Николай, высокий и худощавый подросток, долго рассматривал расписание пригородных автобусов.

"Вот незадача", - подумал он, - "больше нет автобусных рейсов, а поезда - семь часов ждать".

Он приехал в районный город поездом, сегодня утром, чтобы на субботнем рынке купить кое-что по мелочи для дома. Пробежался по магазинам, закупил все необходимое и отправился на автобусную станцию, чтобы успеть на полуденный автобус, идущий в их поселок, но опоздал на пять минут, и теперь стоял в размышлении что делать.

Хочешь или не хочешь, а нужно ждать до вечера, и юноша огорчился: "хуже нет - ждать и догонять". Делать все равно было нечего, и он снова подошел к стенду и стал внимательней изучать расписание движения автобусов.

"Через полчаса в деревню Луги идет, а оттуда до нашего села всего-то девять километров, два часа ходу", - обрадовался он, но вспомнил наказ матери, которая, предусматривая возможность такого случая, сказала:

- Если не успеешь на наш дневной рейс, то не вздумай до Лугов ехать. Оттуда пешком пойдешь в такой мороз, не заметишь, как в дороге замерзнешь!

В свои четырнадцать лет Николай прислушивался к словам старших, поэтому решил не ехать этим рейсом и пошел в зал ожидания автобусной станции, сел на скамейку у окна и стал наблюдать через него за происходящим на улице, коротая время до вечера.

Когда прибыл небольшой львовский автобус, следующий в деревню Луги, мальчик стал смотреть на него.

"Мало пассажиров сегодня", - почему-то подумал он, насчитав всего десять человек, севших в автобус.

За десять минут до его отправления, Николай решительно встал, подошел к кассе и купил билет до станции Луги.

"Как-нибудь добегу до дома", - оправдывался он, сидя в тряском автобусе, - "мороз не такой уж и большой сегодня: градусов двадцать пять всего. У меня валенки на ногах, двое брюк надето, свитер, зимняя тужурка и кроличья шапка с шерстяными рукавицами. Нет, не замерзну, и к трем часам дома буду".

Когда автобус тронулся в путь и минут через десять выехал за пределы города - впереди замелькал привычный ландшафт зимнего леса в снегу - подросток совсем успокоился и стал думать о своих мальчишеских делах.

За окном приветливо светило солнце, юноша радовался, что едет домой, а не сидит на станции. Когда стало жарко, он расстегнул даже тужурку: в автобусе были включены печи. Мальчику казалось, что и на улице тоже тепло.

Выйдя на конечной станции из автобуса, Николай вскинул за плечи небольшой рюкзак и направился мимо разбитой церкви к дороге, ведущей через лес в его поселок.

По скрипу снега под ногами юноша понял, что мороз был нисколько не меньше, чем утром. Но беспокойства это у него не вызвало, потому что холода он не чувствовал. Проселочная автомобильная дорога была очищена от снега и накатана колесами грузовиков, перевозивших по ней, в рабочие дни, срубленные деревья.

В лесу оказалось теплее, чем на равнине. Дорогу мальчик знал хорошо - был в этой деревне не раз.

Николай уверенно шагал по дороге, вплотную к которой подступал сказочный лес, причудливо прикрытый белыми шапками снега. Юноша наблюдал на нетронутом снежном покрове следы животных, приближавшихся, видно, к дороге, пытаясь определить, что за зверь пробегал здесь.

Через пятьдесят минут ходьбы, за которые было пройдено четыре километра, не меньше, Николай увидел ответвлявшуюся дорогу, накатанную лошадиными упряжками. Дорога эта шла вдоль быстротечной речушки, неширокой и местами замерзшей, которая своим руслом делила пополам огромный луг, где летом всегда заготавливали сено жители поселка. Эта дорога сокращала путь до дома на целый километр, и ею часто пользовались пешеходы.

Юноша посмотрел сверху на узкую дорожку, извивающуюся змейкой к горизонту, и решил пойти по ней.

"По лесу - пять, а через пойму - всего четыре километра пути", - подумал он, спускаясь с проселочной дороги вниз, на пешеходную тропу.

Через пятнадцать минут Николай понял свою ошибку, но возвращаться назад не хотел, надеялся добраться до кромки леса, манящей к себе путника узкой полоской на горизонте.

В низине, где пролегала "лошадиная дорога", воздух был сырой, насыщен испарением от незамерзшей воды речушки. Кроме того, вдоль нее создавались сильные потоки воздуха, которые, как через трубу, тянули по пойме реки.

Николая охватил озноб, лицо немилосердно прожигал морозный и сырой ветер. Юноша часто снимал рукавицы и тер лицо руками, восстанавливая в нем кровообращение. Когда замерзали руки, запихивал их в карманы тужурки, пытаясь там их согреть.

Хуже всего обстояло дело с коленями мальчика. Холод проникал сквозь материю брюк и холодил ноги, между короткой полой тужурки и валенок так, что он ощутил в них покалывания.

Николай понял, что может замерзнуть и не дойти до дома. Он оглянулся назад, но возвращаться уже не было смысла: половина пути пройдена.

Он почувствовал приступ паники и отчаяния, злости на самого себя. Он много бы отдал сейчас за то, чтобы снова вернуться на дорогу в лесу или, еще лучше, на автобусную станцию. Чтобы там дождаться своего поезда и в теплом вагоне доехать до дома, где его встретят родные, накормят ужином и расспросят о том, что нового он видел в городе. Но уже ничего нельзя было вернуть, и нужно как-то выбираться отсюда, до леса.

"А там будет теплее", - подумал Николай и надвинул на глаза шапку, затолкал руки под мышки и, пригнувшись к земле, пошел по тропе дальше. Сырой ветер морозил лицо, забирался под одежду мальчика, сковывая холодом ноги, которые стали плохо сгибаться.

Метров через пятьсот юноша увидел Настю, идущую ему навстречу. Она была его одноклассницей, и они дружили с первого класса. Николай обрадовался ей и закричал:

- Настюха! Как ты догадалась, что я этим автобусом поеду?

- Вот, догадалась! Да ты замерз совсем, идем под елку, там можно присесть, я тебя согрею.

Настя подхватила Николая под руки и повела к дереву, стоявшему одиноко недалеко от тропы. С одной стороны ствола дерева снега не было, проглядывала засохшая трава. Девушка осторожно усадила школьного друга на землю, прислонив спиной к дереву, быстро скинула свое пальто и прикрыла им юношу.

- Сейчас тебе будет теплее, ты согреешься, и мы пойдем домой. Ты только не засыпай! - говорила она, руками отогревая его щеки.

- Настя! Ты сама замерзнешь, надень пальто и садись рядом со мной, - Николаю стало так тепло, что его потянуло в сон, и он с трудом разлеплял свои губы, уговаривая девушку одеться.

- Не беспокойся обо мне, мне совсем не холодно, - успокаивала юношу девушка. Она опустилась на землю рядом с ним и обняла его руками.

- Ой, у тебя щеки совсем белые от мороза, давай я дыханием их согрею, - девушка стала осторожно дуть на щеки юноши, затем прикоснулась к ним губами.

Николай почувствовал на своем лице Настины губы, ему стало еще теплее. Вдруг он ощутил боль в щеке, вздрогнул и закричал:

- Настя! Ты меня укусила, перестань, пожалуйста, мне больно!

- Просыпайся! Приснилось, нет здесь Насти! Вставай, я тебя довезу до дома, - услышал Николай мужской голос и почувствовал, как кто-то трет его лицо снегом. Юноша окончательно проснулся и открыл глаза, увидел рядом пожилого мужчину, который стоял на коленях и, придерживая его голову, растирал ему лицо.

- Оклемался, слава Богу! А я-то думал, что за зверь у елки сидит, а здесь человек оказался, - мужчина помог Николаю подняться на ноги и, придерживая его за плечи, повел к лошадиной упряжке, стоявшей на дороге. Он усадил парня в просторные сани, куда было набросано, для тепла и мягкости, сено и прикрыл его тулупом, лежавшим тоже там.

- Но, пошла! - крикнул незнакомец, и, когда упряжка тронулась, спросил:

- Ты, как здесь оказался, в мороз?

- Эх! Молодо - зелено! - запричитал мужчина, выслушав рассказ Николая, - нельзя шутить с природой. Она не любит беспечности и глупости, жестоко мстит человеку за его неразумность. Это надо же, в такой мороз отправиться пешком в такую даль, да еще через это гнилое место. Тебе повезло, что сегодня я должен дочь, на станции, где ты живешь, встречать. Она вечером приедет из большого города, а я пораньше выехал, хотел до поезда свояка навестить. Он, аккурат, у станции живет, ты его должен знать - Дмитрием его зовут. Ты подхвати еще снега, потри щеку справа, а то не отошла она, совсем белая.

Николай протянул руку из саней и, схватив снег, стал оттирать щеку. Лицо его горело, в замерзшие сосуды щек стала поступать кровь, было очень больно, но юноша ничего не замечал, радуясь жизни и размышляя о причудах судьбы:

- Дмитрий, что жил у железнодорожной станции, к которому ехал его спаситель, был отцом его Насти.