- Не парте мне мозги, старшина! Рюмка коньяка никак не могла вывести меня из равновесия до такой степени, чтобы я не помнил, куда поставил свой портфель! Вот мое заявление. Принимайте меры. Вы не представляете, насколько ценные документы ушли. Они стоят гораздо больше, чем деньги, которые лежали там по соседству с ними. И прошу немедленно дать мне возможность встретиться с кем-то из офицеров. – Человек, мявший в руках новенькую ондатровую шапку, которую можно было приобрести в Облпотребсоюзе только по разнарядке обкома партии, был очень взволнован тем, что кражу его документов старшина милиции пытался тут же выдать за утрату их от рассеянности потерпевшего, который, к тому же, еще, и был не в полной мере трезв.

- Вы еще тут командовать будете! – Попытался поважничать старшина, но, увидев перед носом ранее никогда не попадавшееся ему на глаза удостоверение работника ЦК Компартии, в раз остыл и заискивающе закивал головой. – Я все понял, гражданин… товарищ инструктор… Я все понял. Офицер сейчас же будет. А мы с Вами давайте обойдем вокзал и прилегающую территорию. Может, и заметите что-то подозрительное, чему ранее значение не придавали. Может, и портфель Ваш найдем. Воры, они вещдоки с собой не таскают. Они их в первом же мусорном ящике оставляют. Уж поверьте…

Прибывший по вызову, дежурный офицер линейного пункта милиции, представившись потерпевшему, поддержал затею старшины, подтвердив возможную ее полезность. И действительно, спустя полчаса портфель был обнаружен в кустах возле дороги. Только денег и пакета с бумагами в нем не оказалось.

 

Дальнейший разговор с потерпевшим велся начальником линейного отдела милиции в присутствии дежурного по обкому партии и присланного из УКГБ области сотрудника в гражданском костюме с ярко-красным галстуком на белоснежной рубашке под черным пиджаком. Местом для беседы выбрали кабинет командира авиаотряда, для чего тот срочно был доставлен в штаб. После того, как кабинет был открыт и участники беседы расположились по обе стороны приставного столика, командира авиаотряда, только приземлившегося в свое мягкое рабочее кресло, попросили оставить кабинет, заодно намекнув на то, что по чашке горячего кофе на душу присутствующих никак не оскорбит их служебное и деловое рвение. Выдернутый непонятно зачем из объятий теплой постели в эту наполненную холодной слякотью ночь, командир авиаотряда и сам был рад посидеть где-нибудь в теплой, непринужденной обстановке. По этой причине, просьба была исполнена с таким проворством, какое позволяло ему его служебное положение.

Спустя короткое время в кабинет вошла стройная девушка в костюме бортпроводницы и водрузила на столик перед восседавшими вокруг него мужчинами поднос с четырьмя парящими чашками кофе и вазой с печеньем.

- Приятного аппетита! - Ответила девушка благодарившим ее мужчинам и с улыбкой на лице покинула кабинет.

- Позвольте, уважаемый Юрий Владимирович, продолжить нашу беседу. – Обратился к инструктору ЦК начальник линейной милиции. – Необходимо только уточнить кое-какие подробности. Я внимательно изучил протокол Вашего устного заявления и объяснение, записанное с Ваших слов дежурным. Скажите, пожалуйста, отчего Вы остановились именно в том месте зала? Могли ли Вы видеть кого-либо, кто мог бы вызвать у Вас подозрение своим поведением?

- Знаете ли, майор, я давнишний болельщик «ЦСКА». А тут слышу по телевизору, что ваш динамовец, Саша Мальцев, нацелился забросить шайбу моей любимой команде. Реакция была естественной. Я остановился напротив экрана и стал аплодировать вратарю, не допустившему этот позорный факт. Портфель же поставил между ног, зажав его ботинками. Когда решил взять его в руки, то… Дальше Вы знаете, майор.

- Рядом с Вами в тот момент никто не стоял?

- Я же понятно пояснил Вам, майор, что мне было не до того. А в зале было достаточно много людей. Ведь, регистрация же заканчивалась и готовилась посадка сразу на два рейса. А мне никуда, кроме экрана, и смотреть не хотелось в тот момент.

 

- Что мы имеем? – Водрузив свое тело на первое сидение «уазика» начал диалог со мной начальник отдела. – Доставившая Юрия Владимировича, обкомовская «Волга» укатила в гараж сразу же после того, как он прошел регистрацию для посадки в самолет. И он на эту самую посадку и следовал, когда информация с экрана его остановила и отвлекла внимание от всего происходящего вокруг. Отвлекся всего максимум на минуту. И нате вам…

Плохо работаем, капитан! Плохо работаем! Ленимся лишний раз задницу от стула оторвать. Что у нас в аэропорту? Всего лишь линейный пункт. А у тебя в подчинении целое отделение бездельников, которые могли бы и здесь плотно зарядить оперативные позиции, чтобы нам не гадать каждый раз на кофейной гуще. Третья кража за неделю! Теперь на партработника нарвались. Бумаги у него, важные! Материалы отчетно-выборной партконференции!

- Чего же он без сопровождения их в портфеле таскал? – Попытался вставить я.

- С тобой не посоветовался! – Оборвал меня начальник. – Пусть они с этим сами разбираются. Только теперь нам еще и из «глубокого бурения»* парней приставят. Помощи, может, и на грош. Зато информацию регулярно подавай. Осмыслил! Ты там орлам своим скажи, чтобы аккуратней с языками да выходками своими. В раз наверх информация пойдет. Это они умеют. Потом не досчитаемся кого. Понял?!

- Так точно! – Отчеканил я, вскидывая к виску правую руки.

- К пустой голове, капитан, руку не прикладывают! – Сострил начальник и весело расхохотался собственной шутке.

 

*****

«Шерстомойка» являла собой самое антисанитарное производство в системе недавно достроенного на ее базе со значительным расширением территории суконно-камвольного комбината. Тесное здание, построенное еще в первые годы двадцатого столетия, было напичкано оборудованием выше всяких норм. По этой причине, работники ее вынуждены были устраивать попеременно «перекуры» с выходом наружу в любое время года, чтобы хоть как-то восполнить жажду свежего воздуха. Попеременно, как это отработалось само собой за долгие годы, люд выходил на посиделки в полузакрытую беседку с повешенной на нее рукой пожарника табличкой: «Место для курения». Курящих тут особо не замечалось. Разве, только в бригаде слесарей, где, в отличии от основного цеха, работали мужчины. Те могли себе позволить подымить горьким табачком дешевых папирос, поскольку не «наслаждались» одинаково с женщинами в цеху едкими парами производства. В цех они заглядывали только по случаю ремонта. А курить могли позволить себе и в своей мастерской. Так получалось, что «курилку» выбегали только женщины. За короткие пять-десять минут посиделок они могли каждый час обменяться новостями, от бесполезного хранения которых в душу заползал какой-то зуд.

- Привет, Ритулик. Поговорим? – Мимо выходившей во двор Риты, не поворачивая в ее сторону головы, прошел стройный мужчина лет тридцати в слесарной спецодежде и растворился в тени за гранью желтой поляны, выхваченной у ночи неярким светом одинокой лампочки у «курилки».

Постояв некоторое время у стены, Рита шагнула вслед за мужчиной.

- Ишь. Снова с чужим мужиком мастерица наша прячется. У муженька ее уже рога, видать, за провода цепляются. – Заметила исчезновение Риты толстая бабенка, которая только-только завела новую сплетню о делах житейских своих соседей. Она расплылась в загадочной улыбке, от которой ее маленький носик совсем утонул в пухлых щеках.

- Завидно, Глашка? Ты, вона, к Антипычу давно салазки намазала, а он и взглядом не косит. – Вмешалась в разговор соседка толстушки по скамейке.

- Ты, Смирнова, брось! Мне свово мужика в достаточности. Не гулящая, как мастерица наша. Не погляжу, что бригадирша! Космы-то повыдергаю!

- Тише ты, Глашка! – Цыкнула на нее женщина с другого боку. – Чего раскудахталась? Больше всех надо? Иль завидуешь, что мастерица покрасившее тебя будет. Может ты им фонарь держала?

- Не держала. Тебе такое удовольствие оставила. А мастерица-то наша – баба замужняя. След, ей бы не связываться с чужими мужиками. Мы ее в профком, а она в кусты! Гнать таких надо из профкома! – Продолжала стоять на своем Глашка.

- Люди может только разговаривают о чем интересном. А тебе уже и иное мерещится. У кого что болит? Не твое то дело. Пошли, девоньки, «накурились» уже. Мастер! В цех мы пошли! – Перебила Глашку бригадирша.

- Иду! - Отозвалась Рита.

 

______________________

* - так называли КГБ