ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Известно, что до нашей эры время шло вспять. За понедельником наступало воскресенье, а за воскресеньем - суббота. Так вот, это произошло как раз до нашей эры. Вождь племени Тута-Тута, вернувшись с охоты, как обычно, снял рабочую набедренную повязку и, насвистывая арию вымирающего динозавра, проследовал в угол пещеры. Там он отвернул большой камень и вдруг перестал свистеть. Происшествие плохо укладывалось в его приплюснутом черепе. Исчезла выходная набедренная повязка!

Надо сказать, что исчезнувший выходной костюм вождя был не простой, скажем, из саблезубого тигра или единорога. Он был импортный, из сиамского котика. За него вождь отвалил целого мамонта с потрохами. К тому же вечером в племени были намечены танцы.

- Да, случай беспрецедентный, - сказал вызванный по этому поводу колдун. При этом он нахально разглядывал подноготную вождя. – Я же на всех собраниях трендел, что мне необходимо импортное оборудование. Вот бы теперь и пригодилось.

- Далась вам эта кофейная гуща! – огрызнулся вождь. – Вечно вы с ней лезете! Самые элементарные вопросы не можете решить на отечественном бубне. Говорю вам, у нас с валютой напряженка.

- Конечно, на набедренную повязку валюта нашлась, - повысил голос колдун, - А вот теперь ищи-свищи татя. До чего дошло! История еще не знает такого преступления. Ну, бывало, каменным топором по башке, из-за бабы. Милое дело. А это ж просто дикость. Умыкнуть набедренную повязку! И у кого!

- Ладно, - сморщился вождь, - Поручу-ка я расследование Собачьему Нюху. Он сегодня опять выследил крупного мамонта.

- Пусть попробует, - поджал губы колдун. - А если не сдюжит, как раз и откусим ему его длинный нос.

Собачий Нюх явился в пещеру вождя с мослом в руке. Его губы неприлично блестели.

- Разве уже сварили мамонта? – спросил колдун, не скрывая брезгливости.

- Какой же это мамонт? – с изумлением воззрился на кость Собачий Нюх. – Это теща Сида. У них там получился скандал.

- Не могут дождаться обеда, - проворчал колдун, сглатывая слюну.

Обстоятельства дела изложил сам вождь.

- Как видите, задача у вас непростая, - сказал он в заключение. – Справитесь?

Собачий Нюх сунул в рот мосол. Задумчиво прошелся по пещере.

- Надо прямо сказать, - заметил он, разглядывая ухмылку колдуна, - выслеживать мамонта несколько проще, но меня привлекает именно сложность этого дела. Когда, можно начинать расследование?

- Немедленно! – состроил большие глаза вождь.

- Ну, что ж, тогда позвольте один нескромный вопрос.

- Сколько угодно, - обрадовался вождь.

- Какой размер набедренной повязки носит ваша любимая женщина?

- Вы что, спятили? – возмутился глава племени. – Это же не по-джентльменски!

- Прошу прощения. Тогда вопрос к вам, - обратился охотник к колдуну. – Как готовится приворотное зелье?

Колдун прибавил ухмылки.

- Можно не отвечать , - пожал плечами Нюх. – Но угостить меня этим волшебным снадобьем необходимо в интересах дела.

- А плохо не станет? - неприязненно прищурился колдун.

- Пусть. Десять капель. В интересах дела. – уступил вождь.

Из ниши в стене он достал каменную бутылку и протянул Собачьему Нюху. Тот немедленно припал к горлышку. Сделал несколько жадных глотков, шумно выдохнул, крякнул.

- Крепка, зараза, - отметил он, занюхивая мослом. – У меня все. Пока. Теперь я намерен прогуляться.

Переглянувшись, вождь и колдун двинулись за ним.

От пещеры Собачий Нюх свернул к костру, где суетилась толстая и лысая фигура повара. Подойдя к нему, охотник сильно ткнул мослом в его паленое брюхо.

- Нам стало известно, что сюда хотят заглянуть в поисках недовложенного кабана, - сообщил охотник.

- Кто? – мгновенно струсил повар.

- Вам виднее. Кто здесь крутился, пока мы были на охоте?

- Неужели она? Неблагодарная, - огорчился повар. - А я-то ей вчера кабанью задинку подложил. Нет, определенно, меня женщины не любят. Должно быть, за мою лысеватость. Вот брошу все и начну обрастать волосами, как нормальные люди.

- Не бросите, - отмахнулся Нюх. – Больно вы покушать не дурак. Лучше скажите, кто эта неблагодарная.

- Элизабет, - потупился повар. – Я сразу заметил, что она какая-то не такая. Подкралась с поварешкой, а когда я ее вдруг заметил, сделала вид, что ей нужны угли для художника. Зачерпнула их из костра полный половник и ушла.

- Для художника, говоришь?- заиграл желваками вождь.

- Да, она ему целый день позирует. Вон за той скалой. Мозгляк, зато волосатищий.

Собачий Нюх долга всматривался в изображение, выдолбленное художником на стене скалы. Чтобы не мешать ему маэстро отступил в тень.

- Я так понимаю, что здесь изображен бал, возможно, праздник жизни, - заключил охотник. – Вот это – вождь. За его спиной колдун. Поодаль ликующие члены племени. А это, почему-то углем, нарисована Элизабет. Она как будто рядом с вождем. Но почему углем?

- Вы правы, - смиренно кивнул художник.

- Не очень-то мы с вождем здесь похожи, - ядовито заметил колдун.

- Это не важно, - пояснил художник. – Главное ведь, что через века по этой картине потомки будут изучать наш быт.

- Вот как? – подивился Собачий Нюх. – Но вот, что интересно, мы видим на картине в руках Элизабет каменное рубило, а не какой-нибудь цветок. Вы что, не умеете рисовать цветы?

- Видите ли, - обрадовался художник, - Такое рубило - первое орудие труда человека. Я его не случайно изобразил в виде семечки. Потому что из него стало произрастать древо прогресса и все вещи, которые ведут нас вперед.

- Ну-ну, - осуждающе покивал колдун. – Значит, вещи нас ведут, а не вождь.

- Ну, и вождь тоже, - приосанился художник.

- А что? Пусть себе ведут, - рассудил Собачий Нюх и с мудрым видом засосал мосол.

Так он некоторое время думал, а затем повернулся к вождю с колдуном.

- Итак, - поднял он мосол для привлечения внимания присутствующих. – Если вещь может произрастать и вести нас вперед, то в пропаже набедренной повязки нет ничего удивительного и загадочного. Ведь, вне всякого сомнения, она тоже вещь. И значит, шкура кота просто-напросто соскучилась по загранице и убежала в Сиам. Логично?

В ответ на это вождь скосился на небо, а колдун усмехнулся самым презрительным образом.

- Остается проверить мой вывод путем следственного эксперимента – заявил Нюх. – Позвольте.

Охотник забрал у Элизабет рубило и поднес его к самому носу колдуна.

- Кто из нас знает, что у этой вещи на уме? – торжественно вопросил детектив, обращаясь к зрителям. – А между тем, на уме у нее следующее!

С этими словами он размахнулся и ударил колдуна рубилом по темени. Ослабив улыбку, тот послушно упал замертво.

- Любопытный эксперимент, - почесал за ухом вождь.

- Еще любопытнее, где он взял кофе, которым от него так разит? – заметил Собачий Нюх. – Не удивлюсь, если это он показал набедренной повязке дорогу на Сиам в обмен на кофейные зерна.

- Не исключено, – догадался вождь. – Ведь кто-то же показал.

- Я его сразу заподозрил. Экспертиза приворотного зелья подтвердила мою гипотезу. Думаю, оно сделано из гнилых фруктов с добавлением меда.

- Вот оно что? – поморщился вождь и побитым псом посмотрел на Элизабет.

- Да, - подтвердил охотник. - Действие этого зелья кратковременно. А потом наступает отворот-поворот. И вообще он не колдун. Следственный эксперимент это неопровержимо доказал.

- Конечно, не колдун. Теперь это хорошо заметно, - согласился вождь. Обыкновенный шарлатан, к тому же негодяй. Он меня водил за нос. Спасибо, вы настоящий сыщик. Кстати, зайдите ко мне как-нибудь в приемные часы. У меня для вас есть предложение, - вождь с чувством пожал руку охотника и, повернувшись к натурщице, добавил. – Элизабет, мне необходимо с вами поговорить.

Элизабет нехотя вышла из занятой позы.

- Как вы думаете, она сегодня вернется, - с тревогой глядя им вслед, спросил художник.

- Думаю, вернется, - успокоил его Собачий Нюх. – Я выпил все приворотное зелье вождя. А пока давайте посмотрим место, где вы сожгли эту злосчастную сиамскую шкуру.

- Недалеко. Вон за тем валуном, - пожал плечами художник. – Но откуда вы про это узнали?

- Ну, это пустяки, - заверил охотник, увлекая художника к указанному валуну. – Прежде всего мне была известна порочная страсть колдуна к кофе. Он ведь не скрывал своего профессионального заболевания. Неограниченные средства на проведение работ с кофейной гущей могли быть выделены вождем только для раскрытия очень серьезного преступления. Но сам колдун похитить набедренную повязку не мог. Он слишком заметная фигура и к тому же, как лицо заинтересованное, должен оставаться вне всякого подозрения. Зато это могла сделать женщина, но такая, которая знает, где вождь хранит свою набедренную повязку. То есть, его любимая женщина. Умолчание вождя о бедрах таковой выдало ее имя. Но выдающиеся бедра Элизабет еще не объясняли ее поведения. Другое дело, приворотное зелье колдуна, существование которого не афишировалось, зато единственно объясняло странную приближенность к вождю бездарного колдуна и амурные победы вождя над красавицами племени. От них-то, кстати, и стало известным об удивительном напитке. Мне удалось заполучить это зелье. И я выяснил, что действие его кратковременно. А значит, Элизабет могла влюбляться в вождя лишь периодически. А когда женщина не любит, она способна на любую пакость. Однако женщина с такими бедрами не может никого не любить. И вот она позирует художнику. Сама таскает для него угли из костра. И берет их, между прочим, поварешкой. С каких это пор художники рисуют горящими углями? Наконец, все решила ваша картина. На ней одна рука колдуна прячется в шерсти на его груди, а другая указывает на вождя, который нарисован без набедренной повязки. Что же касается Элизабет, то она нарисована углем. Уголь легко смывается дождем. В то время как картина ваша рассчитана на многие поколения. Может, сами расскажете, что произошло?

- Да, пожалуй, - согласился художник. - Прежде всего картину эту мне заказал колдун. Он, якобы хотел подарить ее вождю к сегодняшнему вечеру. Он же подсказал мне и сюжет, пояснив, что ему важна историческая правда, пригодная для изучения нашего быта грядущими поколениями. Однако я с самого начала решил нарисовать Элизабет углем. Чтобы она не осталась стоять рядом с вождем целые века. Первым я выдолбил самого вождя. Но для завершения его образа мне не хватало его выходной набедренной повязки. У всех других повязки могли быть произвольными, но у вождя по требованию заказчика повязка должна была максимально отвечать жизненной правде. Чтобы нарисовать ее более подробно, со всеми волосками и драпировкой, я должен был иметь натуру перед глазами. На то, чтобы затребовать повязку у вождя времени не оставалось. И тогда Элизабет придумала стащить ее на время. Она это сделала. Но тут пришел колдун и заявил, что мы совершили страшное преступление, похитив самую красивую в мире набедренную повязку, и что возврат ее на место ничего не меняет, поскольку после похищения бывший хозяин уже не сможет воспользоваться ее волшебными свойствами, увеличивающими эротические способности обладателя. То есть, надев возвращенную повязку, вождь сразу обо всем догадается, и сам колдун вынужден будет нас изобличить, а ему бы этого не хотелось. И тогда Элизабет предложила сжечь повязку. Она сказала, что эта шкура ей давно не нравится в связи с тем, что делает вождя противником демократии. Колдуну это решение показалось правильным. Тем более, что по его словам он тоже был противником социального неравенства. И поэтому обещал нас не выдавать. Вот здесь мы ее и сожгли.

И художник указал выжженное в траве пятно от костра.

- Да, - сказал охотник, разгребая своим мослом золу. - Чистая работа. Самая красивая в мире набедренная повязка, да еще с такими свойствами. А зачем это вы костер водой заливали?

- Как зачем? Чтобы поменьше дымил. Это Элизабет догадалась. До меня бы и не дошло.

- А что, разве у нас какие-то ограничения на костры? – подивился Собачий Нюх. – Что у нас тут пожарная инспекция или экологическая служба ошивается?

- Ну, не знаю. Элизабет сказала: тащи воду, зальем, чтобы не дымил.

- Вон даже как, - тянул охотник, в то время как его проворный взгляд шмелем кружил по поляне. – То есть пока Элизабет жгла шкуру, вы, батенька, бегали за водой… Ага, так и есть, - вдруг добавил он. – Этот камень сдвинут.

С этими словами он подскочил к небольшому валуну и легко опрокинул его.

- Не удивляйтесь, - посоветовал художнику, сраженному находкой под камнем. – Женщина есть женщина. Учтите это в вашей картине, которая на века. И конечно эта самая красивая в мире набедренная повязка ей будет к лицу. Но как же быть с демократией?