Александр Миронов.

От всех болезней.

Рассказ.

 

После ушиба коленного сустава, Тихон Андреевич занемог. Травматолог выписывал ему всевозможные мази, одна пахучее другой, прогревания и непременный покой, - это означало, сидеть дома и не ходить на рыбалку. Была у старика одна радость в жизни, и той лишился.

Прошла осень, половина зимы, а улучшений не было. Только ягодицы отси-дел, да, кажется, геморрой нажил. Ладно бы физические страдания, тут еще душевные ничуть не лучше. На днях хирург намекнул: мол, что мучиться, старина? Давай, мы тебе ее, ногу, укоротим наполовину?.. Пошутил, быть может, а у Тихо-на Андреевича сердечко екнуло: ах ты, матушки! Да за что это ему такое наказание на старости лет?.. Напала тут на старика тоска. Отчего запечалился он, и предстоящий праздник, Новый год, стал ему не в радость.

На Новый Год из деревни приехала погостить родственница, тетушка Агния Минаевна. Старушка древняя, сморщенная, но еще проворная и непоседливая, решившая на исходе дней своих побывать у родственников, посмотреть на них и попрощаться видно.

Увидев Тихона Андреевича хромающим и с "куклой" на ноге, немало удивилась.

- Тиша, ты пошто это? Какой лешак над тобой так пошутковал?

Тихон Андреевич, пригласив гостью в креслице, с горечью поведал о своей беде.

- Ну и чо тут особова? Ушибил да и ушибил. Полечил бы, - простодушно сказала она, выслушав племянника.

- Так хожу к доктору.

- Ну и он чо?

- Лечит, Агния Минаевна. Прогревания, мази... Да ни хрена не помогает. Наверно, резать будут. Боятся, видно, что гангрена начнется.

- Ай-яй! Ну, племяш, и дела... Как же ты без ноги-то? Войну прошел, пейсат годков после нее отбегал, а теперь отдай ногу за здорово живешь?

- Побегал, теперь пусть попрыгает, - недовольным голосом проговорила Анастасия Егоровна, жена старика, строгая женщина. Не любила она его рыбалку. Рыбы в реке нет, а ходит только зря время и ноги убивает. Вот и добегался.

Тихон Андреевич промолчал, а гостья сочувствующе поцокала язычком.

- Ну, ты не кручинься больно-то, - сказала Агния Минаевна. - Дай-ка я посмотрю ноженьку.

Старик недоуменно повел седой бровью; дескать, а ты причем тут, доктор что ли? Однако живое участие старушки тронуло его. Он стал разматывать колено. А, сняв тампоны с какой-то вонючей мазью, озабоченно проговорил:

- Вот, смотри, Агния Минаевна. Маята моя…

Перед глазами старушки возникла дряблая бледно-синяя, с желтоватым отливом опухоль, стекающая под колено.

- Ай-яй! Ты ж ногу-то совсем запарил, - старушка сокрушенно покачала головой. - Ить ты ее, бедную, так живьем задушишь.

- Так это, врач мне так велел...

- А-а... Ему, конешно, виднее. Может по его, по ученому, оно так и надо, но, по-моему, Тиша, это худо. Она ить тоже, милок, живая организма, без воздуха-т не может.

Тихон Андреевич, не зная, что сказать, неуверенно пожал плечами.

- Перелома-то нет, Тиша?

- Рентгеном светили, вроде бы нет.

- Ну, тогда ничего страшного. Тогда ноге отдохнуть надо. Потом полечим. А счас пусть подышит, не укутывай.

Тихон Андреевич, не зная, какому Богу молиться, уступил старушке.

День прошел у стариков за чаепитием да за разговорами. Немножко собственной смородиновой настоички приняли, отчего Тихон Андреевич повеселел, отвлекся от грустных мыслей. Может быть, на него как-то обвораживающе подействовал воркующий говорок бабки Агнии, ее понятливость и рассудительность. И под эти разговоры ему припоминались детские годы, деревня, мистические тайны вокруг самой Агнии и ее матери, нелепицы про них. Их даже побаивались и называли ведьмами. Тихон Андреевич с интересом посматривал на Агнию Минаевну, на ее маленькие ручки. Что ж она этакого придумала? Приехала без лекарств, без мазей, и лечить берется? Может массажировать будет? Тихон Андреевич поморщился от предчувствия боли: не дам! – решил.

- Ну вот, - сказала старушка, осмотрев вечером ногу. - Уже лучше. Видишь, и опухоль порозовее стала. А ты ее душить, голубушку. Этак можно всякую живую организму извести. Воздуху ей не хватало, вот она и выцвела... Ты, Настьюшка, - обратилась она к хозяйке, - дай-ка что-нибудь из тряпочек, какие тебе не нужны. Можно ваточки кусочек. Пусть Тиша себе компрессик сделает. Примочку на ночь... Иди, Тиша, в туалет, побрызгай на вату и привяжи к ноженьке.

- Чем побрызгать, водой?

- Пошто водой? В моче, милок. Побрызгай на ваточку и к ноге привяжи. Ты чо, забыл, чем в деревне лечатся?

- Дак это... разве ж это медицина?

- Иди, Тиша, иди. Слушай, чего я говорю.

Тихон Андреевич пожал плечами, но противиться не стал, похромал в туалет.

Вскоре он вернулся с "куклой" на ноге. Старуха, удовлетворенная ее видом, разрешила лечь в постель.

- Теперь, милок, отдыхай. Если сможешь соснуть - усни.

И старушки ушли на кухню, предоставив Тихону Андреевичу покой.

Уснул старик на удивление быстро. Может, тому поспособствовали настоичка, а может какое-то волшебство, каким обладает тетушка. И спалось неплохо, хоть и снилось ему что-то несуразное. Как будто бы он сорвался между бревен и ни одной ногой, а весь. Ухнул по самые ноздри и каким-то образом оказался, чуть ли не на середине реки. Вода в ней густая черная, как черничный кисель, и он в ней тонет. Гребет к берегу руками, а ноги вязнут. И будто бы не одна нога, а все тело немеет. И чем больше он старался выплыть, тем слабее становился сам и тем глубже увязал в черной жиже. Его охватил страх... Откуда-то появляется тетушка Агния. Плывет она на одной лишь лыже и против течения. Стоит на необычном плавучем средстве и, ловко балансируя на нем, гребет деревянной лопаткой, на-подобие тех, что в деревне бабы хлеб сажают в печь.

- Хватайся, милок, за веревочку! - говорит она и подает конец нитки.

Тихон Андреевич ухватился за нее и поплыл, как на буксире. И все пережи-вал, боялся, как бы ниточка та не оборвалась... Проворная, однако, старушка.

Утром тетушка примочку приказала снять. Что Тихон Андреевич исполнил с удовольствием. С брезгливым выражением на лице вымыл ногу и, притом, с мылом. Уж очень дерьмовое старушка выдумала средство. Как-то срамно и несерьезно им пользоваться. Но уступил он ей. А куда деваться? - когда ничто не помогает: ни врачи, ни мази.

А Агния Минаевна приговаривала:

- Ничо, ничо, милок, отойдет твоя ноженька, отойдё-от, - припевала она, при этом утвердительно покачивая пегой головкой.

Старик недоверчиво помалкивал. Но исполнял ее приказания изо дня в день.

Однажды по телевизору показали "Здоровье", и какой-то худощавый доктор, кандидат наук, о народной медицине разговор вел. Он демонстрировал картинки с травами, их плоды и рекомендовал применение настоев. На что Агния Минаевна утвердительно подергивала головкой, соглашаясь с ним, и все приговаривала:

- Эх, милай, мою бы матушку теперь, она-то знавала травки. Она бы уж подсказала, как ими пользоваться, как настоички делать... Запретили ей врачевать. Умерла, и половины того, чо знала, не передала мне. Боялась за меня, видно. Я-т тоже глупая была, не училась...

Где-то на четвертую ночь, старику опять приснилась какая-то ерунда. Будто бежит он от преследователей, да так шустро, как не бегал на фронте во время отступления в сорок первом году под Могилевом. Только преследовали его на этот раз не немецкие танки, а два доктора, здоровенный детина травматолог и хирург, который почему-то держал в руках рентгеновскую трубку, как молоток. Бежал от них Тихон Андреевич и чувствовал, что есть в нем силы, уйдет. Не на того, хлопчики, напали...

Вскоре старушка заторопилась дальше, к другим родственникам. Может она и призадержалась бы, если б племяннику не было лучше. Но он ходить стал, и пугающая опухоль с ноги спала.

На радостях Тихон Андреевич хотел было старушку сам проводить до вокзала, но та запретила. Отправил с ней жену.

- Ну, тетушка, большое тебе спасибо! - Тихон Андреевич обнял и трижды расцеловал старушку. - Спасибо тебе, матушка, спасла. Чисто от смерти ослабонила. Мне уж и не думалось, что все так пройдет. Ведь под нож хотели. Гангрена, шутка ли?..

- Врачи, чему их только учат? - сказала Анастасия Егоровна.

- Вы уж на врачей шибко-то не серчайте. Они ить люди подневольные. Они б рады лечить лучше, да, видать, не знают чем. А у нас спрашивать, зазорно видно. Вот и мучают людей и сами мучаются. А пилюля, мази, что они? Обман. Но ты, Тиша, все-тки слушай их. У них тоже есть кое-чо дельное. Их наука, да свой опыт, вот и вылечишься. Сам не плошай, коль прихворнёшь.

- Не сплошаю...

Уехала старушка, дай Бог ей здоровьица. Уехала Агния Минаевна, а в душу, в сознание племянника запала, прямо-таки въелась, убежденность в магическую силу народной медицины. Особенно в тот способ, каким пользовала тетушка. А когда, где-то через год, соседский мальчишка отшиб себе копчик о каменную ступеньку (поторопился, видать, торопыга и упал), занемог, и проверенное средство на удивление ему тоже помогло, то тут уж у Тихона Андреевича совсем отпали всякие сомнения в его целебные свойства.

...В тот год эпидемия гриппа случилась. Анастасия Егоровна еще крепилась, а вот Тихона Андреевича он свалил. Температура, кашель, чих. И что самое неприятное - насморк. Нос раздуло, дышать нечем. Ночью так совсем задыхался. Врач капли выписал, рекомендовал ингаляции делать, да только все попусту. Ничего не помогало. Измаялся, сил нет. Воздух, как рыба, открытым ртом глотал. Тоска, тоска настала зеленая...

Однажды Анастасия Егоровна проснулась среди ночи. Сквозь тюлевые занавески в спальню лунный свет просачивался, и в комнате было относительно светло. Проснулась от резкого запаха мочи.

- Не он ли подмочил репутацию? - подумала женщина о муже и приподнялась на локоток.

Тихон Андреевич лежал на спине, слегка запрокинув голову, и тяжело похрапывал открытым ртом. У него на носу лежала какая-то тряпка. Анастасия Егоровна, увидев ее, не поверила было промелькнувшей догадке. Приблизилась носом. Точно! - запах источала она.

- Ах ты, старый дурак! - воскликнула Анастасия Егоровна, и через мгновение костистое тело старика брякнулось с кровати об пол.

- Хак! - крякнул Тихон Андреевич. - Ой! Что это, Стасюшка? - загнусавил он, садясь на еще теплые подушечки. - Землетрясение?

Он испуганно вертел головой, видимо, ожидая падение чего-нибудь сверху.

- Дурачина! Ты зачем на нос примочку намотал?

- Так, Стасюшка, не от хорошей жизни. Лечить ведь нос надо. Отгниет, паразит, - он виновато моргал глазами, руками ища тряпку на полу.

- У тебя, что в носу, гангрена али чирей?

- Дык это, а вдруг поможет?..

- Слушай, не доводи меня до греха. Ведь стукну чем-нибудь. Иди в ванную, там лечись хоть г.....м!

Тихон Андреевич поднялся и, виновато покрякивая, поплелся в ванную. На ингаляцию.