Превращение началось.

Оно проходило по стандартной схеме. Он уже привык к этому процессу. Не боялся - главное быть в момент перехода в укромном местечке.

И ждал его – всегда зная, когда он произойдет.

И желал - как необходимость, без которой его человеческая (не человеческая?) жизнь была бы иной, дефектной, не полной, урезанной. Он оскалился: «укушенной, вернее откусанной».

 

Хуже-лучше, но раз уж он принял этот дар (проклятье, крест, посвящение?) - он не мог обходиться без него.

Вопреки расхожим мнениям, никакой страшной боли и мучительных страданий он не чувствовал.

Сначала поднялась температура. Через секунду жаркая волна адреналина прокатилась по клеточкам тела и копьем врезалась в мозг, ударив в глазной нерв взрывной вспышкой яркого, алого света, рассыпавшегося от удара фейерверком разноцветья.

Поверхность мозга стала испарять странным газообразным составом. Вещество прилипало к внутренней поверхности черепа, застывало, существенно утолщая и укрепляя его стенки. Мозг сжался до размеров, необходимых для управления животным, уровня волка или свиньи.

Всегда при этом он ощущал некую эйфорию. И это была не человеческая приятность, а удовлетворенность сильного, здорового животного, способного подавить, заставить, даже убить. Когтями, клыками, позой, взглядом, дрожанием кожи - тело выказывало все его чувства, намерения, желания и цели.

Желания и цели свелись к необходимому минимуму: пища, самка, территория, и власть над слабейшими членами стаи.

Слух, зрение, обоняние обострились в десятки и сотни раз. Приятные, до превращения, звуки (музыка, отдельные тембры голосов); или запахи (духи, фиалка) – только раздражали и настораживали, заставляли работать инстинкты. Со вкусом происходило самое ужасное. То, что он с удовольствием вкушал в ресторанах, у себя на кухне – уже не имело значения. Он хотел только мяса! мяса! и мяса! Пища должна была только утолять голод, приносить ощущение сытости, а не вкусовых и, тем более, эстетических наслаждений, как, к примеру, сервировка стола, приятная обстановка и прочее.

Исчезли мысли и эмоции, связанные с моральными и эстетическими факторами. Как можно, например, ощущать музыку? Как сопереживать этому набору звуков, этой какофонии, что мешает уловить приближение врага или дичи? Или почему он должен сопереживать слабейшим в стае, голодным сородичам, при дележе добычи?

Насытиться должны сильнейшие, чтобы опять идти на охоту. Слабые - умирают, Сильные - остаются. Стая становится сильнее. Справедливость, жалость, сочувствие – не нужные для выживания рудименты.

Уменьшенный мозг управлял еще одним чувством. Это чувство было самым необходимым, самым главным и самым сильным. Это был Страх. Именно физиологический, животный, острый, защищающий.

На охоте, при дележе добычи, самки, именно Страх позволял ему вовремя остановиться, осмотреться, оценить обстановку, не перейти грань, уступить более сильному часть или всё. Поэтому он жив, поэтому он в стае. Он не самый сильный и если надо – уступит. Если надо – остановится, переждет, исчезнет до поры. И подождет, выберет место и время. И тогда нападет. Отберет добычу. И убьет Вожака, если почувствует, что момент наступил, а Вожак стал достаточно слабым.

Наступал второй этап превращения.

Преобразованный для управления новым телом мозг, приступил к преобразованию самого тела.

Сначала шкура. Особая, из крепкого сукна. С карманами. Цвет – серый. На шкуре стали проявляться необходимые компоненты: нашивки, эмблемы, шевроны. Заблестели металлические пуговицы желтого цвета. Наросли жесткие прямоугольники на плечах, на которых проявились «лычки». Всего три.

Теперь - конечность. Проросла чёрным резиновым отростком, длинной около полуметра. На поясе – кожаная портупея, в которой находилась главная причина его силы.

Он огляделся. Вся стая была в сборе. Все одной породы. Но были незначительные отличия. Уровень положения в стае показывали именно два прямоугольника на плечах. Вожак имел на них не лычки, которые проявились у четверых других членов стаи, а по три желтых звездочки.

В этом превращении была одна, отличная от предыдущих, деталь. На шевронах, проявившихся на рукавах шкур, вместо надписи «милиция» расположилась другая – «полиция». Никаких волнений по этому поводу он не заметил. Успокоился, поняв, что ничего не меняется.

 

Цель у стаи была одна – добыча. Эта цель заставляла сплотиться вокруг вожака. Выполнять все его распоряжения беспрекословно. Каждый член стаи знал свою роль, свою позицию в погоне, засаде, загоне. И тогда охота приносила удачу. Вожак не выглядел крупным. Мышцы его были дряблы. Однако живот! Живот говорил о том, что основная доля всегда достается ему.

Их территория называлась «станция метро», включая саму станцию, подземные переходы и прилегающую поверхность. Добыча шла стадами, косяками мимо. Слегка опасаясь и обходя. Походило на то, что он видел в ящике, под названием «телевизор», из той жизни. Стада зебр, газелей и антилоп паслись в саванне не убегая, но кося раскосым, черным глазом на находящийся в сотне метров прайд. Львы медленно обходили эти тысячи потенциальных жертв, выбирая слабейшего.

Добыча должна быть по силам охотнику, иначе останешься голодным.

На «станции метро», на их охотничьей территории, было из чего выбирать. В первую очередь – чернявые, горбоносые, не имеющие права кормиться и проживать на этой территории. Места, откуда они прибыли, были бедны, и возвращаться назад им не было никакого резона. Приходилось рисковать.

Далее - одинокие и слабые самцы и самки, не принадлежащие ни к одному стаду. За таких некому было вступиться. Отогнав их в подальше, в укромное место, можно было напасть.

Дичь, имела своих вожаков мелких стад, которые отвечали за группы, формально попадающих в категорию «добыча», а также за незаконные промыслы на их территории. Вожаки эти, в свою очередь, приносили часть своей добычи, делясь со стаей, чтоб иметь возможность кормиться на «станции метро».

Иногда «добыча» огрызалась, скалила зубы, вступала в драку. Если не было возможности забрать мирно то, что принадлежало стае по принципу владения территорией, дичь становилась «жертвой». В метро много укрытых во тьме уголков, неизвестных непосвященным. Тогда «жертва» пропадала. Исчезала навсегда!

В общем, их стая, так же была для кого-то незначительной. Территория входила составной частью в состав другой, более обширной территории.

 

Они – оборотни в погонах.

Ещё он знал, что оборотни бывают в разных погонах. А бывают, и это самые сильные, страшные и удачливые оборотни, которые не имеют погон и других знаков отличий. Их не боятся, потому, что внешне они не отличаются от жертвы и их нападение становится совсем неожиданным, а потому и всегда успешным.

Он слышал жуткие истории про этих «не отмеченных». Но знал правила и лишних вопросов не задавал.

Вожак тоже знал правила, и делился добычей с вождями рангом повыше. Насколько высоко простиралась эта пирамида, он не знал.

Он – рядовой оборотень. Категория не высокая. Со временем он станет старшим оборотнем, затем оборотнем по особо важным делам, старшим оборотнем по особо важным делам.

И уже знал, что на одной из стадий превращения прекращаются. И тогда он остается оборотнем навсегда.

Возврата не будет. Он к этому готов. Он знал, что те, кто пытался вернуться к прежнему облику, скинуть личину - изгонялись из стаи, или сами становились добычей и даже жертвой.

Его мечта – место Вожака. Вожаки не уходят сами. Их изгоняют или убивают. Он к этому готов. Он ждал этого. Нужно только набраться сил и выбрать момент и место. Идти до конца.

И он станет Вожаком.

 

Взгляд упал, на недавно разродившуюся самку с детенышем. Слаба ещё. Смуглый цвет кожи, раскосые пугливые глаза. Типичная жертва.

 

Пора! Наступало время охоты. Тело напряглось…