Первые и последние понятия об игре в шахматы я получил в далёком послевоенном детстве, посетив пару раз секцию стадиона Юных пионеров в Москве.

Признаюсь, что этот вид спорта по душе мне не пришёлся, т.к.занятия проходили в небольшой комнате, в то время как на открытых площадках стадиона бегали мои однокашники и друзья.

 

Из этого весьма скромного знакомства с шахматами больше всего меня поразили две вещи: это правило необычного передвижения коня - буквой Г и часто произносимое слово "МАТ", под которым я уже тогда знал совсем другое.

Однако игра меня мало интересовала, но красивые интригующие термины типа: дебют, эндшпиль, гамбит и другие вызывали любопытство и интерес.

 

А потому, оценив свои шахматные способности и прихватив с собой приобретённые знания, я отправился на занятия в конноспортивную школу "Пищевик", которую курировал сам Семён Михайлович Будённый.

 

На занятиях по выездке я добился больших успехов, чем в шахматах.

Вероятно, полученные мной ранее сведения о возможностях дефилирования шахматного коня таким странным образом, благотворно повлияли и на лошадиные умственные способности, так, что вскоре, на удивление всем, мы вышагивали эту самую букву "Г" на манеже живьём - хоть передом, хоть задом.

 

Но ни в конном спорте, ни в шахматном спортсмена из меня так, по-моему, и не получилось.

 

Первую реальную полезность шахматной игры я ощутил, сыграв несколько партий с местной шпаной и отыграв всё, что проиграл им в карты приятель-сосед.

 

Вот с этих пор я всё же нашёл в себе некоторое шахматное дарование, а среди своих сверстников заслужил уважение и признание.

В зрелые годы интерес к шахматам был ограничен новостями об играх за звание чемпиона мира или околошахматными скандальными историями. Играл в шахматы редко, чаще на работе, в отсутствие начальника, но, признаюсь, без особого успеха.

 

Помню, уже в последние дни перед отъездом в Америку я случайно оказался за столом в разношёрстной компании артистических и спортивных знаменитостей, среди которых был и экс-чемпион мира по шахматам Анатолий Карпов.

 

После изрядного подпития, когда большинство достигло определённой кондиции, развязались языки, с серьёзными разговорами было покончено, и по кругу начались шутки и анекдоты, в том числе и на шахматную тему.

Помню анекдот, по-моему Сергея Юрского:

Играют два грузина. Первый объявляет:

- Мат!

Второй:

- Чей мат?

Первый:

- Твой мат!

Второй:

- Ах, ты мой мат!? А я твой мат и отец!Кто-то, под общий хохот, острил объявлением в газете:

"Молодая, красивая королева, любящая каталонское начало, составит испанскую партию опытному мастеру, щедрому на жертвы".

 

Очередь дошла до меня. И я, будучи уже под изрядным "шафе", решил блеснуть своей эрудицией и задал, как мне казалсь, вопрос наповал:

- А какое число возможных комбинаций может быть после первых четырёх шахматных ходов?

Такого подвоха не ожидал никто. На меня уставились - то ли как на никому неизвестного шахматного гения, то ли как на обычного зануду.

 

Наступило общее замешательство. Один Анатолий Карпов смотрел с интересом и улыбкой на всех сидящих и вопросительно на меня.

- Триста восемнадцать миллиардов девятьсот семьдесят девять миллионов пятьсот шестьдесят четыре тысячи, - пулемётом выдал я.

И тут меня понесло.

Чтобы окончательно всех добить и поразить, включая и Карпова, своими незаурядными шахматными познаниями я спросил:

- А какое число таких комбинаций может быть после первых десяти ходов?

Анатолий с интересом смотрел на меня, по-видимому, соображая, как же я смогу произнести это число. Ощущая себя на высоте, я, взял со стола салфетку и большими цифрами написал: 170.000.000.000.000.000.000.000.000, но уже потом, протрезвев вспомнил, что оно произносится просто - Сто семьдесят на десять в двадцать четвёртой степени.

 

Этот мой фортель был оценен Анатолием, т.к.узнав, что я в ближайшее время улетаю в Штаты и страна теряет такого выдающегося знатока начальных шахматных комбинаций, подарил мне занимательную книгу "Математика на шахматной доске" со своим автографом и пожеланием удачи. Вся эта история произошла в июне 1995 года.

 

Ну, а потом была Америка, Индианаполис, Детройт, Нью-Йорк, Стейтен Айленд.

 

Конечно Стейтен Айленд - это далеко не известные во всём мире Васюки - шахматная столица мира с небоскрёбами, радиостанциями, аэропортами, железнодорожными магистралями, с прямым авиарейсом Большие Васюки-Лос Анджелес, с тридцатитрёхэтажным дворцом шахматной мысли и гениальными чемпионами мира, экс-чемпионами и простыми гроссмейстерами.

 

Но чем чёрт не шутит! Ведь это Америка, здесь, как говорят, всё возможно. И наверняка будет открыт рейс Стейтен Айленд -Васюки. Поэтому я с напористостью и самоуверенностью Остапа Бендера начал вести шахматный кружок, который посещают, как ни странно, и американцы и русскоговорящие жители района.

Однако, с учётом нового места проживания и во избежание возможных недоразумений, пришлось начисто забыть известный комментарий: "Белые начинают и выигрывают". Я же, неоднократно проштудировав неиссякаемый источник шахматных знаний - "12 стульев" Ильфа и Петрова, чётко выбрал из множества ранее известных мне начал одно, единственно правильное - Е2-Е4.

 

Благодаря этой убеждённости и усвоенным навыкам знаменитого гроссмейстера упомянутой книги, я многократно завоёвывал золото, участвуя в ежегодных олимпиадах города.

К счастью, всё кончалось относительно удачно: не били, правда и денег не давали, да и подаренное золото оказывалось не той пробы.

 

Но в олимпиаде 2003 года я был разбит молодым симпатичным американцем.

 

При моём ходе я, забыв одно из основных правил в шахматах: "ВЗЯЛСЯ-ХОДИ", случайно тронул ферзя.

На лице соперника я увидел дежурную американскую улыбочку во весь рот. Оценив позицию на доске я понял, что поражения не избежать, т.к.при любом из двух единственно возможных ходов ферзя, он терялся, попадая под вилку коня противника с объявлением мне "ШАХА."

 

Тикали часы, шло время. Все остальные десять участников турнира, напоминавших мне васюкинцев из "Шах-клуба четырёх коней", стояли, обступив наш столик, в ожидании моего хода. Тут же стоял улыбающийся судья Николай Крогиус

Взвесив сложившуюся ситуацию и вспомнив горький опыт Остапа Бендера, я понял, что попытка пойти другой фигурой или хотя бы украсть злополучного коня невозможно и могут закончиться трагически, ведь в ожидании моего хода, кроме неприятно сияющих глаз противника, наблюдали все ДЕСЯТЬ ГЛАЗ "ВАСЮКИНЦЕВ" и, конечно, моего приятеля Никола Крогиуса...

По гроссмейстерски, конгениально, я сдал партию.

Судьба первого места была решена.

 

Зато отныне и навечно я, подобно другим, не менее известным шахматным гениям, почиваю на лаврах в звании "ЭКС-ЧЕМПИОНА".