Фуга «Найди другую форму выражения боли, как нашел это в музыке Бах…» С.Шустов Часть первая. …Облетит календарь от задумчивой трели фагота, И осыплются стрелки, оставив немым циферблат. Мне сыграет оркестр фугу пятого времени года, Чтоб на вечном пути отдохнуть от потерянных дат. Там утихнет жара и просохнет осенняя слякоть, По дороге забвения музыка сфер уведет. Станет старый кларнет в си-бемоле пронзительно плакать, А печальная флейта расщедрится россыпью нот. Эти звуки взлетят над безвременьем, тянущим в бездну, Перепутает такты, сбивая шаги, репетир. Лето, осень, зима и весна, растворившись, исчезнут, Оставляя на память растрепанный ветром клавир. Снег падёт на июль - вспыхнут пенные кисти сирени, А капель в октябре заморозит стекляшки клепсидр. Захлебнется оркестр в недописанной Временем теме, Капельмейстер уйдет, унося серебристый пюпитр. Зачехлив инструмент, разбредутся во тьме музыканты, Двери хлопнут бесстрастно, разрезав узлы бытия. Время, вздрогнув, проснется - и с боем старинных курантов Жизнь вернется. И снова все встанет на круги своя. Часть вторая. Эта боль нестерпимо терзает аккордами сердце, По истёртым октавам карабкаясь к нервному вздоху… Он услышал в себе настоящую тему – и бегство Продолжается в музыку. Что же: начало неплохо... …………… Улетать, загибая края горизонта в пространстве, Рассыпаться в молекулах, слыша биенье Вселенной, И, вдыхая до судорог запахи протуберанцев, Камнем падать – рождая стаккато в развитии темы. Распахнуться и выплеснуть всё зазвучавшее – разом, (Пусть застонут кларнеты от острого приступа – фоном!) До крещендо подняться, сорвав окончание фразы, И построить гармонию, перечеркнув все каноны. Нотный стан освещают пропавшего эха зарницы И полярным сиянием входят в звучание хора… Раствориться в пассажах, в дыхании листьев забыться - Может, завтра. А может быть, очень и очень не скоро: Пальцы клавиш коснутся едва – и проснутся октавы, В чёрно-белой палитре откроется радуга звуков, Тишину разорвав, мир наполнится криками «браво!» Захлебнётся и вынырнет к свету, зажженному фугой. …………… А пока он сидит у клавира, пытаясь согреться. Высекает пером – на линейках отчаянья – ноты, Но слабеют глаза, аритмией опутано сердце... Лейпциг. Осень. Октябрь. Два часа пополудни. Суббота. --------------------------------------------- * Фуга - от лат. fuga - бег, бегство Полет шмеля На виолончели натянуты нервы. По струнам – смычком на предельных частотах. Испить тишину до начала концерта В предчувствии вкуса такого полёта, В котором смешаются небо и воды, В котором из «инфра-» рождается «ультра-», Где всё – вопреки предписаньям природы, Где музыка бьет по глазам перламутром, Где выше, быстрее, воздушней, прозрачней Становится снова материя жизни, Где желтый пушистый несолнечный зайчик - По пьесе – технически безукоризнен. Среди полотенец натянутых радуг На линиях рук музыкального стана Жужжащие ноты несут беспорядок И хаос чаинок в утробе стакана… Всего-то: колени поставить привычно, Обняв инструмент, и – ступенями «ля – ми» - Зажечь от смычка зал концертный как спичкой, невидимо в нем растворившись шмелями… Лунная соната Примеряет Москва в октябре золотистый покров, Дефиле haute couture назначая на день выходной… Утро капает синькой, пейзаж разбавляя водой. А в немытом бокале – увядшая роза ветров. Ты её подарил. И прошли уже тысячи лет. Это было… не вспомню. Да, кажется, позавчера. В лепестках согреваясь, о чем-то шептались ветра, Утихали тайфуны, свернувшись клубком на столе. Мы сидели напротив, молчали и были не-мы. И равнялось пяти с половиной твоё дважды-два. Ты был прав (как обычно!), а я – как всегда – не права, А бокал – хоть и с розой – но треснут, к тому же - немыт. Повисал – без вопроса – над чашкой кофейной ответ. Растворялся в вине без ответа ненужный вопрос. Я тебя провожала, прощая за всё, на Зюйд-Ост. Ты меня посылал, не стесняясь в словах, на Норд-Вест. Все мои оправданья казались нелепо-смешны. И захлопнулась дверь, одиночеством ночь пропитав. Я открыла рояль и, читая разлуку с листа, До зари освещала твой путь половинкой Луны. …Утро капает синькой дождя на асфальтовый фетр. И наносит Москва, улыбаясь, дневной макияж. Лепесток на Норд-Вест завершает последний вираж. Я стою на ветру. И топчу нулевой километр. Танец феи Драже Кружево, крошево, пришлое, прошлое, Бусины – бесами вертятся… Весело! В узел закручивай россказни пошлые, Блёстками, плесками, ласками-лесками. Фантики, бантики, локоны, куколки, И каблучки, по паркету скользящие, Странные строчечки, точечки, буковки, Ноты, шипящие в лаковом ящичке, Очарование и восхищение, (Ищет шарманка привычную музыку), Вызов, перчатка, дуэль, очищение: Факт сатисфакции фату-французику. Бедность – порок? На пороги – соблазнами – С места срываться со стуком жемчужинам: Туфельки, шляпки, чулочки атласные, Устрицы, модницы, завтраки, ужины, Дрожки, дорожки, драже, подражания, Нежности, свежести, редкие радости, Плацы, паяцы, заклятья, заклание, Горести, глупости, сладости, слабости… Нужно ли, стоит ли, хватит ли удали? - Девочка плачет в серебряном платьице… Там, в канцелярии, что-то напутали: Бусины прыгают, градины катятся… Слушая Грига В этом белом лесу зацвела в декабре снеженика, Чуть звеня на морозе листочками хрупкого льда. Ночь играет фрагмент из сюиты печального Грига, И на лыжах бежит Сольвейг из никуда в никуда. Этот дом на горе… Он никак не становится ближе, Снег идет и идет, а она все бежит и бежит. И уводит лыжня в неизвестность скользящие лыжи, Выводя повороты и выходы на виражи. Цвет как будто устал и от холода вылинял вовсе, Небо падает вниз, осыпаясь осколками звёзд. В этой снежной стране упокоилась снежная осень, И отпели её, и снесли на замерзший погост. Ветер шарит в углах и взбирается на колокольни, Он касается губ, невоздержан, остёр и бесстыж. Но не может догнать по лыжне пробежавшую Сольвейг, Повторяя за ней параллельность стремительных лыж. Ночь играет фрагмент, уходя из анданте на престо, Хоровод ускоряя смертельным кружением сна. Примеряет наряд снежных кружев чужая невеста, Всё бежит в никуда, растворяясь в метели, она… Симфония ночного ветра Звуки качаются, каются и касаются острого. Время плывет, растекается, растворяется островом. Не разобрать, что за туманом спряталось, что помстилось нам. Музыка рвется в финал из прелюдии… Мир в немилости. Кровосмешение стилей, слабые доли и сильные, Тянет пучина Пуччини, светит роса у Россини ли – Связаны путами музыки Джоакино и Джакомо, Им не положено слов человечьих: звуками, знаками? Преосвященство луны и высочество звезд предательски Приговорят музыканта к страданию и – сиятельству Вечным огнём в преисподней, на заднике нарисованной. Тема симфонии ищет ключи, играя засовами, Болью и светом растет, оживая в многоголосии, Сущности наши являя пигмеями и колоссами, Раны врачуя то солью морской, то пеплом, то ладаном. Линии нотного стана в ночи пророчат неладное, Но разлетаются ноты от ветра в разные стороны Страх нагоняя, покой обещая улицам города. Время плывет, растекается, растворяется, множится. Сходятся стрелки. Клацают, клацают, клацают ножницы. Усталость (сыну) Ты пришел домой с работы. Был уставший, раздраженный. Сел к роялю, вынул ноты, Взял аккорды сильно, жестко. Беспощадное крещендо Безгранично разрастаясь, Разливалось в звуках щедро, С клавиш бешено срываясь… А когда исчезли звуки, На душе светлее стало. Снял с клавиатуры руки: «Я сыграл свою усталость…» | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
