Да, кризис – это еще тот режиссер. Я бы даже сказал – шоумен.

Итак, благодаря нему я оказался в гробу.

Нет-нет, это не из репертуара Эдгара По или кинематографических американских ужастиков. Это наши, российские реалии.

Для большинства населения попасть в гроб можно в случае собственной смерти. Меня же заставил лечь в гроб мой киоск, что стоит с краю у входа в торговый центр «Пенелопа». У меня мужской товар – запчасти к иномаркам. Как я их доставал, это секрет фирмы, но как меня стали доставать, это печальный разговор. Дело в том, что я лишился прежней «крыши», ну, Валек Артемов. Его убили. Я всегда с ним договаривался, когда и сколько дам. А здесь еще кризис. Наехали ребята Купидона и потребовали такой отцепки для «крыши», что я попросил личной с ним аудиенции.

Беседа наша была интересной. Купидон, он же Степаныч, розовощекий коротышка, напоминающий известного голливудского комика Денни де Вито, «брата-близнеца» Шварцнегера, смолил гаванские сигары и выслушивал мою возмущенную речь, что нельзя сегодня так нецивилизованно сдерживать торговлю. Те ребята, лысые сопляки, наехавшие от него, годились мне ну, если не сразу в сыновья, то, по крайней мере, в младшие братья, в том случае, когда родители после долгого перерыва решили вновь послушать по ночам рев младенца и менять ему пеленки под сладкое утро.

- Короче, Валера, - Купидон демократичный, запросто может назвать по имени и похлопать по плечу с широкой улыбкой на лице, - ты у меня можешь всю жизнь, – при этом загадочная улыбка мелькнула на его лице, - работать беспошлинно, если сыграешь в одну штуку…

В результате этого разговора я сыграл в гроб!

Когда я открыл глаза в прекрасном, просторном, дубовом изделии (так мне рекламировал Купидон гроб), то увидел темноту. Это говорят, что в темноте ничего не увидишь! На самом деле поторкавшись руками, поелозив по дну, стукнувшись головой о крышку я увидел себя замурованным в дерево. Голова болела и от какой-то гадости, которую мне вкололи, чтобы самая авторитетная комиссия врачей могла признать меня почившим в бозе, и от того, что я резко взбрыкнул головой. Я не учел своей привычки резко вставать с постели. Но эту особенность учел администратор шоу Павлик Морозцев, студент-недоучка, которого нанял брат Шварцнегера. Лбом я включил кнопку, врезанную в крышку гроба, и тут же раздался похоронный марш. Затем медленно стали накаляться галогеновые лампочки, врезанные в ту же крышку, в центре ее засветился небольшой экран, на котором нарисовалось лицо Павлика.

- Господа! – воскликнул он, - наш покойник ожил! Отложим поминки по представителю малого бизнеса, и поприветствуем его!

Раздались аплодисменты и крики. На экране мне показали панораму сборища у Купидона. Достаточно пьяная компания мужиков и баб.

- Итак, этому дохляку, - раздался смех самого Павлика, который был поддержан ржаньем какого-то здорового мужика, в котором я узнал заместителя мэра города по малому бизнесу Василия Коровьева, - осталось жить в гробу, - снова смех, но уже переходящий в визг полной женщины, сидевшей перед экраном, на котором, вероятно, показывали меня, и так задравшей свои полные не прикрытые ноги, что меня чуть не вывернуло, - минут сорок. Но все может случиться и раньше. Делаем ставки. Первая – на то, что через сорок минут он догадается, что делать или начнет рвать на себе горло.

Началась толкотня. Оказалось, что народу было много, и я узнавал и друзей и врагов.

Уговаривая меня на этот аттракцион, Купидон заверял, что это лишь веселый розыгрыш. Ну, мол, поваляешься в гробике, потешишь людей, а когда надоест, встанешь и уйдешь.

Я уже достаточно надышал, чтобы не почувствовать ужас перед предрекаемым удушьем. В панике, что оно уже близко, я поднял руки и ноги, чтобы оттолкнуть ими крышку. Но это только такое слово «поднял». На самом деле я был похож на брошенного на спину таракана, усилия которого перевернуться были заранее обречены на неудачу. Крышка казалась монолитной плитой. Лишь слабый шорох скатившихся куда-то вбок крошек или горошин да запах свежевырытой земли говорили об истинном положении вещей. Значит, меня не выставили на табуретках в зале! Меня, вероятно под траурную музыку опустили вниз, и вся эта компания скорбно рыдала на моей могиле, а потом ринулась жрать и пить?

- Наш покойник попытался подняться, - заверещал от избытка самых подлых чувств Павлик, - и сейчас к нему приходит осознание, что он находится на положенном для захоронения уровне! Да, Костя, ты хорошо упакован! Над тобой толстый слой кладбищенской землицы! Спи спокойно, дорогой товарищ!

И тут же:

- Ставки, ставки, господа! Вы видите его изумление и страх? Видите! Вот так и каждому из вас это придется испытать, если конечно, вы не умрете сразу и окончательно!

- Сволочи, - закричал я, - открывайте гроб!

Я стал колотить кулаками по бокам, крышке гроба и своей груди. Размаха рук особенно не было, так, толкотня, от которой заныли костяшки пальцев и локтей.

Зато там, в неизвестном мне зале, где собралась эта сволочь, и куда шла трансляция из могилы (я увидел глазок видеокамеры в дальнем верхнем углу крышки), поднялся гвалт. Ставки росли, и полуголые официантки засуетились с подносами, уставленными бокалами с шампанским, коньяком, водкой.

Казалось, что я сейчас проснусь с мокрой от пота простыней, встану и прокляну свой бизнес в «Пенелопе». Но гроб с каждым моим движением становился все уже и уже. Его сдавливал ужас перед полным осознанием положения. И вдруг, поняв, что шутки кончились еще тогда, когда я легкомысленно согласился на предложение Купидона, я затих.

- Не умирай, наш друг! – закричал Павлик. - Не умирай, сумма ставок достигла астрономических размеров! Она превысила предыдущие скачки, тьу-ты, похороны почти вдвое!

- Вы помните, господа, - студент-недоучка простер руки, одна с микрофоном, к толпе пьяных бездельников, пришедших на азартное шоу, которое не снилось и Стивену Кингу в его психушных произведениях, - как Витек Мордвинов не дотянул до финиша…

Стоп, стоп, по городу ползли слухи о странной смерти владельца аптеки, влезшего в долги. Его нашли бездыханным у ворот городского кладбища, с изуродованной шеей, а под ногтями покойника были кожа и части хрящей… Оказывается, у них, вампиров, не первая сходка! И кого они ловят! Таких вот, горе-коммерсантов, как я!

Время в гробу шло. Становилось дышать все труднее и труднее. А Павлик кривлялся, нагнетая страхи. Он вел себя как настоящий шоумен, поддерживая интерес к игре. Он говорил этим скотам об Эдгаре По, написавшем о заживо погребенном человеке, о традициях восточных стран, где вместе с повелителем хоронили заживо его жен и скот, и вообще о загробной жизни… Вскоре я перестал вникать в его болтовню. Я вообще отключился, представляя мыслимые и немыслимые схемы спасения. Ничего путного!

Ничего разумного! А ведь надо думать головой!

И вдруг я вспомнил, что мне говорил накануне «похорон» этот Павлик: «Мы там будем алчно смотреть на тебя, а ты думай, как выкрутиться. Выход есть, но надо думать головой! И только твоя бестолковка спасет тебя!».

- Итак, посмотрим на часы. Ого, прошло уже 25 минут! Осталось немного, каких-то пятнадцать минут! Господа, прошу воздержаться от спиртного на эти минуты! Давайте споем нашему задыхающемуся герою песню! Поют же нигеры на своих похоронах! А чем мы хуже?

«Ой, мороз, мороз!» - затянула толстуха, но заглохла.

- Да, это не африканский ритм! – хохотнул в микрофон шоумен и подмигнул мне.

«Ты ж меня подминула, ты ж меня…» - задергался словно эпилептик зампредглавы администрации города. Но голос у него оказался приятным для вокала. И его поддержали! Это было слишком! Я по-настоящему отключился! Насколько, не знаю.

Очнулся от рева: «Он отдал концы! Это слишком быстро! Сделка несерьезная! Верните деньги, крупье! Пошли к нему на могилу! Пойдем надоем по морде этому дохляку! Где выпивка!»

Отчаяние лишило меня всех сил. Не хотелось двигаться. Инстинкт прописывал покой, чтобы не расходовать воздух на активные движения. Голова, голова, голова! Она кружилась, мозг вел себя подло, отказывал в мышлении. Он лишь позволил видеть меня в гробу как бы со стороны, сверху.

Вот лежит человек, специально заживо погребенный… Какое спасение могли ему оставить?

Я думал о подводниках, державших голову над поверхностью воды, заполнившей кубрики. Когда тонул Курск я так и представлял смерть его экипажа.

Затем мысли перешли на заключенных. Я видел, как Дантес Александра Дюма рыл ход в камеру к соседу.

Откуда-то наплыла сцена из фильма «Побег из Шоушенка» все того же чокнутого Кинга. Толковый заключенный под картиной девушки прятал вырытый им тоннель в стене. Я видел один и тот же кадр - ползущий человек головой вперед на фоне овального тесного пространства!

И вдруг подумал: вот оно! Головой вперед! Головой вперед!

Гроб был мне точно по росту. Но особенность конструкции человеческого организма позволяет чуть вытянуться. Или… просто оттолкнуться.

Уже в глубоком полузабытье я это сделал. Движение показалось замедленным и не сильным: лишь коснулся макушкой какой-то педали, которая легко поддалась и привела в действие механизм. Торцовая стенка гроба дрогнула и стала постепенно отваливаться вниз. Ворвался воздух! И от обилия кислорода, и от понимания, что не все кончено, я снова потерял сознание. Когда пришел в себя, то услышал ликующий голос Павлика:

- До него дошло! Он нашел выход! Он ползет! Но доползет ли? Новые ставки, господа! Ваши ставки! Соберем покойнику на жизнь после смерти!

Пополз я позже, шоумен приврал. Сначала я медленно скользил по мерзкой, холодной сырой земле, чувствуя над собой свод, полный воздуха и надежды…