Глава 1.

 

Круглый экран компьютера взмыл со стола на оконные занавески, повибрировал на их шелковых складках и застыл недалеко от форточки. Он всегда так делал, когда чувствовал, что хозяин расстроен.

- Да лезь хоть на потолок, всё равно ничего не изменишь, - проворчал Дюман, и поплёлся на кухню.

Прошло более девяти часов, он опять не успел проверить почту, и она удалила своё письмо. Ну почему она не понимает, что его работа не позволяет проверять почту систематически. Теперь опять обидится и будет делать вид, что между ними вообще ничего нет и не было, что они коллеги по работе и не больше, всё это уже бывало и не раз и порядком надоело, тем более, что сегодня он действительно очень устал.

Сегодня его подключали к Мирту, и общение было совсем не простым. Мирт жил в виртуальной коме уже пять лет. Обстановка его жизни там не менялась, во время визитов Дюмана он был смирен и апатичен, безразлично принимал приветы жены и дочерей, автоматически передавал ответные приветы им, и казалось, настолько привык к своему странному существованию, что об ином и не помышлял, а речи о выздоровлении воспринимал, как полный бред свихнувшегося врача. Мир Мирта представлял собой берёзовую рощу с крохотным домиком типа сторожки. Как и многие другие больные, в своём мире он не испытывал ни чувства голода, ни чувства жажды; всё, что надо, поступало в организм через витаминные капельницы. Но он для собственного удовольствия пытался вести какое-то примитивное хозяйство: собирал и сушил грибы, копал грядки и, за неимением семян, сажал туда всё, что находил в своей роще. Вообще Мирт был самым беспроблемным пациентом, но сегодня что-то случилось!

Когда компьютеры просигналили полное погружение, и Дюман открыл глаза в мире Мирта, старика нигде не было видно, дверь строжки была сорвана с петель и в роще, в которой в течение пяти лет было лето, явно намечались признаки осени… Мирт нашёлся только через полчаса. Он оказался на дереве среди ветвей в полусознательном состоянии, утверждал, что у него тут было землетрясение, и требовал срочно вернуть его в обычную жизнь. И сколько Дюман не уверял его, что способа излечения больных, подобных ему, ещё не нашли, что учёные всего мира делают всё возможное, но надо ещё потерпеть, этот, всегда безропотный, человек кричал, угрожал, жаловался, плакал. Это была настоящая истерика. Так иногда ведут себя люди, только-только очнувшиеся в своём мире виртуальной комы. Но чтобы больной со стажем в 5 лет! Такое случилось впервые!..

 

Когда Дюман вернулся, и его отсоединили и от компьютеров и от тела Мирта, он даже не смог написать отчёт по визиту в МВК, как это делал обычно. Он прошёл в свой кабинет и вместо зелёного жасминового чая, попросил у медсестры Любицы чашку кофе с коньяком. Раньше он никогда в рот не брал спиртного на работе, а жасминовый чай был такой нерушимой традицией, что измена ей привела Любицу в шок и вместо неё кофе принесла сама зав лабораторией Агнесса ди Ян. С Дюманом она работала много лет, знала, что просто так он привычек не меняет, и потому сейчас, ничего не спрашивая, села напротив, напряжённо ожидая объяснений. Но доктор был в таком потрясении, что пробурчал только, будто Мирт вёл себя не стандартно, пообещал написать подробный отчёт к завтрашнему утру. Может, и надо было ей всё рассказать, но Дюман испугался, что бедного старика отключат от реальности, как это случилось в прошлом году с ветераном МВК Давидсом. Тот просто сошёл с ума от одиночества. Он сначала стал требовать, чтобы Дюман приходил к нему чаще, а в последний визит попросту избил его и пытался привязать к кровати, чтобы доктор навсегда остался в его мире. Мир Давидса менялся с завидной регулярностью раз в два месяца, но всегда был похож на сарай или гараж с фотографиями голых красоток на стенах и кроватью посередине. После того случая нападения на врача на совете было принято решение отключить Давидса от реального мира. Кто-то был против, но Дюманом слишком дорожили, чтобы подвергать его опасности, а если к больному хотя бы изредка не заходит врач-визитёр, никакой информации о нём получить невозможно. Его тело в реальном мире не проявляет никаких признаков жизни. Оно ведёт себя, как тело умершего человека, только что не разлагается и странным образом поглощает все вещества, вливаемые через капельницы.

Давидса исключили из списка посещаемых. Его телу, как и прежде, подавались через капельницы все необходимые вещества, но спустя два месяца в теле появились признаки гниения, и стало ясно, что больной МВК Давидсон умер.

В мировой общественности долго ещё велись дискуссии о неправомерности отключения больных, о негуманности подобной акции, об ответственности врачей за жизнь этих несчастных. Но все эти споры затихли, когда случаи заболевания МВК из единичных стали превращаться в массовые, когда сначала учёные, а потом и правительства заговорили об эпидемии. Отключение агрессивных больных стало обычным делом. А такие люди, как Дюман стали просто на вес золота.

 

Он снова набрал её номер… Не берёт из вредности? Или так сильно занята?.. Чем? В такое время? Отослал по почте несколько слов о трудном дне, о том, что ждёт, скучает, любит. Но утром его подключат к следующему больному, и он снова не сможет проверить почту. И почему мужчины всегда любят женщин, с которыми так сложно?

 

В дверь позвонили. На пороге стояла Куллита, соседка Дюмана, с пирогом в руках. Её биологические показатели дают шанс сделать из неё такого же визитёра, как и Дюман, но пока все подключения давали сомнительный результат: смутные образы, иногда голос, не больше. Когда же Дюмана подключали после неё, больные говорили, что было странное облако или плотность, внутри которых угадывались человеческие черты, но такой визит их скорее пугал, чем поддерживал связь с реальным миром. Однако Куллита уже прижилась в лаборатории и даже если не станет визитёром, останется тут просто сотрудником, параллельно она училась на оператора подключений. Она заходила довольно часто и почти всегда с какой-нибудь свежей выпечкой, от неё пахло чем-то очень-очень домашним, даже не мамой, а скорее бабушкой. Она смотрела на Дюмана широко распахнутыми голубыми глазами и явно ждала, что он как-нибудь предложит ей остаться или хотя бы задержаться. Но он не предлагал.

- Пирог с курагой и бурым рисом, это особый рецепт, - игриво подмигнув, Куллита прошла без приглашения на правах старой знакомой.

- В чём же особенность? – вежливо поинтересовался Дюман. Ему сейчас было необходимо дозвониться до Иолы, только ей одной он мог рассказать всё, что сегодня случилось у Мирта. У Иолы была потрясающая интуиция, она всегда знала, к чему приведёт то или иное событие. Когда Дюман впервые вернулся из мира внутренней комы своего первого больного, Иола грустно предположила, что скоро этот опасный эксперимент станет его основной жизнью. И потом, когда визитёрам были обещаны хорошие деньги и толпы желающих ринулись в лаборатории, именно Иола сказала, что таких людей по всей земле единицы, и Дюман, даже став миллионером, не сможет воспользоваться богатством, потому что работа заменит ему жизнь. Только спустя полгода учёные выяснили, что для возможности быть визитёром нужно редкое совпадение многих биологических показателей, да и это, само по себе, ещё не гарантирует успеха, как, например, в случае с Куллитой.

Может, сегодня стоит изменить не только привычку пить жасминовый чай после сеанса? Может, оставить Куллиту? Дюман представил, что и как должно после этого случиться и почувствовал, что даже с Иолой сейчас он хотел бы просто поговорить, или просто помолчать и ничего больше.

Куллита напевно излагала все особенности пирогов с курагой и рисом, разливала чай, хозяйничала. Мимоходом вытерла пятно на дверце холодильника, поправила складки пледа на диване, что-то переставила на полочке над столом, наткнулась глазами на фотографию Иолы.

- Безумно болит голова, можно я съем твой пирог завтра? – Дюман понимал, что обижает девушку, но ему так нестерпимо захотелось остаться одному.