РАССКАЗ-БЫЛЬ

 

В жизни Павла Паклина было три Ирины : первая жена Ирина , - мир праху её ! – умерла

лет двадцать тому назад и сегодняшняя жена - Ирина . .Не выбирал , так получилось .

Но первой Ириной была любовница - и Пашке Паклину , и Иринушке-первой было

по шестнадцать лет - слово любовница было им незнакомо .

Иринушка-первая была заключённой , зэчкой . На зоне и познакомился с ней Пашка .

Нет, нет, заключённым он не был , был вольнонаёмным электриком в Лесном отделе

Сегежского бумкомбината что в Карелии .

Судили её открытым городским Народным судом города Сегежи за моток ниток ,

которые она пыталась вынести с комбината , - этими нитками сшивали бумажные

мешки .

В Сегежу Иринушка приехала по вербовке из какой-то украинской деревни , но Павел Паклин , рассказывая мне историю своей жизни , не помнил из какой .

 

За такие дела давали , - мелкая кража - , по шесть лет , показательный процесс

тянул на десять. Красный червонец ей и влепили .

 

Впервые Пашка видел чтобы так в истерике билась девушка , конвой буквально нёс

её на руках . Впрочем , плакал весь цех , где происходило судилище . Даже мужчины -

мастеровой люд . «И надо было именно ей попасться!?»

 

Нитки воровали все . Это даже за воровство не считали . Всегда оставались излишки

от пошива крафт-мешков .

Но время от времени на проходной устраивали грандиозный шмон , который длился

всего несколько часов . Этих часов хватало для прихватки нескольких человек и

для предупреждения всех работающих на комбинате .

Воровали не только нитки , воровали всё , что плохо лежит .И даже то , что хорошо лежит, но не все попадались .

 

Встречались Пашка с Иришкой почти регулярно .Но встречи были короткими . Лесной

Отдел – это огромный участок , куда бригадами приводили заключённых , мужчин и

женщин , заполняя ими все производственные места . Рабочее место Иринушки -

барабаны. Огромные железные барабаны! В барабаны , посредством нехитрых

манипуляций , закладывали распиленные брёвна , барабаны крутились , сдирая с них

кору-кожу .

Кора , естественно , вылетала наружу и Иришке приходилось её убирать подальше от

барабанов . - тяжёлая и нудная работа . И при том , неблагодарная .Потому что всё

свободное земельное пространство было на два-три метра засыпано этой корой , и эти

Авгиевы конюшни не под силу убрать никакому Гераклу. Но в этом было и Иришкино

спасение – невозможно проверить норму выработки .

Тут же , на рабочем месте Пашка и миловался с Иринкой , угощая её конфетами ,

которые покупал в буфете для вольняшек на сэкономленный полтинник , который мать

выделяла Пашке для обеда .

Иногда Пашка из дому приносил что либо из более существенного , чем конфета :

котлету или кусок жареной рыбы и голодными , но влюблёнными глазами украдкой

следил , как жадно поедает снедь девушка .

 

Но ещё более существенное пиршество случалось , когда им с товарищем

удавалось стибрить плитку мыла . Мыло выпускал химический цех плитами по

пятьдесят-семьдесят килограммов .Мыло было чёрное , но мылкое и его раскупали охотно .

Товарищ Пашкин , бывший сын полка , демобилизованный в никуда , устроился

в химцехе и понемножку подворовывал на прокорм .

Огромной тяжести мыльную плиту ребята резали на килограммовые куски и

продавали в Медвежке – Медвежегорске на привокзальном рынке , - в Сегеже их бы

сразу засекли .

 

В такие дни , « сказочно богатый » Пашка устраивал для своей принцессы Лукуллов пир .В такие дни она была особенно ласкова с ним . И , когда он забывался , она стискивала

ноги и шептала :

- Только не туда , Пашенька … Забеременею - засмеют же …

На черной коре оставалась белая слизь несостоявшихся жизней , - Паша берёг свою

первую любовь , свою первую женщину .

 

...О будущем разговоров не было , будущее было в тумане , ещё девять лет корячиться

Ирине , а за долгих девять лет девять рек иссохнуть могут .Да и Пашкина мать , которую

все называли Патылиха , была против , хотя сама была из бывших зэчэк , - в этом городке Сегежа в основном кучковались из бывших или настоящих .

 

Неожиданно для большинства , для какого там к чёрту большинства , для некоторых,

вышел Указ , и всех , наживших детей на зоне , выпустили на свободу .

Всколыхнулись зэчки , выискивая себе любовников

 

«НА СВОБОДУ С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ И С РЕБЁНКОМ »

 

И посиделки-полежалки с Иришкой для Павла приобрели смысл . Она уже не просила

«Пашенька… Не туда» .И быстро забеременела .

- Как освободишься – сразу ко мне. Адрес не забыла ?

- Как же , помню , улица Сталина , дом …

 

Беременности было уже месяца три , но живота никто не замечал , но для Павла

зэковское начальство , само того не зная , готовило сюрприз : намечался большой

этап в Надвоицы и Ирину включили в него . Надвоицы - это совсем рядом с Сегежой ,

но для Павла - край света …

 

Изредка на улицу Сталина приходили писульки , в которых было много слов о любви ,

мечтательных слов о жизни семейной .Пашкина мать давно была в курсе сыновних дел и ,

глядя на своего ненормального влюблённого сына , потихоньку готовила распашонки да

пелёнки . Всё складывалось , как будто хорошо , но жизнь - подлюка не одну подлянку

припасла для человека . Жизнь не может смотреть , когда человеку хорошо – для каждого

по пакости припасено . В последнем иришкином письме , написанным химическим карандашом и оттого письмо это , в сплошных подтёках из Ириных слёз , Ирину снова готовили к этапу . И направлялся тот этап , по слухам , в Сибирь , в Красноярский край . Это на шестом месяце беременности .

 

А потом пришла посылка на улицу Сталина .

Пашка был на работе и за посылку расписалась Патылиха . Она долго чесала затылок , -

не за эту ли привычку её окрестили Патылихой? – Пашке же предназначалась посылка ,

а потом , махнув рукой и оставив в покое затылок , воскликнула:

- Семейная цензура не в счёт! – и полоснула кухонным ножом по бичёвкам .

В посылке находилась стопка пелёнок , рубаха для Павла и халат для Патылихи.

На дне посылки – письмо :

 

«Здравствуй , Паша! Сообщаем тебе , что твоя жена Ирина Ивановна Снегирева погибла …»

 

Патылиха вначале ничего не сообразила: какая Снегирёва? Какая Ирина Ивановна?

 

«… пилили лес и на неё упал сруб …трёхмесячную дочку , так как вы не

расписаны , отправили в детский дом »

 

«Павлу ничего не скажу . Не жена она ему …»

 

И молчала Патылиха много-много лет , пока отошло-зажило у Павла , и под венец он повёл

новую Ирину .

 

Но недаром говорят , жизнь прожить – не поле перейти . Павел насторожился , когда

Патылиха сообщила ему о ребёнке , который был в трёхмесячном возрасте отправлен в

детдом . И , хотя к тому времени у него была собственная дочь переломного возраста ,

почти невестушка , он стал искать свою маленькую «Иришку» , - а годами она была намного

старше своей законной дочери , в его глазах она была ещё ребёнок. И это стало

навязчивой идеей .

Но найти «кроху» , затерянную в пространствах России , где детдомов было , как

грибов в лесу, Когда не существовало интернета – этого великого монстра , было почти

невозможно .

Но Павел продолжал писать письма всё в новые и новые детские дома , забыв , что его

маленькая « Иришечка » уже в тех годах , когда женщины выходят на пенсию , и что у неё

могут быть собственные дети , а то и внуки .

Да и Павел , уже со второй Ириной давно покинул Сегежу и жил в городе в прекрасном

южном городе

Мать… Ну та , которая Патылиха , дождалась внуков от Пашкиной дочки , и тихо-тихо умерла .

Но перед смертью она сообщила Павлу печальную тайную весть : его «Иришечка» , которую он искал десятки лет , в возрасте пяти месяцев , умерла от воспаления лёгких , - так сообщили из одного детдома, - сообщение она скрыла от Пашки .

 

Павел Николаевич ненадолго пережил эту весть .

На памятнике - лаконичная надпись : « ОТ ИРИН ». Было Павлу Николаевичу Паклину , если считать по датам , далеко за семьдесят .