Было что-то неестественное в их отношениях – деда и кота. Старик разговаривал с ним, как взрослый человек разговаривает с ребенком. И тот отвечал соответственно: шел следом и отвечал. Поддакивал, мяукая, или возмущался - тоже мяукал, но с другой интонацией.

- Не слушаешься, нелюдь, шляешься где-то. Приходишь лишь, когда проголодаешься. Ведь за едой пришел?

- Мяу, - не согласился кот.

- Врешь ведь, вампир.

- Мяу, - опять не согласился немногословный друг.

- Вампир, вампир! - теперь возмутился старик. - Все соки из меня вытянул. Скучал без тебя. Ты не понимаешь, даже люди делятся на доноров и вампиров. Не понимаешь, потому что основная масса по чуть-чуть: чуть-чуть вампиры или чуть-чуть доноры.

Мужчина перенес посуду со стола к раковине и начал мыть. Казалось, что забыл про кота, накормив его и поев сам. Но вдруг продолжил разговор, стоя спиной к нему:

- Командир по определению вампир. Донор просто не выживет сам и погубит экипаж! Он не может руководить, не имеет права, если хочешь. А кровопускание когда-то было первейшим способом лечения. Пиявок заставляют кровь пить до сих пор….. Или ты пиявка, не вампир? Хрен редьки не слаще! Мы оба с тобой вампиры. Ужились, потому что спорить не можешь. Только я – бывший мучитель. Отлетался. А жена моя была донором. В ладу жили. Слушалась меня безропотно. Такие пары счастливые, когда один подчиняется другому. Даже подкаблучник доволен. И такое бывает, когда женщина вампир. А меня покинула моя – умерла. Прилетел домой, а ее уже похоронили. И меня вместе с ней. Сам топчусь на земле, а мысли забрала с собой.

Старик вдруг притих, всхлипнул, вытер руки о фартук и потом глаза. Воспоминания разбередили рану, и навалилась усталость. Он закончил уборку и сел напротив кота.

- Сколько лет прошло, а все неймется! Тебе, Степан, не понять.

Старый кот услышал свое имя и вскинул голову. Он привык к ворчанию хозяина, но если назвали имя, значит, разговаривают с ним, нужно отвечать.

- Мяу.

- Конечно, мяу! А для меня тогда жизнь остановилась. Дочка выросла, жить стала с дедом и бабкой постоянно. Раньше и жена жила с ними, но лишь когда я улетал.

Услышал однажды, как назвала деда папой. Узнал потом, что и бабку мамой называет, ведь практически у них выросла. Лишним в жизни себя почувствовал. Вот такие дела, Степан! Как мало нужно, чтобы счастье в горе обернулось! Понял тогда, почему сказки кончаются словами: они жили счастливо и умерли в один день. Умереть вместе – тоже счастье: не причинишь горя любимому человеку.

- Мяу!

- Нет, ты не прав. Тогда я нашел выход. Так показалось. Со стапеля сходил экспериментальный корабль - последнее слово техники. Треск по всей планете шел: как же, летать должен со скоростью света! И команду из добровольцев набирать начали для испытаний. Позже догадался, почему меня взяли: почти сирота. Таких набирали. Ну и, чтоб голова варила, конечно. Подошел.

Мужчина вдруг подхватил кота и усадил к себе на колени, начал гладить голову. Пальцы автоматически забрались за уши и зашевелили шерсть. Раздалось довольное урчание, а рассказчик продолжил исповедь:

- Догадывались, что не одну сборку железок проверять летим. В принципе менялось все. А мы следили тогда, чтобы корабль команд слушался, скорость максимальную набрал. Добротную машину изобрели земляне, ничего не скажешь. Команде понравилась. Несколько месяцев измывались над кораблем, ведь в серию запускать предстояло. Были мелкие неполадки, устраняли, не снижая скорости, получалось. Максимально разогнали лишь на двадцать минут. Предупредили нас, что дольше нельзя, чревато, ведь время тогда течет по-другому.

И все же забарахлила техника, когда обратно разворачивались. Не скажу, что вираж чересчур крутой заложили. Как рекомендовали, чтобы проверить. Что-то в корабле и надорвалось. Так и не вывернули. Сели черте где, но выбрали планету, где дышать можно. Не за поисками такой нас посылали, но и от подарка никто бы не отказался – давно о колонизации мечтали. Не сильно расстроились, потому что везли с собой оборудование, на котором любую деталь изготовить можно.

Старик задумался, и пальцы его перестали баловать кота. Тот недовольно заурчал, напоминая.

- Что, интересно? Продолжения ждешь? – Он не понял, что другого, но рассказывая, опять начал гладить. – Сели, анализ атмосферы сделали. Подошла. А кругом песок – пустыня. Понятно, что где-то растения есть, а не перелететь: из-за поломки притулились, где получилось. Двое нас на корабле осталось, остальные улетели на челноке любопытство удовлетворять. А мы ремонтом занялись.

Долго тех не было. И это понятно: впервые землянин ступил на похожую планету, могли и разумные существа быть, микроорганизмов-то полно кругом, даже в пустыне. Воздушные фильтры надели из-за них. Когда появилась черная точка на горизонте и начала приближаться, напарник мой покинул корабль и пошел руководить посадкой, потому что подготовил специальную для челнока. Я оставался на связи и следил за ним и челноком. До сих пор снится этот момент, Степан. Коллеги мои словно натворили что-то, и их наказали. Внезапно начавшаяся буря как будто дожидалась финала, чтобы изменить его. Подхватила челнок в самом низу, подбросила вверх, и тот, кувыркаясь, упал прямо на руководящего посадкой космонавта. Произошел взрыв. Его не было слышно на корабле, но взметнувшееся пламя не оставило сомнений: челнок взорвался, и все погибли. Понятно было, что уже не помочь. И как, когда буря разыгралась? И кому? После такого взыва-то! Я сам нуждался в помощи, потому что скоро монитор показывал лишь песок: корабль занесло им.

- Мяу!? – то ли спросил, то ли посочувствовал кот.

- Да, досталось мне по полной программе тогда, - согласился мужчина. – Но ведь остался жив! Надел скафандр, рюкзак с продуктами и полез как червяк, не дожидаясь окончания. Еще два тубуса волок трамвайчиком. А что, бесновалось-то где-то наверху! Выбрался через неделю. И из пленника превратился в Робинзона. И какого! Скафандр сразу же выбросил: не хотелось мыть. Смешно, но снаружи он был чист. Воду экономил, обтираясь мокрой тряпкой. Кто знал, сколько понадобится времени, чтобы откопать летательный аппарат? Лишь треть его выглядывала из бархана. Понадобилось около месяца. Оттаскивал песок со стороны люка, чтобы добраться до припасов. Оттаскивал, а место тут же заполнялось осыпавшимся. Я знал, что когда-нибудь доберусь до люка, если опять не поднимется ветер. И молил Бога, чтобы такое не случилось. Когда влез в корабль, успокоился: работу продолжил, можно сказать, комфортно, не оглядываясь на небо. Даже буря теперь не могла убить: от люка из вентиляционных труб сделал тоннель, который вел вверх. И два месяца растаскивал песок, пока корабль не оказался в котловане. Без выходных, лишь с перерывами на сон. Ел урывками. Надеялся и не пугала мысль, что ремонт предстоит доделывать.

И еще две недели работал внутри: точил и менял исковерканные детали.

- Мяу? – напомнил кот, потому что хозяин снова замолчал.

- Вот тебе и мяу! – очнулся старик. – Я так хотел домой, что наплевал на все инструкции. Корабль на всех парах помчался назад и покрыл чуть ли не годовое расстояние за пять недель. Как я радовался, увидев Землю! И меня встречали. Добравшись до зоны связи, начав торможение, сразу связался с планетой. Там не сразу поняли, кто с ними говорит, отчаялись уже дождаться нас. И меня ждали, - снова напомнил старик. – Но кто? Ни одного знакомого лица! Степан! Я прилетел много позже, чем должен был. Через час после эйфории начались открытия: из родственников встречал лишь праправнук и выглядел старше меня. Даже транспорт, здания смотрелись неземными – не узнал. Люди лишь слышали про теорию относительности, а я пострадал из-за нее. Кот, ты один показался мне знакомым. И чем-то похожим: затерялся среди людей в поисках родственной души. Мы нашли друг друга! Прямо там - на космодроме. Лишь твое тепло помогло мне не сойти с ума: на Земле прошло полтора столетия. И что оставалось делать? В больницу меня увезли. «Для прохождения адаптационного периода» - так сказали.

Наверное, они были правы, но я так и не адаптировался. Вот здесь, в этом доме лишь полегчало – в одиночестве. Купил дачу на отшибе и зажил с тобой. Понял, старый ворчун, мой аспирино-барбитурат, как мне плохо было?

Кот заснул, дыхание стало ровным. Старик отнес его на свое место и уложил. Он лишь на секунду приоткрыл глаза и заурчал уже во сне. Хозяин тоже лег, но сон не шел, память взбудоражила.

«Так и не смог привыкнуть к новшествам, - думал мужчина. - Ностальгия замучила. И в дом из современной техники ничего не приобрел. Обставил все, как было когда-то, когда жена была жива. И полегчало. Теперь тут как в музее. Так все считают. И приходят иногда журналисты. То ли дата какая накатит, то ли к случаю репортаж состряпать нужно. И показывают реликт по телевидению, если в настроение попадут. Это меня, Степан, в мое настроение. Сам себя пережитком прошлого считаю».

Мужчина и сам не понял, почему воспоминания нахлынули, что послужило толчком. Начал перебирать время с самого утра и охнул: «Звонили мне, хотят на встречу затащить. Еще какие-то космонавты из прошлого столетия прилетают. Бедолаги! Хотя, почему? Их там до полусотни теперь на корабле и семьями летают. Это я один вернулся. Испытатель хренов, первопроходец. Я назад летел, а кто-то вперед. Наверняка испытания повторили, подумав, что мы погибли».

Старик начал засыпать, но что-то насторожило, сон пропал. Прислушался. Пропало равномерное урчание. «Спит, старый черт, - подумал он, но засосало под ложечкой. - Проверить надо».

Хозяин встал и прошел к единственному живому существу, с которым общался. Рука прильнула к свернувшемуся телу. Степан не отозвался. Старик потянул кота за ухо, голова развернулась, и на него уставились широко открытые стеклянные глаза. Предчувствие не обмануло – умер во сне. Мужчина не удивился: по кошачьим меркам кот был гораздо старше его. И все равно это случилось неожиданно.

- Ну что ж ты, а еще другом считался, - устало произнес он. – Договаривались ведь вместе. И здесь обманул.

Сон пропал окончательно – послеобеденная сиеста не состоялась. Мужчина достал свежую простыню и завернул тело. Посидел несколько минут, глядя на белую горку на диване, вдруг резко поднялся и вышел из дома. Через час он посадил цветок на свежей могилке в саду.

Была середина лета, солнце нещадно палило, но высокие деревья накрыли траву тенью. Вокруг щебетали птицы, перелетая с ветки на ветку, жужжали пчелы, жизнь не остановилась с уходом непоседы. Старик устало добрел до кухни, сел в кресло, облюбованное котом, и по морщинистому лицу побежали слезы.

- Один остался, - вслух произнес он, смахивая капли со щек. – Совсем один.

Он почему-то стал бродить по квартире, подбирая разбросанные вещи и раскладывая их по местам. Наткнулся на мячик, которым иногда забавлялся кот, и вдруг подумал: «Хватит жить затворником. Приглашали на встречу с космонавтами, пойду! Уже вторые прилетают после меня. К первым не пошел, а к этим пойду».

 

Утром мужчина принял душ, сел завтракать, но вдруг отбросил вилку и посмотрел на часы: «Времени полно, но лучше на космодроме перекушу. И тогда точно не передумаю».

 

Корабль опоздал всего лишь на полчаса. Металлическая махина плавно опустилась на землю, и надрывный свист вдруг пропал. Наступившая тишина оглушила. Но заиграл оркестр, потому что откинулся трап и показались люди. Толпа встречающих рванулась к кораблю. Старик не заметил, когда прилетевших засыпали цветами, но скоро каждый из них нес охапку и шел по цветам. Все перебрались к специальной машине-трибуне. Кто-то кашлянул через динамики, и из них полилась приветственная речь.

Ораторы сменялись, старик прислушивался лишь к первому, остальных пропустил. Но скоро слово взял прилетевший космонавт и захватил внимание. Мужчина начал говорить о своих впечатлениях, о том, что не узнал космодром – стал емким, даже корабли на нем другие, и такого жаркого лета он не помнит, хотя отсутствовал всего год.

Его прервал смех – шутку оценили: корабль действительно летал не больше года, но на планете прошло чуть ли не полтора столетия.

Мужчину сменила женщина и тоже из прилетевших. Сказала, что встретили ее праправнуки, но свой багаж - мужа - привезла с собой, и он выглядит ничуть не хуже.

Старик задумался, вспомнил, как прилетел сам. Один. Встретила группа офицеров в штатском и дальний родственник, и все. И рапорты, рапорты, отчеты….. Сравнение заставило улыбнуться: «Этим повезло, учли наш опыт!» Он вдруг почувствовал, что что-то не так: окружающие смотрят на него. «Неужели вспоминал вслух»? – пронеслась догадка. Но рядом стоящая женщина потянула за рукав в направлении трибуны.

- Ну что же вы? Ждут вас. Ждем! – Сказала и тут же поправилась она.

Мужчина добирался до трибуны как в тумане. Предстояло говорить, но он не знал, что. Приготовленная речь растерялась по дороге. «Или пересказать о чем только что думал? – мелькнула мысль. – Нет, не нужно портить людям праздник».

Он занял место у микрофона и осмотрел замерших людей. Увидел девушку, держащую котенка, и слова полились сами:

- Мне тоже довелось возвращаться…. Правда, давно и одному. Как понимаю вас, оглядывающих все вокруг. Вам предстоит еще долго удивляться. Я до сих пор не перестаю. Время великий конструктор, но оно и безжалостно. Догнать его не у каждого получается. Мне не удалось. – Старик сделал паузу, собираясь с мыслями. Его не торопили, поняли состояние. Скоро он продолжил: – Недавно мне изменил друг. Единственный. Умер подлец. А ведь обещал вместе. А у меня здоровье на беду отменное оказалось. Вот и остался один.

«Куда понесло, что я мелю? – со страхом подумал старик. – Начал за здравие, а кончаю за упокой!» Но его слушали и ждали продолжения, пришлось досказывать мысль:

- Смотрел сейчас на вернувшихся и завидовал. Вы не заболеете одиночеством, как я. А ведь все могло произойти по-другому, возвращайся я не один. Оглядывался бы вокруг вместе с друзьями.

- Так зачем остановка? Слышали про ваше затворничество. – Выкрикнул кто-то из толпы. – Слетайте еще разок при отменном-то здоровье!

Реплику слышал не только выступающий – все. Люди замерли, дожидаясь ответа.

- Я? Опять? Как это? – залепетал старик.

Но тот же голос не дал увильнуть от ответа:

- Молча! С коллегами вместе легче будет адаптироваться пусть и в других условиях! А к тому времени и лекарство от старости придумают. Сейчас уже клоны выращивают для замены органов! Глядишь, и мозги пересаживать начнут!

Раздался одинокий смех, но его перебили чьи-то хлопки. Их поддержали. Старик попытался ответить, но овации заглушили динамики. Дружные хлопки волной покатились по космодрому.

 

Через три дня старик сидел в саду у небольшого холмика и жаловался:

- Степка, что я натворил!? Представляешь, бумага пришла. Приглашают завтра на медкомиссию, а через неделю вылет. И ведь не забракуют, знаю. Теперь требования не такие жесткие. И посоветоваться не с кем. Ты-то, как думаешь? Молчишь! А все ты, из-за тебя, потому что девушку с котенком увидел и тебя вспомнил. И понесло. Опять ты во всем виноват! Даже оттуда пакостишь!

 

Через месяц в центральной газете появилась статья, посвященная бывшему космонавту-испытателю. В ней описывалась его жизнь и скромные достижения. Говорилось, что он был незаметным трудягой, но в критических ситуациях находил в себе мужество бороться с ними. Особенно отмечался последний поступок - участие в медицинском эксперименте, проводимом психологами. Ученые предложили лечение депрессии в коллективе, попавшем в нештатную ситуацию. И пожилой человек вызвался участвовать в нем.

Читателям сообщалось, что им не удастся узнать результаты из-за длительности эксперимента, но в исходе врачи уверены, и он рассчитан на перспективу.

 

Старик не читал статьи и не мог, потому что корабль был уже далеко от Земли, потому что эксперимент был в разгаре.

 

*****