Вода ушла, но оцепление не снимали из-за угрозы обвала старых зданий. Пока специалисты не проверят все опасные постройки, Карлин так и будет оставаться в полузаброшенном состоянии. Чем многие и пользуются.

Чем и воспользовались мы.

Герман Бауман, профессиональный фотограф, истинный фанат как порой бессодержательных индустриальных снимков, так и светлых фотографий пражской старины, был инициатором нашей прогулки. Что-то стукнуло мне в голову, когда я, оказавшись в Праге во время наводнения, согласилась пойти с ним в оцепленную часть города. Конечно, Герман обещал мне полную безопасность и множество интересного. И показал подробный план Карлина.

Показывать мне планы или карты - значит заочно влюбить меня в то, что изображено на них. А Карлин смутно вырисовывался в моей памяти: модерновые здания начала века, булыжные мостовые, бараки, заборы, путепроводы, безвестные церквушки… Тем проще было Герману убедить меня в том, это лучший источник сведений для моего сборника новых пражских легенд.

Как он обещал, так и вышло: мы пробрались в район оцепления без помех.

Здесь было страшновато, особенно внутри зданий. Сваленные вещи, темные полосы на стенах - на том уровне, куда добралась вода. Вообще-то, показываться на земле лишний раз не стоило: район патрулировали.

Хотя Герман утверждал, что между прижавшимися друг к другу старыми зданиями есть проходы, и они ему известны, как-то не хотелось бродить по пустым домам, которые всего пару дней назад стояли в воде чуть ли не по второй этаж. (Небольшое преувеличение, но даже затопленных подвалов хватает, чтобы квартал принял очень угрюмый вид.)

Вдобавок, многие здания готовы были обрушиться. Это произошло уже несколько раз; население эвакуировали в добровольно-принудительном порядке, и в Карлине стало совсем грустно.

И не только в Карлине. Обычно ярко освещенная Прага проводила эти дни в потемках; на Староместкой площади башни Ратуши и Тынского собора, напряженно ожидая обещанной воды, тонули в непривычной темноте.

Ничего не скажешь, нам с Германом среди полицейских лент и странным образом расставленных прожекторов было повеселее. Чтобы нас не заметили и не приняли за мародеров, мы по плану Баумана добрались в центр района, поднялись по лестнице на чердак бывшей гостиницы, открыли люк - и могли передвигаться свободно: перед нами лежали крыши и мансарды целого старого квартала.

 

Герман питает еще большую страсть к эффектам, чем я. Поэтому он уселся на маленьком чердачке (такие, кажется, иногда зовутся "бычий глаз"), достал термос с чаем, два стакана и томик пражских легенд. Предложив мне бутерброд, от которого я отказалась, он пожал плечами, впился зубами в багет с колбасой и зеленью и начал декламировать по-немецки:

- …был пражским немцем и играл на органе в часовне святого Венцеля - Вацлава - на улице…

Я сняла чехол с цифровой камеры и стала по очереди наводить ее на то, что открывалось нашим глазам: темные дворики, дна которых не видно; в них - балкончики с узкими перилами из металлических прутьев, кажется, только посмотришь на них - и они уже шатаются. Оборотные стороны причудливых фронтонов; на фасад хватает краски, а на изнанку - нет. Для реалистичности я выключила вспышку и делала кадр за кадром. Полуреальная Прага, пережившая очередное в своей истории наводнение, по кусочкам переходила в виртуальную реальность.

Чувствовалось, что скоро многое из этого перестанет существовать.

- …с языками пламени на пальцах. Таким и видят его порой…

…Далекие огни на холмах к востоку. Попробуй пойми рельеф пражских предместий! Тем более, сейчас, когда во влажном воздухе мешаются звуки и видения, и с незнакомого ракурса город совсем не похож на Прагу.

Покончив с бутербродом, Герман залег на краю крыши в позе снайпера, прицелился и "выстрелил" в соседний двор-колодец.

- Красиво, - пробормотал он по-английски, дитя Европейского сообщества. Не знаю уж, что там привиделось красивого его эстетическому чувству. - Спутниковая антенна.

По улице мимо нас прошли люди, но мы были скрыты от них фронтоном. Работы не затихали и по ночам.

- Ну как поживают наши Legenden? - шепотом поинтересовался Герман. Он обернулся ко мне, и я увидела его широкую улыбку. - Cheese! - и он неожиданно сфотографировал меня. - Будет прелестный кадр.

- Черный силуэт на фоне темноты?

- Нет, даже костюмчик видно, - засмеялся безумный австриец.

Хорошо же мы, должно быть, выглядим, подумалось мне. Герман в темно-зеленом комбинезоне и черной ветровке (он так и по жизни одевается), я в серых джинсах и синей куртке с нашивками какой-то благотворительной организации - курточку пришлось одолжить. Ни дать ни взять, спасатели… чего?

Я спросила Германа, а он ответил:

- Наверное, спасатели пражской таинственности. Пражской загадки…

- Но люди, которые работают внизу, делают для этого куда больше.

- Конечно, но мы тоже участвуем. Мы храним моменты! - он легонько постучал по камере.

У меня затекли ноги от сидения на корточках. Я встала, выглянула за парапет и, убедившись, что нас не видят, пошла по крыше по направлению… гм, к центру города.

- А правда, что один русский поэт писал: русская женщина войдет в горящее шале?..

Австриец!..

- Шале! В горящую избу!

- А в оцепленную зону затопления, гляжу, войдет, - догнал меня Герман, запихивая термос в рюкзак.

Квартал казался бесконечным. Я вспомнила, какое жутковатое впечатление он производил на меня в "мирное время". И это тот жизнерадостный стиль, пришедший из Парижа и Вены, но в Праге обретший особую жизнь: Сецессион.

- А ты не поинтересовался, нет ли тут чего-нибудь от… Альфонса Мухи? - спросила я.

- Муха? Гм, может, и есть, но на крыше - вряд ли. Ты лучше скажи, как идут дела с твоими легендами.

Дела были не очень. За два часа я сделала в блокноте всего пять кратких записей, из них три - за пределами Карлина. И все это были скорее детали, комментарии к цифровым снимкам.

Неужели вдохновение покинуло эти места? Неужели это та Прага, которая, по многочисленным признаниям ее гостей и жителей, обладает неимоверным магнетизмом и рождает легенды из ничего, даря их тем, кто знать не знает о подобных вещах?..

Неужели этот заброшенный отсыревший квартал, обернутый полосатыми лентами, - часть "мистической столицы Европы"?

Мы спустились по узкой металлической лесенке на крышу последнего, углового дома. Двигаться приходилось с осторожностью: предыдущие крыши были очень опасной формы. А нам взбрело в голову пройти квартал из конца в конец по крышам.

В Праге, знаете ли, так и тянет все попробовать самому. Вот и я спускалась вслед за Бауманом по шаткой ржавой лестнице, явно не для нас предназначенной.

- Стоп, - сказал Герман, ступив на крышу. - Это еще откуда?

- Что? - отряхивая колени, я обернулась и ахнула.

Издали и правда не было видно ничего такого! Ни красивой пустынной площади, немного жалкой и заброшенной, ни странной церкви слева от нее.

Было темно. Наверное, обычно здесь горели фонари, но и тогда она была бы весьма мрачной. Даже при свете дня, пожалуй.

Темный суровый неф с едва заметными высокими окнами. В контраст с приземистым фасадом - две башни, острые силуэты которых были подчеркнуты светлой краской.

Черно-белая церковь в почти полной темноте, на фоне какой-то стройки. Или весь район стал похож на стройку?

- Брр, - сказала я.

- Да-да, - кивнул Герман. - Что-то знакомое. Я тут был, наверное…

- Кажется, я тоже… но не на крыше, конечно, на площади. - Меня осенило. - Я тут гуляла. Это костел… Кирилла и Мефодия, нет?

- Тупица я, - Герман постучал себя по лбу. - Я не ожидал, что мы сюда попадем. Я ее сам фотографировал. С той стороны, из-за забора. Но это будет кадр!

В нем проснулся такой азарт, что мне было не угнаться за ним. Запечатлев здание просто так, он соорудил на парапете какую-то инсталляцию, зажег свечку (и свечку с собой нес?) и заснял все сразу. Не думаю, что что-то вышло из такой фотографии.

- Садись, - сказал он мне, усадил меня на краю крыши, кинул рядом художественным образом свой рюкзак и подал мне термос. - Пей. "Крышелазы на привале". - Щёлк.

Я достала блокнот.

- Двадцать три… сколько времени?

- Опомнись, пятнадцать минут первого уже!

- С добрым утром. Ммм, так как бы записать?

- Пиши: "Крыша в районе…" э, "…к востоку от костела Кирилла и Мефодия в Карлине."

- Шухер, - шепнула я и прижалась к крыше.

Мы на минуту затаились.

- Показалось, - выдохнула я.

- А что показалось?

- Шаги, - я пожала плечами.

- Шаги… шаги, музыка. - Герман вновь листал свою книжку при свете фонарика. - Нет ничего такого. Пиши новую легенду!

Я только усмехнулась.

- Напишу, - кивнула я, отхлебнув чаю прямо из термоса.

- Только не говори, что тебе теперь почудилось, - задумчиво прислушался Герман и блаженно заулыбался. - Ничего не слышно. Ты пей, пей.

Я потрясла термос. Осталось немного.

- Ты больше не хочешь?

- Я и так уже почти всё выпил.

Я продолжала кивать.

- А ты точно ничего не подливал в чаек?

- Не-а. Был бы я пьяный, я бы сейчас начал болтать по-французски, - засмеялся Герман. - Соф, у тебя диктофона нет?

Пока Герман говорил по-немецки и потому звал меня "Зоф".

- Я бы не была Зоф, если бы у меня не было диктофона! А зачем?

- А просто так.

- Прочитал бы хоть какую-нибудь историю.

И я включила запись, а в блокноте записала в рамках прикола:

"00.20. Небольшой концерт в Карлине."

 

Конечно, утром, когда я еще отсыпалась, Герман проявил пленку и позвонил мне в гостиницу. Разбуженная его полным энтузиазма голосом, я откопала подробный план Карлина.

- Ты помнишь, как мы шли?

- Ну да, конечно. - Для уверенности я вела по схеме пальцем: двор, сквер, улица, гостиница… как это? - …Только я не понимаю, куда же мы пришли.

- Вот, и у меня были сомнения, - хихикал в трубку Герман. - И на сколько мы промахнулись?

Промахнуться на пару улиц тут - обычное дело, знает любой турист. "Куда кривая выведет" - это про Прагу.

- Мы не промахнулись, - пробормотала я, глядя на план: где же мы шли? - Выходит, как будто для нас несколько кварталов слились воедино, улицы между ними исчезли, вместо них - только крыши…

- Забавно. А теперь включи-ка вчерашнюю запись.

Что я и сделала. Отчетливые звуки органа и наш шепот где-то вдалеке.

- …Красота, - сказал Герман через пару минут.

Я улыбнулась.

- Да ты пиши, пиши свои легенды. Я тебе после обеда фотографии принесу, увидишь.