8. Третьяк

 

Был холодный и полный тревоги февральский вечер. Холодный он был потому, что отключили тепло. Батареи были холодными. На окнах спальни был лед. Кончился ли уголь в котельной, или в очередной раз лопнула труба, нас мало интересовало. Этой ночью решалась судьба хоккейных золотых медалей на Зимних Олимпийских играх в Инсбруке. Мы шли в костелянную получать дополнительные матрасы и одеяла.

- А восьмиклассники смотреть будут, - огорошил нас Жижин Павел.

- Это как? Где?

- Василий Исаевич еще днем принес свой телевизор в кабинет на первом этаже. Восьмиклассники ему помогали. Сказал, что лучшим из них позволит ночью смотреть финал. А я уже договорился с Досегаевым Валерой, чтобы он сообщал нам счет во время перерывов.

Павел стал сразу же героем. Мы забыли о холоде и освежали в памяти хоккейные матчи нашей сборной, которые смотрели на каникулах. Сначала - новогодний матч с Монреалем: 38 бросков (против наших 13-ти) по воротам Третьяка и ничья. Потом с Филадельфией, когда не просто, а намеренно сбили нашего кумира Валерия Харламова. Наши в качестве протеста покинули лед. Их заставили вернуться, да еще и наказали двухминутным штрафом. Вспоминали как бостонцы «срезали» клюшкой Бориса Михайлова. Воспоминания прервал Петров Миша:

- Кто хочет спать в тепле? Поднимите руки!

- Ну вот, только забыли о холоде, - раздраженно хмыкнул Мартынов Игорь.

- Ребята, способ проверенный. Сначала нужно сделать норку: заправляем первое одеяло под матрас, поверх кладем дополнительный матрас, покрываем его сверху одеялами и подворачиваем их.

- Удивил!? – недовольно пробурчал Мартынов.

- Так это еще не все. Главное – нужно раздеться догола!

- Нам сказали спать в одежде, - упорствовал Игорь.

- В одежде замерзнете, - стоял на своем Петров Миша.

- А почему так лучше? – примирительно спросил я.

- Да как же вы не понимаете? – кипятился Петров. – Тепло будет быстрее накапливаться, особенно если выдыхать через рот. И тепло будет через час-два.

- Сомнительно, - сказал Ефимов Вася.

- Если лечь без одежды, то ты почувствуешь самую маленькую дырочку и закроешь ее, - не сдавался Петров - а в одежде всегда будет утечка тепла.

Едва нам выключили свет, как кто-то воскликнул:

- Спиртику бы, или теплого сигаретного дыма…

- Наши там в Австрии сейчас начнут биться с чехами, а ты спиртику. Спортсмены не пьют, и тем более не курят!

- Да брось! Не верю, чтоб для храбрости им не давали ста грамм или выкурить сигарету. На войне ж давали, а тут честь страны. Просто запретили всем рассказывать и показывать.

- Ладно, дождемся Валеру Досегаева, спросим.

Валера открыл дверь и, крикнув: «Ноль – два», побежал вниз. Но вскоре вернулся:

- Не могу смотреть, удалили Жлуктова и Бабинова. Третьяка расстреливают в упор. Если пропустит, то матч не спасти.

Валера был не только лучшим спортсменом интерната, но и знатоком спорта. Казалось, о спорте он знал все.

- Валера, а кто он – Третьяк? Откуда он?

- Он из села. Кажется, из Орудьево. Где-то под Москвой оно находится. Приняли его в хоккейную секцию нападающим, а вратаря не было. Антона Кандидова как заметили?

- Арбузы хорошо ловил, - чуть ли не хором ответили мы.

- А Третьяка как-то на ворота поставили, а он и давай шайбы отбивать, ловушки-то не было, да и вообще формы ему не дали. Шайба больно бьет, а он стоит, не уходит.

- Валер, скажи только честно, Третьяк, в принципе, может иногда курить?

- Не может. Точно не может. Устраивать из своих легких дымоход и уделывать их сажей - не для спортсмена-хоккеиста. Легкие – не руки, их не вымоешь по первому требованию. Ладно, пойду смотреть.

То ли от осознания, что матч проигран (ноль – два и втроем против пятерых), то ли действительно стало холоднее, но многие стали стучать зубами. Мои скулы также сводило от холода, и я был уже готов раздеться, как вдруг Петров вылез из своей норки и поклялся:

- Если наши выиграют, больше курить не буду.

Все зубы нашей спальни перестали стучать. Это было серьезное заявление.

- Конечно, мы герои, когда выиграть нет никаких шансов, - вновь оживился Игорь Мартынов.

- Если Третьяк не курит, то выстоит, - уверенно сказал Петров.

Тут к нам влетел Валера:

- Второй период: два-два. Третьяк – герой. Ему нужно памятник при жизни на родине поставить.

Мы вскочили с кроватей и начали кричать что-то нечленораздельное, но понятное всем болельщикам. Затем побежали разносить радостную новость по всем спальням. Наиболее отчаянные рванули с этой вестью на третий этаж к девочкам-болельщицам. Старшеклассники собрались в холле и полушепотом стали петь:

«Чтобы тело и душа были молоды,

Были молоды, были молоды,

Ты не бойся ни жары и ни холода…».

Вдруг на первом этаже раздался победный крик. Мы поняли – победа. Наши выиграли…

Весной мы сидели в лесу около костра. Ребята набрали каких-то старых стеблей с мясистой внутренностью, разжигали их с одного края и курили. Предложили и мне.

- Нет, - сказал я, - Петров же не курит.

А много позже мне попалось признание Владислава Третьяка о той победе над чехами «…в тот вечер я выпил стакан водки. В первый и последний раз в жизни».

 

13 января 2010 года Игорь Шевченко

г. Дубна