Я влюбилась. Столь неутешительный диагноз я поставила себе ровно неделю, или же семь суток, или же сто шестьдесят восемь часов назад. И главное в кого! В самого большого хулигана нашего класса, в Станислава Торопова! Хотя, признаюсь, я ему совсем не пара. Я слишком умная, слишком скромная, слишком аккуратная. Да и красивой меня не назовешь… Вытянутое бледное лицо со впалыми щеками, рыбьи зеленоватые глаза за круглыми очками в чёрной оправе да белёсые волосы, зачёсанные набок. К тому же и фигура у меня довольно-таки неуклюжая для пятнадцати лет. Узкие плечи, постоянно окружённые пышными первоклассническими рукавами, тонкие, пожалуй, даже длинноватые руки, широкая талия и совсем неширокие бёдра, вытягивающиеся в длинные костлявые ноги. Да уж, мало привлекательного. Тем более, что носить приходится только белые блузки, к счастью, уже без кружевных воротников, юбки-колокольчики по колено, ещё более расширяющие мою талию, брюки с завышенной талией и разношенные чёрные туфли на неудобном квадратном каблучке. Весь мой слишком ученический образ дополняет старый коричневый рюкзак с Гарфилдом и розовый ободок или заколка в жидких волосах. Всё. А Станислав совсем другой! Не знаю почему, но Стасом я его назвать всё никак не решаюсь. Стас какое-то детское имя, как моё – Таня, а Станислав звучит гордо! И сам он какой-то гордый, взрослый. Худощавая спортивная фигура, длинные, по плечи, каштановые волосы, суровое смуглое лицо с греческим носом и тонкими губами, серые хитрые глаза, узкие ладони и запястья с мощными электронными часами…Одевается он тоже не как я (я имею в виду, как первоклашка), а как настоящий взрослый мальчик, почти одиннадцатиклассник. Мешковатые джинсы и немного мятую рубашку с криво повязанным галстуком дополняют серые кеды и серебряная цепочка на шее. Было во что влюбиться…

В первый день после каникул, а именно на них я и пришла к выводу, что Станислав мне нравится, за окном моросил унылый октябрьский дождик. Тучи заволокли небо серой ватой, а на асфальте матово гнусавили своими хлюпающими лицами неглубокие лужи. С утра я, как обычно, села завтракать. В мелкой миске передо мной лежала коричневая гречка, а у стакана с минералкой – кусок чёрного хлеба из муки грубого помола. И дело не в том, что я настолько ботаник, что даже питаюсь по-школьному. Просто моя мама по образованию детский врач-диетолог, и она буквально помешана на правильном питании. И каждое утро мне приходится давиться этой гадостью. На обед у меня и вовсе либо щи, картошка с жирным мясом и свежевыжатый сок, либо наваристый витаминный суп по-турецки (этот безумно «вкусный» рецепт мама откопала в какой-то книжечке), макароны с рыбой и кружка молока. Об ужине можно вообще легенды слагать… Моя любезная мамочка как-то раз вышла в интернет и, грубо говоря, заблудилась. Вместо информации для реферата я получила целый список блюд, которые у меня будут на ужин. Ведь ребёнка нужно кормить разнообразной пищей! И вот по средам я питаюсь исключительно сырыми яйцами с постным хлебом, по пятницам – творожком с изюмом, по понедельникам – отварной рыбой с морковкой, по вторникам – поджаристым мясом, обычно вместе с винегретом, по субботам – цветной капустой с сыром, по воскресеньям – кабачками или баклажанами, и, наконец, по четвергам – пюре из овощей. При таком меню и такой мамочке даже слон превратится в нечто, обтянутое кожей в складках. Я, к сожалению, не превратилась.

И вот, проглотив свой наивкуснейший завтрак, я направилась переодеваться. Даже в шкафу у меня всё лежит, как сказала мама. Белые блузки висят на вешалках, юбки и брюки сложены на нижней полке, носки и прочие мелкие вещи разложены по цветам, а свитера, водолазки и трикотажные кофточки и вовсе собраны в стопки по текстуре и цветовой гамме. И не дай Бог мне что-нибудь не туда положить… Мама начинает свою двадцатиминутную лекцию о чистоте и порядке, которые обязательно должны быть в моём шкафчике. Выудив из глубин ящиков кремовую блузку с неброским жабо и удлиненными манжетами, тёплые чёрные колготки и брюки, я направилась в ванную. У самой её двери меня выловила мама и, придирчиво осмотрев блузку, нашла на ней крошечное кофейное пятнышко. О нет!.. Я прикрыла глаза. Патетическая речь мамы о том, что кофе вредит моему здоровью и что просто позорно идти в школу в такой грязной блузке, уплыла куда-то в глубины моего сознания. Я уже наизусть знала каждое слово в маминой лекции.

В восемь я всё-таки вышла из дома. Разумеется, вместо кремовой на мне красовалась совсем другая, белая, накрахмаленная блузка с хрустящим воротничком и тесноватыми рукавами, а вместо брюк – шерстяная юбка длиной чуть ниже колена.

На улице было сыро и слякотно. Прохожие шарахались от проезжающих мимо машин, то и дело роняя сумочки, зонтики и прочую мелкую дребедень, которая обычно болтается у них в руках в серый осенний день. Моё внимание привлекла высокая светловолосая девушка. На вид ей было лет пятнадцать, как и мне, но броский перламутровый макияж, заметное мелирование, крупные украшения из жемчуга и сапоги на пятисантиметровом каблуке делали её заметно старше. На плечи у неё была накинута мягкая ослепительно-белая шубка, а точёная фигурка буквально закована в узкое чёрное джинсовое платье. В ушах девушки болтались круглые серьги-кольца, несколько дисгармонично смотревшиеся с жемчужными браслетами и бусами. Тонкие пальцы с длинными ногтями сжимали школьную чёрно-серую сумку на тонких ремешках.

Я незаметно последовала за ней. Девушка легко лавировала между лужами, ни разу не уронив ни сумку, ни попав сапогом в грязь. К моему удивлению, девушка решительно прошла к моей школе. У крыльца уже собралась кучка ребят из девятой, моей, параллели. Среди них был и Станислав. При виде незнакомой девушки, за которой незаметно просеменила я, мальчики привстали, но явного интереса не проявили.

В класс я вошла со звонком и облегчённо опустилась на третью парту среднего ряда. Первым уроком нас была алгебра. Математичка, низенькая, анорексичная брюнетка с толстыми бровями и такими же толстыми лодыжками, вечно облачённая в шерстяной платок и длинное, в пол, тоже шерстяное платье цвета переспелой оливы, была нашей нелюбимой классной руководительницей и ещё более нелюбимой преподавательницей алгебры и геометрии для всей школы. Она терпеть не могла опозданий, а тем более, если это были её подопечные. Я осторожно приблизилась к нашей классной, держа перед собой тетрадь с домашним заданием.

- Здравствуйте, Антонина Александровна! – вежливо поздоровалась я, стараясь не смотреть на усыпанной жирными конопушками лицо учительницы.

- А, Танюша… Кузнецова, кажется? – заулыбалась щербатым ртом Антонина Алек-сандровна.

- Да, именно Кузнецова. А вы бы не могли проверить моё домашнее задание… - терпеливо начала я, но тут мне рот зажала шершавая рука Вики Таратисовой.

- Антонина Александровна, позвольте мне… - она слащаво улыбнулась этой грымзе и оттеснила меня плечом от учительского стола. Я растерянно замерла перед доской. Никогда Вика так себя не вела! Она обычно хохотала, откидывая рукой шелковистые чёрные волосы назад, в компании нашей первой красавицы, Ольги Поручаевой. Кстати, об Ольге. Она была не то чтобы красивой, Вика явно её в этом обходила, но неуловимая ниточка её обаяния скользила по широкому смуглому лицу и терялась в блеске раскосых маслянисто-коричневых глаз. Одежда у неё также была не из лучших, потертая и выцветшая, но это и добавляло ей определённого шарма.

Я медленно села за парту. Вика и Антонина Александровна о чём-то мило болтали, совсем про меня забыв. Да и не в стиле Вики вообще вовремя приходить в школу и разговаривать с учителями. Наконец Антонина (так мы за глаза называем нашу классную) кивнула нам, приказывая сесть. Улыбка сползла с её лица, уступив место строгим корням, блуждающим по её морщинам и неторопливо переползающим на доску из-под её мела. Корни были ужасающие, но я уже углубилась в решение. Противная Вика с её алгеброй оттеснились километровыми дробями, быстро вылетавших из-под моей ручки. Неожиданно дверь в класс приоткрылась. Антонина Александровна прекратила писать и всем корпусом в шерстяных одеяниях повернулась на звук.

К доске осторожно вошла красивая девушка со знакомым перламутровым макияжем. Жемчужные украшения блеснули, и я вспомнила. Это же та незнакомка, которую я видела у нашей школы. Математичка грозно посмотрела на вошедшую снизу вверх (девушка была почти на голову её выше) и поправила очки.

- Альбина? – повысила голос Антонина Александровна, сурово глядя на девушку.

- Да, - тягуче, как-то по-кошачьему ответила Альбина, поправляя волосы и заправляя их за ухо.

- Прекрасно. Класс, - обратилась математичка уже к нам, - это наша новая ученица, Коромыслова Альбина, прошу любить и жаловать. – она снова повернулась к девушке, - садись вот на третью парту, к Тане Кузнецовой. А мы продолжаем работать.

Антонина попыталась улыбнуться, но корни снова поработили её разум. Альбина присела рядом со мной на краешек стула и тихо сказала:

- Если будешь и дальше за мной следить, не топай так ногами.

Я смущённо отвернулась и поправила очки, сползшие мне почти на самый кончик носа. Я окинула взглядом класс. Торопов и его друг, Андрей Маршев, перешёптывались, задумчиво поглядывая на Альбину. Я поспешила вернуться к корням. Наблюдать влюблённые глаза Станислава и созерцать его взгляды, предназначенные явно не мне, я, разумеется, не собиралась.

На перемене в толпе участников физической олимпиады меня отыскала Альбина. Светлые волосы она собрала в высокий хвост, а стройную фигурку затянула в обтягивающие спортивные брючки и лиловый топ на молнии. Лицо её раскраснелось, жемчужины на браслете позвякивали, со стуком друг о друга ударяясь.

- Тань, слушай… Я не хочу показаться назойливой, но у меня жуткие нелады с алгеброй. Поможешь? – спросила она, отводя меня за локоть к стене.

- Альбина! – окликнул её внезапно до боли знакомый голос Станислава, - как ты смотришь на то, чтобы сходить в эти выходные в кино?

- Торопов, я занята, - отмахнулась от него Альбина и снова повернулась ко мне, - когда тебе удобнее?

- Завтра… - неуверенно ответила я, косясь в сторону оторопевшего Станислава.

- Договорились, - кивнула мне Альбина и взглянула на Торопова, - так что ты там говорил?

Некоторое время Станислав молча смотрел на Альбину, затем молча отвернулся и затерялся среди шумных семиклашек. Коромыслова улыбнулась мне и, махнув рукой, скрылась в противоположном направлении. Я поправила ободок и двинулась в сторону кабинета информатики. Его владелица, кругленькая седая старушка, за опоздания не ругалась, но Антонине Александровне всё исправно докладывала.

В кабинете было тихо. Мерное жужжание компьютеров и тиканье часов начало действовать на нервы сразу же, как я села за парту. Через пять минут класс заполнился моими одноклассниками. Вика и Оля о чём-то шептались, присев на заднюю парту, Торопов и Маршев рисовали что-то на доске, ещё несколько человек сверяли домашнее задание. Со звонком в класс влетела Альбина и упала рядом со мной за парту. Украшений на ней уже не было, а макияж был стёрт до появления мелких покраснений у глаз и на скулах.

- Что же у вас за завуч такая… - выдохнула девушка, - просто зверь какой-то!

- Которая из?.. – поинтересовалась я, отодвигая учебники от длинных ногтей Альбины.

- Высокая такая, с каре. У ней ещё такое лицо лошадиное, а волосы неестественного рыжего цвета. – пояснила она.

- А, так это ты на нашу Валентину Фёдоровну напоролась, - усмехнулась я, - она у нас ещё такой фрукт, даже овощ.

- Я заметила, - фыркнула Альбина, уронив голову на руки. Я опустила глаза, пряча мгновенно покрасневшее лицо. Валентина Фёдоровна Парамонова была нашим завучем по информационным технологиям и по совместительству вторым преподавателем информатики. Её бледная кожа постоянно отсвечивала голубым, а синие глаза кровожадно блестели, когда она отчитывала учеников.

В кабинет вошла наша информатичка. Поправив рукой короткие седые волосы, она начала урок.

Из школы я вышла в два часа дня. Последним уроком у нас была литература, и наша Инесса Павловна решила отпустить нас пораньше. На улице засияло солнышко, пронизывая лучами сизые тучи. Пёстрые магазины радостно вспыхивали неоновыми вывесками и чистыми сентябрьскими витринами.

Неожиданно меня кто-то окликнул. Я обернулась, поправив растрепавшиеся волосы, и увидела бегущего ко мне Станислава. Сердце моё болезненно сжалось.

- Тань, - нагнал меня Торопов, - Тань… Слушай, ты как бы с Альбинкой дружишь?

- Допустим, - нахмурилась я. То, что спрашивает у меня про Альбину, меня очень насторожило и огорчило.

- Ты не могла бы… - он замялся, - ну… ну это…

- Давай без ну, - не выдержала я, медленно сдвигаясь с места в сторону дома.

- Ммм… Ты не могла бы мне с ней встречу организовать?

- А что мне за это будет? – поправила я светлую чёлку. Говорить я этого не собиралась, само как-то вырвалось. Захотелось отомстить ему.

- Я тебя провожу! – хитро прищурился Стас. Я поёжилась и опустила глаза.

- Нет, не надо… - тихо сказала я и выкрикнула ему в лицо: - провожатый нашёлся!

Резко развернувшись, я ушла, оставив озадаченного Торопова в сизой осенней полумгле. Подумать только! Он ещё хочет, чтобы я ему свидания с Альбинкой устраивала… Думаете, я не устроила? Как раз-то устроила, да ещё какое…