Толя Колыванов был горбуном.

Лично его это физическое несовершенство ничуть не тяготило. Более того, оно создавало ему определенные преимущества и блага как морального, так и материального плана. Неудобства и стеснение, как правило, почему-то испытывали окружающие, как только Толя оказывался рядом.

Но обо всём по порядку…

Описывать горбуна – дело деликатное и неблагодарное после Шекспира и Виктора Гюго…

Представьте себе среднестатистического двенадцатилетнего подростка, не более полутора метров росту, со старческим сморщенным личиком, на котором особое место занимает большой лягушачий рот с тонкими нервическими губами, и умножьте цифру возраста на три. А теперь представьте одну из главных фигур в традиционных русских шахматах, прославленную бессмертным героем Ильфа и Петрова – О. Бендером…

Ну, конечно же, шахматного коня!

Совместив два эти столь разных образа, мы и получим искомый портрет вечного студента Толи Колыванова.

Это сходство с шахматным конём Толя особенно приобретал в те моменты, когда начинал смеяться, а точнее, заливисто и заразительно ржать. Так и думалось, что вот сейчас он вприсядку поскачет буквой «Г», невзирая на коридоры, столы и стулья, настолько разительным было это сходство…

Почему вечного студента? А потому, что Свердловский юридический институт был для него уже третьим высшим учебным заведением, в котором он получал очередное образование. В багаже у него уже было два таких, высших: политехническое и педагогическое.

Был Толя полиглот и к тому же ужасный эстет: в одежде предпочитал всё яркое и броское, любил читать литературную классику, говорить об искусстве, любил преферанс и шахматы, неплохо играл на гитаре и пел своим дребезжащим голоском душещипательные романсы…

О его любовных похождениях в институте ходили легенды, но сам он, когда разговор заходил на эту щекотливую тему, смущался, потуплял глаза и, наклоняя голову немного вбок и вниз, к выпирающему грудному килю, многозначительно подхихикивал: мол, мало ли что там говорят, ну не без того чтобы...

Особым объектом досужих разговоров обоих половинок студенческого сообщества, женской и мужской, к вожделению первой и тайной зависти второй его части, был Толин детородный орган, о предполагаемых размерах которого догадывались многие по простроченному на уровне колена его неизменных джинсовых брюк внутреннему карману.

Но истину знали только посвящённые...

Именно это его тайное достоинство и создавало Толе ореол завзятого сердцееда и ловеласа, чем он с присущими ему непосредственностью и застенчивостью успешно пользовался.

Но это совсем другая история.

Как и многие студенты - очники, Толя подрабатывал ночным сторожем в детском садике. Имел двух или трёх постоянных крупногабаритных и сдобных пассий – непременно поварих, которые его обстирывали, обглаживали, откармливали и вылизывали, отчего этот конёк - горбунок был всегда сыт, чист, опрятен, весел и жизнерадостен.

Прямой противоположностью Толе был его закадычный дружок Боря Бубенец, по кличке Боб – неряха, горький пьяница и заядлый курильщик. Как и зачем он попал вообще в юридический институт, Боб и сам не мог толком объяснить. Посетило его однажды просветление, подал документы, сдал успешно вступительные экзамены и, пожалуйста, вам…

Парень он был неглупый: при всех его недостатках много читал, был завзятым меломаном: знал практически всего Владимира Высоцкого, репертуар «Битлов», «Юрай Хип» и «Дип Пёпл».

Ходил Боб и зимой и летом в одних и тех же брюках с пузырями на коленках, в клетчатом пиджаке и разбитых, неопределённого цвета туфлях, меняя изредка только рубашки и носки… Правда, зимой появлялись короткое серое драповое пальто и чёрная облезлая кроличья шапка.

Но, тем не менее, два этих совершенно разных человека дружили.

Ну, прямо классический клоунский дуэт - Пат и Паташон.

Если Колыванов имел реальное сходство с шахматным конём, то Бубенцу более подходило название «конь педальный»…

Когда на горизонте появлялась вихляющаяся, худосочная, под два метра сутулая фигура Боба, с длинным носом на жёлтом, с ввалившимися щеками лице, с извечно приклеенной к нижней губе сигаретой, то где-то поблизости следовало искать и франтоватого Толю.

Правда, дружбе этой суждено было продлиться не дольше начала второго курса.

А причиной и камнем преткновения стали любовь и лотерейный билет ДОСААФ, стоимостью 50 копеек.

Но всё по порядку…

Был месяц май. Студентам только что выдали стипендию. Вместе со стипендией, в качестве нагрузки, по разнарядке институтского профкома староста академической группы Серёга Бычков распространял лотерейные билеты. Всего одну пачку – пятьдесят штук на двадцать пять человек студентов.

Арифметика простая, если есть в кармане денежки.

- Предупреждаю всех! Стипу выдаю каждому за минусом стоимости двух лотерейных билетов. Один билет – пятьдесят копеек. Кому билеты не нужны – может их не брать, но деньги вычту…, - безапелляционно объявил он, водружая на стол «дипломат» с вожделенной стипендией для всей группы.

- Кто возьмёт один билет…, - решил продолжить он свою вступительную речь расхожей прибауткой.

- Тот получит восемь лет, - закончил за него пробившийся в первые ряды страждущих Боб.

- Кто возьмёт билетов пачку…, - опять решил скаламбурить Серёга.

- Тот получит водокачку, - закончил за него Толя Колыванов, - и застенчиво заржал, пряча личико подмышку.

- Особо грамотным буду вычитать вдвое больше, - отпарировал староста.

У Боба деньги заканчивались сразу же после того, как он расписывался в ведомости и получал свои кровные - ровно 55 рублей из рук в руки: кредиторы ждали возврата долгов тут же, рядом…

- Грабёж, - завопил Боб, - не имеешь права! Ты обязан выдать мне всё до копушки. А брать твои лотерейки, или нет – моё личное дело! В конституции…

- Остынь, Боб, - встрял в разгорающуюся склоку неизменно находящийся поблизости от друга Толя, - я плачу!

И он королевским жестом взмахнул правой рукой. Ну, прямо Ричард Третий, предлагающий полцарства за коня…

Толя, хоть и был по натуре азартным игроком, с государством в азартные игры не играл принципиально: знал, что это практически бесполезно. В простое человеческое везение он тоже не верил: везёт, как говорится, только дуракам, а он себя таковым никогда не считал. Но дружба была для него превыше всех предрассудков.

Убрав в свой, под крокодиловую кожу, бумажник остатки полученной стипендии и четыре злополучных лотерейных билета с аббревиатурой ДОСААФ, Толя с тем же королевским величием вышел из аудитории, сопровождаемый унылым Бобом. Они шли пить пиво. Традиция - что поделаешь…

 

Розыгрыш тиража состоялся в конце мая.

К неописуемой зависти всего института и к непроизносимым вслух проклятьям Серёги Бычкова на один из билетов распространенной им пачки выпал главный выигрыш – автомашина «Волга», ГАЗ – 24, стоимостью девять тысяч двести рублей… (Деньги по тем временам, особенно для студентов, огромные!)

И выигрышный билет Серёга собственными руками отдал Толе Колыванову!

 

Друзья неделю не показывались на занятиях в институте, обмывали нежданно привалившее счастье.

От нескольких выгодных предложений представителей солнечного Кавказа, обучавшихся в институте, продать выигрышный лотерейный билет втридорога Толя с Бобом наотрез отказались по одной, ведомой только им, причине.

Лотерейный билет они сдали в сберкассу, разделив причитающуюся сумму выигрыша по-честному – пополам.

Толя благоразумно положил полученные денежки на сберкнижку под проценты, в рост…

Боба подвела непомерная любовь к спиртному: свою долю выигрыша он пропил ровно за три месяца и по результатам первой осенней сессии на втором курсе был с треском отчислен из института. Где-то с месяц ещё он ошивался по деканатам и ректорату, пытаясь восстановиться, а потом, заняв денег на билет у своего друга Толи, уехал к себе на родину, то ли в Петропавловск, то ли в Петрозаводск…

 

А Толя стал по студенческим меркам чуть ли не миллионером.

К четвёртому курсу он прирастил свой капитал, и выиграл труднейшую шахматную партию с серьёзным противником по имени Жизнь эффектным и пробивным ходом, в просторечии называемым – ход конём.

Чтобы в должной мере это осознать и понять, нужно напомнить, что шёл 1979 год. Советская страна и общество жили строго по начертанным партией (тогда это была КПСС), пятилетним планам. Плановыми были и экономика, и политика, и образование. И не дай Бог кому бы то ни было эти планы нарушить!...

Студенты ВУЗов, получив дипломы, обязаны были отправиться к месту своей будущей службы или работы в строгом соответствии с государственным распределением. О том, как происходило это распределение и по каким критериям – разговор отдельный.

Толя Колыванов получил предварительное распределение в прокуратуру Красноярского края. А в какую Тмутаракань пошлют его дальше – не могла предсказать ни одна гадалка…

И там, где бессильны были даже большие деньги и наделённые властью партийные дяди, неожиданно победила капризная и непредсказуемая дама по имени Любовь!

Оказалось, что Толя долго и не безуспешно ухаживал за рано овдовевшей, дородной и молодящейся обладательницей трёхкомнатной квартиры в самом центре Свердловска преподавательницей английского языка Любовью Ивановной…

Толино предложение руки и сердца она приняла не колеблясь, поскольку достаточно уже пожила в одиночестве, а все достоинства и недостатки своего суженного, как материальные, так и физические знала досконально…

Победили достоинства!

На свадьбу Толя, теперь уже Анатолий Михайлович, никого из бывших товарищей студентов не пригласил. Остался верен себе. Поговаривали, что дружком на церемонии бракосочетания был его единственный друг Боб Бубенец, но эта информация оставалась на совести рассказчиков…

А штамп о регистрации брака и Свердловская постоянная прописка в Толином паспорте стали бесспорными доводами в пользу его перераспределения в органы прокуратуры по месту жительства...

Конь сделал правильный ход и объявил королеве-судьбе шах!