Как это мы умудрились назначить секс-бомбой Толика Быкова – понятия не имею. Может быть, сработало стадное чувство? Или на нас нажала своим авторитетом непревзойдённая Танечка Липатова? Кстати, на фотографии она пристроилась рядом с нашим лопоухим любимцем. А я сижу в уголке и сосу пальчик. Конечно, с Танечкой Липатовой не выдерживаю никакого сравнения. Хотя уродиной меня не назовёшь. Просто пока я сосу пальчик, Танечка охмуряет Толика ослепительной улыбкой. А я так не умею. Я – симпатичная снежинка, а Танечка – блестящая Снежная королева. Ничего удивительного в том, что наш всеобщий возлюбленный предпочёл снежинке Снежную королеву. А может быть, мне это только казалось, когда я их видела рядом – на фотографии, на утреннике, на прогулке, около Новогодней Ёлки. Воспитательница всегда ставила их рядом: две секс-бомбы, Толик – назначенная секс-бомба, а Танечка – прирождённая. Ей завидовала не только я одна – вся девчоночья половина Детского сада. Лаура Погосян, разумеется, тоже. Вот мы все на ней и отыгрались. Думаю, что козочкой отпущения её назначила всё та же Танечка Липатова. Наверное, чтобы отвести удар от себя. Она первая начала писать на асфальте: Лаура + Толик = любовь. За ней последовали все остальные, которые в пятилетнем возрасте уже умели и писать, и читать. Я тоже последовала: и писала, и читала, и ещё пририсовывала сердечки и цветочки. Лаура была воспитанной девочкой и на нас, глупых влюблённых, нисколько не обижалась. Она была умная влюблённая и пыталась завоевать Толика посредством развитого интеллекта. Но всеобщий любимец интеллекту Лауры явно предпочитал неотразимую внешность Танечки Липатовой. Так что у Лауры ничего не вышло. Но и у нас тоже не получилось сделать её посмешищем в глазах Толика. Возможно, потому, что он в пять лет ещё не умел ни читать, ни писать. Зато мне лично один раз удалось завоевать внимание возлюбленного. Помог тихий час и пустая кроватка около Толика Быкова. Почему-то воспитательница в этот день решила уложить нас рядышком. И – о счастье! – мои усилия увенчались успехом. Пускай у меня не было шарма Танечки Липатовой и интеллекта Лауры Погосян. Я изо всех сил давила на мужское любопытство. Давила, давила – и к концу тихого часа тихонечко додавила. У возлюбленного загорелись глазки - и он, выворачивая пальчики, силился подражать моим ловким манипуляциям. Увы! Кроме пальчиковых комбинаций, с меня больше нечего было взять. На следующий день нас с Толиком развели по разные стороны спаленки – и он потерял ко мне всякий интерес. Вернувшись домой из Детского садика, я составила хитроумный план, чтобы оживить любовную интригу. Целый час я досаждала маме слёзной просьбой отвести меня к Быковым в гости. Мама готовила званый ужин и отмахивалась от меня, как от назойливой мухи. Изо дня в день, из вечера в вечер я повторяла эту тщетную попытку. Поскольку я никак её не объясняла, мама относилась к моим приставаниям, как к детской шалости. Я очень переживала по этому поводу. Душевные муки превратили меня в «синий чулок». И я пребывала в этом малопочтенном качестве долгие годы, в том числе и школьные. Так что когда в девятом классе Толик Быков обратил-таки на меня пристальное внимание, я отнеслась к нему более чем равнодушно. Так я относилась к бывшему возлюбленному целый год. А в десятом классе полюбила его за муки, когда случайно узнала, что он – импотент. Об этом мне между прочим сообщила моя мама, с которой поделилась горем мама Толика. Такая откровенность объяснялась очень просто: наши отцы были капитанами, поэтому дружили семьями и не имели друг от друга секретов. Родители не имели, а дети имели: мамы и папы так никогда и не узнали о любовных страстях своих детей. Поразмыслив, я пришла к выводу: раз Толик – импотент, значит – не совсем мужчина. Так что ненавидеть его не за что, а полюбить можно за страдания. Я любила страдающего Толика до конца десятого класса. Кто знает? Может быть, продолжала бы любить в бакинском вузе, если бы не поступила в московский. А там я его разлюбила, потому что под воздействием московского воздуха перестала быть «синим чулком». Сменив чулки на колготки, я полюбила настоящего мужчину, которого люблю по сей день. Мою вечную любовь зовут Серёжа. Он - умный, красивый и талантливый, а также отец моей умной, красивой и талантливой дочери. Я люблю его первой любовью, которая на днях ознаменовалась жемчужной свадьбой. Учитывая возраст и другие обстоятельства жизни, моя первая любовь останется последней... но не единственной. Когда-то в незабываемом детстве у меня была ещё одна - самая первая любовь.