Я не помню, как попал сюда в первый раз. Это как-то ушло из памяти… Так уходит утренняя роса под лучами восходящего солнца. Помню только, что гулял по обочинам городка, желая уйти от его суетности и грязи. Уединиться - хотя бы так, на одиноких тропах, пронизывающих околицы города и предлагающих неповторимо уютное одиночество.

 

Я шел, погрузившись в себя. Был один, один в этом мире, сурово хмурящем брови облаков надо мной и покашливающим изредка далекими раскатами грома. Я лелеял свое одиночество. А город был рядом, вокруг; он вгрызался внутрь меня каменными клешнями, желая привести к собственному стандарту, превратить в еще один кусочек мертвого камня, в клетку своего существа. И, хотя порой уже и накатывали полная апатия и желание прекратить сопротивление засасывающе-отупляющему воздействию - я не позволял этому случится.

Город усыплял постоянным шарканьем подошв людей, куда-то спешащих со слепым взором, шорохом шин авто, где тоже неслись какие-то люди, летящие в тиши салонов, словно в другом мире. Все куда-то спешили, бежали.

А мне было некуда спешить. Мир остановился.

 

Он остановился давно. Но, не медленно, как накатывающий поезд – нет. Мир замер, прекратив внезапно скачку взбешенного жеребца, которого я и не желал обуздывать. Он встал, а я не мог понять – кто победил. Я? Или…? Кто победил в необъявленной войне миров, и когда она началась?

 

Странный вопрос этот и мучил меня, когда я бродил, не видя окружающего, уходя все дальше и дальше от центра, к тихому шепоту кленов и напеву ветра меж ветвей.

 

Тогда-то она и открылась мне, эта тропа. То ли ветром раздвинуло ветки, то ли взгляд вдруг проник сквозь них рентгеновским лучом, но я увидел дорожку, ведущую куда-то вдаль. И сразу понял, что нехожена она давным-давно. Но, тем не менее - не заросла, словно кто-то заботливо вычищал ее от поросли. Как так могло быть – не знаю. Просто это было так. Я принял это как данность, как ее свойство. Свойство живого существа, ибо она стала для меня живой сущностью… нитью Ариадны, ведущей сквозь заросли обратно к миру. И она вывела меня. Сюда.

 

Странное это ощущение, быть в городе и вне его, одновременно. Я сижу на маленькой площадке в обрамлении густо разросшейся акации над которой виднеются кроны деревьев и смотрю на него, Его величество Город – вот он, весь передо мной. Вернее – подо мной. Я попал на господствующую точку, которой никогда и не замечал, бродя по улочкам и бульварам стареющего властителя людей. И вот, сижу на старом обветренном валуне, верх которого словно отполирован. Наверное, я не первый здесь. Но я здесь один. Один человек в замкнутом косме. И я счастлив. Знаете, это действительно счастье - быть самим собой вне времени и пространства, не являться его частью, но наблюдать за его жизнью.

 

Ветер ласкает лицо, охаживая мягким опахалом, щекоча, словно дыхание возлюбленной. Я открываюсь ему, всей душой принимая этот миг. И мир входит в меня; тот самый мир, от которого я стремлюсь убежать. Тот, что остановился некогда, не сбросив, а отказавшись везти дальше. И приходит понимание, что если нет страсти во всаднике, то и скачки не будет… Это успокаивает меня, наконец-то дав умиротворение и спокойствие.

И вот, когда я вхожу в это чистое состояние, появляются они.

 

Откуда они приходят - не знаю. Они просто возникают в этой точке вселенной в миг моего катарсиса; сгустки жизни, обладающие ясным видением сути. Дымчато-голубой кот, клочковато-серый пес. Два разных существа, в жизни города являющиеся антиподами бытия, в этом месте несут мне две части общего, сливаясь здесь и для меня в нечто теплое и обволакивающее, облекающее в кокон добра. И я глажу свернувшееся на моих коленях сосредоточие самостоятельности, почесываю за ухом привалившееся к колену средоточие преданности. Я вбираю в себя их уравновешенность, восходя по лестнице внутри себя - туда, вверх, к самому себе, восседающему далеко в облаках мира, что сейчас подо мной. Но я не спешу. Нет. Не хочу уходить отсюда, от этих дарителей добра, несущих мне жизнь.

 

Кто они, и почему приходят каждый раз? Хотелось бы знать. Вглядываясь в эти прищуренные глаза, разделенные вертикальными зрачками, я пытаюсь найти там ответ. «Кто вы? Откуда и зачем вы здесь?»... Но ответа не нахожу. Коты не знают вопросов и ответов; они - ходячая загадка, передвигающаяся то вдоль, то поперек нашей жизни. Однако, окунаясь в проводники Марракотовой бездны, я чувствую, как меня одолевает неодолимое спокойствие, ведь мои беды перед лицом этой чернеющей бездны – ничто. И я шепчу ему – «Спасибо, котяра, спасибо тебе».

 

А глядеть в глаза псу я не могу, нет во мне той уверенности хозяина жизни, с которой мы свысока обращаем взор на верных спутников нашего бытия. Да и не тот это пес, что б снести дурацкую фамильярность бездушности, я знаю - он просто уйдет и не вернется, а этот мирок закроется для меня навсегда .

И я просто сижу, поглаживая их, Инь и Янь внезапно открытого мне мира.

 

Приходя сюда, я думаю – а откроется ли тропа? Будет ли сегодня для меня просвет в зеленой стене? Специально искать его бесполезно. Это я понял, внезапно и неотвратно, еще в первый свой проход сюда, слишком уж все было необычно и нереально, несмотря на расстилающийся передо мной город… а может, именно эта картина и дала мне понимание? Не знаю.

 

Поэтому, каждый раз, уходя, я прощаюсь, с этим местом, с моими спутниками - надеясь в душе, что все повторится. Вот только, с каждым уходом во мне растет чувство приятия внешнего мира и тает уверенность, что я смогу вернуться сюда. И даже картина провожающих меня кота и пса не успокаивает. Что-то подсказывает, что я – лишь прохожий в их мире, очередной странник, получающий причастие. Раз за разом моя броня одиночки неуклонно превращается в мятый картон под их спокойным взором. Что ж, будь, как будет.

И вот, это случилось сегодня. Я снова пришел сюда, в ставший мне родным уголок безвременья. Снова окунулся в тишину. Все было, как всегда. Ветер так же шептал о легкости жизни, кот все так же мял мои колени, а пес сидел рядом. Все было как всегда, да. Только потом я услышал - их.

 

Белые птицы рассекали небо. Разрывали синеющее полотно широким клином, оглашая пространство звонко-грустным курлыканьем. И, хотя я не понял, в каком мире они явились мне, я ощутил – они явились за мной. Явились, как напоминание, что существуют извечные вещи, не теряющие ценности даже в остановившемся мире одиночки. Тонкий удаляющийся стон, доносящийся с неба, словно разбудил меня, разбив и без того изветшавшие оковы одиночества…

 

И в этот миг кот взглянул в мои глаза, а пес одобрительно рявкнул… и пришло понимание, что это – всё. Мир окончательно вернулся ко мне, а я к миру.

 

Легкая песня с неба провожала меня в обратный путь к жизни.