Когорта воздушных всадников мчалась по Млечному пути. Гривы коней развевались, словно рваные пряди ночных туманов, а глаза мерцали так же, как и звёзды, летящие из-под их копыт. Всадники были молчаливы, только изредка кто-нибудь подгонял коня окриком: - чух-чух! или подхлёстывал его за излишнюю игривость. Егор и Никита, сидя на лошади перед длиннокудрым черноглазым великаном, с изумлением смотрели вниз, на спящую деревеньку с мигающими старыми фонарями, на ночные косогоры и чёрное пятно болота, и на утихающую дождевую бурю, посланную им на погибель.

 

- Ну, что притихли? – весело пробасил великан, - я и есть Джерпаз! Вы попали в беду и позвали меня на помощь, а я лёгкий на подъём!

- Как это у Вас летать получается? – пролепетал Егор, с опаской глядя по сторонам, - конь Ваш летит, а крыльями не машет…у него и нет крыльев…

Джерпаз расхохотался:

- Э-эх, да я и сам не знаю! Заколдовал меня злой чародей за то, что не покорился ему! Много лет уж, как летаю, но скоро, надеюсь, закончатся мои конные походы по небесам, ведь сегодня ночь особенная. В пророчестве сказано: «Если до наступления утра, в Затерянном лесу, заблудившийся ребенок сможет найти дорогу к Домику Лесника, при этом истребит тысячное войско, вечных странников спасет от скитаний, а к заклятому врагу проявит милосердие, то потайная дверь откроется, тайна развеется, а Зло навсегда покинет наши края»

- А мы, как раз, Домик Лесника и ищем, - сказал Ник.

- М-мм, так вы и есть заблудившиеся дети! - Джерпаз взмахнул хлыстом, и его конь покорно стал снижаться, - я вас у Меловой горы высажу, а Домик Лесника в самой гуще леса стоит, и идти вам нужно на Луну. Если опасность – зовите, вмиг прилечу на помощь!

Со скоростью ветра, он ринулся вниз, а когда мальчики, встав на ноги, взглянули в небо, то увидели лишь клубящиеся ночные облака.

 

Перед ними возвышалась Меловая гора, а позади, булькало затхлое болото, за каждой кочкой которого, таилась жуть.

- Я замерз, промочил ноги, и кушать хочу! – пожаловался маленький Егор, - бабушка пирог с клубничным вареньем испекла! Я нашему Барбосу утром в миску две толстые сосиски бросил, а надо было в карман положить. Как бы я их сейчас проглотил, а если бы дома был - меховые тапочки обул бы, в махровый папин халат закутался, – и к телевизору, мультики смотреть! Вообще-то я уже домой хочу!

- Чего-чего? Домой? Ты что, хныкать сюда пришел? - строго спросил Никита, - знал бы я, что ты такой нытик, не связывался бы с тобой! Попроси свой волшебный шарфик превратиться в вертолет, и давай, дырчи на нем к своей бабушке на кухню! То же мне, храбрец!

- Слушай, - с восторгом воскликнул Егор, - я же могу шарфик в пирог превратить! А потом и в тапочки теплые! А когда я поем и согреюсь, я совсем другой человек, - отважный, сильный и сообразительный!

Он хитро прищурился:

- Ну, что? Перекусим? У тебя самого уже щеки впалые-впалые, а живот, – покажи-ка! О, не живот, а Марианская впадина! О еде нельзя забывать даже в вихре самых невероятных приключений!

 

- Что ещё за впадина?

- Я по телевизору видел…Марианская, на дне Тихого океана – самая глубокая и тёмная в мире. Туда, на глубину 7километров, однажды опустился батискаф с учёными…и представляешь, вдруг отказался всплывать. Включили инфракрасную камеру и увидели огромного доисторического ящера, который впился зубами в батискаф и хотел разгрызть его, как орех. Пришлось пугнуть его электрической пушкой.

- И что?

- Испугался и удрал этот ящер, - Егорка улыбнулся.

- А при чём тут мой живот?

- Он не должен быть впалым, как Марианская впадина…иначе в нём может завестись зубастый ящер…- Егор сделал страшное лицо, заскрипел зубами, а потом погладил шарфик – и на его чумазой рожице засияла такая счастливая улыбка, что Ник не выдержал и махнул рукой:

- Ладно, давай перекусим! Только по-быстрому! Учти, Вероника сейчас где-то в лесу, может, ждет нас уже у Домика Лесника, а может, в беду попала?

 

Егор с блаженством стал шептать волшебные слова. Мечтательно улыбаясь и облизываясь, он долго заламывал пальцы, перечисляя все свои пожелания.

Через мгновение перед ним расстелилась белоснежная скатерть, из которой, словно бутоны стали распускаться тарелки, доверху наполненные всякими аппетитными кушаньями. Тут был и пирог с клубникой, и пицца с грибами, и шоколадные конфеты, и горячий мятный чай.

Наевшись, он набил карманы остатками пирога и конфет, и с довольным видом на мгновение зажмурился, а волшебный шарф опять обмотался вокруг его шеи, щекоча за ухом пушистой бахромой.

- Ну вот, теперь я готов идти навстречу любым испытаниям! Даже холодные и мокрые ноги меня не пугают, лишь бы здесь было тепло – он похлопал себя по животику.

 

Меловая гора, окутанная мглою, манила к себе. Воздух звенел от писка летучих мышей. Словно ночные призраки, они рассекали тьму черными крыльями и лучами от красных горящих глаз.

Лунный свет слабо освещал корявые ступени, бредущие вверх, и низкий вход в темную пещеру.

Мальчики обменялись долгим взглядом. Ник расстегнул волшебную булавку, подаренную Вещуньей и, вооружившись кинжалом, сделал шаг вперед.

С неровного потолка свисали на блестящих паутинках мохнатые пауки, в напольных вазах сверкали букеты из павлиньих перьев. Множество черных блестящих жуков, шурша лапками, носилось по земляному полу, изрытому норами, а посередине, словно половичок, вилась узкая дорожка, вымощенная серыми булыжниками. В глубине пещеры горел огонь, и шатающиеся тени дрожали и блуждали по стенам.

 

Как только ребята ступили на булыжную дорожку, камни застонали и завыли:

- Кто посмел топтать нас? Прочь отсюда, чужаки!

Ребята ускорили шаг, - тогда камни зарычали, оскалив острые зубки. Словно сторожевые псы, они зашлись от лая, стараясь укусить непрошеных гостей. Добежав до очага, дети поняли, что в пещере, кроме них, никого нет. Тогда Егор уселся на маленький кривой стульчик и вытянул ноги в промокших кроссовках прямо к огню. Рядом с ним задымила дурман-свеча, окутав его еле заметной дымкой. Мальчик сладко зевнул, веки его стали слипаться и, ему показалось, что он лежит в теплой, мягкой постели.

- Я погреюсь минут десять, ничего? – виновато спросил он. Но не прошло и минуты, как он, разомлев в тепле и уюте, и не в силах бороться с усталостью, задремал, уронив голову на грудь, и уткнувшись носом в пушистый шарф.

 

- Ну вот, один уже уснул, - раздался еле слышный свистящий шепот.

Ник насторожился. Кто это сказал? Может камень? А может, жук? Или летучая мышь, свисающая с потолка?

- Будь у меня такой отвратительный голос, я бы помалкивал, - безразличным тоном произнес он.

- Что?? Что ты сказал? Ах ты, жалкая козявка! - заверещал кто-то.

Ник оглянулся и увидел небольшой портрет в резной рамке. Изображенная на нем старуха с бородавкой на подбородке, грозила ему кулаком.

- Как ты смеешь так со мной разговаривать? – она смерила его уничтожающим взглядом, - ты знаешь, кто я такая? Да я… да я – сама колдунья Кланж! Слышал, надеюсь?

 

- Нет, в наших краях, думаю, о такой никто не слышал, - Ник насмешливо взглянул на нее, - так это Вы живете в этой пещере? А зачем Вам кровать, если Вы висите в рамке на стене? Или все-таки, иногда спускаетесь вниз?

- Что ты, глупенький! Как же я могу спускаться, ведь у меня есть только голова и руки. Я – портрет колдуньи Кланж!

- А, понял! Толку от Вас, наверное, не много – ни ног, ни туловища, только говорящая голова, два грязных кулака, да еще мухоморный характер в придачу!

- Ты что себе позволяешь? - взвизгнуло изображение, - голова – это самое главное! Я, например, знаю все тайны и секреты моей госпожи. Взгляни-ка на своего дружка, - это я заговорила дурман-свечу, чтобы она усыпила его. Скоро и тебя одурманю. Сегодня особенный день и детям не место в наших краях!

- Так я и поверил, нашли дурака! Если бы Вы умели колдовать, то, прежде всего, наколдовали бы счастья самой себе, - т. е возможность вылезти из рамки и вести самостоятельную жизнь. Ведь это так интересно! Вот у нас в поселке старушки с радостью нянчат внучат, вяжут им носочки и варят манную кашу.

- Да, это заманчиво, - портрет печально поджал губы, - о, я бы деткам столько чудесных сказок могла порассказать: про двух лысых червяков, дерущихся из-за расчески, про розочку, мечтающую петь с лягушками серенады, про рака, питающегося сапфирами и бриллиантами, и про голубые тюльпаны, вырастающие из слёз.

- А не известно ли Вам что-нибудь про Домик Лесника?

- Я тебе расскажу все, что знаю, только помоги мне вылезти из этой рамы. Я не хочу больше быть портретом, хочу быть свободной! Домик Лесника окутан тайной, которую ты никогда не разгадаешь без моей помощи. Я знаю, где спрятан «любопытный ключик» – он может открыть все, что угодно, в том числе и потайную дверь. Правда, где эта дверь находится, я не знаю – ведь мне ни разу не пришлось покинуть пещеру. Знаю одно – здесь ее точно нет.

- А почему ключик зовется «любопытным», он что – вопросы задает?

- Нет, болтливый мальчик, это ты вопросы задаешь, а ключик просто имеет глазки и ушки, и любит подсматривать в замочную скважину и подслушивать, о чем говорят за дверью. От того, что он увидит и услышит, зависит, захочется ему открыть замок или нет. Это ключик с характером!

- Ну, так скажите мне, где он хранится!

- Э, нет! Вначале освободи меня... гляди, какой хитренький… - портрет погрозил Нику.

- Хорошо, только Вы вначале разбудите моего друга.

- Ой, дырявая моя башка, - завопила старуха, хитро скосив глаза, - я, кажется, забыла заклинание пробуждения!

- Ну, тогда я пошёл.

- Что ты, что ты! Я уже вспомнила! Свечу можно просто задуть – она перестанет дымить, а значит и усыплять. Вот смотри! - старушка сложила губы так, словно собиралась плеваться вишневыми косточками и, надув щеки, дунула с такой силой, что огненные искры в очаге вспыхнули, взметнув во все стороны яркие языки пламени. Свеча тоненько ойкнула и погасла, а огонь в очаге разгорелся еще сильнее.

 

Летучие мыши под потолком шевельнулись и стали перешептываться. Их черные тени скользнули на пол, будто складки темного плаща. Одна из них опустилась к спящему Егору. Подцепив украдкой краешек его волшебного шарфа, она потянула его бахрому прямо в полыхающий огонь. Шарфик загорелся и стал потихоньку становиться все меньше и меньше. Но никто этого пока не заметил, только черные летучие мыши оживились и с пронзительным писком стали кружиться под потолком.

Ник с ужасом заметил, что мыши, словно на дрожжах, стали увеличиваться. Их огромные крылья теперь уже напоминали четвертинки раскрытых черных зонтов, а острые зубки зловеще поблескивали в полумраке пещеры. Потом все они сплелись в один стремительный поток и он, словно живой водоворот, стал приближаться к мальчикам, грозя им неминуемой гибелью.

 

- Очнись! Очнись скорее! – прокричал Ник малышу прямо в ухо, - бежим, иначе все пропало! Нас затянет в эту круговерть, и мы погибнем, и не сможем помочь Веронике, и никогда не разгадаем тайну Домика Лесника!

- Но у меня же есть шарф, он нас выручит, - пролепетал Егор.

Он обхватил шею обеими руками и обнаружил, что его волшебный шарфик почти полностью истлел и, конечно, уже потерял свою необыкновенную силу. Мальчик растерянно посмотрел на своего друга, но тот вдруг резко толкнул его, так, что он упал на пол и, разбив напольную вазу, поранился об острые осколки.

Ник, тем временем, мгновенно вырезал своим чудо-кинжалом из рамы портрет старухи Кланж, свернул его в рулончик и ткнул в руки Егору:

- Марш отсюда! Беги из пещеры, а я их отвлеку!

Малыш понял, что дорога каждая секунда и бросился бежать. Уже у самого выхода, под оглушительный лай взбесившихся булыжников он оглянулся и увидел, как Ник шагнул в горящий очаг и сделал призывное движение рукой, а черное полчище летучих мышей устремилось за ним, точно за приманкой. Огонь охватил их со всех сторон и, в одно мгновение, все они рассыпались черными углями в глубине очага.

 

Выбежав из пещеры, Егорка помчался по изломанным каменным ступеням вверх, не отдавая себе отчета в том, куда он мчится и зачем. Сердце его бешено колотилось, щеки горели, а нога болела с такой силой, что все-таки пришлось остановиться и осмотреть ее. Дрожащими руками мальчик поднял порванную штанину и при свете Луны увидел длинный кровоточащий разрез. Вынув из раны осколки, Егор, заливаясь слезами, разорвал на бинты рукава своей футболки и наскоро завязал рану. В голову лезли мысли о заражении крови и одноногих пиратах. Его печальные размышления прервал слегка придушенный старушечий голос:

- Мальчик, прошу, разверни меня! Не пристало такой старенькой бабушке, как я быть свернутой в рулончик! Я даже губами еле шевелю, а ведь мне надо рассказать тебе много всяких секретов! Раскрути меня!

Егор развернул рулон и увидел морщинистую физиономию старухи с бородавкой на подбородке.

- Ну, наконец-то! А теперь, слушай меня внимательно. Если будешь делать все, как я говорю, разгадаешь великую тайну, получишь медаль «За сказочное геройство», а кое в чем поможешь и мне.

 

Старуха тоненько засмеялась:

- Не бойся, внучек, я добрая. Для начала вернись в пещеру, возьми на каменной полке маленькую шкатулку, а среди всех жуков на полу найди говорящего и крепко зажми его в кулаке, чтобы не убежал. Меня оставь на ступеньках, я буду громко считать до семи. За это время ты должен успеть вернуться, иначе пропадешь и меня погубишь. Ступай. Я начинаю!

Егорка побежал вниз по лестнице. Вдогонку ему прозвучало: