Дом с привидениями.

 

Целый месяц мама рассказывала Насте, как в лагере хорошо и весело, что там много детей, лес, а ещё река и база с настоящими катамаранами. Девочка верила и даже представляла себе комнату, в которой будет жить, и новых подружек, и улыбчивых вожатых. Только вот не прошло и двух часов после заселения, как Настя заскучала и тут же заплакала. Она села на скамейку под сосной, скрестила руки на груди и стала лить слёзы. С разных сторон к черноволосой и синеглазой Насте заспешили вожатые. Вот только чем больше ласковых слов они говорили, тем сильнее плакала Настя и твердила, что хочет домой. В конце концов, решено было оставить девочку в покое, ведь вожатые наблюдали такую картину каждый заезд: сначала слёзы, а наследующий день громкий смех.

Когда Настя снова оказалась на скамейке одна, к ней подсел мальчик Владик из её отряда и стал расспрашивать, отчего та льёт слёзы.

- Домой хочу, - сказала Настя, всхлипывая и вытирая ладонями мокрые опухшие глаза.

- Вот ещё! А я не хочу! Что там делать? Родители весь день на работе, друзья в деревне и на море. Остаётся только сидеть дома и смотреть телевизор. Но ведь и там ничего интересного не показывают.

- Я к маме хочу, - не унималась Настя.

- Приедет твоя мама в воскресение. Пойдём, я лучше покажу тебе дом с приведениями.

Настя резко прекратила плакать и посмотрела на Владика.

- Как, с привидениями? С настоящими, что ли?

- Ну да, я сам видел, и не раз.

Владик говорил так уверенно и так убедительно, что Настя согласилась и встала со скамейки.

- Веди, - сказала она.

Попутно мальчик показал столовую, бассейн и выход к реке. Оказалось, что Владик приехал в лагерь «Парус» уже в третий раз, оттого так хорошо ориентируется и много, как ему кажется, знает. Потом дети завернул за самый последний корпус, и мальчик показал рукой на длинный деревянный дом, покрытый облезлой уже зелёной краской. Владик сказал Насте, что это и есть дом с привидениями.

- Не верю, - ответила Настя и даже улыбнулась.

В ярких лучах июньского солнца, окружённый со всех сторон крепкими высокими соснами, дом нисколечко не выглядел зловещим, а уж тем более, обитаемым духами. Он стоял на высоком фундаменте, имел только один вход, зато множество окон с целыми стёклами. Трава вокруг была выкошена, так что ничего не говорило о приведениях. Разве что дверь была слегка приоткрыта. Настя заметила это и вздрогнула. Владик обрадовался и снова стал убеждать девочку:

- Я вечером приходил. В том дальнем окне горит свет, а ещё слышится детский плач, кто-то зовёт маму.

Заметив, что Настя перестала улыбаться и, не отрываясь, смотрит на то самое окно, Владик продолжил «атаку»:

- А однажды тут нашли кастрюлю, а в ней была…

- Слушай, хватит а? – перебила мальчика Настя. - Это уже неинтересно. Про окно правдоподобно было, но про кастрюлю с… А с чем, кстати, была кастрюля?

- С головой кошки, - невозмутимо ответил Владик.

Настя вздрогнула, но тут же собралась и продолжила выговаривать новому другу:

- Так вот про кастрюлю уже не интересно. Пойдём лучше в корпус, скоро обед, наверное. Есть хочется.

- Ладно, вечером сюда придём, когда будет дискотека, и я тебе докажу, что не вру.

День пролетел незаметно. Настя раззнакомилась с соседками по комнате и уже позабыла о своём утреннем приключении. Но вечером на дискотеке к ней подошёл Владик и серьёзно сказал:

- Пойдём, я докажу тебе, что дом с привидениями.

Настя согласилась. Вместе они вышли из спортивного зала и направились по дорожке.

В сумерках дом не выглядел уже таким безопасным. Фонари светили только возле новых каменных корпусов и вдоль дорожек. До старого дома свет не доходил, поэтому подрагивающий в самом дальнем окошке заброшенного дома огонёк смотрелся зловеще, а через распахнутую дверь в конце коридора что-то белело.

- Пойдём, заглянем в окно, - сказал Владик и потянул ничего не ответившую Настю за рукав.

Чем ближе дети подходили, тем медленнее становились их шаги. По испуганному лицу Владика можно было понять, что он и сам не знает, что творится в этом доме. Настя тем более не догадывалась. Чернеющие в вечерний час сосны, стояли, не шелохнувшись, словно затаив дыхание, наблюдали за детьми.

- Давай, для начала, посмотрим, что там за дверью.

- Нет, - ответила Настя. – Я не пойду дальше, если хочешь, смотри сам.

Они стояли возле дома, и нужно было сделать всего несколько шагов, чтобы обогнуть распахнутую дверь и заглянуть вовнутрь. Настя огляделась. Повсюду горели фонари, издалека доносился грохот дискотечной музыки. Где-то танцевали и кокетничали её новые подружки, а она стояла возле старого дома и составляла компанию какому-то мальчишке с неуёмной фантазией.

- Ладно, я сейчас приду.

Владик зашёл за дверь и поднялся по лестнице. Было слышно, как скрипнул под ногами деревянный пол. А потом мальчик вдруг закричал и слетел с лестницы на землю. Испугавшись, Настя отбежала от дома. Владик поднялся на ноги и в три шага догнал её.

- Пошли отсюда, там кто-то есть.

Мальчик бледнел на глазах, на лбу у него выступил пот, а челюсть слегка подрагивала. За спинами детей покачнулась и скрипнула сосна, и Владик затрясся ещё сильнее. Это придало Насте сил. Она вдруг решила заглянуть в дом самостоятельно.

- Стой тут, я сама посмотрю.

- Не надо, - практически проскулил Владик и схватил девочку за руку. Но Настя вырвалась и решительно направилась к дому.

- Мамочки, - пропищал мальчик, присел на корточки и закрыл лицо руками.

Но прошло около пяти минут, а Настя так и не появлялась из дома. Глупая шутка обещала перерасти в серьёзную историю. Владик встал на ноги и, посекундно оглядываясь, направился за вожатыми. Но ему было не суждено дойти до дискотеки. На пороге дома с привидениями появилась Настя и помахала рукой.

- Иди сюда, - крикнула она, и мальчик вернулся.

Дети вместе вошли в дом.

По обе стороны тёмного коридора тянулись деревянные двери, выкрашенные в белый цвет. У противоположной от входа стены стояло эмалированное ведро со шваброй, на которой висел белый халат. Настя уверенно шагала вперёд, Владик плёлся позади, пытаясь понять, что же его так напугало. Обычный дом, неожиданно чистый для заброшенного, все двери заперты, а впереди просто ведро. Но ведь он видел, что кто-то приоткрыл крайнюю дверь, и белая голова выглянула наружу.

- Владик, давай быстрее, - раздался откуда-то голос Насти. Мальчик так увлёкся размышлениями, что не заметил, куда пропала его спутница.

Та самая дверь была приоткрыта. В комнатке горел свет, но источник освещения был настолько мал, что коридор по-прежнему оставался погруженным во тьму.

Владик вошёл и огляделся. Посреди комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью. Справа от входа возле стены находилась кровать, слева – старый лакированный шкаф. На подоконнике пристроилась керосиновая лампа. За столом на скамейке сидела Настя, а рядом с ней – седой беззубый старичок маленького роста, но зато с длинной белой бородой, достающей до пояса. Дед прищурился и посмотрел на мальчика, потом широко улыбнулся и сказал скрипучим, как в сказках, голосом:

- А! Дошёл-таки. В первый раз испугался, что ли?

Владик кивнул, а сказочный старик продолжил:

- Проходи, тогда, и садись. Девчонка-то смелее оказалась.

Владик послушно вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. Напротив скамейки, на которой сидел дед и Настя, стоял стул. Владик присел на него и стал молча ждать, как бородатый старичок объяснит своё существование в этом доме. Но говорить начала Настя:

- Представляешь, Иван Иванович работал в этом лагере с тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.

- Ладно, давай я сам расскажу, - проскрипел дед.

А потом поведал о том, что когда-то работал в старом «Парусе» пионервожатым. В конце восьмидесятых годов двадцатого столетия лагерь решили перестроить и снесли все старые деревянные корпуса. Оставили только один, как оказалось, не зря. В новый лагерь Ивана Ивановича пионервожатым работать не взяли, зато разрешили работать дворником и жить в старом корпусе. Как-то раз, вначале осени его родной дом в городе К. сгорел и бедный одинокий старик попросил убежища у начальника лагеря. Тот, душа-человек, согласился помочь и разрешил Ивану Ивановичу жить в старом корпусе. Правда, без электричества, круглый год. С тех пор он занимает в этом доме комнату, питается остатками из столовой, летом – косит траву, зимой, когда лагерь работает, как пансионат – убирает снег. Старый директор сменился, а новый предложил старожиле «Паруса» перебраться в комнатку одного из корпусов. Но Иван Иванович отказался, рассудив так – он со своим старым домом вместе навсегда.

- Тут и помру, - закончил свою историю старик, и из Владика посыпались вопросы:

- А чем вы зимой топите?

- Мне печку-буржуйку дают.

- А туалет?

- За домом.

- А детям, почему не показываетесь? Все думают, что тут живёт привидение!

- А зачем вам на меня глядеть?

- Вы же можете столько интересных историй рассказать!...

- Вот вы не испугались, зашли, вам и расскажу.

С того вечера и до конца смены дети приходили в дом к Ивану Ивановичу слушать истории. Сначала вдвоём, но весть о дедушке разносилась, и через три дня детей стало пятнадцать, а на следующий день – вдвое больше. Они приносили Ивану Ивановичу яблоки и сладости, а он угощал их интересными рассказами о прошлом. В конце концов, все желающие перестали вмещаться в комнатку старика, и он начал вещать на улице. Иван Иванович садился на стул, дети вокруг него на траву, и до захода солнца от бывшего дома с привидениями доносился звук скрипучего голоса Ивана Ивановича, главного привидения лагеря «Парус».