Садовая сирень отцвела. На смену ей распустился куст персидской сирени. Огромный старый куст, похожий скорее на дерево с изогнутыми корявыми ветвями и мощным стволом, утопал в цветах. Немногочисленные, скрытые между обильно цветущими кистями листья вобрали в себя все оттенки зелёного: от тёмного, почти чёрного в глубине куста до искрящегося светло-изумрудного из-за просвечивающих сквозь них солнечных лучей.

Куст жил своей обособленной жизнью. И хотя рядом росли другие кусты и деревья, казалось, всё движение сосредоточилось среди его ветвей. Сиреневый куст гудел. От него исходил ровный густой низкий звук. Это жужжали, зудели и звенели вьющиеся вокруг насекомые. Мелкая мошкара и мухи скрывались в тени между листьев, и оттуда доносился тонкий писк и назойливое нагловатое жужжание. Басовитые шмели чувствовали себя хозяевами. Деловито кружили они вокруг всего куста, выбирая самые душистые кисти раскрывшихся источающих мёд цветков. Тонко и звонко зудели молодые осы, сновавшие в верхнем ярусе у самых кончиков ветвей. И всё это великолепие торжествующей жизни, озаренную ярким ослепительным солнцем вершину сирени венчала собой корона из трепещущих бабочек, лишь изредка на мгновение касающихся тяжелых душистых гроздьев.

С порывами налетающего ветра волнами накатывал и растекался окрест, наполняя собой всю округу, сладкий тревожащий аромат дикой сирени.