Под отсыревшие дрова листов я подложила двадцать, но не желают разгораться, и огонек дрожит едва. Страницы с прозой и стихами, красоток глянцевых с ногами от подиума до подмышек бросаю в печку – пламя пышет, взметнется жадно на минуту, дрова обуглятся как будто, но вновь спадает жар, и снова сжигать бумагу я готова. И где же тот янтарный блеск? И где же тот веселый треск? Увы, к чему ни прикоснусь я, все превращается в бурлеск. И валит от сырых поленьев дым – увильнуло вдохновенье, что бросить в печь сочту за благо, когда закончится бумага. |