Ч У Д О Б Л А Г О Е

 

1

Бабке Варваре было плохо. Хворь ее приключилась внезапно и не была похожа ни на одну болезнь. Николка поначалу сильно испугался, как бы вовсе не померла. Он тайком заглядывал в ее комнату, чтобы убедиться: дышит ли? Бабка коротко дышала и слегка постанывала. Заметив Николку, она движением головы указала на место подле себя. Николка присел.

«Ну что, постреленок? Чтоб тебя дождь намочил! Теперь можешь вволю со своими приятелями по улице гонять!» слабо прошелестела Варвара.

Лицо Николки густо покраснело. С одной стороны, он должен был радоваться неожиданно свалившейся на него свободой, а с другой… Не такой уж неожиданной она была. Это он, по наущению соседского мальчишки Петьки сотворил гадость. Теперь было неловко и стыдно, что из-за его проделки бабка страдает. Но уж очень мальчишкам хотелось, чтобы она перестала к ним приставать, да по улицам выискивать. Ни на озеро пойти нельзя, ни в посадку возле железной дороги, а время идет, и каникулы проходят.

Сначала все шло ничего себе. После успешно проведенной акции бабка занемогла и предоставила мальчишкам возможность гонять без зазрения совести. Но через пару дней она упала и ударилась о косяк сарая головой. Теперь, вот, лежит с повязкой и бледная. Но, если ругается, то, может, все еще не так плохо?

Умерла Варвара три года спустя. Тихо умерла, во сне. И неожиданно. Николка тогда находился в городе с родителями и на похороны его не взяли.

 

2

 

«Вы ортодокс?» вопрос греческого компаньона был несколько неожиданным для Николая.

«Христианин» ответил он, неопределенно пожав плечами.

«Я понимаю, что христианин, но все же?»

«Нормальный российский христианин»

«Ну, хорошо! Поставим вопрос по-другому. Не могли бы вы перекреститься?»

Николай стал лихорадочно вспоминать, как его учила креститься бабка Варвара. Втайне от родителей, разумеется. Затем он неуверенно положил крест, коснувшись сначала правого плеча, а затем левого.

«Ортодокс!»- удовлетворенно констатировал компаньон.

« Я - тоже ортодокс. Надеюсь, мы достигнем взаимопонимания».

Взаимопонимание, конечно же, было достигнуто. И вовсе не по каким-то там отвлеченным мотивам, а потому, что дешевый российский металл нужен был всем. Хорошо, конечно, что бабка Варвара креститься научила. Воспоминания о ней были тревожны. Постоянно всплывал в памяти наивный детский проступок, на который подбил его Петька. Впрочем, если разобраться, то не такой уж он и наивный, как и детский тоже. Это все Петька со своими уговорами! Ведь если бы бабка тогда не упала, глядишь, еще несколько годков протянула бы.

Жизнь Николая выстраивалась хорошо. Он простился с государством и стал свободным частным предпринимателем еще до того, как развалился Советский Союз. Пока другие соображали, чем бы им в новом государстве заняться, Николай успел скупить неимоверное количество бронзы, перелить ее в различные фигурные решетки, бюсты и подсвечники, поскольку вывозить за границу разрешалось только изделия, и успешно толкнуть все это в Греции. Таким образом, был создан первичный капитал, положивший начало процветающего общества с ограниченной ответственностью, под названием «Феникс»

Работать приходилось много и, также много, путешествовать. Николая напрягали бесконечные перелеты из Средней Азии в Европу, и обратно, поэтому даже поездка поездом воспринималась за благо. Его дело росло и крепло. Дочку он отправил учиться в Англию, втайне надеясь, что, может быть, там она встретит свою первую любовь, а вместе с ней и безоблачное зарубежное счастье. Ну, а если этого не случится, то он, в целях обеспечения надежного будущего, оформил на ее имя квартиру в центре города и земельный участок в элитном дачном районе.

 

3

 

Жизнь дала трещину совсем неожиданно. Сначала на границе были задержаны два контейнера с китайскими товарами. Затем расторгли контракты на поставку новой польской мебели университет и городская филармония. Для покрытия непредвиденных расходов понадобились деньги, и, сначала, они были. Но затем пришлось пойти по нелегкому пути закладывания под залог участка, квартиры и, наконец, всей недвижимости. Пришлось расстаться с людьми, которые были ему верны и преданы. На волоске повисла дочкина учеба в Лондоне. До отчаяния оставалось совсем немного. Слабая надежда на помощь двоюродного брата, который владел рестораном в Новосибирске, казалась нереальной, но что поделать? К нему-то и намеревался отправиться Николай. Но уже не самолетом, как прежде, а поездом. Да еще и в плацкартном вагоне.

Из опасения, что трамвай может опоздать, Николай вышел из дома пораньше, и теперь у него оставалось больше часа свободного времени до посадки на поезд. Прячась от дождя, он заглянул в церковь, что находилась неподалеку от вокзала. Кафе, в свете новых жизненных обстоятельств, стало для него непозволительной роскошью.

 

4

 

В храме было светло от сияющей люстры, свечей и позолоты алтаря. Вереница людей тянулась через весь зал к священникам. Один из них держал позолоченный кубок, другой брал оттуда содержимое ложечкой и осторожно окормлял прихожанина. Руки у всех, кто подходил к ним были крестообразно сложены на груди.

«Вы последний к причастию?» - спросила его средних лет женщина с незажженной свечой в руке. Голова её была покрыта платком. Николай отметил про себя, что все женщины вокруг были в платках.

«Я», - неожиданно для себя самого ответил он. После этого ничего иного, как продвигаться вместе с цепочкой людей, ему не оставалось.

Когда очередь дошла до него, он приблизился к чаше и приоткрыл рот.

«Имя?» - спросил его прислуживающий, что вытирал прихожанам губы красным платком после причастия.

«Николай»

«А вы исповедовались?» - спросил бородатый служитель постарше, с ложечкой в руке.

«Нет» - мысли путались, терялись, исчезали. Ситуация развивалась самостоятельно.

«Отец Василий!» окликнул старший молоденького батюшку, румяного, светловолосого, с едва пробивающейся растительностью на щеках. Отец Василий оставил прихожан, с которыми вел степенную беседу и почтительно приблизился к группе причастников.

«Прихожанин не исповедовался»- осторожным движением головы старший обозначил Николая.

«Отойдем вот сюда, в сторонку» - тихим, участливым голосом произнес отец Василий. Приставка «отец» ну никак не соответствовала его внешности. –« Вы к исповеди готовились?»

« А что, нужно готовиться?» - спросил Николай.

«Конечно нужно! Три дня попоститься, на вечернюю службу прийти, правило для причастников вычитать. Вы вообще-то крещенный?»

«Крещеный. Я лучше в другой раз зайду» пообещал Николай, прекрасно сознавая, что другого раза не будет. Отец Василий тоже почувствовал это.

«Вы когда последний раз исповедовались?»

«Никогда не исповедовался» - еще больше смутился Николай, - «Я лучше в другой раз »

«Подождите, никуда не уходите! Я сейчас »

Николай остался ждать. Очень скоро священник вернулся, но уже с книгой и крестом в руках. Два прихожанина несли за ним сооружение, похожее на высокую тумбочку. Отец Василий бережно разложил на нем крест и книгу, затем подозвал Николая.

«Целуйте крест, целуйте Евангелие»

Николай поочередно ткнулся губами в указанные предметы. «Ерунда какая-то! Кто бы мог подумать. Коммунист, в прошлом, и до такого докатился!»

«Всем всё прощаете?» спросил Василий.

«Прощаю» ответил Николай. А чего прощать-то и кому? Почувствовал, что положено так отвечать, и ответил.

«Я буду задавать вопросы, а вы на них отвечайте»

И тут пошло: вопрос за вопросом. Прямо снежный ком с горы! Николай начал понимать, что жизнь его - вещь довольно поганая, и наследил он в ней преизрядно. Вроде, вообще ни одного хорошего дела не совершил. Время от времени батюшка исповедь прерывал, отходил, становился на колени и ожесточенно молился, кладя поклоны. Лицо его пылало, что особенно свойственно разгоряченным блондинам. После поклонов исповедь продолжалась. И не видел более Николай перед собой совсем еще юного розовощекого священника, но зрелого, умудренного опытом старца, бьющего своими вопросами очень больно, прямо в «яблочко»

«А теперь расскажите сами, что вас более всего тревожит?»

Тревожило Николая многое, но, не зная, что говорить, он, ни с того ни с сего, поведал про товарища, которого в одной из драк далекого детства бросил, да про бабку Варвару. Эти события вовсе никогда не мучили его. Ему бы рассказать про глубокие пьянки и беспорядочные связи с женщинами, а он – про бабку! Может оттого, что все в детстве случилось?

Судя по реакции, отец Василий больше ничему не удивлялся. Он вновь накрыл голову Николая парчовым полотенцем и стал читать молитву. По окончании перекрестил и велел подойти к причастию.

«Возлагается на вас епитимия за грехи ваши. Купите в церковной лавке молитвослов, станете покаянную молитву перед сном вычитывать и двадцать земных поклонов полагать. И так в течение года»

Откуда Николаю знать, что такое земные поклоны? А спросить постеснялся: скорее бы весь этот дурдом заканчивался!

« В храм следует ходить. И причащаться!» - священник был явно недоволен и даже сердит. Место прежней доброжелательности заняла обеспокоенность. Станет ли Николай его советам следовать? На лице – досада: мол, как же это тебя, мужик, так угораздило?

Угораздило! Как будто Николай сам о том не жалеет!

Сложив крестом руки на груди, чтобы правая была сверху, Николай внимательно следил за причастниками. Он хотел сделать все так же, как они. Но, когда подошла его очередь, забыл обо всем и открыл рот.

 

«Имя?» спросил его священник.

Рот пришлось закрыть: «Николай»

«Причащается раб Божий Николай» - ложечка оставила на языке кусочек мякоти, похожей на хлеб. Николаю вытерли губы красным шелковым платком. Затем, он поцеловал край чаши и отошел к столику, на котором стояли рюмки с розоватой жидкостью – теплотой. Он выпил рюмку и заел кусочком просфоры. Все происходило, словно во сне, и ни одной мысли в голове, только непривычная легкость. Похожее состояние посещало его в детстве, когда они с отцом, напарившись до изнеможения, выходили вечером из бани. Хрустел под ногами снег, и яркие звезды на ночном небе обещали жизнь длинною в вечность.

«Поздравляю!» шепнула ему женщина в платке, разливавшая теплоту по рюмкам.

«Попрошу причастников подойти поближе! Будет прочитана молитва» - объявил батюшка. Николай подошел. Он пытался вслушиваться в слова, но ровным счетом ничего не понимал. Ну, раз надо, так надо!

После, со всеми вместе, он целовал крест, невпопад крестился, и, наконец, повинуясь несущему его потоку людей, оказался на улице. Странно, даже взглянуть на часы ему ни разу не пришло в голову. А когда посмотрел, то понял, что поезд его уже ушел. Да и куда ехать-то, блажь все это! Ничем кузен не поможет.

Николай шел по улице, подставив лицо мелкому встречному дождю, и был странно спокоен. О том, что нужно купить молитвослов, он вспомнил, уже подходя к дому.

«Ничего, куплю завтра» - подумалось ему.

И он купил, и стал выполнять правило, Слишком уж слово «епитимья» его насторожило. Было в нем что-то, не от мира сего, торжественное и пугающее. И еще, по совету продавщицы церковной лавки, Николай приобрел «дефицит»: песнопения киевского хора «Благовест». Музыка была удивительно чистой и приятной. Можно было легко погрузиться в ее звуки после тяжелого дня, и все печали исчезали прочь, уступая место спокойствию и умиротворенности. Действовало лучше любого аутотренинга. Особенно Николай полюбил « Чертог твой ». Даже слова в Интернете разыскал, чтобы можно было подпевать.

 

5

 

Шло время, и дела начали помалу выправляться. Николай обзавелся в Австрии партнером, который предложил заняться лизингом грузовых автомобилей.

Новый офис обустроили гораздо скромнее, чем прежний. Зато денежки через него пробегали немалые. Иногда Николаю становилось страшно от таких быстрых и разительных перемен. Он приходил в Ильинский храм, кланялся большому, в полный рост, образу Святой Варвары и благодарил ее. Прочитав в календаре о том, что мощи великомученицы находятся во Владимирском соборе Киева, пообещал перед образом, что поедет и поклонится им, только бы все было хорошо. И, хотя все было уже давно «хорошо», внутренний голос часто подсказывал ему:

«Смотри! Будь осторожен! Не может быть все до такой степени идеально!»

Но оно было! И Николай к этому привык. Голос превратился сначала в голосок, а затем – в шепот. Настал, наконец, момент, когда Николай вновь ощутил себя хозяином жизни. Он не то, чтобы забыл о своем обещании, но отодвинул его на неопределенное «потом». Лишь однажды проблема напомнила о себе, когда один из приятелей собрался ехать машиной в Киев и пригласил его прокатиться с ним.

Вот когда вспомнилась и бабка Варвара, и данный в храме перед образом обет! Но не тут-то было: сразу же нашлись дела, которые, впрочем, можно было и отложить. Поленился, короче говоря, Николай ехать. Ну, что же тут такого? Не отказался же он от этой мысли вообще! Потом.

Как-нибудь.

И ничего страшного не случилось. И везение его не оставляло, и все начинания удавались. Но, как-то, с результатом не получалось. Даже, если бы, он был отрицательным, было бы гораздо легче. А то его вовсе нет. Или отодвигается невесть куда, в перспективу. Все только обещают, и никто ничего не делает. Заколдованный круг, какой-то!

Николай продолжал посещать храм и каждый раз, ставя перед образом Святой Варвары свечу, твердил про себя, что обет остается в силе. Вот только разгребет дела...

Как-то раз, чудом выжив в перевернувшейся на трассе отечественной «семерке», он даже заказал молебен, сам, правда, на котором не присутствовал. Картина прежнего везения превратилась в призрак, не позволявший cебя конкретно обнаружить. Этот бег на месте до такой степени надоел, что однажды, Николай, подошел к священнику, и рассказал тому о своем обете, поинтересовавшись, каким образом следует в этом случае поступить.

«Владимирский собор принадлежит раскольникам »,- начал батюшка. « А потому, вы зайдите, не крестясь, подойдите, помолитесь и выйдите. Креститься не нужно» повторил он.

Чего тут не понять? Ехать нужно! Николай даже в дорогу уже собрался, но жена его остановила: « Если уж тебе совсем нечего делать, то ремонтом крыши займись. Все лучше, чем шизаться!»

А чего ей заниматься? Год назад перекрывали! В результате и не поехал, и крышу не починил. А зимой снега в щели столько надуло, что во всех комнатах с потолков потекло.

Накаркала!

« В конец концов, я обещался к Варваре поехать, когда все хорошо будет, а тут...» продолжал оправдываться про себя Николай. Но голос! Не голос, скорее всего, мысль напрочь отвергала всяческие убаюкивания. Целых два года все шло прекрасно, и не съездил! Все откладывал...

А жизнь продолжала преподносить сюрпризы.

Однажды Николаю предложили заключить контракт, согласно которому, его фирма обеспечивалась бы регулярными заказами на несколько лет вперед. Подарок судьбы оказался много больше, чем Николай мог ожидать. Несколько раз перезванивал он в Вену и беседовал с менеджерами, якобы уточняя детали, на самом же деле проверял, действительно ли все срослось. Сомнения развеялись окончательно, только когда он распечатал присланный через интернет авиационный билет на утренний рейс. Он держал его, еще сырым от краски, и чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Он летал. Сначала по оффису, затем по квартире, укладывая чемодан. А вечером позвонили и сказали, что все отменяется.

Николай даже не удивился и повел себя очень спокойно. То и дело подходил к столу, брал в руки билет, вчитывался в текст. « Не может этого бытъ! Вот даже написано, что заплатили 356 евро... »

Жена от этого ненормального спокойствия пришла в ужас и, поджав ноги, забралась в угол дивана.

Николай долго набирал номер справочной аэропорта. Еще и еще, пока не ответили. Обладательница бархатного голоса поведала ему, что от полученного им через интернет билета, австрийская фирма может отказаться, причем, без всякого для себя ущерба.

Эта информация стала последней точкой над «и», или каплей в чаше, или...

 

6

 

« А билет вы зачем брали?» с укоризной поинтересовалась кокетливая проводница с ярко подведенными глазами.

«Так у меня туда и обратно» пробормотал в свое оправдание Николай.

«Проходите!» махнула она светлым, торчащим из-под кокетливо сдвинутой на бок пилотки хвостом « Ваше четвертое купе »

Разумеется, Николай знал, что безбилетники приветствуются проводниками, и против ничего не имел. Раз уж государство людям зарплату месяцами не выплачивает, почему бы и нет? Но на этот раз пусть все будет по закону, чтобы комар носа… На такое дело идет, что никаких нарушений быть не должно.

О предстоящей поездке не знала ни одна живая душа. Жена извелась вся. Подвох чувствует, а поделать ничего не может: чисто все. Может, любовницей обзавелся? Не похоже. Все одно, что-то не так!

Поездка проходила обыкновенно. С ним в купе ехала попутчица – красивая молодая женщина. Уткнувшись носом в модный журнал, она давала тем самым понять, что в разговоры вступать не намерена. Да и не нужно. Так даже лучше. Николай заранее извинился, на случай, если он позволит себе ночью захрапеть, и попросил, чтобы она его непременно разбудила. Время тянулось медленно. Как только стемнело, сразу же улеглись спать. Ночью Николай не храпел. Ночью он не спал.

Киев встречал гостей мелким, противным дождем, более похожим на осенний, не смотря на предпасхальный «чистый четверг». Зябко поеживаясь, Николай направился к станции метро. Проехав две остановки, он поднялся на поверхность и сразу же увидел купола Владимирского собора. В храме служба не то еще не началась, не то уже закончилась. Читалась панихида для группы людей. Не крестясь, как учили, Николай подошел к раке с мощами Святой Варвары, опустился на колени, коснулся мокрым лбом стекла и ничего не почувствовал. Он прочел молитву Святой Варваре, выученную за прошедшие годы обещаний, и ничего не почувствовал снова.

« Вот мощи Святой Варвары. Вот я стою на коленях. Усиленно молюсь. И – ничего! Простила ли она меня? Как узнать?» пытался внутренне настроить себя Николай. Он ожидал некоего чувства, схожего с тем, которое испытывал после причастия. Чувства легкости и приподнятости. Ощущения, что все плохое осталось позади, и жизнь начинается заново.

Ни-че-го! Постояв еще немного, он безуспешно попытался наладить мысленный диалог со Святой Варварой - не получилось. Осознав тщетность попыток, вышел из храма. Что был, что не был! Может из-за раскольников? А времени-то, еще и десяти нет. До поезда целых девять часов. Да еще этот дождь.

«Вы не подскажете, как проехать к Киево-Печерской лавре», поинтересовался Николай у спешащей в храм женщины с зонтом.

«Подскажу. Садитесь на метро, и до Красной Кузницы. А там спросите»

Примерно, Николай знал, о чем идет речь. Лет двадцать назад их возили от школы на экскурсию в Лавру. Единственное, что ему запомнилось, это ряд пещер с табличками, где указывались имена затворников. Нудный экскурсовод запомнился, который знал на память, кто и сколько в какой пещере просидел.

Может потому, его не очень то в эти пещеры и тянуло? Но, по крайней мере, там не так холодно, и дождя этого мерзкого нет.

Вышел, где велели, спросил дорогу.

« Так это вам в ту сторону», махнул рукой пенсионер. Старожилы, они все знают.

«Можно пешком?» полюбопытствовал Николай.

«Конечно, можно. А почему нет? Прямо в нее и упретесь»

Может, пошутил дед? Может, не так Николай его понял? Но путешествие в Лавру показалось бесконечным. Дождь превратился в некую плотную взвесь, которая постоянно висела в воздухе и противным образом проникала повсюду: за шиворот, в рукава и даже в карманы.

Николай шел и шел, преодолевая сотни метров, а цели все не достигал. Может, не туда свернул?

«Скажите, я к Лавре правильно иду?» спросил он у студенток, остановившихся поболтать под балконом высокого серого здания.

« Правильно, правильно! Не бойтесь, не пройдете!» улыбнулась одна из девушек. Жалкий, должно быть, «видос» у Николая. Документы бы не промочить! И он переложил их из куртки в карман рубашки. Свитер был уже насквозь мокрым.

«Скажите, как я могу пройти к Лавре?» потерял терпение Николай в очередной раз.

«Так вот она – Лавра!» показала рукой женщина.

« Только там до девяти часов вход бесплатный, а потом платить надо! Но вы скажите, что на службу, и вас бесплатно пустят»

Николай прошел через вход свободно, и никто его ни о чем не спрашивал. Может дождь всему помеха? Дальше нужно было идти вслед за всеми людьми. Тощий ручеек посетителей вел в старую церковь, напоминавшую собой кадры из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» Та же архитектура.

 

7

 

Подходя к открытым настежь дверям, Николай услышал пение: «Распятого же за ны при Понтийстем Пилате…» Точно! Это был Символ Веры! Значит, служба еще не закончилась. Николай сначала заспешил, а потом взбежал по ступенькам и оказался в храме. Волна подхватила его и понесла, оставалось только перебирать ногами, направления выбирать не приходилось. Словно на гребне, его вынесло прямо к священнику, принимавшему исповедь.

«Готовились?» участливо спросил батюшка, глядя поверх толпы: много ли еще осталось?

Но из-за столпотворения невозможно было определить, кто куда направляется. И зачем.

« Утром в поезде чай выпил», - сознался Николай и тут же мысленно себя за этот чай отругал. Но кто мог знать, что так вот получится?

« Вы не здешний?»

« Нет!»

«Если причащаться приехали, то зачем пили?»

И тут, сбивчиво, перескакивая с одного события на другое, Николай рассказал всю историю с самого начала. И про горсть бузины, всыпанной в бабкину банку с вареньем, и про наложенную за это на него священником епитимью. Вряд ли, старушка могла от этой бузины пострадать, но все-таки умысел был! Отсюда и решение мощи великомученицы посетить. Может, простит его бабка там?

«Ну, если ваша теща так вам дорога, то могли бы и в наш храм пойти, а не в раскольничий. Там тоже частица мощей есть и акафисты вычитывают. Или молебен заказать»

«Да не теща это, а бабушка…» - попытался возражать Николай, но осознав всю безнадежность протеста, спросил: «А меня к причастию допустят? Я ведь не хотел. Меня к вам волной случайно вынесло!»

« Ну, ради такого праздника…» священник накрыл склоненную голову Николая и начал читать разрешительную молитву.

« Обещайте, что после службы на экскурсию по Ближним и Дальним Пещерам пойдете»

« Мне на вокзал! Впрочем, пойду! Обещаю!» а сам подумал, что на худой конец есть еще один, вечерний поезд. Ну, пропадет билет. Ради такого праздника не жалко. И куда это его несет?

Как-то так случилось, что люди сами расступались перед Николаем, давая ему дорогу. Дорогу куда? Или все это ему только кажется?

Совсем скоро он оказался перед алтарем. Хор неожиданно запел ту самую: « Чертог твой » Ну, конечно ! Ведь он в Киеве. В алтаре показался Митрополит всея Украины Блаженнейший Владимир. Его Николай знал только по телепередачам, и тут вот… Служки осторожно поддерживали владыку под руки. Не смотря на нездоровье и слабый голос, он все-таки, продолжал литургию.

«Это надо же, как повезло! Невероятно!» подумалось Николаю, и слезы хлынули из его глаз. Беспричинные, безудержные… А с боков так сдавили, что и платка в кармане не найти. Николай принялся изо всей силы щипать себя за ногу, чтобы хоть как-то отвлечься от непрошенных слез, но это ему удавалось с большим трудом. И так продолжалось до окончания песнопения. Потом, вроде, отпустило. И, когда запели к причастию, стало совсем легко. Огромная тяжесть свалилась с его плеч, а за ними было столько, что он и не пытался разобраться, какая именно. Да, так ли это теперь важно?

Причастившись, Николай честно достоял службу до конца. Поставил праздничную свечу, свечу Николаю-угоднику и отправился разыскивать экскурсию. Или бюро? Словом, отправился исполнять обещанное. Все группы были уже укомплектованы, и ему не оставалось ничего больше, как последовать за ними, чтобы определить, хотя бы, нужное направление. Сначала были Верхние, Антониевы пещеры. Николай пристроился к пожилому, в дорогом костюме и позолоченных очках солидному мужчине, и последовал за ним. Но когда этот презентабельный господин начал отбивать поклоны, и прикладываться к мощам, располагавшимся по ходу осмотра пещер, в нишах, Николаю стало не по себе. Он тоже прикоснулся лбом к одному гробу, прошел, к другому. Потом прочитал надпись, собственно кому это он поклонился? «Макарий Лебядник» Это тот, что в голод из лебеды хлебы пек и золу в соль превращал? Невероятно! Волна продолжала его нести, и Николай понимал, что иначе, чем «чудо», все с ним происшедшее и не назовешь. Но, когда он попытался довести суть своего «чуда» до монаха, записывавшего необычные, со слов посетителей, события и явления, то у него получился сбивчивый, по Булгакову, рассказ, вроде объяснения поэта Бездомного врачу в сумасшедшем доме о том, что с ним произошло.

Монашек только сочувственно покивал головой:

Записывать было нечего!

Остановившись в переходе с деревянными ступенями возле церковной лавки, Николай принялся разглядывать витрину. На самом деле, он ничего не разглядывал, а пытался сосредоточиться и прийти в себя.

«А что же вы без посуды?» обратилась к нему, словно к старому знакомому, продавщица, -

«Здесь все водичку с собой набирают. Антониева вода от сердца хорошо помогает, а Феодосиева – от желудка. Вот я вам сейчас пляшечку подам!» и протянула пластиковую, на пол-литра емкостью, бутылку.

Николай осторожно принял подарок. Оставалось узнать, где эту воду набирать. Но он даже спросить не успел – женщина сама опередила его:

«Спуститесь по ступенькам вниз, но не до конца. Там, справа, выход на улицу увидите и тропинку. По ней вниз и пойдете: слева будет Антониев источник, а справа Феодосиев»

Окончательно обалдевший Николай шел по устланной гравием тропинке. Над его головой прошумел один голубь, затем другой. Пригнув голову, Николай подумал: «Только третьего не хватает!» И тут же пролетел третий, задев его макушку крылом. Пресвятая Троица! Это было уже чересчур!

Набрав полбутылки из одного и полбутылки из другого источника, он, впервые за все время посмотрел на часы. До поезда оставалось два часа. Это выходит, что он весь день… Время отсутствовало в Лавре. То есть оно было, но, скорее всего, определялось не положением часовых стрелок, а чем-то иным. Или протекало по-особенному. Длительность события не соответствовала временному интервалу, то сокращая, то растягивая его. Часто поглядывая на часы, Николай отправился искать выход. Опять попал в Нижние пещеры, откуда один раз уже вышел, и, наконец, пристроился в хвост экскурсии, которая уже закончила осмотр. У выхода из Лавры он увидел столовую, под названием «Трапезная». Свернув в нее, убедился, что это, таки да, местный общепит, обставленный мощными деревянными столами и деревянными же лавками. В меню присутствовали одни только постные блюда.

Николай взял картофельные котлеты с гречкой и томатный сок, оказавшийся впоследствии сладким киселем. Нужно ли говорить, что ничего вкуснее в своей жизни он не ел? Но это было именно так. А, может, изголодался просто? Нет, гречневую кашу в него даже силком не затолкнешь. А тут!

Он устал от избытка впечатлений и насильно прекратил попытки разобраться в окружавших его ирреальностях. Ему стало очень спокойно. С высот Лавры весь его бизнес казался смешным и наивным. Пожалуй, слишком наивным, чтобы переживать за него хоть каким-то образом. Все житейские неурядицы были ничем, прахом, по сравнению с той благодатью, какая царила в Лавре. Отсюда не хотелось уходить. Но было нужно.

8

 

« Сколько стоит входной билет?» поинтересовался он у кассирши при входе в Лавру.

«Десять гривен», - последовал ответ.

« А как же я утром без билета зашел?»

« Так это, наверно, рано было,- «Мы часов с десяти начинаем»

«Извиняюсь, а кто это «мы»?»

« Ну, мы, от Министерства финансов»

« Так, значит, доход от билетов не в Лавру поступает?»

«Нет, конечно, государству!» - так буднично закончились чудеса.

К поезду Николай чуть не опоздал. Его место было в новом купейном вагоне. Не просто в вагоне, а с вакуумным туалетом, модерновым освещением и просторными купе.

Когда он вошел, его попутчик был уже на своем месте, напротив. Крепким грязным ногтем он пытался расковырять ночной светильник у себя в изголовье.

« О! А що ти робишь?» полюбопытствовал другой хлопец, просунув в приоткрытую дверь кучерявую голову. Очевидно, они были знакомы и ехали вместе.

«Та, вот, дивлюся, як можна цю лампочку знять, та й у себе на балкони присобачить!»

Жизнь продолжалась!

 

П о с л е с л о в и е

 

Когда, буквально через несколько дней, Николай получил письмо от своего давнего компаньона из Греции с извинениями и готовностью вернуть невыплаченный долг, он ни чуть не удивился. Аналогичное предложение, поступившее на следующий день, от другого партнера из Польши, так же не вызвало никаких эмоций. Все было закономерно, в порядке вещей, и объяснялось одним коротким словом «Лавра»!

 

И то, что эти же партнеры, спустя полгода, опять захотели его "кинуть", Николая нисколько не смутило. В его жизни появилось нечто большее, чем бизнес, болячки и семейные неприятности. Это была Лавра.

 

С ее неуловимыми чудесами и своим собственным небом.

 

С ее необычным покоем и благодатью.

 

Там время останавливает свой бег.

 

Там ангелы летают над головами.