Скорый поезд вглубь меня отправлялся с 16 платформы. Идти через подземный переход. Там панки играют песни Летова и Янки. Кто-то кричит «будущего нет», я иду вглубь. Надо спешить, надо торопиться, можно и не попасть, не успеть, протупить. Так уже было. Потом сидишь как придурок на вокзале, жреш водку с каким-то бомжом, пугаешь интеллигентных граждан своим безобразным видом и просьбой стрельнуть папироску. Которые хрен знает, что делают на этом вокзале.

А сейчас я бегу, по лестнице, наверх, с перехода, в свет. Он ударяет в глаза, и на секунду я слепну, щурюсь. Мой поезд желтый, такой мерзко желтый, ненавижу этот долбанный оттенок. Никаких вагонов, только тягач (или как там эта штука зовется?) там машинист в черной фуражке с какой-то блестящей железной загогулиной, похожей на букву «А».

– Это точно мой поезд? – спрашиваю и поднимаюсь на первую ступеньку.

– А он тебе нравится? – по одесски отвечает машинист и ехидно улыбается обнажая золотые зубы.

– Нет, – твердо говорю я, – он отвратительный.

– Значит твой, - машинист уже мерзко посмеивается, поправляет фуражку, и тянет какую-то ручку на себя.

Я поднимаюсь, теперь можно заметить, что мой новый знакомый совсем низкого роста, не карлик, но в нем не больше 140 сантиметров.

– Присаживайся, – говорит машинист и махает головой в сторону перегородки между ним и остатком тягача.

Я прохожу за перегородку. Там две скамейки. На них три человека. Все они мне кажутся знакомыми.

Невысокая щекастая девушка в очках, под очками глаза, что напоминают маленькие синие гранитные камешки в весенней речной воде. Девушка вяжет спицами. Сосредоточенно. Что-то пришептывая губами.

Пухленькая женщина с крашеными светлыми волосами и глазами мокрого молодого камыша в мае читает распечатку статьи о вьетнамских свиньях, водит пальцем по строчкам.

Мужик лет пятидесяти, седой, патлатый и бородатый, с непропорционально большими руками курит папиросы Ялта и бубнит под нос что-то на украинском.

– Давно вы? – ошарашенный от количества людей, едущих со мной, шепчу я.

– Три года, – отвечает девушка в очках.

– Четверть века, – отвечает женщина с крашенными волосами.

– По нужді, – отвечает мужик с седой бородой.

А я первый раз, как дурень. Всё только заглядывал.

Поезд трогается.