Утомительная командировка заканчивалась, и я мечтала скорее попасть в

поезд Москва-Санкт-Петербург. Билеты в кассе оставались только в вагон

СВ, чему я даже обрадовалась, так как там всегда бывало покойнее, а

расходы в любом случае возмещались.

Забросив сумку в ящик под своей полкой, я стала ожидать, кого судьба

пошлёт мне в соседи. Минут за пять до отправления в купе вошла

девушка, явно озабоченная тем же вопросом. Посмотрев друг на друга, мы

с ней дружно рассмеялись.

Много уже рассказано о том, как человек может не просто разговориться,

но и во всей полноте открыться незнакомому попутчику. У нас с этой

симпатичной девушкой по имени Светлана произошло то же самое.

Сначала, несмотря на позднее время и усталость, нам захотелось попить

вместе чаю. Потом слово за слово – оказалось, что нам интересно друг с

другом, и полились разговоры…

Светлана возвращалась из поездки по наследственным делам. Дома её

ждали муж и десятимесячный сын. История её замужества была

переплетена с непростыми судьбами близких и далёких ей людей.

Рассказывая, она иногда ненадолго задумывалась, глядя в одну точку и

теребя прядь мелко вьющихся русых волос. Мои реплики и рассказы о

похожих ситуациях подогревали беседу, и от ночи оставалась малая часть,

когда мы, наконец, решили поспать.

Поезд шёл без остановок, и время от времени купе только на миг

освещалось огнями проносившихся за окном станций. В вагоне, если не

считать перестука колёс, было совершенно тихо. Но, несмотря на

располагавшую ко сну обстановку, заснуть я не могла. В голове крутились

Светланины истории, обрывки переговоров в организации, где я была в

командировке…

Надо сказать, что своей инженерной профессией я была не очень

довольна. Поэтому был период, когда мне хотелось начать всё заново и

заниматься… генетикой. Но, так и не решившись на большие перемены, я

продолжала нахватываться поверхностных знаний из этой области, где

только могла и насколько хватало разумения. Поэтому таким интересным

показалось мне то, что услышала дальше.

Итак, мне не спалось. Светлана тоже ворочалась и вздыхала. Я позвала

её шёпотом, и она сразу же поднялась, словно только этого и ждала. Не

зажигая света, мы продолжили разговор.

В браке, которым счастливо завершились все её перипетии, у Светланы с

Николаем – так звали её мужа – родился сын Миша. Казалось, всё было

хорошо. Но от неё не могло укрыться, что со временем Николая стало что-

то угнетать. И она спросила его об этом. В ответ прозвучал неожиданный,

по всему – наболевший, вопрос:

– Света, как это у нас, светлоглазых, родился сын с тёмными глазами?

Это же парадокс! Как ты можешь мне это объяснить?

Светлана опешила:

– Какой же это парадокс, если у твоего отца карие глаза?!

– Света, у Мишки могли бы быть глаза моего отца только через меня,

правильно? А у меня нет этого гена; если бы он был, мои глаза тоже были

бы карими, потому что он доминантный! Понимаешь ты это?

Нет, Светлана не понимала. Она тогда ещё ничего не знала о

доминантных и рецессивных, скрытых, генах. Знала только, что ни в чём

не виновата!

Что Светлана была не виновата, я поверила сразу и безоговорочно. В

пользу этого говорили и её предыдущие рассказы. То, что она в них не

упомянула об этой проблеме, мне тоже было понятно. Нередко бывает, что

человек может говорить обо всём, кроме того, что его больше всего сейчас

тревожит, боясь усилить свою боль.

Светлане совершенно необходимо было рассеять даже малейшие

сомнения в душе Николая. Мои скудные познания и, тем более,

Светланины, не давали нам никакого ответа. Мы посчитали, что

объяснение могло быть только одно: унаследованный Николаем отцовский

ген тёмных глаз почему-то повёл себя парадоксально, оставшись скрытым.

Николай в свою очередь передал его сыну, и на этот раз всё произошло

согласно законам генетики. Могло ли быть такое? Получалось, что могло.

Проводить экспертизу на установление отцовства, о чём Светлана

подумывала, мне казалось всё-таки унизительным. Я советовала

побеседовать с генетиками, которым этот случай мог быть даже интересен.

И, возможно, выяснилось бы, что законы не так уж непреложны. Ещё я

пожелала Светлане – что было бы лучше всего! – родить девочку с

тёмными глазками, в остальном похожую на папу.

Мы так и не ложились больше. Поезд пришёл в Петербург в семь часов

утра. На прощанье обменялись телефонами, но в повседневных заботах

позвонить всё как-то не получалось. А позже уже неловко было

любопытничать.

 

Но провидение не оставило меня в неведении. Как-то, будучи в

очередной раз в Москве, я зашла в известный магазин «Игрушки» на

Кутузовском проспекте и… нос к носу столкнулась со Светланой. Как это

ни удивительно, мы моментально узнали друг друга. Правда, с той

бессонной ночи в поезде прошло всего-то года три.

Светлана не изменилась и, как оказалось, жила теперь вместе с семьёй в

Москве. Обе мы были во власти сиюминутных неотложных дел, поэтому

времени на долгую беседу не оставалось. Но главное, я узнала, что всё

разрешилось самым лучшим образом – простым доверием со стороны

мужа. Так что не удалось парадоксальной выходке природы вмешаться в

отношения двух любящих людей, и семья к моменту нашей встречи успела

пополниться похожей на папу дочкой, со светлыми глазами.