Предательства совершаются чаще всего

не по обдуманному намерению,

а по слабости характера.

 

Франсуа Ларошфуко

 

Пятый час они шли за подраненным оленем, уходя всё дальше и дальше, в тайгу. Ориентировались по цепочке кровавых следов, оставляемых раненым животным на снегу. Упорство гнало людей вперед, и они скользили на лыжах, стараясь быстрее настигнуть зверя. Матёрый, старый олень умело запутывал следы, стараясь оторваться от настырных охотников. Он, словно издеваясь над людьми, петлял по тайге, уводя их в самые непроходимые места. Короткий зимний день подходил к концу. Серые сумерки неотвратимо надвигались на тайгу. Усталые и злые, они остановились на берегу замерзшей реки и вдалеке заметили удаляющегося сохатого. Олень заметно ослабел. Он шатался из стороны в сторону, временами припадая на передние ноги. Люди, забыв об усталости, обрадовано ринулись вниз с высокого берега.

Сергей, спускавшийся первым, правой лыжей налетел на сук, торчавший над землёй. Он потерял равновесие, его подбросило в воздухе, перевернуло и, со всей силы, ударило о землю. Егору, ехавшему следом, в последний момент удалось объехать опасное место. Он осторожно съехал вниз, по быстрому скинул лыжи и подбежал к другу. Тот лежал, раскинув руки, на спине и стонал. Из уголка рта, на снег, стекал тонкий ручеёк крови.

-Ё-моё. Под ноги смотреть надо, - Егор попытался приподнять друга.

Сергей закричал от боли, закашлялся, а из его рта вылетел сгусток крови, обрызгав Егора. Он осторожно, что бы ни потревожить, осмотрел раненого. Познаний в медицине хватило, что бы понять - у друга сломан позвоночник. Это значило, что надо как можно быстрее выбираться к людям. Иначе, без медицинской помощи, друг умрёт. Лыжи при падении он сломал и теперь, они ни на что не годились. Из той пары, которая осталась, Егор сделал подобие волокуши. Осторожно переложил на них друга и двинулся в долгий путь домой.

 

***

 

Погода буйствовала не первый день. Всё это время сильный, порывистый ветер кружил снежные хлопья в неистовом, фантастическом танце. Всё скрылось за пеленою снега идущей непрерывной стеной откуда-то с запада. Но к концу третьего дня, после обеда, снег падать прекратил, а затем утих и ветер. Над бескрайними просторами, укрытыми снежным, многометровым, покрывалом, наступила долгожданная тишина. Она казалась нереальной, звенящей, и даже будто осязаемой, после снежной фантасмагории, ещё несколько часов назад бушевавшей здесь. Таёжный лес замер, боясь скинуть то оцепенение, которое всегда наступает после буйства непогоды.

Выскочил заяц-беляк и запетлял между деревьев, оставлял на снегу цепочки рваных, неровных следов. Но вот его что-то насторожило. Он остановился, приподнялся на задних лапах. Его уши стояли торчком, чутко улавливая каждый посторонний звук, глаза бусинки настороженно осматривали белое безмолвие. Опять послышался посторонний скрип, на этот раз ближе, и заяц, испугавшись, юркнул в нору. Его страхи оказались ненапрасными. Через некоторое время, из-за деревьев, показался человек, тащивший сани.

Он шёл, проваливаясь в снег почти по пояс, и это очень усложняло движение. Человек переставлял одну ногу, затем вторую и так, шаг за шагом, продвигался вперёд. Морозец стоял небольшой, от распаренного тела шёл пар, а на лице человека собирались бусинки пота, покрывая тонкой, ледяной коркой, лицо.

Каждый новый шаг давался ему всё тяжелее. Егор чувствовал, как с каждым пройденным метром, силы убывали. Он знал, что вскоре сил совсем не останется и тогда наступит конец. Он старался не думать об этом, а как машина шёл вперёд, а чтобы отвлечься, считал свои шаги. Через каждые двадцать шагов человек останавливался, садился на снег, и немного отдыхал. Долго сидеть на снегу он себе не позволял. Сразу наваливалась дремота, тело деревенело и отказывало подчиняться. Вставать и заставлять себя идти дальше, становилось всё труднее.

Следом за ним, оставляя глубокий след, медленно тащилась волокуша. Он сделал её из лыж, кое-как, перетянул верёвками, а сверху, для удобства, закинул еловым лапником. На ней лежал человек, со стороны казавшийся мёртвым. Только когда импровизированные сани дёргались, до Егора доносился слабый стон.

Егор поудобнее перехватил лямки и пошёл дальше. Поднявшись на сопку, сбросил ремни и повалился на снег прямо там, где стоял. Отдышавшись, тронул друга за плечо:

-Серёга, ты как?

В ответ тот слабо пошевелил рукой и прохрипел:

-Жив пока.

-Тогда нормально. Ты главное держись. Немного осталось. Спустимся с этой горки, а там и до посёлка недалеко. - Егор снял перчатку и голой рукой стал осторожно снимать с лица ледяную корку. В некоторых местах оно обморозилось и не реагировало на прикосновение. Егор взял горсть снега и с остервенением принялся растирать кожу.

Он обманывал и себя, и друга. До посёлка оставалось, по его прикидкам, километров тридцать, не меньше. Один бы он, возможно, дошёл, в крайнем случае, дополз. Вдвоём этот путь не осилить. Егор чувствовал, что сил в нём осталось всего ничего.

Друг зашевелился на санях, пытаясь приподняться.

-Что ты дёргаешься? Лежи, береги силы, - Егор повернул голову

-Слышь, Егорка. Ты только не бросай меня. Не хочу я умирать здесь один, - неожиданно прохрипел Серёга, разлепив обветренные губы. Каждое слово давалось ему с трудом. Он говорил с придыханием, тяжело выталкивая из себя каждый звук. - Жена у меня дома, скоро родить должна. Как глупо всё получилось.

Он закашлялся тяжёлым, сухим кашлем и замолчал.

-Успокойся, - Егор, прекратив растирание, взял в рот горсть снега, задумчиво пожевал. - Не брошу я тебя. Если подохнем, то вместе. А что глупо всё получилось - в этом ты прав. Кто же знал, что так всё нелепо выйдет.

Егор тяжело встал, утоптал снег вокруг саней, и стал осторожно спускаться в долину. Приходилось идти осторожно, всё время, придерживая сани. Иначе они грозили сорваться вниз, и увлечь за собой Егора. Но всё обошлось благополучно. Спустившись, Егор остановился, привалился к волокуше. Достал из кармана и сунул в рот обледенелый сухарь и стал его медленно пережёвывать. Съев, вытер бороду и посмотрел на друга. Оставшуюся еду, он теперь тратил только на себя. Здраво рассудив, что ему она нужнее, раз он тянет за собой такой груз. Не подкармливай он себя, то вообще ослабеет, и тогда они сгинут здесь вдвоём.

Егор одел перчатки, встал, накинул лямки, и медленно потащился дальше. На дне долины снегу было меньше чем на предгорье. Местами попадался наст, и идти стало значительно легче.

Часа через два изматывающего, изнуряющего движения Егор упал, в изнеможении, на

снег.

«Всё, не могу больше! - кричала каждая клетка израненного, усталого тела. - Пропади он всё пропадом! Не могу я больше тянуть эту чёртову волокушу! Сил нет!»

От усталости и от бессилия на глаза навернулись слёзы. Ему не хотелось погибать здесь, когда до дома оставалось ни так и много. Егор обтёр лицо снегом, приподнял голову, посмотрел на сани. Сергей всё так же неподвижно лежал с закрытыми глазами. Почувствовав взгляд Егора, очнулся и, едва слышно, прошептал:

-Егор, ты слышишь меня?

-Слышу, слышу, - Егор зло отвернулся.

-Далеко ещё?

-Понятия не имею. Наверное, нет, если с пути не сбились.

-Ты прости, друг, что так всё получилось, - Сергей закашлялся и задышал тяжело, с хрипом, - Ты представляешь, я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой? Такое впечатление, что парализовало всего. Не знаешь что со мной?

-Откуда я могу знать. Я, ведь, не доктор.

-Нам, главное, до дома добраться. Там врачи, там поставят на ноги. Если всё хорошо, я тебе такую поляну накрою - неделю гулять будем. Серёга замолчал, на этот раз, надолго.

«Доберёмся... Ещё добраться надо... Наивный. Он что не понимает, что у него позвоночник сломан? Поэтому и руки, и ноги не двигаются. В лучшем случае, инвалидом останется на всю жизнь. И Наташка его наверняка бросит. На черта он ей такой нужен?»

Егор осмотрелся вокруг. Насколько хватало глаз, кругом, простиралась белая пустыня. В этих местах он бывал, ещё с отцом, лет десять назад и примерно представлял, где они находятся. Что бы выбраться, им нужно было пройти по плато километров пять и миновать лес, видневшийся на горизонте. А там уже можно было выйти на зимник, по которому лесовозы вывозили лес с зимних делянок. Если удастся преодолеть этот путь, то можно сказать, что они спасены. Лесовозы ходили довольно часто, стараясь вывезти лес до весенней распутицы. Кто-нибудь их наверняка подобрал бы.

Но эти последние километры оказались непреодолимым препятствием. Егор чувствовал, что дальше двигаться не может. В глазах всё время стояли радужные круги, как средство сильной усталости и постоянного недоедания. Молодое, тренированное тело исчерпало себя и отказывалось повиноваться. Мозг ещё был готов двигаться вперёд, но тело ему уже не подчинялось. Наступал предел человеческой выносливости.

Егор ещё раз посмотрел на сани. Серёга впал в забытье, и казалась, умер. Он лежал, не шелохнувшись, устремив острый подбородок в небо. Егор подполз к нему, поднёс рукавицу ко рту. Тут же образовалась влажная проталина.

«Жив ещё, - Егор отвалился от саней и тоже закашлялся. Когда кашель закончился в его мозгу, неожиданно, родилась страшная и пугающая мысль: - Лучше бы ты умер. Освободил бы и меня, и себя. Не могу я тебя больше на себе тащить, а ты всё равно не жилец. Вдвоём нам не выбраться, а у одного есть хоть какой-то шанс».

Он старался отогнать её от себя, испугавшись того, что пришло ему в голову. Старался, но не мог. Мысли приняли иное направление. Они метались в его воображение, но нужного ответа не приходило.

«Если оставить его здесь и попытаться добраться до людей? Нет. Слишком далеко. К тому времени он замёрзнет или волки разорвут... Что тогда делать? Надо уходить, спасаться самому. Я уверен, что Серёга поступил бы точно так же».

От долгого сидения на снегу Егор замёрз. Всё тело одеревенело, и было словно чужое. Он с трудом встал, но его тут же повело в сторону и опрокинуло на снег. Мозг затуманился, перед глазами встала белая пелена. Егор немного полежал с закрытыми глазами, собираясь с силами. Кое-как приподнялся, встал на ноги и неровной походкой, шатаясь из стороны в сторону, пошёл прочь. Отойдя шагов на двадцать, Егор остановился, посмотрел назад.

Поднялся небольшой ветер и пошёл снег. Он почти засыпал сани и человека, лежащего на них. Егор постоял, потом развернулся и пошёл назад. У саней он остановился, рукой смёл снег с лица Сергея, и в последний раз посмотрел на друга.

-Я не могу тебя здесь бросить. Для тебя так будет даже лучше. Прости и прощай.

Такое впечатление, что Сергей услышал его. Он открыл глаза и посмотрел на Егора. От неожиданности тот отшатнулся и сделал шаг назад. Но, собрав остатки воли в кулак, тут же навалился всем телом на друга и закрыл тому рот рукою.

-Ты что?! - последнее, что услышал Егор, но руки не отнял.

Он почувствовал слабое сопротивление, но продолжал давить всё сильнее, насколько хватало сил. Вскоре человек под его рукой перестал трепыхаться и затих. Егор отнял рукавицу и увидел, что лицо друга перекосилось от боли, а глаза всё так же открыты и смотрят мимо него, куда-то вдаль. Но это были уже взгляд мёртвого человека, и от этого становилось страшно. Егор стянул, искусанную зубами Сергея рукавицу, и пальцами попытался закрыть глаза. Это сделать не удалось и тогда, он снял с плеча вещмешок и положил его на голову Сергея.

Поднявшись, Егор, не оглядываясь, побрёл прочь.

 

***

 

Человек двигался как в забытьи. Падал и поднимался. Падал и снова поднимался. И так бессчетное количество раз. Все его действия были направлены на одно - жить. Иногда он был не в состоянии идти и тогда полз, оставляя после себя глубокую борозду. Рукавицы он где-то потерял, но не заметил этого, а всё так же, в забытьи, продвигался вперёд.

Волчья стая настигла его, когда до спасительной лежневки было уже рукой подать. Он потерял сознание, а когда очнулся, то увидел вокруг себя волков. Они сидели кругом, в центре которого находился человек. Он привалился спиной к сосне, понимая проблеском сознания, что вот и настал конец. Он уже не боялся смерти, а ждал её как искупление за тот грех, который совершил.

Волки были сыты. Они не торопились разделаться со своей добычей, звериным чутьём безошибочно угадывая - жертва от них ни куда не денется. Человек осмотрелся, решая, кто нападёт первым. Здоровый вожак сидел немного впереди и скалился, показывая огромные клыки. Стая, нетерпеливо поскуливая, ждала своей очереди. Но вот вожак зарычал, весь подобрался и прыгнул.

Последним усилием воли человек, за мгновение до того, как волчьи клыки добрались до него, мёртвой хваткой вцепился в шею волка и повалил на снег. Его руки свело судорогой и казалось, что уже ни какая сила не сможет их оторвать. В этот момент остальная стая, вслед за вожаком, ринулась на человека и стала рвать его на части.

Вскоре всё было кончено. Волки, облизываясь, разошлись в стороны, и вся стая, ведомая вожаком, помчалась в тайгу. Через некоторое время на поляну осторожно, крадучись, вышел молодой лисёнок. Он принюхался, поведя чутким носом по ветру. Не заметив ничего подозрительного, осмелел, и принялся слизывать кровавые пятна на снегу.

К вечеру поднялся сильный ветер и окончательно замёл следы кровавого пиршества.