Однажды, когда мне было лет 8, я подумала, а не написать ли мне… роман. В то время мы жили на даче в Подмосковье, и я только что прочитала «Трёх мушкетёров» и мне почему-то показалось, что писать романы ужасно легко. Я придумала несколько героев, поселила их на этой самой даче и в обычной тетрадке в клеточку, точно такой же, какие и сейчас есть у каж-дого школьника, я начала писать (разумеется, с грам-матическими ошибками) как эти герои ходят по моей даче, как они пьют чай, играют в куклы и… признают-ся друг другу в любви. Потом я вырезала из журнала несколько красивых тётенек и дяденек и вклеила их в свою заветную тетрадку. Ну и… понесла свой роман хвастаться маме. Мама почитала, исправила ошибки, потом серьезно сказала: «Ты всё же определись, для кого ты пишешь – для взрослых или для детей». А па-па долго смеялся. И я очень обиделась. Очень. И я то-гда передумала быть писателем. «Буду стюардессой!» – решила я. Над стюардессами никто не смеётся.

Прошло несколько лет, и вот как-то я верну-лась домой из пионерлагеря, где у меня было много друзей и было так весело, а дома казалось так скучно, что я просто не знала, куда себя деть от тоски, и вот от одиночества и отчаяния я снова взяла тетрадь в кле-точку, ручку и стала писать… Только уже не про ка-ких-то выдуманных героев, а про себя, про то, как я была в лагере, какие там были девочки, какие маль-чики, какие вожатые. То есть, я начала вести дневник. И вела я его целых двадцать лет!

Время от времени в этом дневнике я себе пи-сала… письма в будущее.

Вот, например, мне 11 лет, в дневнике запись:

Письмо в 2000 год (тогда это казалось так да-леко, что просто никогда не наступит) «Здравствуй, взрослая Алёна! Мама наотрез отказалась взять ко-тёнка. Я просто в горе! Когда я вырасту и смогу сама решать такие вопросы, у меня дома будет много собак и кошек! Напиши мне, пожалуйста, как их зовут и ка-кие они. До свидания в будущем!» А потом я оставля-ла полстранички свободного листа, что бы в 2000 году из будущего самой себе ответить.

Конечно, в 2000 году я не вспомнила про эту тетрадку, забыла про неё напрочь. Но вот в 2001 слу-чайно, делая разборку в шкафу, пытаясь выбросить лишние бумаги, я на неё наткнулась, и, полистав по-желтевшие страницы, нашла это письмо из прошлого. Я чуть не расплакалась, это было так трогательно – получить письмо из прошлого века... И я очень серь-ёзно ответила. На той половинке листа, которую себе оставила. И я написала правду. Может быть, горькую для той девочки, но правду. Я написала: « У меня нет ни одной собаки и ни одной кошки, есть только хомяк. Я очень много работаю и мне просто некогда ухажи-вать за домашними животными, а мои дети, которые просят и собаку, и кошку, забывают кормить даже хо-мяка. К тому же у нас такая крохотная квартира, что и для клетки с хомяком с трудом находится место. Так получилось… Но зато в моих сказках и стихах часто встречаются собаки, кошки и другие животные, даже такие, каких в природе не бывает.

Но в одном мама оказалась права, я так до конца не смогла определиться, для кого же я пишу, для взрослых ли для детей. Мои детские сказки полу-чаются для взрослых, а взрослые рассказы интереснее читать детям. И для кого эта книга я тоже не знаю… Может, для детей, которые слишком рано повзросле-ли? Или для взрослых, которые не могут и не хотят становиться взрослыми?