Обратная дорога.

Дед Матвей сидел на привокзальной скамейке и дремал, тюкаясь лбом об свою трость. Стукнувшись, очередной раз об твердую палку, он сонно мигал глазами и на секунду приободрившись, осматривался вокруг. Затем неодолимая сила снова смеживала его веки. Он приготовился было снова задремать, как тут его кто-то толкнул в плечо и тяжело опустился рядом на скамейку.

- Дед, закурить не найдется? – спросил явно нетрезвый голос.

Дед Матвей окончательно проснулся и обернулся на соседа. Это был молодой, крупного телосложения мужчина. Лицо небритое, несвежего вида. «Не иначе в запое», - недобро подумал дед Матвей и настороженно поинтересовался:

- Тебе каких? С фильтром, без?

- Ух, ты! – удивился спросивший, рассматривая протянутые пачки «Примы» и «Тройки», - Прямо как в лучших домах Лондона и Парижа! Сервис, однако! Давай что по крепче, – и закурил «Приму», - а сам чего не куришь?

- С детства не приучен, – отмахиваясь от дыма, ответил Матвей.

- А зачем табак задарма носишь? – удивился тот.

- По нынешним временам приходится, если не хочешь чтоб морду набили. Не посмотрят что старик. Народ больно балованный пошел. Того и гляди придерутся. То закурить дай, то с фильтром, то без фильтра. Пару раз насилу ушел от таких. Теперь вот таскаю.

- Н-да, времена свирепые, – подтвердил собеседник и тут же попросил,- слушай дед, ты я вижу, мужик серьезный, раз начал добрые дела делать, то до полного счастья подбрось десять рубликов. Подправится надо, чай сам видишь, как худо мне. Вчера нахлестался.

- О-хо-хо, - вздохнул Матвей и вынул из кармана кошелек. Страждущий получив десятку, будто и не сидел рядом, мигом растворился в толпе народа. Матвей только было успокоился, как уже через десять минут он опять повалился рядом на скамейку.

- Фу-у, - выдохнул навязчивый сосед, - спасибо дед, полегчало.

- А ты чего празднуешь? С тюрьмы вышел что ли?

- Ага. А что заметно? Месяц, как пришел. Под амнистию попал.

- Гляди, как государство печется о людях. И что думаешь делать?

- Что делать? Водку жрать, покуда не крякну с похмелья или снова не загремлю.

- И стоило тогда выходить из тюрьмы, если ты снова норовишь туда попасть?

- А что амнистия? Что толку от нее? Я тут со многими, кто раньше меня откинулись, за водкой пообщался. Спрашиваю, как тут на воле, а они мне, мол, зря ехал, тут совсем мрак. Безнадега полная. На работу не устроишься, люди от нас как от чумных шарахаются. Одна радость утречком собраться, бывшим сидельцам, да водки попить. Глядишь и день прошел.

- А за что попал в тюрьму? – спросил Матвей.

- Да по пьяни. Выпил на праздник да на улице подрался. По «хулиганке» три года получил. Два года отсидел, а тут Президент указ подписал сроки сократить. Моя статья как раз подпала. И вот я на воле.

- И чем займешься?

- Похожу, работу поищу. Хотя, вряд ли найду. Как говорится для «нормальных» и то ее нет. А нам, «зекам» и подавно не светит. Мамку жалко. Сестру вот тянет, пенсию ей отдает, зять-то не работает. Как-то перебиваются. А тут я как снег на голову. Как теперь пенсию делить? Не ко двору стал. Прокорми-ка такого бугая.

- Ну, походи по домам. Одиноким бабкам дрова поколи, снег покидай. По весне, огороды вскопаешь. Они ж сердобольные, всегда деньгами расплатятся.

- Да пробовал, – безнадежно махнул он, - в начале вроде ничего, разговаривают, чаем напоят и деньгу, какую-никакую дадут. А как узнают, что из тюрьмы только вышел, все, будто подменили их. Сразу пугаются, в глазах появляется опаска. Опосля даже калитку не отворяют.

- А что ж ты хотел? По телевизору, какие страсти показывают, поневоле забоишься. Как говорится от греха подальше.

- Ну, я-то, не такой! – почти выкрикнул пьянеющий мужик.

- Так – то, оно так, да на лбу у тебя не написано.

- Вот и я говорю. Ну, дали волю, спасибо конечно. А что мне с ней делать? Тут государству надо было до конца продумать. Если выпустили, так на первых порах работой обеспечьте, чтоб на ноги подняться, человеком себя почувствовать. Хоть старушку – мать не напрягать. А то, что же получается? Вроде благое дело сделали, газеты трубят во все трубы, а по сути, выбросили нас на обочину, как не нужный хлам. Ни денег, ни работы.

- Ну а все-таки что надумал?

- Да что тут думать. Обратно в тюрьму надо идти.

- То есть как обратно в тюрьму? – изумился Матвей.

- А так. Там хоть какой-никакой порядок. Во время разбудят, накормят, спать уложат. Без работы не сидишь. Все лучше, чем тут загибаться. Да и матери легче. Не тревожится обо мне. Сеструхе тоже подмога. Пенсия ей одной пойдет.

- Ну, брат, ты закрутил, - покачал головой дед – а не жалко себя?

- А чего жалеть, дело мое пропащее.

- Не рано ли крест на себе поставил?

- Оглянись дед, кругом никакого просвета, тем более для меня. Так что насытился я этой волей, - тут он приободрился, как бы приняв окончательное решение – Ну-у мне пора, обратно в зону. Смотри дед, как это делается. Итак, спектакль начинается. Акт первый, картина первая…

Мужик встал, его качнуло. Он осмотрелся вокруг и решительным голосом потребовал у проходящего парня:

- Слышь, лошара. Закурить есть? Как это нету? А что из кармана торчит? Вижу же что пачка. Стало быть, не уважаешь, коли сигареты зажал? Ты чё охамел урод? Да, я тебя… - он взмахнул рукой, и парень от удара повалился на асфальт. Раздался истошный женский крик « Ой, мама, что делается! Помогите! Убивают!». Поднялась суматоха. Прибежали дежурные милиционеры. Повязали драчуна. Оторопевший Матвей кинулся к патрулю:

- Сынки, отпустите его. Ну, выпил бестолковый, силы девать некуда. С кем не бывает.

- Отойдите гражданин. Видите, что он натворил? Парня не за что избил.

- Давай, давай вяжи меня, - кричал задира и из-за всех сил пнул милиционера в бок. Постовой скривился от боли и в ярости стал заталкивать дебошира в подъехавший «уазик». Матвей крикнул:

- Что ж ты сынок делаешь? Зачем на милиционера кидаешься? Ведь посадят!

- Все ништяк дед, не беспокойся, теперь точно срок дадут. Условным не отделаюсь, – отозвался забияка.

- Как звать-то тебя? – запоздало спохватился Матвей.

- А на кой тебе мое имя? – вдруг печально спросил он.

- В церкви за твое здравие заказать да помолиться за тебя, дурака.

- Молись дед, за Василия, – кричал бедолага в проем закрывающуюся двери, - Теперь легче мне на нарах будет. Хоть чья-то душа, мне добра желает. Спасибо дед. Откинусь, обязательно приду в гости.

«Если доживу» - подумал Матвей, перекрестив отъезжающий «уазик». Репродуктор объявил посадку на его автобус. Матвей всю дорогу думал о Василии. Вдали показалась маковка сельской церкви. Матвей, перекрестившись, помолился:

« Прости Господи, Василию, все прегрешения его, не дай озлобится сердцу его, наставь на путь истинный, а главное дай ему силы выстоять против самого себя и найти обратную дорогу домой!»

Талгат Ишемгулов.