– Ну вот и все, – сказал Учитель, – Вы теперь знаете почти столько же, сколько я, а может и больше. Сегодня можете еще отдохнуть, а завтра приступите к работе.

Студенты согласно кивнули, хотя знали, что работа эта продлится, возможно, не один миллион лет. И без выходных.

– Все свободны! Только ты, Клаус, останься еще не надолго.

Белоснежная стая студентов дружно вспорхнула, оставив Учителя наедине с ясноглазым красивым юношей.

– Ты знаешь, Клаус, что всегда был самым любимым моим учеником, – начал Учитель.

Тот без ложной скромности кивнул.

– И ты знаешь, что нас слишком мало. Несмотря на то, что сами мы – бессмертны, мы должны не допускать войн между разумными существами, беречь каждую искорку разума, не дать ей погибнуть. Наоборот, мы обязаны помочь разуму достигнуть нашего уровня морали и нравственности, нашего уровня знаний и возможностей. Это – наша единственная и главная задача.

Ученик немного удивленно взглянул на Учителя – тот повторял прописные истины, которые каждый абитуриент усвоил еще в начале обучения.

Но Учителя, видимо, потянуло на воспоминания.

– Когда-то мы были могущественны, но при этом глупы и беспечны. Мы бросались своими и чужими жизнями, не понимая, что каждый из нас – только частичка чего-то необъятно огромного, неизмеримо разумного и, несомненно, живого. Если большая часть этого организма (то есть мы, причем не только мы, Бессмертные, но и вообще, все разумные существа), погибнет, то умрет и то неизмеримое, из чего мы состоим. Погибнет весь мыслимый и немыслимый пока для нас мир. Я не знаю почему, я просто чувствую, что этого нельзя допустить. Именно поэтому на нас, выживших после самой страшной войны и ставших вечными (относительно, конечно, – как я уже говорил прежде, умрет неизмеримое – исчезнем и мы) возложена великая миссия – найти разумных и довести их до нашего мыслесостояния.

– Именно поэтому нас учили милосердию, всем оттенкам любви, сочувствия, жалости, добра, красоты – в общем всему тому, благодаря чему разумные существа могут выжить и сосуществовать друг с другом, – перебил Клаус своего Учителя.

– Ты прав. Но думал ли ты о том, почему мы смогли вас этому научить? Что такое, по-твоему, добро?

Клаус почувствовал себя как на экзамене.

– Добро – абстрактное чувство, это дарение или принятие счастья, ощущение любви и тепла ко всему миру.

– Пусть так. А вот каким бы ты назвал поступок человека, который принес своим голодающим детям кусок хлеба?

– Разумеется, это доброе дело, – воодушевился Клаус.

– Но он украл этот хлеб в магазине…

– Тогда это не добро, – ученик нахмурился.

– А хозяин лавки все равно не распродает весь свой товар, остаток он просто выкидывает свиньям. При этом на укравшего ломоть лишнего хлеба лавочник подал в суд, вора посадили в тюрьму, и его дети умерли от голода.

– В этом случае не прав лавочник. А прав мужчина, стремящийся накормить детей.

Учитель улыбнулся.

– Этот разговор можно продолжать до бесконечности. Я рад, что ты оправдал мои надежды и способен мыслить нестандартно. У тебя гибкий ум и благородное сердце.

Клаус покраснел от похвалы.

Учитель продолжал:

– Теперь ты понял, к чему я веду? Черное нельзя разглядеть на черном, как и белое на белом. Нужен хоть какой-то контраст. Всего должно быть поровну. Если будет одно хорошее, кто это определит? Ведь он не сможет сравнить с плохим?

Клаус задумался. Он сам и все его товарищи, пережившие войну и обреченные на вечную жизнь, слишком хорошо понимали разницу между горем и радостью, между злом и добром. И именно поэтому уже очень давно выбрали добро.

– Я расскажу тебе о нашем первом, неудавшемся эксперименте на планете Хао, – произнес Учитель.

– Но ведь эти данные строго засекречены!

– Я должен тебе это рассказать. Едва обнаружив признаки разумной жизни, мы подготовили точно такой же отряд, как сейчас, и отправили его на эту планету.

– И что же произошло? – голос Клауса дрожал от любопытства.

– Все население погибло, – Учитель помолчал, – Они постоянно делились друг с другом едой, и при этом никто ничего не мог съесть сам, считая собрата более голодным. Они почти перестали размножаться, так как это им запрещало целомудрие. Они отвергли корысть, поэтому их экономика и наука, да и вообще вся эволюция не просто остановилась – она исчезла. У людей пропала агрессия, они отказались от насилия, и многие стали жертвами хищных зверей. В конце концов вымерла вся разумная популяция этой планеты.

– А если бы мы могли перепрограммировать хищников? Создать в достатке еды, чтобы хватало всем и для этого не надо было тяжело трудиться? – с азартом спросил ученик.

– Пробовали, – устало махнул рукой старик, – Планета Эда. Тоже засекреченный объект. Люди потеряли последние остатки разума. У них было все, но не было стимула для развития. Они отупели и превратились в человекообразные растения.

– Зачем вы все это мне рассказываете?

– Дело в том, мой мальчик, – Учитель слегка приобнял Клауса за плечи, – что на тебя возложена почти невыполнимая, особая миссия. Все, чему тебя учили эти годы, ты должен вывернуть наизнанку и всегда поступать наоборот. Вместо честности – ложь, вместо милосердия – жестокость и т. д.

Ученик отшатнулся.

– Почему я?

Учитель тяжело вздохнул.

– Потому что нужен истинный святой для такой работы. И другой кандидатуры кроме тебя я не вижу.

Клаус поник головой и почернел.

– Это даже лучше, – оценил цвет Учитель, – Ты должен хоть в чем-то отличаться от нас даже внешне. Скажи, ты согласен на это задание?

– Учитель, я подчиняюсь всем вашим указаниям, – глухим подавленным голосом ответил ученик.

– Это еще не все. Один ты не справишься. Можешь набрать себе в отряд сколько угодно новобранцев. Но у всех вас должна быть одна цель – погубить красоту, убить добро, задушить милосердие – в общем, вы должны стать самыми злыми врагами всему хорошему.

Клаус едва сдерживал слезы.

То, что Учитель сказал дальше, звучало приговором:

– И самое главное – между твоими друзьями-однокурсниками во главе со мной и тобой с твоим отрядом будет идти война. Настоящая война.

Уловив едва заметное мерцание в глазах Клауса, Учитель строго заметил:

– Я не шучу. И не пытайся мне в этой войне подыгрывать. Ты абсолютно равен мне по силе и знаниям. На моей стороне опыт, на твоей – молодость. Это уравновесит наши шансы.

Огонек в глазах ученика погас.

– О нашем договоре кроме нас двоих не будет знать никто, иначе эту войну не воспримут всерьез. Я объявлю тебя предателем, нарушившим святые незыблемые традиции нашей расы, скажу, что ты пожелал стать Учителем и управлять по-своему.

Клаус вспыхнул.

– Успокойся. Я понимаю, как это тяжело, но другого выхода нет. И так многие считали тебя выскочкой, гордецом, обладающим слишком обширными познаниями. И ты действительно мог бы заменить меня. Но если черным стану я, в это меньше поверят.

Ученик согласно вздохнул.

– Тебя будут считать изгоем, отщепенцем, тебя начнут проклинать, бояться и ненавидеть. Будь готов к этому. Это страшный путь, путь одиночки, путь героя, обреченного жить под маской предателя. Но это и путь святого. Ты его выдержишь. И войну со мной будешь вести серьезную, настоящую, я знаю тебя.

– Учитель, а если выиграешь ты?

Старик не стал врать:

– Значит, ты погибнешь в позоре и бесчестии. Даже, у нас, Бессмертных, есть свои пределы. Ты же знаешь, только вечный может уничтожить вечного, остальное для нас не является опасностью. Я буду вынужден тебя убить как предателя.

– А если.., – Клаус все не решался вымолвить эту фразу, – …победа будет за мной?

– Что ж, – грустно усмехнулся Учитель, – погибнет еще одна планета, еще одна частичка того неизмеримого существа, клеточками в крови которого мы живем. Но без этой проверки люди с новой планеты не смогут встать на нашу сторону. Даже наоборот, они могут пойти путем наших предков и устроить войну еще более страшную, чем была когда-либо, в один миг уничтожив все живое и разумное.

Клаус долго молчал, потом сказал решительным голосом:

– Даже приговоренному к смерти, а я хуже приговоренного, разрешается последнее желание, я читал об этом. Могу ли я вас попросить об одном одолжении?

– Проси.

– Можно ли, хотя бы один раз в их планетарный год, я поживу самим собой, буду нести людям счастье и радость, исполнять их мечты и надежды?

Учитель немного подумал и кивнул головой:

– Хорошо. В этот день все люди будут знать тебя по твоему настоящему имени – Клаус. Святой Клаус. Санта Клаус. Но мои ребята не должны даже догадываться об этом, а твой отряд должен работать в этот день с утроенной силой. Хорошо?

Клаус заметно приободрился.

– Ради этого дня я буду жить.

– Только учти, – предупредил Учитель, – во все остальное время люди должны знать тебя под другим именем. Иначе все твои дары будут с омерзением отвергнуты. Может быть, не всеми, и не все, но в любом случае не надо путать людей. Придумай себе новое имя для основной работы, – Учитель еще на несколько секунд задумался и с усмешкой проворчал как бы про себя, – Санта-Клаус – злодей! Нет, такого допустить нельзя.

– Хорошо, Господи, – ответил ученик, – Я назову себя Сатаной.