*** Андерсен Ганс Христиан болен вторую неделю. Не поднимаясь с постели, пишет, на радость датчан. Голубоглазый сатир Сутуловат и нескладен, Не оставаясь в накладе, Сказками потчует мир. Ноет в суставе рука, Холодом спутало пальцы, А Христиану – смеяться И наблюдать свысока Как истончается нить И уплывает кораблик в мир, что без «крибле» и «крабле» сможет всю жизнь изменить. Там колокольчик звенит Болью русалочьих ножек, Там освещают прохожих Старой кареты огни… Андерсен Ганс Христиан Выплеснет свет на страницы - И ничего не случится, Если случится туман… Немного сказки Белая лебедь взмахнула устало крылом И на утес опустилась... Забытые звуки Перьями снега окутали девичьи руки, Сказку слагая о вечном сраженье со злом. Скрипки сплетали смычками волшебную вязь: Ноты кружились на кружеве солнечных нитей, И появился загадочный замок в зените, Где облака растворялись, дождями искрясь. Черная лебедь укрыла крылом полземли, Выпила звездную воду из чаши печали… Плакали флейты, кларнеты и трубы молчали, Глядя, как птицы в разверстую бездну ушли. Чары рассеялись, мир улыбнулся светло, Замок качнулся едва на невидимых струнах, Черная лебедь застыла оградой чугунной, Белая лебедь, очнувшись, взмахнула крылом… Полоумная А Я мыслями насытилась вполне. Ты – окоем и грани Ойкумены. Все – прах и пыль. Но красота нетленна, Как Парки нить на том веретене, Которое вращается в руках Не-божьих. Правда, в этом мало проку. Я нашепчу, наворожу дорогу, Ссыпая пепел розы впопыхах. Я – Пенелопа верная твоя, И жду тебя с восхода до заката, С заката до восхода пью цикуту С цикорием из чашки бытия. Тот парус с неизвестной стороны,- Пусть будет он кровавым или белым, - Он – будет. Но – увы! – не в этом дело, А в том, что мне уже не снятся сны, Не снится явь, не снится солнце, не… Не жду вестей /Как видно, не напрасно…/ Тот парус - цветом белым /или красным/ - Он увеличит скорбь мою вдвойне, Сползая крабом по запястью дня, Счищая скрабом шелуху и полбу… Не рвется нить… И снова полнит полдень Любовью невлюбленную меня. Русалочка-XXI Неси по тонкой жердочке судьбу, не расплескав мгновения, на нити долготерпенья, прикусив губу, не думая: а что же скажет зритель? Чуть балансируя, но бездны не страшась, иди вперед, себя оставив в прошлом. Пусть – неотступно – боль. За шагом шаг в пороше разлетевшихся горошин. Молчаньем запечатав бандероль, Любовь отправь по почте адресату. И по живому – поперек и вдоль, Крои и режь столетья, годы, даты… По краю неизлеченной души – К прозрению, минуя крУги ада, Иди. Закрой глаза и не дыши. Терпи. Не бойся. И поверь: т-а-к н-а-д-о. Растекается небо... Растекается небо туманностью скомканных строк. Светотень на закате обманна: попутали черти. А на скользком краю балансирует крошка Суок между жаждой взлететь и желаньем нечаянной смерти. Это только изнанка. С "лица" – безупречная гладь: ни тебе узелков, ни (запутанных петлями) ниток. И смешно, и наивно – до встречи минуты считать, если встали часы и трамваи, а осень убита. Это, в общем, не страшно. Немножечко слева болит. Потерпи пару дней. Все опять повернет к непогоде. Я в стакан опущу половинку прошедшей любви. Выпей залпом – отпустит со временем, канатоходец. Только вниз не смотри. Там – все та же обычная жизнь. Ну, зачем тебе склоки и мелкая пыль неурядиц? Поднимайся наверх. За соломинку крепче держись. И - к малышке Суок. По канату. Без лонжи. Не глядя… Три орешка для Золушки Орешек первый Золушкам орешки по зубам. Грецкие особенно полезны. Собирайся, Золушка на бал, напевай бемоли и диезы, Положи в хрустальный ридикюль Вензелями вышитый платочек. Дорогая, спину не сутуль! И вернись к двенадцати нуль-нуль Этой бесконечно длинной ночи… Орешек второй Старая сказка, побитая молью, Плачут диезы и рвутся бемоли, Тыква не тыква – скорей, калебаса Шепчет орешкам внутри эту сказку, Там, где непрочно и призрачно счастье, Где даже феи не ведают власти Над бесконечным течением жизни, Где инфантильные принцы капризны, Где башмачки натирают мозоли… Где даже полночь – и та иллюзорна. Орешек третий Этот орешек, Золушка, не тебе. Да не орешек это – скорей, каштан. Слышишь: играет ветер в печной трубе, Следуя музыке города по верхам. Этот каштан обожжет и оставит шрам, Розовый шрам на сердце – ты так и знай. Лошади поданы. Ехать на бал пора. Не перепутай, милая, ад и рай. Были и сказки Были не часто похожи на сказки, Пыльный тюфяк с подопревшим горохом Для не-принцессы – такая развязка Этой истории, сложенной плохо, Глупо, невнятно… А что ж вы хотели? Кружево, шелк и галантные речи? Где же вы видели все, в самом деле? Что же вы вздумали сказке перечить? И амплуа изменяя, и роли, Снова мечтать, что - из тыквы - карета Двери свои золотые откроет В полном согласии с буквой сюжета, Туфелька ножку натрет до мозолей, Льдинки негаданно сложатся в слово, Грей приплывет, как велели, к Ассоли, Что на итоге? Все живы-здоровы, Счастливы вместе, несчастны – поодаль, Свадьбы, букеты, венчанья, рожденья. Время спустя – расставанья, разводы, Ревность, усталость, поток обвинений… Ты погубил мои лучшие годы! Ты растоптала мои ожиданья! Герда уйдет в независимость гордо, Каин раскается, сделавшись Каем, Станут ли сказкой обрыдшие будни, Чтобы – карета, волшебница, мыши… Мыши – пожалуй. Кареты – не будет. Ножик – в кармане. А месяц – не вышел. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
