и это очень важно…..», - взяв за руки Трисс, сказал Коул. «А что именно?»- робко спросила Трисс. Коул хотел было сказать, какая Трисс умная, красивая, добрая, и что он бы прожил с ней всю свою жизнь и много чего еще, но он не смог. Ему показалась, что все это будет выглядеть картонно и искуственно, поэтому он прсто взглянул в ее глаза и сказал: «Я тебя люблю…..» --Эпилог-- Может и каждый пишет любовные стихи, но зато не каждый, своей любимой их читает. Нордская поговорка Стоя около дверного проёма, Норман смотрел как Мильва, забравшись в кресло, с большим интересом читает книгу. «Она тебе нравится?» - незаметно подокравшись к Норману, спросил его друг Томас. «Нет, то есть да, то есть, нет, конечно!» - занервничал Норман. Томас засмеялся. «Что смешься?» - возмутился Норман. «Просто всё это со стороны выглядит смешно», - продолжая тихо смеяться, сказал Томас, - «Может, ты еще и стихи по ночам пишешь?» «Да, пишу стихи, но только не по ночам», - ответил Норман. «И какие они, хорошие?» - удивился Томас. «Я не знаю, но они всегда со мной», - сказал Норман, достал из кормана бумагу и стал тихо читать: «Люблю тебя я очень сильно, и без тебя мне свет не мил, и не нужны мне ни горы злата, ни власть над миром! И пригоршни алмазов мне тоже не нужны: ведь без тебя жизнь и тускла, и черно-бела. Давно тебя я полюбил, но все ж решиться я не мог, боялся я сказать об этом, ведь ты могла ответить – нет, и все, конец тогда б мне был. Ведь без тебя тускнеет мир, и нет в нем ничего такого, что мне могло бы заменить тебя. И лишь с тобой он вновь играет всею красотой, и лишь с тобой он наполняется любовью и добротой и всем хорошим, что есть в нем». «Замечатильно, но я не понимаю одного»,- сделав умное лицо, сказал Томас. «Чего ты не понимаешь?» - удивился Норман. «Почему ты мне их читаешь, а ей нет? Лучше иди, да прочитай свои стихи ей, а не стой как дурак здесь», - ответил Томас. «Ты так думаешь?»,- неуверенно сказал Норман. Томас посмотрел на него с высоты всей своей восемнадцатилетней мудрости и сказал - «Конечно, я так думаю, всегда лучше сказать об этом, чем трусливо страдать и таиться!» И взволнованый Норман пошел к Мильве, чтобы прочитать ей стихи и поделиться одним своим секретом. Николай Мерлин | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
